Вампир мог выходить только ночью, поэтому весь день проводил в гробу. Его могила находилась в самом углу заброшенного кладбища. Здесь уже давно не хоронили, да и деревня вымирала. Осталось всего несколько домов, в которых доживали свой век старики. Остальные постройки и домами уже трудно было назвать, все давно развалилось. Деревня находилась в глухом месте. С одной стороны ее окружала тайга, с другой – непроходимое болото.
Вампир давно жил здесь. Он уже сбился со счета, сколько времени прошло с тех пор, как его загнал в эту тайгу охотник. Вампир перенесся через болото летучей мышью, а его преследователь остался на другой стороне, не в силах перейти гиблую топь. Местное кладбище приглянулось Вампиру. Он выбрал пустую могилу. По ночам сколотил себе гроб, чтобы отдыхать в нем днем. И скоро окончательно обосновался на новом месте. Ему все казалось, что охотник кружит где-то поблизости, поэтому первое время он почти не выбирался из своего подземного убежища. На могиле сверху лежала каменная плита. Вампир выгреб землю из-под нее, углубил яму, поставил гроб на дно и был доволен, как отлично устроился. Днем он лежал, чувствуя неизменную слабость, но как только солнце заходило в лес, а затем закатывалось за горизонт, силы возвращались. И Вампир выбирался из могилы. Поначалу он охотился на людей. Но старался уходить как можно дальше от этой деревни, чтобы не наводить на свой след. Но скоро он обленился. Его существование располагало к этому. Ведь интересы Вампира сводились лишь к тому, чтобы днем валяться в гробу, а потом всю ночь искать пропитание. И напившись крови, снова уходить под землю до следующего захода солнца.
Так прошла не одна сотня лет. Вампир наблюдал, как постепенно пустеют местные деревни, как молодежь уходит в города, забывая о своих родителях. Но его это волновало лишь с точки зрения пропитания. Однако лень делала свое. И когда в округе остались лишь старики, а их плохая слабая кровь мало привлекала Вампира, он не отправился искать новое место для себя, а просто переключился на животных. Их в тайге все еще было предостаточно. Вампир знал, что будет жить вечно, поэтому особо не задумывался ни о чем. Он ел, лежал в гробу, иногда наблюдал за ночной жизнью лягушек в болоте. Их кваканье заменяло ему музыку.
Но однажды весной Вампир увидел какое-то Белое Существо, пролетевшее над его могилой. Солнце только что село, он вылез на поверхность и заметил его. Но Существо пронеслось быстро, и Вампир не смог понять, что это или кто это. Его обленившийся разум не хотел особо напрягаться и размышлять, и Вампир постарался как можно скорее забыть увиденное. Хотя инстинктивно почувствовал к этому Белому Существу непреодолимое отвращение. И вот примерно через неделю он заметил какой-то странный росток в изножии своей могилы. Он не походил на обычный бурьян, росший на кладбище. Темно-зеленый стебель пробился из земли. Он выглядел толстеньким и сочным. У Вампира появился новый интерес в жизни. Он недоумевал, что это такое может вырасти возле его дома-могилы. И начал наблюдать. И как только солнце уходило за горизонт, тут же выбирался на поверхность и смотрел на росток. А тот все увеличивался. И постепенно превратился в стебель с резными зелеными листьями. На его окончании Вампир заметил все увеличивающийся бутон.
Но тут наступила засушливая пора. Земля на поверхности превратилась в серую пыль, жара стояла даже ночью. Бурьяну да полыни такая погода вреда не наносила, а вот неведомый цветок явно страдал от отсутствия влаги. Вампир понимал это, но его мозг не хотел принимать решения. Но однажды после особо жаркого дня он выглянул на поверхность и сразу заметил, как поник стебель, а так и не раскрывшийся бутон сжался. Вампир заволновался впервые за последние лет пятьсот. Он шустро выбрался из могилы и кинулся к болотцу. Набрав в пригоршню воды, понес к цветку. Но по пути почти вся вода вылилась, и растению досталось всего несколько капель, слетевших с пальцев Вампира. Тогда он тщательно обыскал кладбище и обнаружил старую глиняную вазу с отбитым горлышком. Вампир на радостях даже изобразил что-то типа танца, подпрыгивая возле вазы и хлопая в ладоши. Затем схватил драгоценный сосуд и кинулся к болоту. Несколько раз бегал он туда-обратно, нося воду цветку. И когда земля возле него основательно пропиталась, успокоился и уселся на плиту. Он не сводил глаз с цветка всю ночь, и даже забыл найти хоть какую-нибудь дичь.
Начало светать. Край неба над болотом порозовел. Обычно на заре Вампир забирался в могилу. Но тут он заметил, что напитанный влагой, поднявшийся бутон начинает раскрываться. Темно-зеленая поверхность будто лопнула в нескольких местах, и он увидел алые полоски между свернутыми листьями. Это показалось ему настолько прекрасным, что Вампир впервые за много сотен лет ощутил, что у него есть сердце и явственно услышал его стук. Но небо неуклонно светлело, розовая заря окрасила его в нежные тона. Вот-вот должно было взойти солнце. А Вампир не мог оставаться на поверхности, солнечные лучи сожгли бы его. И он, глянув в последний раз на бутон и вздохнув, нырнул в могилу, плотно задвинув за собой плиту.
Но Вампир уже не мог, как раньше, спокойно отдыхать в гробу. Он думал о цветке, представлял, какой он сейчас, и ворочался с боку на бок, тяжко вздыхая. Едва солнце скрылось за лесом, Вампир выбрался на поверхность и не удержался от восторженного крика. На конце стебля алела прекрасная пышная роза. Ее тонкий сладкий аромат проник, казалось, прямо ему в мозг. Голова закружилась от странных ощущений. Вампир смотрел на бархатистые лепестки, на их совершенную закругленную форму и, сам не понимая что делает, склонился к розе и коснулся ее губами. И она покачнулась, будто приветствовала его кивками. Вампир заулыбался и сел на землю возле нее. Он не мог отвести глаз от алых лепестков, не мог надышаться изысканным ароматом. Среди серой полыни и сухого бурьяна, покрывающих заброшенное кладбище, роза выглядела посланцем другого мира, некоего райского сада, где царили красота и гармония.
Его черная сущность начала разрушаться от созерцания совершенства, его разум пытался понять, отчего этот цветок вызывает такой восторг и преклонение, но не мог найти происходящему объяснения. Вампир мучился, его ленивому спокойному бессмысленному существованию пришел конец. Едва солнце уходило за горизонт, он выбирался из могилы и всю ночь сидел возле розы. Он уже начал довольствоваться кровью полевых мышей, бегающих в траве, лишь бы никуда не уходить от предмета своей страсти. Он поливал розу каждую ночь. И однажды засиделся до критического освещения, не в силах уйти. Первый луч солнца, показавшегося из-за болота, коснулся капелек воды на бархатных лепестках. И они заискрилось такими радужными огоньками, что Вампир задохнулся от невиданной доселе красоты. Ему чуть не выжгло глаза, но он смотрел, впитывая зрелище, сколько мог терпеть. Но и поплатится за это. Когда он, зажмурившись, сполз в могилу и с трудом задвинул плиту за собой, то видел настолько плохо, что все казалось размытым и туманным.
«И пусть! – подумал он. – На что мне тут смотреть? На эти земляные стены и обветшалый гроб? Как все уродливо! Как мерзко!»
И он улегся на спину и закрыл больные глаза. И внутренним зрением сразу увидел прекрасную алую розу, освещенную первыми лучами солнца. Капельки росы сверкали и украшали ее будто бриллиантовой пылью, и на губах Вампира застыла улыбка.
Через несколько часов он услышал шум ветра наверху, но не придал этому особого значения. Затем раздались раскаты грома. Однако Вампир даже обрадовался грозе, думая, что его цветок хорошо промоет дождем, а земля напитается влагой. Так он и лежал до самого вечера, прислушиваясь к шуму разыгравшейся бури, улыбаясь и думая о розе. Но когда Вампир выбрался на поверхность, то не поверил своим глазам. Он подумал, что все еще плохо видит, и несколько раз протер их. Но его бесценное сокровище погибло. Корень был вырван, стебель сломлен, прекрасный цветок лежал головкой в грязи, часть лепестков облетела. Вампир взвыл от невыносимой муки. Он бегал по кладбищу и грозил равнодушному черному небу, посылая ему страшные проклятья. Под утро он устал. Апатия навалилась на него. Он лег возле погибшего цветка и замер. Когда начала разгораться заря, Вампир лишь приподнял голову. Но его взгляд упал на темно-красные пятнышки на земле. Это были облетевшие лепестки.
Он сел, скрестив ноги, и осторожно взял на руки мертвый цветок. Роза выглядела жалко. Она потеряла часть лепестков, остальные уже увяли и были испачканы грязью. Но для Вампира она оставалась самой прекрасной на свете. Он прижал ее к груди и поднял лицо к встающему солнцу. Страха он не испытывал. Погибшая роза согревала его и казалась вторым сердцем. И он хотел уйти из этого мира вместе с ней. Солнце поднималось медленно и неумолимо. И вот сноп лучей появился из-за болота и залил окрестности золотым слепящим светом. И как только они коснулись Вампира, он моментально сгорел, так и не выпустив розу из сцепленных пальцев…
Давным-давно создала Тьма китайского вампира по имени Куанг-Ши (Kuang-shi). Он отличался от людей заостренными кончиками ушей и длинными острыми клыками, которые не убирались по его желанию, и торчали всем напоказ. Но в древнем Китае много было странных личностей, выглядевших еще и не так причудливо, поэтому на Куанг-Ши никто внимания не обращал. К тому же он казался слабым и больным. И таковым и являлся. Тьма сделала его слепым, немым и не выносящим солнца. Он бродил среди людей и молил Тьму направить его на путь истинный. Все, что ему удавалось – это вытягивать жизненную энергию у пожалевших его людей. И он питался лишь этим.
И вот однажды Куанг-Ши приютила на ночлег бедная одинокая вдова. Он начал по привычке вытягивать из нее энергию, она почувствовала слабость и уснула. Он ощупью нашел ее и впервые попробовал свежей крови. И чем больше он высасывал, тем сильнее становился. К утру Куанг-Ши прозрел, обрел голос, наполнился злостью и жаждой крови. Он решил, что отныне может владеть миром, и начал просить Тьму научить его стать еще сильнее, чтобы по мощи сравняться с самим Сатаной.
И Тьма открыла ему один секрет. Если вампир сможет довести счет чего-нибудь, неважно чего, до магического числа 666, то тут же станет равным Сатане. Она завещала всем вампирам, неважно, откуда они и какие, стремиться к этому и считать все, что попадется им на пути. И с тех пор ни один из них не может устоять при виде рассыпанного зерна, риса, бус, опилок и всего прочего, мелкого и кажущегося количеством 666.
Люди пользуются этим суеверием, и во многих странах существует обычай рассыпать на могиле вампира зерна, чтобы он считал их, когда вылезет ночью на охоту. Если он не сможет закончить до рассвета, то охота так и не состоится. И при первых лучах солнца вампир вновь заберется в могилу.
Когда-то давным-давно жила в предместье Лондона одна счастливая семья. Молодые люди, их звали Питер и Джейн, поженились всего полгода назад. У них был свой маленький уютный домик, увитый розами и плющом. Но скоро их счастье омрачилось. Рядом в пустующем замке поселился знатный господин. Как-то возвращался он с охоты и увидел в саду Джейн. Она подрезала розы и напевала веселую песенку. Господин мгновенно влюбился в ее юную свежую красоту, в ее звонкий чистый голосок. И стал чуть ли не каждый день прогуливаться мимо домика Джейн. Питер весь день работал в поле, но как-то словоохотливая соседка, выдергивая сорняки рядом с ним, рассказала о господине. Кровь бросилась ему в голову. Не стал Питер больше ничего выяснять, кинул тяпку и помчался домой. И тут же увидел важного молодого господина на коне. Он как раз подъехал к ограде и настойчиво просил девушку подарить ему розу. Но Джейн была верной женой, поэтому никогда не заговаривала с посторонними. Вот и сейчас она стыдливо отвернулась. Но Питер словно не видел, что происходит на самом деле. Он вначале набросился на господина, но тот даже не стал связываться с простолюдином и быстро ускакал, ничего не объяснив.
Тогда Питер подлетел к жене, сжав кулаки. Джейн, увидев его разъяренное лицо, вскрикнула и убежала в дом. Он помчался за ней. На шее Джейн болтался белый шарфик. Питер, совершенно обезумев от ревности, схватил ее, затянул шарф и начал душить. И постепенно из белого ткань превращалась в красную. Когда Джейн упала, Питер вдруг пришел в себя. С ужасом он смотрел на лежащую жену. Она была мертва. И вдруг красный шарф соскользнул с ее шеи и плавно вылетел в раскрытое окно. Питер в этот миг сошел с ума. Он выбежал из дома и начал повсюду искать шарф, при этом всем рассказывал историю, что его жену задушил шарф-вампир, который на его глазах выпил всю ее кровь и так налился ею, что из белого превратился в красный. Питера поймали и поместили в лечебницу, где он вскорости и умер.
Но в округе стали происходить непонятные вещи. Через какое-то время была задушена и обескровлена девушка, и будто бы видели, что у нее на шее появился красный шарф, который через мгновение исчез. Затем еще одна погибла таким же образом. Перепуганные жители окрестных деревень начали искать все красные платки и шарфы и в домах и в лавках и, обнаружив, тут же сжигали их.
Но шарф-вампир уже переместился в Лондон, и там появились задушенные им жертвы. Хуже того, многие мужья, которым неугодны стали их жены, начали искать в лавках именно красные шарфы и дарить им, в надежде, что это окажется шарф-вампир. Скоро об этом знали практически все, и лондонские девушки несколько лет пребывали в страхе и дрожали, как только видели красный шарф или платок. Несколько знатных горожан решили положить этому конец. И отправились к колдунам. Те выслушали, обратились к своим колдовским книгам и магическим предметам. И сообщили перепуганным согражданам, что шарф-вампир можно уничтожить, если сжечь его. Но как его найти? Это казалось практически невозможным. Колдуны также рассказали, что как только шарф-убийца попадет в руки такой же нечисти, как и он сам, то прекратит свое страшное путешествие. И остается лишь ждать, когда это произойдет.
И правда, через какое-то время удушение девушек прекратилось, видимо, страшный шарф забрала какая-нибудь модница-вампирша. А может, кто-то сжег его. И все успокоились. А когда история позабылась, то в лавках вновь начали появляться красные шарфы и платки. Людская память коротка, она словно вода, которую постепенно засыпает песок времени.
Один вампир жил на земле около пяти веков, и начался у него обычный кризис среднего возраста. Он впал в жуткую затяжную депрессию и вместо того, чтобы обратиться к отцам-настоятелям вампирского монастыря и пройти, если нужно, послушание, начал уединяться от общества, проводить время в скитаниях по земле и искать, сам не зная чего. Его размышления привели к тому, что он перестал употреблять человеческую кровь. А это грозный признак начинающегося распада вампирской личности. Затем он начал «творить добро», к примеру, жалеть дичь, на которую охотился. Как-то он выследил лань, но отказался от ее крови лишь потому, что увидел рядом с ней маленьких детенышей. Постоянный голод привел к тому, что вампир был обессилен, его рассудок затуманился.
И вот однажды на закате он сидел возле реки и смотрел на алеющую воду. Неподалеку находилось селение, но вампир настолько утратил чувство собственной безопасности, что даже не скрывался. И когда к реке подошла девушка, он не сделал попыток исчезнуть. Он так и сидел с весьма печальным видом. Девушка пришла за водой. Но увидев вампира, она поставила ведра, опустила коромысло и приблизилась к нему.
– У тебя что-то случилось, странник? – участливо спросила она. – Ты такой бледный и печальный!
Вампир поднял голову.
Отсвет заката бросал красноватый отблеск на пепельно-русые волосы девушки. Короткие прядки вились возле висков пушистыми облачками, длинная коса спускалась ниже талии. Большие зеленые глаза с приподнятыми уголками показались вампиру наполненными лесной прохладой, алые губы он про себя сравнил со спелыми ягодами земляники. Вампир очаровался мгновенно. Но это произошло именно из-за ослабления темной силы внутри него. Он смутился, чего с ним не бывало вот уже пять веков, ощутил гулкое биение сердца, про которое давно забыл, потерял дар речи, хотя умел заливаться соловьем, обольщая своих жертв. Когда девушка приблизилась и села с ним рядом, он задрожал так, будто его хлестали осиновыми прутьями, натирали чесноком и обкладывали ветками цветущего шиповника. Но вампир не убежал прочь, он хотел этой странной муки, он всем сердцем жаждал ее.
Они все-таки разговорились. Когда девушка заспешила домой, он помог набрать ей воду и донес ведра до крайнего деревенского дома. Так они начали встречаться. Девушка была чиста и невинна, словно белая лилия. Ее незамутненный ум, жаркое отзывчивое сердце и полная неопытность не давали ей осознать до конца всей сути происходящего. А когда она поняла, то было поздно. Она безумно полюбила вампира. Она призналась ему, и вампир открыл, кем он является. Новой силы печаль навалилась на него, ведь он не мог ответить девушке взаимностью. Он был очарован ее чувствами, но не более того. Он наслаждался прекрасной картинкой, но саму личность девушки не понимал, она оставалась для него чуждой. Его суть как бы раздвоилась. Вампир, несомненно, был счастлив, что его, дитя Тьмы, любит сама невинность и чистота, то есть дитя Света. Это поднимало его выше всех остальных вампиров, так он думал. Но в то же время его темная сущность оставалась совершенно бесстрастной и отстраненно наблюдала за развитием событий. Вампир не мог полюбить девушку. Он воспринимал ее, как редкую прекрасную вещь, своего рода подарок ему лично, и просто любовался ею. И наслаждался тем, как она обволакивает его своими пылкими чувствами.
История подошла к логическому завершению. В одну из прекрасных лунных ночей на берегу реки они соединились физически. Но как только вампир ощутил животворную энергию девственной крови, темная сила мгновенно охватила все его существо. Он жаждал крови и только ее. Тем более такое долгое время находился на строжайшей диете. Девушка, увидев отросшие клыки и остекленевший взгляд, испугалась и отпрянула от вампира, подняв руки к лицу в умоляющем жесте. И тут внутренний наблюдатель, которого так долго культивировал в себе вампир, сыграл с ним злую шутку.
– А что если ты настолько велик, что сможешь сейчас противостоять самому себе? – услышал он внутри себя странный вопрос.
И это был голос его злейшего врага Света. Вампир замер. Ему показалось, он может совершить невозможное. Но кровь тянула, ее сила была настолько велика, что темная суть вновь взыграла. И он бросился к девушке, раскрыв рот.
– Так ты слаб? – услышал он тот же внутренний голос. – Сдержись хотя бы один раз. Сделай то, на что не способен ни один из вампиров. Отпусти эту жертву!
Девушка уже была измучена страхом. Она дрожала, шептала сквозь всхлипывания, что любит его, примет все, что может случиться, и она его навеки. И умоляла сделать хоть что-нибудь, но прекратить ее мучения.
Вампир отпрянул от нее. Он понимал, что стал ареной борьбы Тьмы и Света, его сущность раздиралась на две части. И он превозмог себя и выбрал. Встав, вампир наклонился над лежащей плачущей девушкой и провозгласил:
– Живи!
И тут же почувствовал, как дикая дрожь сотрясает все его тело и нестерпимый жар разливается по ледяным венам…
Началось обратное превращение, и он очнулся уже человеком.
Это произошло почти десять веков назад. Я был обычным парнем, жил в небольшой деревеньке Челяковицы, пас коров и ни о чем особо не задумывался. И вот случилось у нас ужасное событие. Как-то поздней осенью появился в нашем селении пожилой мужчина. Назвался он Атанасом. Выглядел странник значительно: осанистый, седовласый, с пронзительным умным взглядом глубоко посаженных серо-стальных глаз, с крупными чертами лица, волевым выступающим вперед подбородком. Кем он был, чем занимался, понять поначалу было довольно трудно. Но в то время много шаталось по дорогам странников. Самые разные люди проходили через наше селенье. Атанас сообщил, что пришел к нам из Вышеграда. Тогда Праги как таковой еще не было. Намного позже объединили шесть городов, и появилась столица. Вышеград был одним из этих городов, и для меня он казался чем-то недостижимым. Я слышал рассказы взрослых о том, что там живут наши короли и князья. Поэтому я смотрел на Атанаса с трепетом. Он появился под вечер, постучался в наш дом, а мы жили на краю деревни, и попросился на ночлег. Нас было шесть братьев. Родители спали на печи, а мы – на полу. Я всегда старался забраться в середину, так как ночи уже были холодные, а печь быстро остывала. Атанаса уложили на узкой лавке у окошка.
Ночью я проснулся от страшного крика и инстинктивно, не разбираясь, пополз под стол. Но кто-то крепко ухватил меня за туловище и впился зубами в шею. Меня начало трясти, и я потерял сознание. Когда очнулся, меня все еще колотило, боль была ужасной, казалось, что по всем жилам и венам разливается расплавленное железо. Я решил, что выгорю изнутри, и приготовился к смерти. Я хотел произнести молитвы, но они отчего-то все вылетели из моей головы. В странном состоянии я находился и все ждал, что Ангел Смерти вот-вот прилетит и заберет меня с собой. Однако остался жив. Когда пришел в себя и увидел, что цел и невредим, то выбрался из-под стола.
Страшная картина предстала перед моим остановившимся от ужаса взором. Голова моей матери свесилась с печи, в лице не было ни кровинки, шея была прокушена, а мать мертва. Мертв оказался и старший брат. Но все остальные члены семьи – живы. И все мы были укушены. Отец сидел на полу и пристально смотрел на нас. Его лицо поражало смертельной бледностью. Он-то нам и сказал, что наш незваный гость Атанас – вампир. Оказывается, уже в нескольких деревнях были подобные случаи. В народе шептались о появившемся в наших краях ненасытном чудовище, которое нападало на людей при каждом удобном случае, пило кровь и тут же исчезало. Мы были потрясены его рассказом.
– Нас убьют, как только узнают, – уверенно проговорил отец. – Мы стали вампирами, пусть и не по своей воле. Но нас это не спасет. Нужно уходить немедленно!
Однако было уже поздно. Как выяснилось, Атанас напал не только на нашу семью, но и на соседей. Мы услышали шум на улице, крики и встали. Сейчас я понимаю, что мы были в ослабленном состоянии, так как только что перенесли превращение. К тому же никто из нас пока даже не подозревал о силе вампиров и об их возможностях. Не знаю, как мне это удалось, но когда соседи ворвались к нам в дом, вооруженные, кто чем, я вдруг ощутил внутри жар ужаса и единственное желание спастись любым способом. Мне захотелось уменьшиться настолько, чтобы меня никто не заметил. Сам не понимаю как, но я смог превратиться в крысу. Я шмыгнул за печку. Когда расправа закончилась, трупы выволокли во двор. Я услышал шуршание соломы, которой явно обкладывали дом со всех сторон, и крысиными ходами выбрался на улицу. Бежал вначале огородом, затем несся вдоль улицы за толпой людей. Будучи в тельце крысы, уже не обращал внимания на странные ощущения, а хотел лишь узнать, что стало с моими родными.
Когда толпа пришла на кладбище, я затаился за одной из могил, зарывшись в сухую листву. Но видел все. С трупами поступили по древнему обычаю уничтожения вампиров. Каждому в сердце был воткнут осиновый кол. Кроме этого для верности отрубили головы и конечности. Я еще надеялся, что хоть кто-то из моих родных спасется, но увидев этот обряд, потерял надежду и впал в какую-то прострацию. Когда очнулся, была глубокая ночь. Я увидел, что вновь нахожусь в своем теле и лежу между могил. Но я уже не чувствовал ни холода, ни боли. Постояв возле свежих могил, отправился в деревню, переполненный лютой злобой и желанием убивать всех подряд. Но увидев пепелище на месте нашего дома и соседского, остановился. С тех пор я живу в облике вампира. И часто сожалею, что тогда спасся, а не лег в могилу рядом со своей семьей.
А кладбище в моей родной деревне Челяковицы вызвало сенсацию. Археологи в конце двадцатого века все-таки обнаружили гробы с мужскими трупами, в сердцах которых были воткнуты осиновые колы. Однако по сей день так никто и не узнал тайны этого захоронения.
Вот что рассказывает легенда. Жил-был один вампир. Существование у него было традиционное – каждую ночь перед рассветом он забирался в свой гроб, чтобы провести в нем время до наступления тьмы. А ночью он выходил из-под земли, занимался всякими вампирскими делами, иногда навещал родной городок Йозефов, осторожно подбираясь к своему бывшему дому и заглядывая в темные окна. После превращения прошло совсем немного времени, всего-то год. По меркам вечной вампирской жизни это было равно секунде. Видимо, поэтому вампир все не мог успокоиться и часто вспоминал свою человеческую жизнь.
Он был скрипачом, играл в кабачке «Озорной петух», который располагался на окраине города в темном полуподвале. Там же неподалеку находился и его одноэтажный домик за густыми кустами сирени и низкой каменной оградой. Скрипач был одинок, женщины не уживались с ним и быстро покидали его. Его образ жизни не располагал к семье. Днем он отсыпался, затем играл на скрипке пару часов, после шел в кабак. Он исполнял музыку на заказ, и часто с ним расплачивались стаканчиком дешевого вина. И к утру скрипач был обычно сильно пьян. Кроме этого заработка его приглашали на свадьбы и похороны, и там, как заведено, тоже не обходилось без выпивки.
И вот как-то вечером в кабачке появилась веселая компания из трех молодых мужчин благородной наружности и двух девиц. Мужчины заказали скрипачу чардаш и начали весело отплясывать. Они были неутомимы, и скрипач, подстраиваясь под них, все играл и играл. Наконец, он так устал, что скрипка выпала из его окостеневших пальцев. Мужчины начали издеваться над ним, затем спросили, а хотел бы он никогда не уставать.
– Да вы смеетесь надо мной, господа, – заплетающимся языком ответил он и, с трудом нагнувшись, поднял скрипку. – Все мы устаем! Такова уж человеческая природа!
– Да он философ! – заметил один из мужчин. – Такому необходимо помочь. Пусть наслаждается вечностью!
Скрипач слушал их, не понимая.
– Один мой поцелуй, и ты всесилен! – улыбаясь, произнесла одна из девиц и приблизилась к нему.
Скрипач почувствовал странный ужас при виде ее красных губ. Но он был сильно утомлен, к тому же плохо соображал из-за сильного опьянения. И когда зубы девушки коснулись его шеи, не стал сопротивляться.
Очнулся он уже на улице, когда начало светать. И этот разгорающийся свет чрезвычайно сильно обжигал его. Скрипач испугался и бросился к своему дому. Встающее солнце чуть не сожгло его, но он успел нырнуть в подвал и плотно задвинуть крышку. Там он и сидел до наступления темноты. Скоро скрипач понял, кто были эти веселые молодые люди и что с ним сделал всего один «поцелуй». И когда он осознал, что стал вампиром, то покинул город и поселился на ближайшем кладбище в старой могиле. Но его творческая натура, видимо, не до конца еще исчезла в бесстрастной вампирской сущности. Ему не давали покоя воспоминания о тех днях, когда он был обычным человеком. И вампир играл по ночам на скрипке, сидя на могиле. Но это умиротворяло его ненадолго. В конце концов, у него появилась идея. Он уверовал, что если хотя бы еще раз увидит солнце, то обретет долгожданный покой.
Это привело к тому, что однажды вампир в нетерпении выбрался из гроба пораньше, когда солнце еще только село за горизонт. Превозмогая страх, он открыл окно склепа и посмотрел на угасающие краски заката. Алая заря резанула по его глазам, он зажмурился. Но ничего страшного не произошло, и вампир впервые после своего превращения засмеялся. И с тех пор это стало чем-то вроде опасной игры – ловить взглядом отблески уходящего светила. Но как-то вампир в нетерпении выглянул из склепа слишком рано. И последний луч ослепил его.
Вампир уже не мог, как прежде, искать себе новых жертв. Он ничего не видел и в отчаянии нашел выход – стал появляться с наступлением темноты на улицах Йозефова, одетый как бродячий музыкант с черной скрипкой в руках. Он начинал играть очень печальную мелодию собственного сочинения. Поистине сам дьявол вселялся в его скрипку, ведь как только мелодия входила в чью-то одинокую душу, то человек уже не мог сопротивляться. Скрипка манила к себе, человек шел на ее зов и непременно попадал в объятия слепого вампира. Когда тот выпивал кровь жертвы, из его слепых глаз падали на мостовую Йозефова кровавые слезы и превращались в красные бусины граната.
А утром люди находили их и делали украшения, не зная, что это слезы вампира. Именно таким образом появился чешский гранат. И он отличается особо ярким насыщенным цветом, словно изнутри пропитан кровью.
Всегда в чешских горах водились вампиры, и для местных жителей это не секрет. Еще моя бабушка легенды про них рассказывала. Ох, сколько она их знала! Вот одна из них. В конце нашей деревни есть большой заливной луг. Если пройти через него, а затем миновать небольшой лесок, то попадаешь на наше кладбище. И как на любом приличном кладбище имеется и у нас место, где хоронят самоубийц, правда, слава богу, мало их у нас. И там же некрещеных закапывают. Особое это место. Туда захаживать наши деревенские боятся, только родственники следят за могилами. И вот бабушка мне рассказывала, что каждое полнолуние из заброшенной безымянной могилы поднимался мертвец. Не раз его уже видели местные жители и рассказывали о нем друг другу. После захода солнца все сидели по домам, боясь встретиться с этим существом. А затем стали находить и трупы. У них были прокушены шеи и выпита вся кровь. Селяне поняли, что в безымянной могиле спит вампир. Жертвами его становились пришлые люди. Много тут бродит всяких странников, искателей приключений, вот они и попадались в лапы вампира. Старейшины деревни решили, что нужно пойти на эту могилу, раскопать ее и пронзить сердце вампира осиновым колом, чтобы он успокоился навеки и лежал в своем гробу, а не бродил по ночам. Но не нашлось храбрецов, кто бы отважился на такой поступок. Из-за этого дело так и не решалось.
И вот как-то на закате в крайний дом возле луга кто-то постучал. Жил там старик Зденек. Не побоялся он открыть калитку, да и пес его смело лаял на пришельца. А ведь все знают, что животные не выносят вампиров и сразу убегают прочь при их появлении. Во двор вбежал бледный как мертвец мужчина, по виду странствующий монах. Зденек завел его в дом, дал воды. Когда монах отдышался, то поведал, как шел через луг и на пути его возник какой-то силуэт в длинном рваном балахоне, похожем на истлевший саван. Монах остановился. Существо приблизилось и сказало глухим голосом:
– Назови мое имя!
Монах изумился.
– Назови мое имя! – повторило существо.
И приблизилось вплотную к монаху. С ужасом он увидел мертвенно-серое лицо, пустые глаза и клыки, показавшиеся из бледного рта. Понял он, что это за существо. И тут же вытащил крест и начал быстро шептать молитвы, загораживаясь крестом от вампира. Тот задрожал и закрыл лицо руками. Монах воспользовался этой заминкой и бросился бежать со всех ног через луг к деревне. Вампир не догнал его, хотя мог бы сделать это легко.
Зденек внимательно выслушал рассказ. Затем они тщательно затворили все ставни, монах окропил святой водой окна и двери, и они легли спать. А наутро пошли к старейшинам, и монах повторил свою историю.
– В той стороне мы хороним некрещеных, – задумчиво проговорил один из старейшин.
– Видимо, это один из них, – сказал монах. – И он хочет знать свое имя. Ведь оно не записано в небесных святцах, поэтому как бы не существует. А кому охота жить без имени? Даже в облике вампира! Вот и бродит он по земле с одним-единственным вопросом.
– А если назвать ему имя? – предложил другой старейшина. – Возможно, вампир уляжется обратно в могилу и больше не будет нас беспокоить.
– Будет! Ведь ему нужна пища, – ответил второй.
– Его необходимо уничтожить, – решили они.
И попросили монаха помочь в этом.
На закате несколько крепких деревенских парней, вооруженных осиновыми кольями, отправились на кладбище. Их сопровождал монах. И как только солнце зашло и на землю спустились сумерки, монах начал обходить могилы и говорить:
– Выходи, безымянный, я назову твое имя!
Он повторял это возле каждой могилы. И вот, наконец, в самом углу кладбища на одном заброшенном холмике земля зашевелилась. Парни спрятались за ближайшие кусты и затаились. Монах остановился и начал креститься, шепча молитвы. Страх одолевал его. Но он знал, что должен все вытерпеть и довести дело до конца. Показался вампир. Вначале появилась его голова. Он внимательно оглядывался.
– Здравствуй, безымянный! – вежливо проговорил монах, хотя у него зуб на зуб не попадал от страха.
– Ты знаешь мое имя? – спросил вампир и выбрался из могилы.
На его бледном лице появилась улыбка. Но монах видел только острые кончики клыков.
– Назови мне его! – умоляющим голосом произнес вампир и приблизился к монаху.
Но тот отступил к кустам.
– Назови имя! – настойчиво повторил вампир и снова сделал шаг.
И монах снова отступил. Так они дошли до кустов. И тут же выскочили парни, повалили растерявшегося вампира наземь и вонзили в него осиновые колья. Он захрипел, его лицо исказила мука, но он продолжал молить:
– Имя! Имя!
Монах сжалился над умирающим вампиром, склонился над ним и четко сказал:
– Нарекаю тебя Якубом! Имя это означает «вновь рожденный». Надейся, что с этой смертью ты обретешь другую жизнь!
– Якуб! – восторженно вскрикнул вампир, его глаза засияли неземным счастьем, губы заулыбались, и он испустил последний вздох.
Парни отскочили, монах начал быстро креститься и шептать молитвы. Тело вампира подернулось дымкой и будто испарилось. Остался только рваный саван. Монах похоронил этот саван в его могиле. Парни установили сверху камень, на котором впоследствии была высечена надпись: «Пристанище безымянного вампира, который получил имя Якуб».
И с тех пор в наших краях больше никогда не видели вампира, просившего назвать его имя.
Как-то я нашел в труде пастора интересную запись о нападении вампиров на их местность. Это был целый клан, они поселились в лесу неподалеку от деревни и почти каждую ночь совершали набеги. Жители скоро начали прятаться в мужском монастыре. Там-то и находился пастор. Но спасения от вампиров не было даже там. Они ухитрялись, несмотря на постоянное окропление территории святой водой, на чтение служб, на окуривание ладаном, проникать по ночам и в монастырь. Скоро почти все деревенские были укушены. Многие сразу умирали. А кто-то проходил обращение, и деревня через какое-то время превратилась в вампирскую. Монахам предлагалось поменять место жительства. Но они решили не уходить и хоть чем-то помочь оставшимся людям, которые спрятались в монастыре.
За деревней тянулась гряда гор, в одной из пещер давно обосновался отшельник, святой старец. И пастор решил попросить у него совета, как избавиться от осаждающей деревню нечисти. Он пошел в полдень, когда ярко светило солнце и вампиры свободно разгуливать не могли. И старец открыл тайну, как изготовить некий талисман. При этом он заметил, что люди не любопытны по природе своей, все уже давно написано и нужно лишь понять смысл тайных текстов.
– Процитирую тебе отрывок из Апокалипсиса, – сказал отшельник и медленно прочитал: «Стена его построена из ясписа, а город был чистое золото, подобен чистому стеклу. Основания стены города украшены всякими драгоценными камнями: основание первое яспис[1], второе сапфир, третье халкидон, четвертое смарагд[2], пятое сардоникс, шестое сердолик, седьмое хризолит, восьмое вирилл, девятое топаз, десятое хризопраз, одиннадцатое гиацинт, двенадцатое аметист. А двенадцать ворот – двенадцать жемчужин: каждые ворота были из одной жемчужины. Улица города – чистое золото, как прозрачное стекло».
– Но так в Апокалипсисе описывается святой город, – сказал удивленный пастор.
– И вот еще цитата: «И не войдет в него ничто нечистое и никто преданный мерзости и лжи, а только те, которые написаны у Агнца в книге жизни», – ответил отшельник.
– Не войдет нечистое…, – растерянно повторил пастор.
– Все гениальное просто! – с воодушевлением проговорил отшельник и закрыл Библию.
Пастор поблагодарил его и вернулся в монастырь. Он смог собрать все нужные камни и создал талисман. В своем труде он тщательно описал украшение. Камни расположены в порядке, указанном в тексте Апокалипсиса, они вставлены в золотой ободок и окружены двенадцатью жемчужинами. Он освятил его в храме и попросил господа дать талисману силу небесного града.
И как только пастор надел его, вампиры начали обходить его стороной. Он в целях эксперимента выходил из стен монастыря даже ночью, но нечисти исчезали во мраке при его появлении. Но пастор молчал о талисмане и прятал его под одежду. Он не хотел вводить в искушение бедных людей. Сделать такое дорогое украшение, ведь все камни были натуральными, им было не по средствам. И пастор, зная человеческую природу, предполагал, что у многих возникнет желание украсть бесценное сокровище.
И скоро вампиры перестали даже заглядывать в монастырь, где прятался пастор и выжившие жители деревни. А через какое-то время вообще ушли навсегда из этих мест. Люди приписали избавление от страшной напасти святости пастора и начали превозносить его. Но он просил не делать этого, вел себя скромно, держался в тени. Но это лишь раззадорило местных жителей, они посчитали такое поведение признаком святости. И тогда пастор решил все записать, не хотел, чтобы его безосновательно причислили к лику святых. Из этой старинной рукописи я и узнал о могущественном талисмане.
Это произошло, как рассказала мне прабабушка, еще в IX веке. Один из наших предков по имени Жерве имел довольно большую семью. Он жил во Франции, в городе Труа, тогдашней столице Шампани, имел мастерскую по производству витражей и был довольно зажиточным. Но кто-то словно навел порчу на семью. Два его сына и юная прекрасная дочь покончили жизнь самоубийством. Вначале старший повесился в сарае во дворе и не оставил никакой записки. Жерве долго горевал и молча сносил позор. Но буквально через два года младший утопился в пруду. Решили, что это несчастный случай, но когда нашли тело, то увидели привязанный к шее камень. Тщательно обыскав его комнату, Жерве нашел записку, которая гласила: «Простите меня, родные! Но жизнь больше не имеет смысла без моей любимой». Как выяснилось, его недавно оставила возлюбленная. И вот слабый юноша не смог справиться с горем. Но все дети Жерве отличались необыкновенной чувствительностью. Это передалось им от матери. Жерве женился на ней, когда ей было 16 лет. Она работала вышивальщицей парчовых риз при церкви. Была очень скромна, набожна и в то же время чрезвычайно эмоциональна. Жерве пытался повлиять на супругу, как-то изменить ее характер, но она сразу начинала плакать и замыкалась в себе. И все их дети на удивление походили на нее характером. Мальчики-близнецы, которым было всего по три года, тоже часто плакали, капризничали и даже впадали в меланхолию, так несвойственную маленьким детям.
После смерти старших сыновей Жерве глаз не спускал с пятнадцатилетней дочери. Но и ее не уберег. И как только он не уследил за ней? Но влюбленные девушки умеют скрывать свои тайны настолько хорошо, что и ангел не догадается. Гуляя в саду, она через ограду заметила юношу, который внимательно наблюдал за ней. Он тут же подошел. Они разговорились. Юноша стал приходить к ограде чуть ли не каждый день. Она, унаследовав чувствительность матери, мгновенно влюбилась. Но через какое-то время выяснилось, что он женат. В мастерской Жерве применялась довольно новая техника изготовления витражей, а именно цветное протравливание. Для него использовалась плавиковая кислота. Обезумевшая от горя девушка выкрала из мастерской отца эту кислоту, закрылась в своей комнате и выпила ее. Умерла она в страшных мучениях. Самоубийц хоронили за чертой кладбища. Никто из друзей Жерве не пришел на похороны. Жена лежала дома в беспамятстве. Совершив погребение, Жерве заплатил могильщику и отпустил его. Потом сидел возле могилы дочери в полном одиночестве, пока не стемнело. Он рыдал, закрыв лицо руками, затем, затихнув, смотрел на уже осевшие холмики, под которыми покоились два его сына.
Когда взошла луна, Жерве словно помешался. Он вдруг встал, простер руки над могилами и громко произнес:
– Да будут прокляты самым страшным проклятием, которое только возможно, все члены моего рода, которые лишь помыслят уйти из жизни добровольно. Пусть их тела после совершения этого самого ужасного из смертных грехов, никогда не знают упокоения, пусть превратятся они в исчадия ада, бродят по земле в мерзком облике кровососов, существуют в муках и служат предостережением для всех моих родных по крови. Да будет так!
И как только он замолчал, раздался отвратительный смех. Жерве словно опомнился, его лицо приобрело более осмысленное выражение. Он с испугом смотрел, как с неба камнем падают на могилы какие-то огромные черные птицы и начинают когтями разрывать землю. Он начал креститься, шептать молитвы, но птицы превратились в больших черных волков. Их красные глаза горели, с клыков капала слюна. Жерве спрятался за ближайшие кусты. Волки мгновенно разрыли все три могилы. И вот перед остекленевшим от ужаса взором Жерве встали из ям два полуразложившихся трупа его сыновей, а затем и только что закопанный труп дочери в белом платье. Сыновья встряхнулись, расхохотались, их тела обросли плотью. Они приблизились к сестре. Жерве увидел, как они вдруг подняли головы к луне и зарычали. Из их ртов торчали длинные клыки. Он вновь начал креститься, бессвязно прося Господа простить за содеянное. Его проклятые дети приблизились к кустам, за которыми он прятался. Жерве с трудом держался на ногах. Ужас парализовал его.
И вот они стоят перед ним. Увидев их мертвенно-бледные, но живые лица, Жерве немного пришел в себя. Да, это были именно исчадия ада, и он сам приговорил их к этому, но все равно, это были его любимые дети.
– Ты сделал, что сделал, отец, – сказал старший сын. – И пусть тебя это не тревожит! Все равно мы были в аду. И этот ад самоубийц настолько страшен по своей сути, что мы даже не знаем, где нам будет лучше. Возможно, ты совершил милосердие по отношению к нам. О! Если бы мы при жизни знали, каково это, оказаться в таком невыносимо мучительном мире, где существование – бесконечная пытка, то разве мы бы сделали то, что сделали?
– Разве можно сравнить эти мимолетные, незначительные, так называемые страдания из-за несчастной любви, – продолжил второй сын, – с теми страшными пытками, через которые проходят потерянные души самоубийц?! Отец! Запиши проклятие на бумаге, схорони ее и накажи своим детям передавать этот документ из поколения в поколение. Может так, ты убережешь наших родных от этого ужаса.
– Простите, дети, – дрожащим голосом проговорил Жерве, когда сыновья замолчали. – Позаботьтесь о сестре вашей. А я сделаю так, как вы мне сказали. И когда близнецы подрастут, то я непременно ознакомлю их с этим документом.
Вернувшись домой, Жерве тщательно записал все, что произошло. Он запечатал конверт сургучной печатью и убрал его в сундук. И когда близнецы выросли и достигли совершеннолетия, Жерве ознакомил их с этим документом и наказал передавать его из поколения в поколение. На его сыновей это произвело такое впечатление, что даже исправился их характер. Они научились сдерживать свои эмоции, их особая чувствительность постепенно исчезла, и они выработали в себе стойкие к различным жизненным трудностям характеры.
Это произошло во Франции. В 1453 году французы освободили Бордо, английский гарнизон, располагавшийся там, капитулировал, и это положило конец Столетней войне. Измученный народ жарко приветствовал наступление мира. По всем городам и селам начались празднования в честь победы и избавления от гнета англичан. В небольшой деревеньке неподалеку от Бордо устроили настоящий пир. Сельчане бурно радовались победе и угощали французских воинов местным вином. Это был октябрь. Молодое вино выносилось из погребов и лилось рекой. К вечеру в деревне не осталось ни одного трезвого. На лугу танцевали. Нарядно одетые девушки отплясывали и со своими парнями и с едва держащимися на ногах воинами.
Внезапно среди танцующих появился кузнец Жан. Видно было, что он тоже весело отметил праздник. Он шатался, но упорно бродил между парнями и девушками и заглядывал им в лица.
– Эй, Жано! – крикнула одна из селянок. – Кого ты потерял?
– Ищу мою Бланш, – заплетающимся языком ответил он. – Куда-то подевалась моя милая! Я лошадь подковал одному из господ-начальников, а Бланш все вертелась рядом и ныла, что хочет на танцы, а меня не дождаться. А потом вот пропала. И не могу найти!
– Да твоя Бланш уже давно в рощице развлекается с кем-нибудь из солдат, – рассмеялся один из парней.
– Но-но! – грозно сказал Жан. – Она у меня не такая! У нас уже свадьба назначена через неделю.
– А ты сбегай, проверь! – не унимался парень.
Жан сжал кулаки и двинулся в сторону рощи. Сам по себе он обладал ревнивым нравом и взрывным характером, а сейчас еще и молодое красное вино горячило его воображение. Но пока он дошел до рощи, хмель почти выветрился из его головы. Жан начал вглядываться в кусты, в просветы между деревьями. Но уже стемнело, а белые стволы берез вводили в заблуждение и казались стройными силуэтами девушек. И Жан, поддавшись этой иллюзии, бегал от одного дерева к другому. И вот он увидел впереди парочку. Девушка прильнула к мужчине. Он крепко обнимал ее. Они замерли, потом медленно опустились под кусты в высокую, уже начавшую желтеть траву. Жан обомлел, ему показалось, что он узнает длинные светлые волосы Бланш и ее серебристый нежный голосок. Он подкрался. Парочка была занята собой и ни на что не обращала внимания. Мужчина уже расстегнул пояс и отбросил его в сторону. Жан услышал, как стукнула сабля о пенек. Он согнулся, приблизился и осторожно вынул саблю из ножен, горя желанием немедленно посчитаться с неверной возлюбленной. Но девушка в этот момент вскрикнула, раздался звук поцелуя, потом ее смех. И вот она быстро проговорила:
– Поль, ты такой сильный! И ты мне сразу так понравился. Останешься у нас в деревне? Нам нужны такие ловкие здоровые парни.
Жан замер. Это был голос не его Бланш. Ошибиться он не мог. Он вытер пот и попятился. Когда отошел от парочки на безопасное расстояние, глубоко вздохнул и стал ругать себя в душе. Потом перекрестился, пробормотал, что чуть грех на душу не взял, и двинулся в сторону деревни.
На пути был небольшой овраг, а прямо за ним и стояла его кузница. Жан решил перебраться по нему на другую сторону. Правда, он не любил этот путь, овраг густо зарос кустами малины, и продираться сквозь них не очень-то хотелось. И тут Жан понял, что все еще держит саблю. Он так и не бросил ее, находясь в таком смятении, что даже не обратил внимания на тяжесть в правой руке.
– А вот это кстати! – радостно сказал он. – Прочищу путь.
И он начал рубить ближайшие ветки. Сабля оказалась очень острой, и малинник легко поддавался. И Жан двигался вниз оврага, расчищая проход.
В этот момент тучи рассеялись, и показалась луна. Она осветила дно оврага, и Жан замер. Внизу, в отдалении, на поваленном стволе сидела еще одна парочка. Они обнимались, целовались и, занятые собой, ничего не слышали. Дно оврага было довольно укромным местом. Луна освещала золотистые волосы девушки и черные – юноши. Жан побежал к ним. Девушка оторвалась от парня и вскрикнула. В лунном свете ясно было видно ее нежное лицо. И это была Бланш, Жан не мог ошибиться. Она вскочила и заслонила собой парня, подняв левую руку перед лицом. Но Жан будто обезумел и взмахнул саблей. Кисть полетела вниз, Бланш закричала и потеряла сознание. Парень и не подумал оказать ей помощь и ринулся наверх. Он скрылся в кустах, а Жан отбросил саблю и склонился над жертвой. Кровь хлестала из обрубка, и он первым делом снял свой ремень и наложил жгут. Потом взвалил девушку на плечо и потащил в кузницу. Она по-прежнему находилась в бессознательном состоянии. Он донес ее до небольшого сарая в углу двора и осторожно положил на охапку сена возле стены. Но Бланш так и не пришла в себя. К тому же Жан увидел, как сено под ее поврежденной рукой мгновенно окрасилось. Кровь текла безостановочно, несмотря на жгут. Жан склонился над девушкой, пытался перетянуть туже плечо. Но как только он коснулся ее поврежденной руки, Бланш застонала и открыла мутные глаза.
– Милая, любимая, – исступленно зашептал он, заглядывая ей в глаза, – как ты? Все будет хорошо, сейчас остановлю кровь. Ты поправишься, и заживем вместе! Вот увидишь, я все исправлю.
Жана уже трясло, он видел, что она плохо понимает его и находится на грани очередного обморока.