Легенды Лиса - читать онлайн

Ученик Короля ворон

Повесть про день из жизни мальчика – ученика жестокого и капризного Бога.

Жанр: эпическое фэнтези

Мир: Раненый мир

✦

Огненный зал утопал в безмолвии и темноте. Волны пламени, целые полотнища огня, когда-то бушевавшего здесь, были пойманы в магическую ловушку – да так и застыли, взметнувшись к небу, став стенами и куполом зала. Замерший огонь не горел, не светился красным, а был прозрачен, как хрусталь. Только когда солнечный свет пронизывал стены, пойманное в плен пламя будто оживало, разгоралось морем алых и рыжих всполохов, бросая отсветы на черный мраморный пол. А ночью, когда восходили Луны, и их свет пульсировал в стенах и потолке, огонь казался то бледно-синим, то зеленоватым, слабо мерцал, как северное сияние.

Когда же мир вокруг замка тускнел – например, в сумрачный грозовой день или после заката, пока Луны еще как следует не проступили на небе – то очертания зала терялись в прозрачной пустоте. Казалось, что стоишь на вершине высокой горы, а вокруг вздымаются еще более величественные горы, покрытые густым сосновым лесом. Сейчас здесь почти воцарилась ночь, тучи укутали небо, не пропуская свет Лун или звезд. Поэтому огненным залом владела мгла – и сквозь прозрачные стены бесцветного огня виднелись огромные мрачные склоны.

Резкий белый росчерк нарушил темноту и тишину; белые отсветы отразились в прозрачных стенах и угасли. Это был переход, но не портальный, а сквозной, судорожный и быстрый. Прыжок из одной точки мира в другую, поспешный, испуганный, сделанный неправильно. И потому очень опасный. Одно неверное движение, один спазм изломанной арки – и проходящего сквозь нее разорвет на части. Из трещины в пространстве выкатилась девочка в лохмотьях, ее плечи дымились, волосы были обожжены, на разодранной одежде краснели тлеющие лоскуты. Излом тут же сомкнулся, срезав крупную прядь ее волос – мгновение раньше, и…

Девочка мучительно застонала, в ее голосе было столько отчаяния, что если бы кто-то мог услышать, то против воли бросился бы ей на помощь. Даже не зная, что с ней и как ей помочь.

Одиннадцать лет, худая, сильные плечи выдаются над напряженно согнутой спиной. Она всем весом навалилась на нечто маленькое, стиснув обеими руками, прижимая к полу, пыталась не дать ему освободиться и сбежать. Из-под стиснутых на черном мраморе ладоней вырвался яростный свет, девочка вскрикнула от боли, но держала, хотя в ее руках явно бушевал сгусток огня! Он просвечивал сквозь худенькие пальцы, жег их, девочка скулила от боли, но не сдавалась.

– Воды, – протяжно звала она, – воды!

– Вода тебе не поможет, Клара, – раздался приветливый, мелодичный голос. – Водой не потушить звезду.

Король Ворон возник из ниоткуда, шагнул из едва заметных отсветов и теней, и возвышался над жмущейся к полу, с любопытством разглядывая ее. Девочка всхлипнула, из последних сил пытаясь удержать огненный осколок, который злобно бился в обожженных руках.

– Ты зря вернулась в замок, – терпеливо, рассудительно покачал головой Левран.

Сегодня волосы смеющегося бога были белыми, как снег, ниспадая на правое плечо россыпью небрежных, заостренных локонов-нитей. Лицо пересекала золотая цепочка с затейливым витьем, на лбу мерцал голубой опал в изящной резной окантовке, украшенной жемчугом. Маска в виде головы ворона с застывшими, мертвыми глазами была сдвинута налево; вороний плащ из черных перьев стекал по плечам к полу, сливаясь с мрамором, словно растворяясь в нем.

Как и в любом своем облике, Король Ворон был пугающе красив; несчастный, увидевший его впервые, терял дар речи от осознания, что встретил настолько совершенную красоту. Что после встречи с ним уже ничего не будет как прежде. Клара не раз видела Короля прежде, но даже сейчас, в переломный момент безжалостного боя, у нее перехватило дыхание от его голоса и взгляда.

– Я говорил, дикие звезды сюда приносить нельзя. Они нестабильны, чуют места силы и могут прорваться в одно из них – тогда… Нельзя, ты же знала. Нельзя.

Клара знала.

– Пожалуйста! – взмолилась она. – Пожалуйста, учитель!

Залитое слезами лицо запрокинулось, расширенные глаза смотрели на него снизу-вверх, но на дне зрачков, полных мольбы, темнела безнадежность. Клара понимала, что безжалостный бог не поможет ей.

Всё в девочке дрожало, ей трижды казалось, что больше не стерпеть, сейчас она выпустит звезду и навлечет беду на себя, остальных, на весь замок. Ей не простят этого, Король не дает вторых шансов, сейчас она проиграет, нарушит приказ – еще чуть-чуть, и все будет кончено, она не может!.. Но и за третьей чертой отыскалось, наскреблось еще немножко воли и сил. Ужас перед гневом Короля Ворон опять пересилил слабость и боль.

«Сдайся, пожалуйста, сдайся», шептали пересохшие губы, «смирись, остановись, перестань…»

Магия Клары была сильна. Но не настолько, чтобы одним лишь заклятием усмирить нечто настолько могущественное, как осколок неба. Однако ритм ее шепота и натянутая струна души бередили своевольную вещь. Жажда, осмысленность и воля к жизни девочки смиряли потоки безумия внутри звезды.

«Поддайся моей воле, проклятая», всхлипнула Клара, «Как же я ненавижу тебя. Проиграй!»

Осколок завыл, вырвался из-под сомкнутых рук и взлетел вверх, рассыпая огненные искры, которые дробились и множились в прозрачных стенах. Тело девочки моментально изогнулось, она прыгнула вслед, словно пружина, в прыжке обратилась в хищную светлую рысь с бурыми подпалинами на шкуре – и с мешаниной уродливых выжженных полос на животе и боках.

Рысь каталась по полу, остервенело рыча, но и в зверином обличье не могла удержать палящую звезду, передние лапы лесной кошки были страшно обожжены, теперь ревущий огнем осколок сжигал задние. Рычание зверя сменилось скулящим, молящим визгом; звезда загудела, сильно вбирая воздух; а стены из застывшего огня едва слышно зазвенели в ответ, словно и правда хрустальные. Палящий осколок взорвался силой и светом, ослепил рысь и отбросил ее в сторону. Скакнул вперед, сбегая от Клары – и разразился нервным, безумным и дисгармоничным перезвоном, заметался по залу, забился о стены огня. Но они были куда крепче, чем казались.

Рысь бросилась за звездой, прыжок, другой, схватила в полете, приземлилась уже ребенком, прижав сгусток огня к груди. В глазах девочки, на ее залитом слезами и потом лице отразилось полное отчаяние. Она не могла удержать осколок, ей не удалось смирить его. Стены замка не придали Кларе сил, как она надеялась, совершая самый рискованный переход в своей жизни. Учитель не пришел к ней на помощь. Девочка не знала, что еще можно сделать.

– Если не можешь победить, – сказал безумный бог, поморщившись, – то хотя бы не проиграй. Не подведи своих братьев и сестер, Клара.

Левран поглаживал ворону, которая высунулась из плаща. То ли бесцеремонные твари были его частью, то ли прятались в гуще черных перьев, но вслед за первой вороньей головой оттуда вынырнули еще несколько. Их насмешливые глаза следили за смертной битвой осколка и ловца.

– Кар! – сказала одна из ворон. Другие хрипло засмеялись, соглашаясь с ней:

– Кар… Кар!.. Кар…

Клара уже не стонала, а прерывисто всхлипывала при каждом вдохе. Звезда бешено рвалась из мертвеющих рук. Но даже теперь, обожженная, истерзанная и израненная, девочка не могла отпустить ее и проиграть. Страх не оправдать ожидания Короля был сильнее.

Нечто новое проступило на ее лице. Растерянное, обреченное смирение. Смертельная усталость. И тогда Клара проглотила звезду. Та полыхающей огненной искрой прошла по ее горлу, озарив его изнутри, пульсирующе вспыхнула в груди, высветив ребра – и канула внутрь.

– О, – сказал Левран, глядя на девочку неотрывно. Рука его, с красивыми, хищными когтями, оставила ворона и потянулась в сторону ученицы.

А Клара упала на пол, скрючилась, хрипя и царапая солнечное сплетение, где разгорался огонь. Она проиграла. Ей не усмирить звезду, и оставалось только перенести последнее испытание. Вытерпеть все до конца, испить полную чашу, а после станет не больно и не страшно. Может, она уничтожит звезду, переполнит ее своей кровью и мукой, и осколок погаснет, раскрошится в пыль – тогда Клара спасет замок, братьев и сестер. Ведь если не спасет, то и смерть не станет ей избавлением, Король Ворон отыщет ее и в царстве мертвых, и на самом краю миров.

Левран смотрел, как она корчится, и легкая улыбка озарила совершенное лицо. Он видел каждый обрывок мысли в ее голове, каждый разряд боли и каждый всполох рвущихся чувств. Девочка не ненавидела его. Ведь дети всего лишь люди, а он часть Мира, выше их желаний и надежд. Нищенка из трущоб знала: людской удел – жизнь, полная испытаний, а удел мира – обрушивать их на людей. Клара помнила грязное и убогое детство, из которого смеющийся бог забрал ее; понимала, что, если бы не его милость, она умерла бы уже давно. Знала, что принадлежит ему вся без остатка.

Но даже понимая это, она еще ждала чуда, еще надеялась, что Король Ворон нарушит правила. Ради нее. Глаза умоляли о помощи, детское сердце не могло поверить, что она, Клара, прервется так просто…

Левран внимательно смотрел на затихающую девочку, но вдруг отвлекся от нее и повернулся назад.

В воздухе высветился рваный белый узор, пространство расслоилось, как раскрываются лепестки цветка. Неровные линии сомкнулись в фигурный проход – в окантовке белых росчерков возник лис. Словно картина, повисшая в облегающей узорной раме. Он выверенным движением спрыгнул на пол, оставив пустой лисий контур смыкаться и таять за спиной. Рыжая тень скользнула к Леврану, глянула снизу-вверх, глаза осторожно блеснули в полумраке.

Лис был явно измучен, встопорщенные бока вздымало тихое, осторожное дыхание – он старался не бередить сломанные ребра на правой стороне. Передняя лапа подгибалась, узкий вытянутый нос пересекли две тонких ссадины, а царапина пострашнее прошла от лба через глаз, но недостаточно глубоко, чтобы повредить его.

Моргнув, зверь настороженно замер. Он не видел умирающую Клару, но услышал и почуял близкую смерть. Усталая расслабленность его позы сменилась молниеносной собранностью: лис скакнул вперед, пролетел сквозь капризного бога – уйдя в сумрак на долю секунды, ровно так, чтобы провалиться из материального мира перед Королем и вынырнуть у него за спиной – и мягко приземлился рядом с девочкой. Глаза, блестящие и темные, как два колодца с искрами в глубине, заглянули в ее угасающие зрачки. Взгляд лиса метнулся к сомкнутым обожженным рукам Клары, из-под которых спазматически мерцала, захлебываясь в крови, дикая звезда.

Секунда тишины и осознания; ее гаснущий взгляд отразился в его заполненных ужасом глазах, и лис встряхнулся всем телом, превратился в мальчика: потрепанного, очень подвижного и складного, лет десяти, с упрямо торчащим вихром. Он перевернул ее, с усилием поднял, перехватив руками, так, чтобы голова Клары свесилась вниз.

– Выплюнь ее! – шикнул прямо в ухо названной сестре. – Выплюнь!

Но она умирала. Опаленные губы прошептали что-то бессвязное. Мальчик-лис метнул взгляд в сторону Короля Ворон, который стоял, склонив голову, наблюдая за его борьбой. Ученик не сказал ни слова, не воззвал к помощи бога, а зашептал что-то быстрое, напевное, странное – не девочке, а звезде.

Горло его издало нечеловечески-переливчатую песнь, от которой завибрировали застывшие прозрачные стены. «Приди, звезда», звучало в ней, «Вспомни, кто ты». «Лети на свободу, в бездонный простор».

Клара изогнулась в спазме, изо рта ее изверглась загустевшая кровь. Тело пыталось отторгнуть звезду, а та очнулась и рвалась наружу, к спасению.

«Лети».

Звезда с шипением выкатилась на пол, липкая, полупрозрачная и угасшая. Но пламя и свет разгорались в ней с каждым мгновением, и с каждой долей секунды она откатывалась все дальше, а дрожала и подпрыгивала все сильнее.

Мальчик бережно отпустил Клару и бросился за осколком, который прыгал, разбрасывая огненные искры, все выше и выше. Звезда почуяла, что ловец настигает, и испустила волну огня, но ученик Леврана перекатился под пылающей плетью, словно знал заранее, как она пройдет. Он ухватил осколок, но не пытался удержать его, а наоборот, изо всех сил метнул с разворота вверх.

Воющая звезда врезалась в свод потолка, огненным росчерком отскочила в стену, от стены в пол, снова вверх – рикошет нес ее дальше и дальше, и с каждым новым ударом ревущий огнем осколок набирал обороты! Секунду спустя он метался из стороны в сторону с умопомрачительной скоростью, и уже не мог свернуть с предопределенного пути, на который швырнул его мальчик-лис.

Смеющийся бог приподнял бровь и сдвинулся чуть левее, огненный сгусток мазнул мимо.

Ловец помчался по кругу, обратившись в размытую рыжую тень; он скакал так быстро, что глаз не мог уследить за его движениями, вновь и вновь уворачиваясь от осколка, с воем и звоном носящегося повсюду, усыпая черный мрамор мириадами искр. Но лис не просто метался по залу, а искривлял пространство, проходя сквозь него, как игла пронзает шелк и тянет за собою нить: скукоживал, стягивал его.

Натянутая до предела, реальность треснула, портал расколол воздух наверху под прозрачным куполом. Он был нечеткий, дрожащий, стремительно срастался – а траектория звезды вела мимо. У Лиса была секунда, чтобы успеть – он взвился в прыжке, превращаясь в мальчика, дотянулся и ударил ладонью невыносимо-быструю пылающую искру. И резанув его по руке, она отклонилась и канула в сомкнувшийся разрыв.

Резкий звон прокатился по всему замку, мальчик рухнул на пол, упал сильно и неловко, прокатился по мрамору и замер. Застонал. И опять воцарились тишина и темнота.

– Ты освободил звезду, – довольно кивнул капризный бог, поправляя подвеску с неограненным алмазом, затуманенным, как будущее маленького ловца. – И верно сделал. Угасший осколок, раскрошившийся в пыль, мне совершенно не нужен. Вот усмиренный – другое дело. Но с усмирением вышла незадача…

– Клара, – прошептал мальчик. Он держался за руку, порезанную осколком, кровь стекала узкой полосой к ладони, раздваиваясь на грязном запястье, как линия жизни и линия судьбы. Со стоном поднявшись, израненный ловец снова обратился в зверя, легко и естественно, как вдох-выдох, мальчик-лис. Подбежал, припадая на лапу, к девочке, неподвижно лежащей в темноте. Остановился над нею, замер, касаясь носом ее шеи. Опустил голову, ноги задрожали. Сел.

– Пока ты не явился, решение Клары убить звезду было… приемлемо. Не усмирить, так хотя бы не дать ей учинить здесь бедлам, – широко развел руками Король. – Но когда ты пришел, ее маленький замысел превратился в убыток и потерю, ведь ты мог спасти звезду! Зашвырнуть ее подальше, чтоб потом найти и усмирить. Ты превзошел себя и сделал это, спас замок, так что нам удалось избежать потерь. Ну, почти, – он повел пальцами, выказав утонченное сожаление, глядя на тело ученицы, распростертое в темноте.

– Она умерла, – глухо сказал мальчик, будто не верил в это. – Клара умерла.

– Конечно, – поднял бровь Левран. – А что еще можно сделать, когда проглотил звезду? Отделаться несварением как-то не получится. И когда у тебя выжигает дыру изнутри живота, тут никто в здравом уме не выживет.

– За что она умерла? – спросил мальчик с вызовом, вставая. – Чем заслужила?

– Сначала слабостью, потом глупостью, – не промедлив, ответил Король.

– Не сладила с осколком? Что ж не бросила его, не бежала сюда укрыться? Зачем притащила его с собой?!.. – мальчик пытался понять, и понял. – Не хотела подвести тебя, учитель. И рискнула. Думала, родные стены помогут. Думала, ты поможешь.

– Плохо подумала. Слабость, помноженная на глупость, всегда разрушительна. Вот ты – другое дело. Ты принес мне то, за чем охотился. Ты преуспел.

Ловец вытащил из поясного кармана небольшой предмет, завернутый в тряпку, и вытряхнул к ногам учителя. Мерцающий желтоватый осколок покатился по полу с холодным перестуком. Усмиренная звезда. Король поманил ее к себе, и та послушно подплыла, осветив его лицо, словно лучами уставшего солнца.

– Ты же мог помочь Кларе, учитель! Мог спасти, – мальчик наконец справился с голосом и почти выкрикнул это. Он умудрился одновременно хлестнуть сжатым, полным боли тоном, и в то же время остаться бесстрастным. Ученик бога замотал порез тряпкой, затянул зубами и наконец отпустил окровавленную ладонь, но руки у него тряслись.

– Сегодня мог, завтра не смог, – фыркнул Левран. – Кто бы спас её завтра?

– Она научилась чему-то с этой звездой, – упрямо мотнул головой мальчик. – Поумнела. Спас бы сейчас, завтра она была бы лучше. А теперь у неё нет завтра. Ничему не научится.

– Зато у тебя есть. Ты научился. Без Клары, как бы ты вспыхнул изнутри?

– Вспыхнул?.. Изнутри?

– Ты предвидел отскоки звезды и в долю секунды понял, как её швырнуть, чтобы она по восходящей траектории пошла вверх, – пожал плечами Король. – Ты сумел открыть портал на бегу, уворачиваясь от звезды и вывернуть мир наизнанку за пять ударов сердца.

– Это я уже умел.

– Из места в место в пределах мира, – качнул головой смеющийся бог. – Не в грань мглы, не в четвертый слой сумрака сразу. Туда, где, хоть вся изгорись, она не причинит никому вреда.

– Только пока не выберется.

– Это будет позже. А сейчас ты превзошел себя. Ты вспыхнул и сам стал звездой. Благодаря Кларе. Благодаря тому, что я не помог.

Мальчик опустил голову.

– Сколько раз звезда отскочила от стен, когда ты её бросил? – спросил Левран.

– Тридцать два.

– Верно. Ты потянулся в будущее и заглянул на тридцать два шага вперед. Победил её, когда она еще не знала, что побеждена. Но ты уже знал.

Король вертел в руке маленькую медную штучку, зеленоватую от времени, плоский диск, испещренный тысячью крошечных косых прорезей. То ли пластина с надписью, то ли талисман.

– Всё равно ошибся, – ловец повел порезанной осколком рукой.

– Ошибся. Но не так, как Клара. Не смертельно.

– Сегодня нет. Завтра будет смертельно, – мальчик поднял грязное лицо и посмотрел темными глазами на Короля Ворон. – Что будет тогда?

– Тогда мы увидим, как ты умрешь, – ответил Левран.

Звезда в руках бога разгорелась ярче, осветив изысканно-бледное лицо. Мальчик отвернулся. Он смотрел на Клару, лежащую в темноте, но всё его внимание сосредоточилось на другом.

Главной силой истерзанного лисенка была вовсе не запредельная ловкость и быстрота. Не магия, настолько естественная, что он не слагал заклинаний, а просто говорил с миром на любых языках, и мир отвечал ему. И не умение прыгать по граням и измерениям, пересекая полконтинента за раз. А то, как он видел и слышал, осязал и ощущал. Гораздо лучше других учеников.

Мальчик-лис был настолько открыт и внимателен ко всему вокруг, что умел почувствовать и понять истинную природу вещей. Он с самого детства мало думал о себе и много смотрел по сторонам. Рано научился слушать не громкий хор своих желаний, а мерный такт причин и последствий происходящего вокруг. Обучение у смеющегося бога обострило его чувства во много раз. До предела усилило связь с миром. Глядя по сторонам, он всегда знал, куда движутся события, и что окажется важным.

Круглая бронзовая штука в руках у бога бередила мальчика. В ней было что-то, от чего сжималось сердце.

– Что это?

– Сито смерти, артефакт эпохи Триумвирата. Давно развенчан, не представляет практической ценности, лишь память времен, – цепким взглядом коллекционера Левран любовался узором отверстий странного талисмана. – Эта маленькая вещь когда-то была великой. С её помощью Король-некромант принес в жертву тысячу и одного пленника и разделил силу бездны на тысячу и одну нить, чтобы поднять величайшую армию невоплощенных. Армию неумирающих воинов для победы в кровавой войне. Каждому из них предстояло вернуться на родину, предать огню и мечу тех, ради кого он отправился воевать и умирать. Каждый солдат помнил, кем был при жизни, но не мог воспротивиться приказам мастера. Или мог? Вот это была бы история. Но артефакт не выдержал такой силы, и… – смеющийся бог театрально повел рукой.

И всё это было важным почти четыре столетия назад. Ученик вздохнул. Король Ворон полон загадок, тайны оплетают его тело вместе с десятками извилистых украшений. Это лишь малая из них.

– Я устал, – тяжело сказал ловец.

– О, конечно, ты заслужил отдых, – легкий жест, и перед ними соткался стол, полный немыслимых яств. Он благоухал так, что поставь посередине площади, нищие сбежались бы со всех концов Навиннира. – Можешь присесть и расслабиться, отведать блюда, от которых потекли бы слюнки у шахов, залить саднящие раны драгоценным вином.

Мальчик не двигался, ожидая, пока насмешливой бог закончит мысль.

– Только вот незадача, – расстроенно скривил губы Король Ворон, – звезда рвется из мира мглы на свободу. Она уже на третьем слое сумрака, и скоро прорвется на второй. Ты знаешь, попади она обратно в мир, найти дикую огневицу будет ах, как сложно. Клара охотилась за ней целый лунн. Так что жаль, но…

Мальчик метнулся к столу, и принялся жадно набивать рот булочками с алой сахрой, перемежая их горстями паштета из печени и сердец безднокрылых соколят. Рубиновое вино из Хароссы потекло по его подбородку и груди, он чавкал так, что напугал ворон, выглядывающих из плаща Леврана; они взволнованно шебуршались и каркали, с завистью глядя на стол, полный прекрасных блюд и блестящих столовых приборов.

– Уже на втором! – повел бровью безумный бог. – Упустишь её?

– Она не моя звезда, – прочавкал в ответ ловец. – Клары. Причем тут я.

Он ухватил тяжелую гроздь пурпурных виноградин, каждая размером с голубиное яйцо, поднял их, разглядывая с недоверчивым изумлением.

– Но я могу приказать тебе отыскать её, – возмутился Король. – В конце концов, ты ловец звезд. Мой ловец звезд!

– Я повинуюсь, учитель, и поймаю её. Но не скоро. А ты хочешь сейчас. Прямо сейчас.

Капризный бог обиженно сжал губы.

– И чего же ты просишь за то, чтобы усмирить ее для меня? Сию же минуту?

– Руну времени.

– Оо, кто-то собрался прыгнуть в прошлое и изменить его, чтобы спасти девчонку! – обрадовался Король Ворон.

– А что, нельзя? – ученик побледнел.

– Ещё как можно. Я готов преподнести ценный урок дважды за день. Кстати, как ты собрался поймать и усмирить огненную звезду, которая уже на первом слое сумрака?

– Превзойду себя. Дважды за один день, – буркнул мальчик. Он бросил наполовину ободранную виноградную гроздь, шмыгнул носом и утер лицо, вскочил на стол, в прыжке превращаясь в лиса, промчался по нему, громыхая посудой и мстительно раскидывая прекрасные яства и блюда во все стороны, те с жалобным звоном сыпались на пол. Рыжий зверь взмыл в воздух, крутнулся и прыжком сотворил портал – симметрично закрученный, четкий. Он вёл прямо в первый слой мира мглы, и рвущаяся наверх звезда, истерично пылая и дымясь, влетела сквозь него, ударилась о потолок и рикошетом нырнула прямо в заботливо подставленный кувшин с драгоценным рубиновым вином.

Мальчик опустил его на пол и отскочил. Звезда пробила серебряный бок кувшина и запрыгала по залу, резко замерла… и недовольно зазвенела, осознав, что снова попала в проклятое место, где стены из застывшего огня.

Шрррр! Жадно рванувшись к источнику своих неприятностей, осколок сверкнул перед тем, как вонзиться ловцу в грудь – но тот на мгновение ушел в сумрак, стал бледной прозрачной тенью, и звезда пролетела насквозь. Врезалась в прозрачную стену, но сумела справиться с отскоком и снова замерла, нервно подрагивая. Мальчик не двигался и ждал. Новый рывок, тот же результат.

– Так может продолжаться довольно долго, – зевнул Король Ворон, ленивым движением руки соткал из искр и отблесков алый бархатный трон и небрежно присел на краешек. – Ну и как ты собираешься её усмирить, если Клара не смогла? У Клары-то магия была посильнее.

– Клара её не одолела, потому что сражалась, верно? – спросил мальчик, отрешенно глядя на звезду. – А в битве огонь только разгорается ярче. Когда с ней бьешься, она становится сильнее. Пусть выгорит от бессилия.

Дикарка метнулась к нему, ловец отклонился, пощекотав ее пальцем в полете. Зло взорвавшись ворохом искр, звезда подпрыгнула и обрушилась сверху, но мальчик увернулся и плюнул в нее, плевок угодил в осколок и зашипел, испарившись. Секунда, и они заметались по залу, звезда в бешенстве мчалась за дразнящим лисьим хвостом. Её полыхание становилось все ярче и ярче, вой все громче и сильнее – но как не рвалась, как не прыгала, она не могла поймать ускользающего врага. За считанные секунды он дважды макнул её в грязь вершком: сначала загнал в желе, а потом утопил в соусе из прыгучих креветок и императорских угрей.

Король мелодично засмеялся и встопорщил перья вороне, послушно сидящей у него в руках.

Осколок полыхал уже столь ярко, что больше напоминал маленький огненный шар. Пламенные отсветы причудливо колыхались в стенах и танцевали под куполом, высвечивая мрачные горы, нависшие вокруг. Мальчик швырнул в пламенеющий сгусток резной серебряный бокал, затем с разбегу врезал большим и тяжелым блюдом, которое звезда пробила со стоном, вихляясь в воздухе. Шипя от злости, она метнулась к обидчику, и внезапно тот не уклонился.

Осколок врезался ему прямо в грудь, ловец закружился, словно пытаясь стряхнуть его – но пылавшая яростью звезда уже знала, как невероятно-ловок может быть ее враг. И ударила его изо всех сил, пока не сбежал. Взорвалась яростным каскадом, густой россыпью огненных сгустков, взвившихся во все стороны сразу – не уйдешь, длиннохвост!

Мальчик-лис ждал этого. Ждал, когда она ударит изо всех сил, выпустит всё, что осталось. Метавшийся по залу наперегонки с разгневанной звездой, он незаметно, по чуть-чуть исказил пространство, соткал легкий, невидимый шов, ведущий в Океан. Приняв яростный удар и закружив звезду, он за мгновение до взрыва вскинул руку – и сверху рухнули бурлящие потоки вод.

Они окружили ловца искрящимся волнами, смыли пламя и отбросили звезду. Омытый водой, он стоял неподвижно, более светлый и чистый, чем раньше. Выпустившая свое пламя, звезда билась в гуще волн, угасая, захлебываясь в них. Она словно выдохнула, и теперь не могла вдохнуть.

«Стань водой» дрогнувшим голосом пропел мальчик, держась за обожженную грудь. «Тогда не умрешь». «Прекрати сражаться». «Плыви». И добавил: «Ты прекрасна, ты должна жить».

Осколок дрожал в потоке, красные и оранжевые всполохи вымылись из него, как краски, смытые с лицедея, и стал виден другой его цвет, прозрачно-голубой, задумчивый и тихий. Ловец повел руками, и волны свободно расплескались по мраморному полу. Он повернулся к учителю, опаленный, измученный борьбой, тяжело дыша.

Левран встал. Всё лишнее исчезло из зала: еда, вода, блюда, стол и трон. Усмиренная звезда оказалась в его ладони, смеющийся бог заглянул в ее мерцающую глубину и кивнул. Передал в цепкие лапы ворон, и она навеки исчезла в недрах плаща.

Он подошел к ожидающему мальчику, коснулся когтистой рукой его покрытого ссадинами лица, нежно провел когтем по виску и щеке.

– Сэн, – сказал безумный бог. – Ты превзошел себя снова. Ты выполнил свою часть сделки. Вот моя.

Он взял перетянутую тряпкой ладонь ученика в обе руки и стиснул, мальчик скривился от боли, но за болью был звенящий, бесконечный провал, ведущий в неизбывные дали, невмещаемые просторы, безграничные пути.

Руна времени, невидимая, тяжело осязалась в руке. Сэн с открытым ртом смотрел на свои пальцы, в которых сосредоточилась мировая мощь.

– Сэн, – сказал Король Ворон, отступая. – В твоих руках власть, близкая к божественной. Ты можешь ворваться в прошлое и изменить его. Изменить весь мир. Но только один раз.

В глазах бога сверкнула плутовская искра:

– Какого короля свергнем? Судьбу какого народа изменим? Наши друзья андары, ну не зарвались ли они?! Когда эти обезьяны в нелепых латах пришли на север, им пришлось выиграть войну у старых рас. Я знаю решающий, фокальный момент той войны, если изменить его, их победа пошатнется, и андары перестанут быть сильнейшим народом. Вся история перепишется причудливым образом! Такого крупного узла вероятностей из доступных смертным, больше нет.

– Клара. Я хочу оживить Клару.

– Ну конечно, – Левран с насмешкой закатил глаза. – И как ты собрался это сделать?

Сэн смутился. Ученик двух богов, он уже прыгал во времени, но не сам, а по следам Лиса. Древнейший вел за собой, они промчались по эпохам, как два призрачных беглеца. Сердце мальчишки едва не лопнуло от счастья, это было самое, самое невероятное из всего, что он пережил. Но приемыш Лиса и Ворона еще не умел прыгать в прошлое или будущее сам. Он чувствовал нити судеб и течения вероятностей, умел перебирать их, пропуская сквозь себя – но не мог войти в реку времени. С руной это было возможно. Только он совсем не знал, как это работает…

– Я прыгну в то место, откуда пришла Клара, – запинаясь, вымолвил Сэн. – В то время, когда она поймала звезду. Приду на помощь, и ей не придется бежать в замок. Вместе мы справимся со звездой и принесем сразу обе. Так получится?

Мальчик смотрел с надежной.

– Безусловно получится, – медленно кивнул Левран, – хоть и не совсем то, на что ты рассчитываешь, мой рассеянный ученик. Но почему бы разок не попробовать.

Сэн медленно поднял руку. В центре ладони начал проявляться переливчатый, убийственно-яркий и тяжелый отсвет звездчатой фиолетовой бездны. Но тут ловца прошиб озноб понимания.

– Рассеянный на множество мелких кусочков? – воскликнул он, вспотев. – Как тот многорукий, который прыгнул за мной в расколотый портал на плато жалящих ветров?

– Ещё мельче, – старательно разглядывая отточенный коготь своего совершенного мизинца, ответил безумный бог. – Рассеянный на все протяжение времен.

– Почему?!

– Кому, как не тебе, мой маленький бегун по реальностям, понимать логику порталов и прыжков? Так происходит, когда ты возникаешь в месте, которое уже занято, – повел плечами Король. – Телепорт сбился, и тебя воплотило в центре горы? Тело материализуется вперемешку с камнем, его размажет в породе. Попал в раздвоенную арку – будь добр, разорвись надвое, иначе как бедный портал сможет выполнить свою функцию и доставить тебя в две точки сразу? Время же – состоит из мириада реальностей, переходящих одна в другую, или вернее, из одной реальности, растянутой на мириад мгновений. Мгновение так же материально, как гора. Прыжок в массив свершившегося – тебя рассеет по всему мирозданию. И хорошо, а то каждый идиот с руной времени менял бы историю на завтрак. Весело бы мы тогда жили. Но недолго.

– А как же тогда… вообще менять прошлое? Ты учил нас, что это возможно! Можно исправить ошибку, совершенную раньше!

– Если ты хочешь поменять его, нужно прыгнуть в один из узлов времени. Точки темпоральной бифуркации, квантовые порталы входа-выхода, их немало рассеяно по всей истории, – как ни в чем не бывало, объяснил Левран. – Главное их свойство, которое и позволяет что-то изменить, это неопределенность. Жизнь – череда выборов и их последствий, переплетение лавинообразных событий, толкающих друг друга, как камни в огромной массе, сходящей с гор. Выбор каждого отражается в общем маршруте лавины. Но этот выбор совершают не пришельцы извне, не темпоральные чужаки, а те, кто живут в текущем моменте, являются неотъемлемой часть него. Эгмунд Фассилор говорил, что люди – это проекции бытия.

Смеющийся бог замер, поглаживая ворону. Мальчик терпеливо ждал. Он понимал смысл сказанного, даже не зная многих слов.

–Узлы неопределенности – это единственные точки, в которых есть возможность выбора для тех, кто пришел извне. Для нас, странников по эпохам и мирам, они как островки посреди пустоты.

– А как же Лис? – затаив дыхание, спросил Сэн. – Он свободен.

– Да, – ответил смеющийся бог, и глаза его сверкнули. – Древний может скакать по временам, как ему вздумается. Потому что каждый его шаг рождает маленький узел неопределенности, который затухает после того, как Лис сойдет с места. Он как конь, подкованный удачей, свобода в каждой из его лап. Загадочный зверь, один такой на всю вселенную; а всем прочим, инвалидам времени, остается прыгать с кочки на кочку.

– Значит, – воскликнул Сэн, сложив все воедино, – я могу почувствовать, есть в жизни Клары узел или нет? Как это сделать?!

– Ты умеешь находить линии судьбы. Так нащупай её нить, – Левран простер руку к неподвижному телу. – Прикоснись, потяни к себе, как звучащую струну. Если отзовется беззвучно и глухо, значит, её музыка исполнена от начала и до конца. Значит все прожито и свершено, свободы больше нет. Если в её жизни осталась хоть одна узловая точка, момент свободного выбора, когда можно что-то исправить – струна зазвенит… и ты почувствуешь, как всё отзывается внутри.

Совершенные губы изогнулись в нежной, хищной улыбке.

– А если когда-нибудь ты достигнешь зрелости ловца звезд, то сможешь по этой музыке понимать, как именно тебе отзывается её жизнь и как именно могут быть переплетены ваши судьбы. Пока же попробуй просто услышать отклик. Если он будет.

Сэн зажмурился, кусая губы, подошел к девочке и сел рядом с ней. Помедлил, словно не решался, но затем всё же взял её холодную руку в свои ладони.

– Клара, – прошептал он, – Клара.

Гнетущее молчание накрыло зал.

– Что там? – лениво потянувшись, едва слышно зазвенев украшениями, спросил насмешливый бог.

– Нет, – мальчик сморщился, словно накрыл лицо маской мучительных сомнений. – Не звенит. Я не могу помешать Кларе умереть… В её жизни нет узла…

Он встрепенулся:

– А у звезды?!

– Проверь и её, – легко согласился Король Ворон.

Сэн прижал руки к ожогу на груди и закрыл глаза. Секунды бежали безрезультатно. Тяжкое молчание сгорбило спину мальчика, он замер на мраморном полу, сжав ладонями голову. По его щекам текли слезы.

– Что ж, – пожал плечами безумный бог. – Полагаю, пора прощаться с Кларой.

Левран медленно поднял руки, развел их широко в стороны, и вороны одна за другой полезли из тьмы его плаща, как чёрные призраки беспросветной ночи. Их было много. Их глаза горели голодом. Громко каркая и семеня лапами по полу, хлопая крыльями, короткими шумными перескоками, озираясь на хозяина и на ловца, они перелетали все ближе и ближе к холодному телу бывшей ученицы.

На лице мальчика проступил страх. Он озирался, прикрывая Клару, но знал, что не сможет её защитить.

– Отступи, Сэн, – сказал безумный бог из темноты. – Ты не знаешь способов её спасти.

– Не знаю? Ты сказал «не знаю». Ты не сказал, что их нет!

– Для тебя «не знаю» и равно «нет». Верный ответ часто на расстоянии шага, но люди умирают, не зная, что могли выжить.

– Кар! Карр!

Размытая рыжая тень косо метнулась вперед, вороны заорали, яростный клубок прокатился по полу: перья, брызги крови, крики, мешанина крыльев; секунда, и он снова прижался к полу рядом с Кларой. Черные тени отступили и медленно окружали, хрипло скрипя «Каррр! Каррр!»

– «Если ты хочешь поменять его», так ты сказал… – мальчик задыхался. – А если я не хочу менять прошлое?..

– Зачем же тогда прыгать в него? – удивился Король Ворон. – Разве что попасть под дождь? В четыреста тринадцатом был незабываемый ливень, две недели подряд, всё побережье…

– Я не могу прыгнуть в прошлое Клары, там нет узла… – бормотал Сэн. – Но могу прыгнуть в любой узел, который существует… Их тысячи, в разных временах и странах, ну хоть где-то есть помощь?! Хоть где-то есть идеальный, подходящий момент… Как же его найти?

– Перебирай струны, – хищно ответил Левран.

– Их слишком много, я не смогу расслышать нужную. Ошибусь и зря истрачу руну, не оправдаю твой дар.

– Это не станет новостью, – губы безумного бога изогнулись в усмешке. – Люди разочаровали меня давным-давно.

Сэн не отрываясь смотрел на медный диск в руках у Леврана. Что-то звериное проступило в чертах мальчика.

– Звенит, – сказал он. – Звенит.

– Это? – насмешливый бог поднял странную штуку, испещренную ситом прорех. – Ты почувствовал узел времени в прошлом штуковины? Но причем здесь Клара?

– Я слышу музыку этого ситечка, там смерть… Но там жизнь.

– И почему ты думаешь, что это именно та музыка, которая тебе нужна?

– Потому что я хочу не изменить прошлое. А просто попасть под дождь.

Сэн схватил Клару и прижал к себе, руна времени разгорелась в его раненой ладони. Вселенная дернулась в кратком спазме, переливчатая звездная бездна разошлась рваной прорехой и поглотила их.

Аль-Хаддир помнил, что он воин великой страны, надежда Герона, наставник бесстрашных, тысячник легиона. Он привык могучим броском метать рунное копье и пробивать строй вражеских щитов. Привык ласково сжимать талию любимой, вот уже двадцать шесть лет каждый раз как в первый; кидать в воздух внука и ловить у самой земли, давать подзатыльник нерадивому бойцу. Привык ловить удары палиц и мечей голой ладонью, смеясь в искажённые страхом лица врагов. Но сильные, никогда не подводившие руки сегодня не слушались его.

Тонкое граненое жало пронзило лунное сплетение в груди и жадно, но очень медленно пило кровь воина. Не в силах двинуться, Хаддир знал, что уже мертв, хоть ещё и не смирился с этим. Хуже того, его жизнь не просто отберут, а подарят силам тьмы. И самое страшное, рядом точно так же пронзили сотни воинов Герона и союзных королевств. Многих из них он знал, некоторых вел за собой.

Некроманты не оставляют живых, тут же после боя поднимая их нежитью. А демоны белой крови исторгают и пожирают души пленных, чтобы исцелить своих раненых и заново призвать падших. Кому бы из генералов бело-черного союза ты не проиграл, участь людей одинакова. Тысячник искал причину, по которой его не убили, а привезли в Черный Храм вместе с другими солдатами со всех концов охваченного войной Триумвирата. Теперь причина открылась: как только обряд закончится, они станут отрешенными душами, затерянными между жизнью и смертью. Страшным, убийственным – и покорным орудием врага.

Король-некромант в мантии, зияющей провалами в тьму изначалья, шел сквозь ряды пронзенных воинов. Да, сама Бездна лежала у него на плечах, и оттуда тянулись призрачные когтистые руки неведомых существ. Они касались человеческих тел и проникали в плоть, словно купаясь в угасающем тепле. На черной груди сверхмага светлел бронзовый диск с тысячью крохотных проколов. Сито Смерти.

Солнце над головами стало меркнуть. Ритуал можно провести лишь днем, но для его завершения нужна полная темнота. Демоны белой крови создали посреди неба искажение, которое закрыло мир от светила. Поэтому для собравшихся в Храме посреди дня наступала ночь.

Поднявшись на вершину пьедестала, Король-некромант развернулся к пронзенным воинам. Лицо владыки меняло форму, медленно перетекая из одних черт в другие: юноша с восторженным взглядом обращался стариком с ужасом в глазах. Но неважно, какое из лиц всплывало на поверхность, сотни выпитых жизней давали сверхмагу громадную силу, помноженную на его мастерство. Овладев двумя величайшими артефактами тьмы: Бездной и ситом, владыка мог быть уверен – в мире нет смертного, который сумеет ему противостоять.

Мастера негатоса вместе с конвоем высшей нежити окружили предводителя тройным кольцом. Рыцари тьмы, дети крови, неупокоенные, маги-личи, всепожирающие твари негатоса и нокса, глифарисы, некротические исчадия – все порождения ночи сплотились вокруг пьедестала. Творя ритуал, повелитель будет ослаблен и уязвим. Поэтому объединенные силы Триумвирата обязательно нанесут удар по Храму, пока длится обряд.

Король-некромант воздел руку, последние лучи прошли сквозь сито, и солнце померкло.

Аль-Хаддир, угасающий вместе с ним, слабо вздрогнул: за миг до наступления тьмы у ног воина возникли двое: худой, ободранный мальчик с руками в крови – и девочка того хуже, истерзанная, обожженная, мертвая. Взгляды воина и мальчишки встретились, обреченное удивление с затаенным ожиданием, и на обоих рухнула тьма.

А вместе с ней тишину потрясли яростные вопли, истязающие человеческий слух. Народ ночи не нуждался в свете, чтобы видеть; миг спустя все они были здесь: воющие духи, шипящие дети крови, маги, покрытые отблесками разных стихий. Твари тьмы окружили Хаддира, веяли ледяным дыханием смерти, рыскали повсюду в поисках незваного чужака.

В Храм невозможно проникнуть сквозь арку или портал, не пройти сдвигом пространства или воплощением; не пробраться сквозь страну теней и любую другую грань бытия. Высшее колдовство, переплетение старых и новых защит пронизывает всю храмовую гору от неожиданных появлений врага, и в мире нет способов преодолеть его. Армии существ, населяющих каждую грань и преданных Бело-черному союзу, охраняют подходы к Храму.

Как нежданный человек мог здесь оказаться?

– Где он? – раздался сотрясающий голос князя тьмы, закованного в нерушимый доспех.

– Исчез, господин. Его нет в сумраке и в свете.

– Что скажут мастера?

– В гранях всех стихий пусто, в межмирье ничего. Все сферы прикосновения с Храмом пусты. Человеческого ребенка нет.

– Та, что он принес?

– Мертва! – прошипел голос Жаждущего.

Судя по глухому звуку, он бросил тело ребенка на землю, и Хаддир, превозмогая слабость, зарычал.

– Есть ли способы сделать это? Войти сюда минуя все защиты?

Молчание.

– Боги могли бы совершить такое.

Ропот, шипение, вой.

– Боги погибли. – тяжело проронил князь.

– Меняющие сиды. Они способны войти сюда сквозь запрет, изменив условия реальности.

– Сиды закрылись в Инланде и не вмешиваются в дела мира уже сотни лет.

– И мы не чувствуем следов истинной магии сидов. А её ни с чем невозможно перепутать.

– Тогда лишь время. Лишь временной прорыв мог открыться в Храме.

– Они пришли из другой эпохи? – даже в голосе мертвого владыки слышалось удивление.

– Мы не видим иных способов, господин.

– Откуда они пришли?

– Не узнать.

– Есть ли угроза обряду?

Пауза.

– Нет. Мы не чувствуем ничего в теле, оно пусто. А живой, судя по следам, вернулся туда, откуда пришел.

– Возможно, их случайно забросило сюда. Время коварно.

– Господин! – новый голос. – Судя по остаточным аурам и колебаниям граней, они пришли из несвершенного. Это посланцы будущих эпох.

– Ты уверен?

– Насколько можно быть уверенным в том, что касается времени.

– Мертвые восстанут сегодня, – проронил владыка. – Может ли быть, что знающие прошлое выбрали этот миг из-за того, чему суждено произойти? Может ли быть, что приславший сюда мертвеца знает о нашем обряде, и хочет получить бессмертного слугу?

Молчание длилось лишь пару мгновений. Но не потому, что кто-то из магов-личей ответил князю тьмы. А потому что мир содрогнулся и загрохотал.

Даже сквозь затуманенный взгляд и слабеющий слух Хаддир увидел и почувствовал, что все вокруг залито солнечным светом. Что тысячелетние плиты под ногами и сама земля трясутся панической дрожью – и все они, вместе с Храмом, падают. Падают вниз.

Воин Герона понял, что объединенные силы человечества вступили в решающий бой против армий бело-черной тьмы. И, не в силах перенестись к Храму для быстрой и организованной атаки всей своей мощью, они свершили обратное: вырвали из земли и перебросили в нужное место всю храмовую гору, целиком. Перенесли прямо в небо над расколотыми равнинами Израим – и теперь гора рушится вниз.

Это уничтожит её, всё внутри Хаддира возликовало, это сотрет в пыль древние плиты, испещренные вязью рун, пропитанные вязким соком отвратительных заклятий и горькой кровью жертв; это расколет пьедестал ночи, сломает хребет Черного храма. Объединенное воинство нанесло изощренно-сложный по воплощению, простой по замыслу и страшный по эффекту удар по врагу. Оплот некромантов падёт. Хаддир засмеялся, и он был не один из тех, кто ещё оставался в живых и смог оценить величие замысла соратников. Нестройный человеческий смех прокатился по рядам пронзённых.

Тысячник видел, как со всех сторон на падающий остров пикируют целые армии летающих существ и несутся соланты, небесные корабли.

Свет снова померк, защитные ауры владык нежити сработали, укрыв стенающих тварей от солнца. Большинство из иерархов переживёт падение: они способны уйти в иные миры, чтобы избежать удара, или просто взлететь; многие из них призраки. Но свершится главное: Храм со всей его древней мощью будет уничтожен. И Король-некромант не успеет завершить ритуал.

– Все они здесь, – пророкотал князь тьмы. – Высшие Аурины. Раджи Рамал и трое его учеников. Орден Изгнателей. Витаманты севера и Ордиали юга. Все рыцари андаров и всадники аратов. Соланты всего мира, грифоньи и пегасовы войска. С ними воинство рунов и армия химер.

– С нами демоны белой крови! Их порталы раскрываются наверху и внизу, крылья легиона простираются над миром. С нами огненные твари и порождения искаженных глубин.

– С ними дети расколотых равнин, хаоскины и племена варгалов. Каменный народ.

– Новые врата раскрываются в небе и на земле! Это демоны алой крови и демоны мерзости! Обе великих армады вступили в бой на нашей стороне.

– Канзы. Дети Чистоты сражают наше воинство негасимым огнем. Обнуляют нашу магию.

– Нульты не успеют добраться до Храма, чтобы помешать.

– Лорды Хаоса пришли в мир через радужные всполохи. Как и было условлено, они ударят по канзам.

– Небеса взбунтовались. Народ ветра атакует всех без разбора.

– Норды. Норды выходят из парящего моря, они прошли с далекого севера на юг морским путем.

– На чьей они стороне?

– Союза смертных. Они атакуют орды Хаоса.

– Что ответят безумные полубоги?

– Они с нами. Армии Ассирита разворачиваются внизу, мой господин.

Воистину, равной битвы давным-давно не видел свет. Но ещё секунды, и гора упадет на землю, провалится в бурлящий океан Хаоса, проступающий сквозь трещины Расколотых равнин. Удар будет так страшен, что сотрясет весь мир – но перед этим сотрет Храм ночи в пыль.

Хаддир был рад, что умрет человеком.

Однако его радость оказалась преждевременной.

Сверхмаг вёл обряд и не мог вмешаться в происходящее, но подданные и ученики нашли выход: высшие заклинания пленили время на вершине храмовой горы. Ход мгновений ускорился – за секунды вне Храма, внутри него пролетят минуты. Краткое падение будет долгим для тех, кто волей судьбы оказался здесь. И пока оно длится, владыка Бездны завершит ритуал, воплотит тысячу невоплощенных. Армии смертных, атакующие Храм, не успеют до него добраться, чтобы этому помешать.

– Битва снаружи только начнет разгораться, а властелин закончит обряд. И мы вступим в неё всей мощью вместе с тысячей невоплощенных.

Мир дрожал от титанических сил, переполняющих небо над расколотыми равнинами Израим.

– Что это? – спросил князь, и в голосе его был страх.

– Петля времени сжимается, – ответили сразу несколько голосов.

– Почему?!

– Кто-то из смертных предусмотрел. Кто-то понял, что мы намерены создать армию невоплощенных, и заранее сделал шаг.

– Кто-то из жертвенных смертных – ловушка?

– Да, господин. Десятки из пронзенных принесли в себе семена хаоса.

– Их позволили взять в плен, зная, что, когда Храм рухнет с неба на землю, мы замедлим время… и руны хаоса исказят наше колдовство.

– Почему вы не увидели этого?! – разъяренный крик владыки потряс гору.

– Мы сочли их метками Лордов Хаоса, оставшимися у смертных после битв с ними. Все пленники-ловушки – из прошедших карианскую войну.

Аль-Хаддир почувствовал, как глубоко внутри шевелится отросток великого Хаоса, самой опасной и самой удивительной из мировых сил. Теперь воин понял, зачем Светоносный медлил, сращивая страшные раны тысячника и его людей после карианской победы. Понял, что за радужные отсветы играли в целительных руках. Всё внутри Аль-Хаддира клокотало от радости и ярости боя, увы, недоступной ему – но его ярости, его по праву.

– Мастера, пытайтесь сдержать время, – пророкотал князь. – Каждая секунда дорога. Остальные, будьте готовы убить пленных. Если не удастся завершить ритуал, мы получим хотя бы тысячу проклятых.

– Кто-то ещё вступает в битву. Кто-то… вступает прямо сюда!

– Меняющие сиды. Только они способны открыть портал сквозь реальность, отменив запрет.

– Я чувствую древнюю магию…

– О, боги. Теперь это действительно всеобщая война.

– Да пребудет с нами Тьма.

Метки Хаоса исказили петлю времени, и она лопнула. Время сравнялось. Пространство вокруг Хаддира взорвалось сотнями силуэтов и теней. Меняющий сид, величественный правитель в доспехе из живого золота, возник прямо на пьедестале рядом с Королем-некромантом. Вместе с его приходом запрет на телепортацию рухнул – и в то же мгновение Храм превратился в поле боя.

Защиты тьмы отчасти смело, в прорехи грянуло солнце. До сокрушительного удара о землю оставался десяток секунд, но теперь уже нападавшие замедлили время, чтобы пока гора рушится вниз, в Храме прошли минуты – и решающий бой развернулся в полную силу. Сознание обычного человека не способно вместить всего, что произошло в эти минуты. А сознание принесенных в жертву отключалось, жизнь покидала их. Аль-Хаддир всей душой был в этом бою, но и он перестал ощущать биения собственного сердца. Пришел и его час.

Дальнейшего он не видел.

Не видел, как Раджи Рамал, верховный мистик и несгибаемый паладин, низверг Князя, как черные глаза безжалостно смотрели в полные угасающей злобы алые, а сияющие клинки оборвали все связи проклятой души с миром, не допуская его возрождения.

Не видел, как трое великих учеников Рамала обрушили свою мощь на Короля-некроманта, как атаковал его же Меняющий сид. Демоны и нежить пытались помешать им, но остальные союзники оттеснили их огнем и мечом. Высшие иерархи всех сошедшихся в битве сторон сражались здесь, на плитах обречённого Храма, тьма в конвульсиях переплелась со светом, прорывы стихий многоцветными разрядами пронизывали всё вокруг. Слова силы сотрясали и без того раскалывающуюся гору.

Аль-Хаддир не увидел, как Король-некромант уничтожил сразу нескольких великих страшным, заранее заготовленным ударом тьмы – но многие из тех, на кого обрушился удар, сумели отразить его. Как плащ-Бездна взметнулся и поглотил королеву каменного народа, как руки тьмы схватили и затянули двух архимагов в непроглядную глубину.

Как в момент наивысшего противостояния жадная тьма из Бездны, из всех миров негатоса и нокса прошла сквозь сито смерти, определяющее, кому жить, а кому умереть. Как пал златоносный сид, принявший удар вековечной ночи на себя. Как первый из учеников Рамала, озарённый величием Гиперион, ударил развоплощением не по Королю-Некроманту, а по бронзовому амулету в его руках.

И так велико было искажение всех стихий здесь, в рушащемся храме, что от выплеска силы произошло чудо. Инверсия потока обратила полярность нисходящих стихий и основ. Вместо негатоса и нокса сквозь треснувшее сито ворвались бушующие потоки ауриса и света. Торжество смерти обратилось буйством жизни.

Аль-Хаддир не видел, как корчились в потоках жизни и света ряды высших демонов и нежити, сгорая, развоплощаясь, проваливаясь в темные миры. Погибая и спасаясь бегством.

Как властный Гиперион, неистовая Зуфият и светоносный Хилеон повергли Короля-некроманта, повергли втроем, каждый с помощью своей силы, но все вместе. Гиперион схождением сфер распада и великого ничто открыл черную дыру прямо в его теле; Зуфият необузданной яростью огня погасила попытки уйти и защитила остальных от возмездия тьмы; а Хилеон сияющей сетью жизни и света выгреб из владыки тьмы все сожранные им души, обнажил его серое, истерзанное язвами негатоса тело.

Это было лишь малой частью того, что не увидел Хаддир.

Тело короля-некроманта съёжилось в пульсирующий комок крика и жажды выжить, но черный разрыв нокса поглотил его. Гиперион рухнул на колени, из последних сил удерживая разряды ничто, жадно пожиравшие его собственное тело – но руки наставника легли на его плечи, и печать Раджи Рамала прекратила агонию распада.

Бой внутри Храма свершился, но чудо еще нет. Хилеон Светоносный, высокий мужчина с вдохновением в глазах и живых, подвижных руках, оказался на вершине постамента. Замершая фигура темнела посреди волн сияющей энергии. Он поднял упавший бронзовый диск, который был надломлен и истекал силой, и развенчал его одним сокрушительным ударом ауриса; а затем преобразовал высвободившуюся мощь на пользу себе и другим. Руки мистика взлетели, сплетая первобытное буйство виталиса в управляемый поток. В его движениях чуткость сплелась с мастерством, и волны зеленой энергии жизни подчинились ему.

Аль-Хаддир не видел, как один за другим, мертвые пленники начали оживать.

Но всё это видел Сэн.

Лис выскользнул из плаща-Бездны, упавшего на каменные плиты там, где минуту назад был сильнейший из магов мира. Рыжий зверь подскочил к телу Клары и замер, глядя, как волны света и жизни переливаются в ней, как ожоги разглаживаются, а его собственные раны, ссадины и даже старые шрамы зарастают спокойно и легко. Волны света будто смывали их с рук, боков и лиц.

Сэн поднял сияющие глаза и уставился на Хилеона, тот словно стоял на вершине мира, глядя вниз на соратников, победивших великое воинство тьмы. Вытянув шею, высокий человек разглядывал, все ли выжили, выискивал ещё кого-то в толпе, кому нужна помощь. Сила, победившая смерть, послушно замерла в его руках.

Их взгляды встретились. Секунду, другую Хилеон разглядывал мальчика, затем кивнул ему и сошел с постамента вниз.

Словно ливень из жизни и света устлал Храм ночи. Чудо свершилось: должные стать воинством смерти вернулись к жизни. И вместе с ними Клара, просто попавшая под дождь.

– Очнись, пожалуйста очнись!

Мальчик-лис чувствовал то, о чём Клара была не в силах сказать. Она погибла растоптанной и раздавленной, разуверившись в себе и других. Никто не пришел на помощь, учитель не спас её, а бросил умирать. Безнадежность в потемневших глазах была сильнее воли к жизни. Зачем жить, если ты ни на что не годен? Никому не нужен?

– Ты нужна мне! Клара! Очень-очень нужна!

Он схватил её за плечи и тряс, на лице мальчишки смешались возмущение и растерянность, жалость. Любовь. Что-то шевельнулось в глубине карих омутов.

– Учитель дважды подсказал мне и показал амулет, по которому я нашел это место из тысяч возможных! Ему не всё равно!

Девочка прерывисто вздохнула, слёзы потекли по щекам. Огромное облегчение отразилось в её взгляде. Сэн смотрел на бледное лицо, в распахнутые глаза, ещё не верящие, что снова видят, и почувствовал, как дурацкая предательская слеза сбежала по щеке. Быстро утерев её, он наклонился к девочке и прижался к ней, она ухватилась за него обеими руками, обняла так судорожно и сильно, будто тонула и умоляла о спасении. Но она уже была спасена.

– Ты живая, – прошептал Сэн. – Ты такая живая, Клара.

Вокруг славили Раджи Рамала и его первого ученика. «Победитель сверхмага! Гиперион!» слышались возгласы. Все понимали, что исход боя переломило чудо, произошедшее после его удара по ситу Смерти. Сосредоточенный Джулиан Фассилор, юноша с громким прозвищем и огромным талантом, озирался, смущенный излишним вниманием. Он поднял плащ-Бездну и скрыл её в складке пространства, артефакт такой силы должен быть сохранен. Гиперион был только рад, когда учитель отвлёк от него внимание, резко выкрикнув:

– Битва не окончена! Время в Храме течет медленно, и великое сражение за его пределами только началлсь. Готовьтесь, скоро мы уходим отсюда!

– Нельзя допустить, чтобы гора упала, Рамал, слишком многие погибнут.

– Изгнатель прав, последствия будут колоссальными.

– Да. Когда все покинут это место, я открою грань Порядка, и гора рухнет туда. Наш мир больше не пострадает от Храма ночи.

– Аль-Хаддир, выстраивай воинов. Они пойдут со мной.

– Да, Светоносный, – руки воина, снова послушные хозяину, сомкнулись на рукояти меча. Тысячник поднял оружие князя тьмы, великий клинок, просто лежавший на полу. Враги да устрашатся собственной тьмы – в его руках.

– Все готовы?

– Начинаем раскрывать арки!

– Что это за дети?

– Мы из будущего, – нахально заявил мальчик-лис, загородив Клару. – Кстати вы всех победите.

– Правда?

– Не знаю, я не учил истории. Андары самый сильный народ!

Глава ордена Изгнателей удивленно усмехнулся, переглянувшись с верховным мистиком. Дети юркнули в сторону от пристальных взглядов, держась за руки.

– В мальчике руна времени. Она завершает цикл, через две минуты он вернется туда, откуда пришел.

– И на нём печать какого-то младшего бога.

– Левран. Такого бога нет.

– Очевидно, появится в будущем.

– Даже с будущими богами лучше не ссориться. Кто знает, может это один из нас.

– Повелитель ворон? Я стану богом получше!

Вокруг засмеялись.

– Не трогайте мальчика.

– Как ты сделал это? – прошептала Клара.

– Прыгнул в прошлое. Тут это… битва великих. Случайно взяло и оживило всех мертвых. Судьбоносный момент.

– И ты принес меня сюда?

– Ну. Чтоб и тебя оживило. А чего, одним трупняком больше, одним меньше, никто и не заметил.

– Ах ты!..

– Ну мертвяком… жмуриком… трупаком…

– Заткнись, Сэн!

Она обняла его снова, молчи, глупый, просто прижмись ко мне. Словно не могла, не хотела отпускать.

– Щекотно, – мальчишка ерзал, вывернулся и поглядел на нее с сомнением. Может у Клары что-то пережглось в голове и не оживилось? – Чего ты плачешь? Все уже позади! Я и звезду твою усмирил, вот какой я, самый лучший!.. Правда?..

– Ты самый лучший, – повторила Клара, плача.

– Ну а чего тогда, радуйся! – мальчишка не мог понять. – Думала, ты самая способная из учениц, вот и страдаешь? Ну по магии ты способней. И умнее.

– Сэн, я не перенесусь обратно вместе с тобой.

Он замер с раскрытым ртом.

– Ты пришел сюда без меня. С мертвым телом как вещью. А теперь я живая. Руна для одного, Сэн, – всхлипнула Клара, глядя на него в последний раз. – Мне не вернуться обратно.

– Что…

– У нас остались секунды, слышишь. Я…

– Клара!

– Я всегда буду… Я…

– Клара!!

Фиолетовая бездна раскрылась и заглотила его.

– Сэн!

Девочка упала на колени и закрыла ладонями лицо.

Аль-Хаддир подошел к ней и сказал:

– Я возьму тебя с собой. Не потому, что так приказал Светоносный. А потому что ты чужое дитя без родителей, и честный человек обязан о тебе позаботиться. Ты под моей защитой, ничего не бойся. Ты станешь мне внучкой?

Только Клара, в отличие от мальчика-лиса, не знала всех языков, на которых говорит мир. Для неё слова здоровенного солдата, седого как лунь, были тарабарщиной на никогда не слышанном языке. Но всё же девочка поняла главное. И хотя ученица смеющегося бога уже в двенадцать лет могла постоять за себя в неравном бою и потягаться с яростно пылающей звездой – Кларе всё равно было очень, очень нужно, чтобы кто-то её защищал.

– Да, – ответила она.

Врата открылись, и все они покинули Храм Тьмы, а затем удар невероятной силы развеял его в пыль.

Огненный зал утопал в молчании и темноте. Левран стоял спиной к ученику, любуясь звездами.

– Я вернулся. А Клара осталась там. Она жива.

– И у меня не будет своей собственной маленькой невоплощенной, – обиженно скривился Король Ворон. – Тебе хотя бы понравились все эти пафосные старички?

– Я понял… кем хочу быть, – осторожно, но честно промолвил Сэн. – Что хочу делать.

– Чего же? – безумный бог обернулся и удостоил его взгляда.

– Оживлять людей. Так можно исправить почти любую ошибку и зло. Вернуть жизнь. Я хочу стать таким, как Светоносный.

Левран пожал плечами и кивнул:

– Почему бы и нет.

Сэн наклонил голову и смотрел на бронзовый диск в его руках. Несмотря на то, что все было кончено, старая вещь по-прежнему бередила его. В ней было что-то дорогое и важное.

– Ах, это, – вспомнил Король и щелчком пальцев отправил талисман в руки ученика. – Это для тебя, от знакомой старушки.

Как только сито смерти оказалось в руках ловца, голос Клары заполнил его мысли. И хотя это был голос старой женщины, он все равно оставался голосом Клары.

«Здравствуй, мой чудесный Сэн. Мальчик, вернувший мне жизнь. Мне уже девяносто два года. Я не стала называть детей и внуков в твою честь, потому что ты всегда будешь один такой на свете.

Учитель пришел ко мне в день замужества. Я испугалась, что он отыскал меня даже в прошлом, и теперь заберет, но подумав, он решил, что уже наигрался со мной. Сказал, что моя жизнь вот-вот станет совершенно скучной, и он больше не видит нужды ко мне возвращаться.

Но моя жизнь не была скучной. Я видела столько мест и событий, участвовала в стольких из них… И я нашла множество дорогих моему сердцу людей. Некоторых из них я сама создала: родила и вырастила такими.

Я никогда не забывала тебя. И мы с тобой снова встретились, вот увидишь.»

Послание длилось и длилось, Сэн слушал, как зачарованный. Когда оно закончилось, мальчик улыбнулся, шмыгнул носом, сунул бронзовый диск в карман и обратился в лиса.

Левран сидел на троне из вороньих перьев и держал в руке голубой осколок звезды. Глаза его были темны, как ночь. Лис прикорнул на верхушке трона, положив лапы и морду на белые волосы бога, а хвост его пушистой лентой спускался по плечу Короля Ворон. Такими их и застал восход солнца, когда прозрачные стены начали разгораться, словно охваченные огнем. Тогда Левран повел плечами, и в следующее мгновение в зале никого больше не было.