Ярко светил Ирмарил – звезда, освещавшая безымянную планету. Под светом этой звезды, порой нежным и ласковым, а иногда яростным и беспощадным, жили миллионы. Кто-то – в городах, обнесенных высокими стенами, другие – в деревнях, поселках, хуторах; иные уютным постелям и родным стенам предпочитали пыль дорог и дешевые таверны, в которых редкий матрас не служил пристанищем выводку клопов. Были и такие, что жили в пещерах, землянках, замках, дворцах, хижинах у озера, в самих озерах, в небе, в жерле вулкана, на дне океана, в лесах, в бутонах цветов, на кончике хвойной иголки или даже в ветре, но о них позже.
Но ветер перемен пригнал полукровку именно сюда – в Срединное царство. О, это великое королевство, где правил мудрый Газранган со своей женой Элассией. Под их властью находились земли от Розового моря и до лесов Армунда. А это без малого четыре города, полсотни поселков, сотня-другая деревень, ну а хуторов и вовсе не счесть.
И в этом самом королевстве, на севере, у подножия гор Мазурмана, находилось поле, усеянное цветами. Их здесь росло бесчисленное множество. Озерки лютиков, пруды нарциссов, холмы роз и реки тюльпанов. Птицы, пролетая над этим великолепием, порой застывали, рискуя камнем упасть на разноцветное покрывало.
В центре же, недалеко от пруда, где весело плескалась разнообразная рыба, стоял маленький дом. Он был настолько миниатюрен, что его впору называть слишком большим сараем. Внутри, кроме горницы, совмещенной с кухней, находилась лишь одна комната, где просыпался хозяин «дома».
Ростом чуть выше среднего, но редкая женщина устояла бы перед чарами этого мужчины. У него были прекрасные, идеальные черты лица и тело, словно вылепленное самими богами. Во всяком случае, природа точно не могла создать подобное совершенство. Впрочем, это не мешало отшельнику просыпаться в полном одиночестве.
Продрав разноцветные глаза, первым делом мужчина нашарил на тумбе две линзы. Одна – с карим оттенком, другая – с голубым. Призадумавшись, мужчина, хотя вернее будет сказать – парень лет двадцати трех, выбрал голубую. Сегодня ему хотелось смотреть на мир глазами цвета моря, а не гляделками цвета удобрений для цветов.
Потянувшись, парень поднялся и, некультурно почесавшись, шмыгнул носом. Не задумываясь, он натянул дешевые заплатанные штаны, напялил сандалии, сделанные из конопли и дерева, накинул холщовую рубаху с тесемками на груди и взял в руки посох. Пока это лишь непримечательный ростовой посох. Без узоров, без орнамента, без каких-либо украшений. Самый обычный посох… с виду.
– Будем завтракать, – зевнул парень и ударил своим верным другом по полу.
По стенам дома пошла рябь, задрожали окна, где вместо слюды или стекла красовались обычные доски; заскрипела деревянная посуда. Вдруг зажглась печка, весело затрещав поленьями, распахнулись шкафы и по воздуху поплыла утварь. На столе вздрогнул простецкий нож, мгновением позже начав лихорадочно нарезать салат, который до этого буквально дошел до места своего упокоения. Кухня, находившаяся все в паре футов от спальни, словно ожила.
Сама собой в чайнике (на самом деле – в перекованном солдатском котелке с крышкой) закипела вода, в кружку спланировали листья чая, на хлебнице показались ломти пышного ароматного хлеба, на которые резво намазывалось масло. Без ножа – само.
На поверку красивый парень, пусть не самого большого ума, но зато немаленького сердца (дамы говорят, что не только его) оказался волшебником. Самым настоящим! Не тем фокусником, грабящим народ на дешевых представлениях, а всамделишным волшебником. Конечно, он не умел превращать железо в золото и не знал секрета вечной молодости, но все же был волшебником.
Усевшись на подбежавшую табуретку, парень, потерев руки, принялся за трапезу. В это время вокруг его пепельных волос сама собой обматывалась черная бандана, отчего-то напоминавшая женский платок.
Аппетитно хрустя корочкой хлеба и жуя чуть-чуть подгоревшую яичницу (волшебник погрозил пальцем смутившейся сковородке), он размышлял о вечном. А именно – что пора бы ему пойти на базар и продать цветы, а то кушать будет попросту нечего, потому как это «нечего» будет банально не на что купить.
Доев свой завтрак, парень поднялся и вновь стукнул посохом о пол. В тот же миг посуда закружилась, завертелась и стала нырять в бочку с водой. Ожившее полотенце принялось ее вытирать, а сушилка нежно принимала утварь в свои жестяные объятья. Ну или из чего она там сделана.
Дверь перед парнем открылась сама собой, а петли скрипнули так, что могло показаться, будто они пропели «Хорошего дня!». Как только парень оказался за порогом, домик замерцал, словно был не деревянным, крепко сбитым строением, а утренним туманом, а потом исчез. На его месте красовалась небольшая поляна зеленой травы.
Маскировка, конечно, так себе, но кто в здравом уме появится у подножия Мазурманских гор? Там в пещерах и скалах нет ни дворфов с их вечными ярмарками и дешевыми металлами; ни монстров, на которых так любят охотиться терниты; ни дроу, хмурых, молчаливых эльфов с выступающими клыками и кожей цвета мокрого камня.
Кем же был волшебник, бережно собирающий в специальный мешок заботливо выращенные цветы? О, это большой вопрос, на который только предстоит найти ответ. Все думали, что он обычный тернит, но сам он знал, что не является человеком. Собственно, фейри он тоже не являлся, что порождало закономерный вопрос. Впрочем, парень одно знал точно: его звали.
– Эш! – пропищали где-то у сандалии.
Он нагнулся и увидел Мавери – цветочную фею. Она была такой крохотной, что могла бы уместиться на кончике чайной ложки. Хотя, по ее же словам, ей вполне комфортно жилось в бутоне тюльпана. Как и многим другим цветочным феям.
– О, – улыбнулся парень. Он сел на корточки и протянул мизинец. На него тут же, комично дернув крылышками, вспорхнула фея. Неловко плюхнувшись на пятую точку, она отряхнула платьице, сшитое из нитей лепестков. Таких тонких, что их мог раздавить слишком тяжелый взгляд, и таких ценных, что иные алхимики готовы за одну нить давать один золотой. Впрочем, волшебнику было плевать, что он держит в своих руках целое состояние. – Милая Мавери, я тебя разбудил?
– Ты всех будишь. Топаешь здесь – у нас дома трясутся.
Удивительно, но писк вдруг перерос в обычный голос. Хотя, наверно, это все же как-то связано с тем, что парень поднес посох к уху.
– Прости, все забываю, что вы спите до полудня.
– Фе, – фыркнула фея. Ее народ, который многие считали выдумками подвыпивших жителей и бреднями заплутавших тернитов, просыпался, лишь когда распускались бутоны цветов. А распускались те обычно в полдень. – Ты куда идешь?
– На ярмарку в деревню – продам несколько букетов.
– А возьми меня с собой!
Эш улыбнулся. Пару раз в неделю Мавери просила взять ее с собой в очередное путешествие, но парень всегда отказывался. Не то чтобы его сильно беспокоил тот факт, что Мавери выросла цветочной принцессой, дочерью королевы фей… Просто приключения волшебника бывали зачастую рискованными мероприятиями – смертельно рискованными, и он не хотел подвергать маленького друга такой большой опасности.
– И зачем ты мне нужна, малявка?
– Я не малявка! – воскликнула фея и топнула ножкой. Эш даже не почувствовал этого, хоть фея была одета в туфли с высоким каблучком и топталась непосредственно на мизинце. – Я большая, взрослая фея! Мне уже можно путешествовать!
– Да-да, конечно, – кивал парень. – Особенно предварительно потерявшись у меня в мешке.
Мавери мигом смолкла и потупила взгляд, когда ей напомнили о том инциденте, когда весь народ фей искал ее в мешке волшебника.
– Я тебе самые лучшие букеты соберу, – нашлась принцесса. – Каждая девушка будет рада купить их у тебя!
Эш не стал заострять внимание на том, что обычно очередь из этих самых девушек тянется к его лавке аж от ворот деревни. Это еще учитывая, что от них до базарной площади есть несколько поворотов и горок.
– Это, бесспорно, хорошее предложение, – волшебник сделал вид, что задумался. – Но вдруг ты влюбишься в какого-нибудь красавца и тот увезет тебя за горизонт? Он пройдет сто испытаний во славу твоего имени, повергнет злую ведьму и избавит тебя от маленького роста. И будете вы жить долго и счастливо и нарожаете кучу детей…
По мере рассказа щечки феи наливались румянцем, веки опускались все ниже, а крылышки в возбуждении начали хлопать все быстрее – принцесса даже взлетела.
– А потом твоя мама, узнав об этом, превратит меня в кролика и скормит серому волку.
Мавери плюхнулась на задницу, поняв, что над ней снова подшучивают.
– Ну и не бери! – Девушка, вопреки всем законам приличных принцесс, показала язык волшебнику, а потом пнула ближайший бутон. Тюльпан раскрылся, явив миру небольшой мешочек из мерцающей на солнце ткани. – Оберон попросил тебе передать. Сказал, что пригодится.
– Передай ему спа…
Договорить Эш не успел, так как его собеседница уже скрылась где-то в цветочных зарослях. Парень покачал головой и убрал посох от уха. По его мнению, королева слишком редко порола Мавери: пори она ее чаще – и волшебнику не пришлось бы каждый раз выдумывать новые шутки, чтобы отвадить непоседу от путешествий.
Подняв мешочек, Эш заглянул внутрь. Присвистнув, он по-воровски огляделся, словно кто-то мог за ним подсматривать, и убрал посылку за пазуху. Целый мешочек пыльцы фей – это вам не жалкое подобие магических зелий, которые пудами кочуют от рынка к рынку, от торгаша к торгашу. Вот закончится у волшебника сила этого самого волшебства, и как ее восполнить?
Либо погрузившись в длительную, порой многочасовую медитацию, либо воспользоваться допингом. Зельем, кристаллом, молитвой жреца (если таковой есть под рукой), отваром каким-нибудь, грибом или мясом волшебного создания. Но среди всего этого разнообразия возвышается пыльца фей. Говорят, что один ее комочек размером с пшеничное зернышко способен восстановить силы опытного мага.
Надежно спрятав суму с семью комочками, Эш стал складывать цветы в большущий мешок. Он был настолько огромным, что казалось невозможным тащить его в одиночку. Впрочем, волшебник знал одну хитрость – он просто произнес Слово, и мешок по его просьбе стал легче. На такой элементарный трюк способны даже маги-новички.
На поясе парня висел и другой мешок, небольшой походный, но многие великие мира сего были готовы отдать свою руку за право заглянуть туда и душу – за то, чтобы забрать. Все они почему-то думали, что в мешке у Эша (правда, они знали его под другим именем) хранятся несметные сокровища этого мира.
Собрав достаточно цветов, чтобы заработать хотя бы пару серебряных монет, которых хватит на ближайший месяц или два, парень разогнулся и, приложив ко рту большой и указательный палец, свистнул. В тот же миг в центре появился дом, а из распахнувшейся двери вылетел серый плащ. Он подлетел к волшебнику и сам лег ему на плечи.
– И когда я перестану тебя забывать? – недовольно пробурчал Эш, который, если честно, частенько что-то забывал. И не только свой походный плащ, бывший при этом единственным.
Это некогда был серый кусок материи, теперь ставший разноцветным – так много на нем красовалось заплаток.
Перехватив мешок поудобнее, красивый молодой мужчина пошел к дороге. До нее ему нужно было идти пять дней. Потом, если не удастся найти попутчика, то еще около полумесяца до деревни. Волшебнику приходилось жить в самой глуши, ведь он не хотел, чтобы все армии континента заявились к нему домой в попытке отрубить его же голову. Не то чтобы Эш боялся армий, но ведь цветы потопчут!
Уходя, парень еще не знал, что вернется домой очень нескоро, что в этот самый день, когда где-то в мире открылась таверна со странным названием D. H., началось его, Эша, большое приключение.
На базарной площади сегодня было удивительно многолюдно. При этом здесь, среди хуторян, приехавших за самым необходимым, среди жителей окрестных деревень и проезжавших мимо тернитов находилось огромное количество девушек самых разных возрастов. От тех, кому еще не скоро встречать первую весну в качестве женщин, до тех, кто совсем недавно надел на голову обручальный ободок. Последним к вечеру, скорее всего, достанется от мужей, но сей факт их мало волновал.
В центре водоворота из представительниц прекрасной половины человечества (последнего нелюдя в этих землях видели лет двадцать назад) стоял молодой парень ростом немного выше среднего.
– Подходи, выбирай – цветы покупай! Цветок за четверток, три – за пяток, букет – всего медяк! Бартер не предлагать, в долг не даю, не целуюсь, замуж не беру!
На прилавке перед парнем лежали самые прекрасные цветы, которые только можно найти под светом Ирмарила. Они, пусть и сорванные, были словно живыми, будто вот-вот, буквально только что росли на лугах и холмах. С них разве что утренняя роса не капала, а в бутонах не жили феи.
Хотя какие, к демонам, феи. Старая горшечница Дюрбава, торгующая по соседству от юноши, в такие глупости не верила. Это вон дети малые или терниты все охотятся за феями – каждый цветок выдернут и проверят, а старая, битая жизнью горшечница в подобные бредни не верила. Как не верила она и в дворфов, эльфов, русалок, духов, демонов и многое другое, успешно существующее под светом звезды.
Во что же тогда верила сварливая бабка? А в то, что сын суккубши (кем еще может быть этот хлыщ?) явно отбирает у бедной старушки лишнюю четвертинку медяка. Вон девки вокруг него так и вьются, а парни, посматривая на это «цветочное» великолепие, тоже встают в очередь, чтобы познакомиться с тем или иным «цветочком».
Одно радует – волшебник сюда редко заглядывает, пару раз в год, не чаще. Но после его ухода все девки на вечерних посиделках только о нем и говорят. Да и бабы замужние порой позволяют себе непотребные помыслы.
– Беспутницы, – сплюнула бабка, сидя в одиночестве подперев голову рукой. – Боги вас покарают.
В тот же самый миг на улице послышались крики, медленно переходящие в стоны. Страшные стоны. Уж старая горшечница могла отличить их от сладострастных – немало в своей жизни она подобных послушала, да и чего греха таить – сама издала. Нет, в тех стонах не было ни сладострастия, ни шутки, ни юного смеха, только страх и ужас.
Вмиг на площади повисла гнетущая кладбищенская тишина, а потом началась паника. Все забегали, кто-то падал спотыкаясь, народ кричал и что-то вопил. Начал было звонить колокол в храме, но мигом оборвался – видимо, звонаря тактично прирезали.
Не орали и не кричали только двое – красивый юноша, лениво подсчитывающий деньги в миске, словно не замечающий панику и суету, и горшечница. Дюрбаву сковал страх. Она на своем веку уже наслушалась этих колоколов, которые внезапно затихали, на мгновение оглушая резким звоном. Наслушалась и подобных криков и далекого, словно приглушенного лязганья, с каждым ударом сердца все приближающегося и усиливающегося.
И словно олицетворяя самые страшные ужасы из жизни горшечницы, на площади появилась группа из семи людей. Двое с посохами и в балахонах, один с огромным щитом и мечом, другие кто с чем. Кто-то с саблями, кто-то с кинжалами, один и вовсе с мушкетом и луком.
– Всем стоять! – рявкнул тот, что с кинжалами. С них на землю падала кровь, а на том, что покороче, красовался какой-то красный шарик. Присмотревшись, Дюрбава чуть не потеряла сознание, и потеряла бы, если не животный ужас, сжавший ее сердце. На кинжал было нанизано чье-то глазное яблоко.
– Красноречив ты, Эрик, – хмыкнул высокий магик в балахоне, у него на поясе висела связка каких-то черепов и костей. – Меня аж пробрало.
– Вообще без спору, – кивнул обладатель мушкета. – Запугал несчастных.
Бандиты захохотали над собственными шуточками.
– Так! – гаркнул некто Эрик. – Мы банда «Ночные коты». Кто не сдаст деньги и ценное имущество на благо неимущих… нас, с теми будем поступать так.
Кинжальщик вдруг развернулся на пятках, в воздухе мелькнула серебряная вспышка, а мгновением позже на землю упала молодая девка. Ее левый глаз пронзила длинная металлическая игла. Она насквозь пробила голову и вгрызлась в деревянную стену лавки кожевника. Из глазницы фонтаном била кровь, а в воздухе витал смрадный запах.
Где-то заплакал ребенок.
– Ба-бах! – треснуло небо.
Раздался материнский вскрик в тот миг, когда голова маленького мальчика взорвалась, словно испорченный, подгнивший арбуз.
– Дух молчания! – Магик провел пальцами по черепам, и мать, бежавшая к убийцам, свалилась на колени. Она выпучила глаза, в хрипе открыла рот и стала до крови царапать горло, на котором проявлялись отпечатки двух рук – вот только рук никаких и не было. Только могильный холод и дрожание воздуха – на мать напал призрак. Среди напавших стоял некромант.
По площади летел испуганный шепот, казалось – солнечное небо покрылось мглой. Каждый дрожал от страха, и только красивый юноша продолжал спокойно считать монеты.
– Не люблю спиногрызов, – скривился убийца, засыпая какие-то черные гранулы в свой мушкет.
– Ну спасибо, Двач, – скривился держатель щита. – Теперь за нас награду еще на пару серебрух поднимут.
– Да все равно завтра в Кавельхольм отправляемся, – пожал плечами второй магик, беспристрастно лицезревшей бойню. – Там стражи деньги любят не меньше нашего.
И это было верно. Весь континент знал, что стражник Кавельхольма за достойную плату даже свою жену под чужого подложит.
– В общем, – продолжал Эрик, лениво покачивая кинжалом, сидя прямо на трупе убитой женщины, – все вы убедились в серьезности наших намерений, так что складываем добро в мешок и не тявкаем.
Среди лавочников и покупателей пошли двое магиков, тащивших тяжеленные с виду мешки. Но сведущие в волшебных искусствах люди знали, что те облегчены Словом. Правда, судя по рожам магов, сил у них имелось не так много и Слова были не столь действенными.
А народ, подобно покорным овцам, скидывал с себя все, что имело хоть какую-то ценность.
В мешок летели четвертаки медяков, редкий целостный медяк, какие-то дешевые украшения, но разбойникам все казалось мало. Они начали сдергивать с невест серебряные обручи, щедро раздавая пинки направо и налево. Порой стервятники потешались над каким-нибудь бедолагой, а тот вопил от ужаса, когда некромант призывал приведения. Из безголового ребенка и его матери бандиты сделали зомби, чтобы те тащили мешки. Щитоносец нашел это умной идеей, похвалив своего приятеля за находчивость.
В воздухе висела паника. Она саваном накрыла площадь деревни, и лишь один человек сохранял спокойствие. Красивый парень, досчитав монеты, собирал в мешок товар. Удивительно, но внутри торбы оказались маленькие ремешочки и кармашки – каждый под свой сорт цветов.
– Эй ты! – рявкнул щитоносец.
Повисла тишина, нарушаемая редким испуганным всхлипом. Красавец оглянулся за спину, посмотрел по сторонам, а потом ткнул себя в грудь.
– Я? – удивился он.
– Да, ты! Тебе особое приглашение нужно или думаешь, что особенный?
Парень замер, наверное, тоже испугался. Старая горшечница уже видела такое – кровь к голове прильет, и словно выпадаешь из реальности, все кажется дурным сном. А как отхлынет, так тут уж страх сердечко-то и сожмет.
– А, – вдруг улыбнулся парень и протянул воину, закованному в латную броню, букет из нарциссов, ромашек и вереска. – Вот, всего два четвертака за букет.
Разбойники застыли, а потом дружно засмеялись. Один только щитоносец покраснел лицом и наотмашь ударил по протянутой руке. Латная перчатка должна была переломить запястье, но ничего не произошло. Складывалось такое впечатление, что парень и вовсе не протягивал букет, так как он уже успел его разделить и начать фасовать по кармашкам.
Латник удивленно переводил взгляд с кулака на пустое место перед собой.
– Слышь, убогий, траву себе можешь оставить, – сквозь смех продавил Эрик. – Монеты только на благотворительность сдай.
Юноша задумался, а потом, наивно улыбнувшись, почесал макушку и пожал плечами:
– Никак не могу. Иначе кушать не на что будет. А кушать всем хочется.
– Юродивый, что ли, – протянул Двач. – Эй, Гоби, забери у него кошель и все.
Латник кивнул, скрипнув кожаным подшлемником, и протянул руку, поманив при этом пальцами. Словно просил что-то у торгаша. Юноша, вопреки инстинкту самосохранения и законам логики, продолжал складывать цветы.
Гоби, подождав немного, разъярился и ринулся вперед, намереваясь схватить дурачка за грудки, но того не оказалась на месте. Между торговцем и разбойником, несмотря на все ухищрения последнего, сохранялась прежняя дистанция. Щитоносец проморгался и уставился на собственные руки.
– Хей! – воскликнул некромант. Разбойники тут же обнажили свое оружие и стали озираться по сторонам. Видимо, это был сигнал готовности. – Торгаш-то из наших – тернит.
Разбойники переглянулись и заухмылялись, а юноша, сложив цветы, стал завязывать тесемки мешка.
– Так чего мы тогда церемонимся? – С этими словами Гоби вскинул свой тяжелый меч, неожиданно сверкнувший золотым сиянием, и опустил его прямо на шею терниту.
Правда, как и в прошлый раз, шеи там не оказалось, только мешок. Торбе не повезло, и вскоре ветер уже разносил по деревне высыпавшиеся цветы. Они танцевали на ветру, немного покачиваясь в такт потокам небесной стихии. Подобная красота казалась чем-то чуждым на пиру стервятников.
– Цветочки, – расстроенно протянул Странник. Он сидел на заборе в паре футов от места, где его пытались обезглавить. Качая головой и что-то бубня, торговец загибал пальцы на руке. Закончив, он кивнул и снова улыбнулся. – Господа нехорошие, вы мне должны цельный серебряник.
Гоби, красный лицом от переполнявшей его ярости, развел руки в стороны и закричал так громко, что у многих из ушей потекла кровь. Теперь любой, даже захоти он, не смог бы пошевелить и пальцем. Каждый, до кого докатилось эхо рыка, оцепенел, потеряв власть над собственным телом. Эрниты оказались во власти силы большей, чем могли выдержать их души.
Вновь в воздухе сверкнула серебряная молния, а парень, комично размахивая руками, упал с забора. Он, потирая ушибленный лоб, поднялся с места, а потом сплюнул. На землю упала стальная игла, выпущенная Эриком. Никто не мог поверить своим глазам – цветочник поймал ее зубами.
– Злые вы, – бурчал паренек. – Железками кидаетесь…
– Ба-бах! – из мушкета повалил дым.
Юноша упал на спину и раскинул руки в стороны.
– Что за дурак, – процедил некромант и уже потянулся к своим черепам, чтобы создать очередного зомби, но тут произошло неожиданное.
Пристреленный парень закряхтел, а потом рывком взлетел в воздух и мягко приземлился на ноги. С него слетела развязавшаяся бандана, позволяя пепельного цвета волосам упасть на плечи. По виску цветочника бежала струйка алой крови. Капли, срываясь с прекрасного лица, падали на траву, маленькими брызгами разлетаясь в стороны.
– Снайперский выстрел, да? – задумчиво произнес цветочник. – А вы, господа, еретики, значит…
– Да кто ты такой?! – воскликнул Эрик.
– Я? – снова удивился странный лавочник. – Я безобидный торговец цветами. Приятно познакомиться!
В этот самый момент из левого глаза цветочника выпала синяя пленочка и каждый мог свободно рассмотреть разноцветные радужки парня. Левый – темно-карий, почти черный, а правый – ярко-голубой, почти синий.
– Убью! – прорычал латник.
С невозможной скоростью, туманом размазываясь в пространстве, он рванул на парня. Тот стоял неподвижно, опершись на посох. Он словно с жалостью взирал на разбойников.
В небо ударил фонтан крови, уши прорезал отчаянный смертный стон, и на землю упало тело. По песку побежали кровавые змейки. Никто не мог поверить своим глазам – парень даже не двинулся с места, а латник упал в такой позе, что не оставалось сомнения в том, что он порезал свое горло своим же мечом.
– Гоби! – крикнул Двач, но было уже поздно – дух покинул тело щитоносца.
В мире безымянного приключения был закон, соблюдаемый всеми – даже самыми отъявленными мерзавцами. Закон этот весьма прост: смерть забрала – смерть не отдаст.
– Пепельные волосы… – вдруг промычал второй магик, сделав пару шагов назад.
– Разноцветные глаза… – прохрипел стрелок, чей мушкет выпал из внезапно задрожавших рук.
Разбойники вдруг застыли, а юноша, продолжая глупо улыбаться, приветственно размахивал рукой.
– П-п-пепел! – панически прокричал Эрик.
– Эх, – протянул парень. – Мне не очень нравится, когда меня так называют.
Если раньше над деревней висела паника, то теперь повисла полная апатия. Такое бывает, когда видишь перед собой ангела смерти и знаешь, что будет дальше. Под светом Ирмарила не было ни единого разумного, кто не знал бы имени «Пепел».
«Демон в человеческом обличии», «Маньяк, питающийся плотью детей и пьющий кровь стариков», «Палач городов», «Огненный дух», «Черная тень, стоящая у вас за спиной», – вот как называли в детских страшилках это воплощение ужаса и смерти. Самый разыскиваемый преступник по всех королевствах континента. Человек, убивший тысячи, уничтоживший четыре города, сжегший десяток замков, стерший с лица земли почти сотню деревень.
Человек, занимавший первую строчку в листе охотников за головами, за чье тело, живое или мертвое (желательно – мертвое), назначена небывалая награда в сорок семь тысяч золотых. Этих денег хватило бы, чтобы купить герцогство с замком на пять тысяч человек, двадцатью поселками и почти полусотней деревень. Да и то осталось бы столько, что можно было бы жить безбедно всю оставшуюся жизнь.
– Вот, держи! – Предводитель банды сорвал с пояса кошель и кинул под ноги демону. То же самое сделали и его дружки. Со звоном монеты катились куда-то под откос, а Пепел, чье лицо застыло бесстрастной маской, потеряв свое детское радушие, даже не смотрел в сторону серебра и одной золотой монеты. – Все забирай! Хочешь – амуницию забирай, зелья, свитки, оружие, все забирай!
С этими словами разбойники, стоя на коленях, скидывали с себя доспехи, мешки, какие-то деревянные тубусы, заполненные пергаментными листами, кидали на песок фиалы и склянки, бросали оружие и боялись поднять взгляд.
– А как же повеселиться… – оскалился волшебник. – Первая форма: воплощение.
Никто и вздрогнуть не успел, как Эрик уже превратился в кучу хлама со стеклянными глазами. В его груди зияла дыра диаметром в четыре дюйма. В воздухе повис смрадный запах горелой плоти. Над телом возвышался Пепел – на конце его посоха сверкал плотный шар, словно сотканный из огня. Он был таким ярким, что смотреть на него оказалось практически невозможно.
Первым очнулся некромант, он провел пальцами по костяному ожерелью и истошно завопил:
– Дух смерти!
Мигом воздух задрожал от замогильного смеха, а вокруг самого «дорогого» преступника закружился сонм призраков. Они отличались от того, что магик призвал в первый раз. Эти были похожи на настоящих людей, разве что созданных из плотного тумана и жутких на вид. Лица их – гнилые черепа, руки – потрескавшиеся желтые кости, а вместо глаз горело зеленое пламя. Некромант побледнел и начал заваливаться на бок – он потратил все силы на воплощение своего самого сильного оружия.
Его жертва не прошла даром. Стрелок, натянув тетиву лука, что-то прошептал, и стрела полыхнула красным. Запела тетива, щелкнуло дерево, и среди призраков закружился снаряд, способный пробить шкуру гавельского бизона. А шкуру этой твари порой не пробьет и пушечное ядро – кости и внутренности сомнет, но шкуру не порвет.
– Слабовато.
Именно с этими словами Пепел перевернул посох и вонзил огненный шар в землю. Раздался взрыв, а от волшебника расходились оранжевые волны. Мигом все вокруг охватило пламя – горели палатки, прахом обернулись духи, исчезла красная стрела, крутившаяся в воздухе точильным буром, спичками вспыхивали дома, с ужасными воплями сгорали разбойники, и каплями стекал расплавленный колокол на вершине храма.
Когда огненная буря стихла, то от деревни осталось лишь одно пепелище. Из-под груды этого самого пепла выбирались люди. Их огонь почему-то не тронул. Погибло лишь семь разбойников, ну и все дома и прочие деревянные постройки, что стояли вокруг. Уцелел только благословленный каменный храм. Впрочем, и на нем красовались выразительные глубокие трещины.
Лицо волшебника, подчиняющего огонь, сбросило беспристрастную маску, вновь становясь немного детским. Эш застенчиво улыбнулся и почесал макушку:
– Опять перестарался, – неловко произнес он.
В этот самый миг на его глаз сама собой легла линза, а чудом уцелевшая бандана прикрыла волосы. Парень угрюмо вздохнул и, погрозив пальцем посоху, нагнулся и протянул руку своей соседке – старой горшечнице.
– А-а-а-а! – завопила та, и парень вздрогнул. – Демон, демон! – кричала торговка. – Спасите, помогите! Демон!
На миг в глазах парня промелькнула грусть, но потом он снова улыбнулся и, сказав:
– Простите за деревушку, – выпрямился и пошел к воротам.
Впрочем, поскольку от ворот не осталось ровным счетом ничего, то волшебник попросту побрел прямо. Ему нужно было уйти как можно дальше от этого места. Совсем скоро здесь будет не протолкнуться от государевых людей, искателей приключений, охотников за головами и боевых групп крупнейших гильдий – объединившихся под одним знаменем тернитов.
Сорок семь тысяч золотом – это желанный приз для любого, будь то эрнит или тернит. И самых опытных и сильных рубак не смущал даже тот факт, что на счету Пепла было тысяча сто тридцать… теперь уже девять разумных, три с половиной города, одиннадцать замков и девяносто восемь деревень. Точнее – девяносто девять деревень, но кто их считает.
Вейн Пахнущий отдал последний приказ и приложил к глазу старую подзорную трубу, линзы которой местами потрескались, превращая изображение в отражение на разбитом зеркале. Но Вейн ни за что бы не продал или обменял, а еще хуже – выкинул эту трубу. Ее однажды, когда еще занимался грабежом в Семи Морях, он украл у Рейки – самого известного пирата на всей планете.
И сейчас бывший пират, а ныне глава разбойной шайки, внимательно и неотрывно следил за караваном, движущимся по главному тракту Срединного царства. Никто в здравом уме не рискнул бы напасть на дорогу, охрана которой славится на всю дюжину близлежащих царств. И именно поэтому Вейн Пахнущий решил пойти на столь отчаянные меры.
В безымянном мире было много валют, начиная от волшебных побрякушек и заканчивая банальным золотом, но самым ценным оставалось одно – твое собственное имя. Если ты смог прославиться, то для тебя открыты многие двери, надежно сокрытые от серых и никчемных обывателей.
– Шеф, – шепнул на ухо ищейка. Один из новичков – сгодится для пушечного мяса. – Все готово. Время ожидания – не больше пяти минут.
Главарь шайки кивнул и поднял вверх ладонь. Охотники тут же окунули свои заговоренные стрелы в баночки с ядом, а стрелки стали засыпать в мушкеты порох. Сам Вейн, будучи опытным убийцей, предпочитал действовать по старинке – пара кинжалов и несколько отравленных дротиков куда лучше новомодного однозарядного пистолета.
Впрочем, подобные убеждения не мешали ассасину носить за поясом несколько огнестрельных приспособлений, а в сумке – пару осколочных бомб. Хоть на что-то могут сгодиться гномы, в отличие от их воинственных родичей дворфов.
Вскоре из-за поворота показался караван. Четыре дилижанса, крытых белыми покровами, десяток-другой пеших и конных путешественников, торговец, а также охрана. Не больше дюжины солдат в не самой лучшей, но и не дрянной экипировке, пара стрелков на козлах и один магик, идущий в авангарде.
– Шеф, – снова шепнул ищейка. – Жреца нет, мои проверили. Из магиков только ведьмак и друид.
«Плохо», – подумал Вейн.
Видимо, тот, что в зеленом балахоне, спокойно шел впереди всей колонны и был друидом. С этими ребятами довольно легко справиться… в случае если рядом нет леса. Однажды в лесу Марда Вейн столкнулся с друидом. Тогда только чудо и внезапная удача помогли отряду из семи умелых воинов одолеть одного хилого мага. Конечно, от леса до дороги метров десять, но ситуацию это облегчит ненамного.
Что же до ведьмака, то по этому поводу главарь не переживал. За свою не самую короткую жизнь он встречал сотни ведьмаков, но ни один из них не был достаточно умел, чтобы противостоять простому фехтовальщику с ржавой рапирой. Только пальцы врастопырку, а толку никакого. Ведьмаки лишь в балладах менестрелей, но где встретишь того же Урга Беззубого, победителя демона Фехема, в такой глуши. Нет, здесь только слюнявые терниты, лишь недавно выпустившиеся из школ.
– Передай стрелкам – целиться только в друида, охотникам – бить по площади. Ведьмака я беру на себя.
Вейн не хотел рисковать. Если последователь меча и магии все же окажется не пальцем деланный, то из всей шайки ему сможет противостоять только главарь.
– По сигналу.
Ищейка мигом исчез, растворившись в листве. Главарь сплюнул. Он не любил этих крыс, никогда не берущихся за оружие. Их нанимают для разведки, в целях координации, передачи сигналов и команд, а также шпионской работы – в вопросах скорости и скрытности им нет равных. Другое дело, что в драке их уделает даже фермер или плотник из числа жалких эрнитов.
Вейн достал иглы – по четыре в каждую руку. Зажатые между пальцами, они напоминали внезапно выросшие когти на мозолистом кулаке. Каждая смазана мерзким ядом, парализующим легкие. Смерть от удушья – не самый приятный финал.
– Пошли!
Главарь, приподнявшись на корточки, свистнул соловьем. В тот же миг раздался глухой треск, а потом грохот, отдавшийся в ногах дрожанием земли. Путь каравану перекрыли деревья. Поднимая облака пыли, скрывающие пролесок, они свалились в арьергарде и в авангарде. Друид успел остановиться, а вот тем, кто шел позади, повезло не так сильно. Двоих конных лучников зашибло насмерть, сминая их кости, смешивая конскую плоть с человеческой. И несчастные вместо достойной панихиды услышали лишь испуганное ржание умирающих лошадей.
Вейн помчался вперед. Шаг его был легок, а движения стремительны. Неопытный тернит увидел перед собой лишь тень, летящую над шуршавшей травой, а потом солдат упал. Копье выпало из его рук, раздиравших собственное горло, глаза выпучились, рискуя вылететь из орбит, рот покрылся пеной. Защитник, нанятый за две серебрушки, рухнул на колени, а меньше чем через удар сердца с диким хохотом ему снесли голову серпом.
Главарь банды не оборачивался, он знал, что его напарник, обладатель двух выразительных серпов, пусть и безумный садист, но дело свое знает. Из ладони убийцы вырвалось еще семь игл, но только две вонзились в не защищенную доспехом плоть, остальные с гулким стуком впились в древесину дилижансов.
Путешественники закричали, кто-то пытался обнажить меч, но его быстро успокаивали стрела или клинок. Проблемой оставался друид. Он, прошептав заклятье, начал раскручивать посох. Вейн знал, чем это может закончиться.
Пули – маленькие металлические шарики, пущенные стрелками, встретили на пути преграду из терновых зарослей, выросших из-под земли. В тот же миг из наколдованных растений проросли длинные шипы.
– Воздух! – прокричал Вейн.
Полсотни разбойников подняли маленькие щитки – выпущенные с невообразимой скоростью терновые шипы на миг закрыли небо, превратив день в ночь, а потом ливнем обрушились на людей. Слышались крики и смешки. Первые издавали те, кому не посчастливилось заполучить лишнюю дырку в теле, вторые вырывались из глоток невольных зрителей. Среди головорезов и воров вы не найдете братской солидарности, чужая боль для них – лишь повод позабавиться.
Вейн по опыту знал, что после столь сильного заклинания друиду потребуется несколько секунд на восстановление, во время которых он не сможет творить свою волшбу. Именно поэтому главарь шайки даже не удивился, когда в лесу прозвучал одинокий выстрел. Один из стрелков сохранил свой патрон, потратив его лишь сейчас.
Пуля прошла сквозь тернии, и друид даже не успел вскрикнуть, когда металлический шарик прямо у него перед лицом разделился на десяток поменьше. На землю падало изрешеченное тело – посох, издавая глухое эхо, покатился под откос.
– Ату! – крикнул Вейн.
– Ату! – радостно отозвалась банда.
Закипела схватка. У стражи не имелось ни шанса. Подняв меч, они тут же падали замертво, среди них не было никого, кто мог бы сражаться один против трех, а то и четырех нападающих. Слышались крики, на тело падали брызги чужой крови, предсмертные стоны приятно щекотали нервы, но Вейн не позволял себе отдаться во власть сладостной мясорубки. Ему нужно было найти ведьмака, единственного, кто может в одиночку остановить их натиск.
– Ведьмак! – заорал Вейн, вонзая кинжал в прорезь чьего-то шлема. Убийца не обратил внимания ни на крик, полный боли, ни на дуновение смерти, обласкавшее обветренную кожу. – Где же ты, герой?!
Рухнул последний страж и в этот самый момент между дилижансов показался высокий мужчина. Он стоял, скрестив руки на груди, его фигура была сокрыта плащом с изорванным подолом, голова накрыта капюшоном, превратившим лицо в темное пятно, могучие руки стянуты кожаными ремешками, за спиной висел длинный бастард.
– Скажи мне, как тебя зовут, падаль, – спокойно произнес последователь меча и магии. – Скажи, чтобы я знал, чье имя добавить в свой список.
– Вейн Пахнущий, – хмыкнул разбойник, жестом приказывая шайке остановиться.
Разбойники встали полукругом, непроизвольно создавая сцену. Вот только вместо занавеса на ней трепыхались изорванные покровы дилижансов, а вместо оркестра – стоны умирающих и тех, кого уже добивали, попутно обирая, шаря по карманам и стягивая сапоги.
– Я слышал о тебе, – кивнул ведьмак. Он развернулся, лениво обнажая клинок, сверкнувший серебром на солнце. – Кажется, ты пират с Семи Морей. Что же привело тебя в центр материка?
– Ветер перемен, – оскалился Вейн.
– Что ж, тогда, боюсь, твоя шхуна только что села на мель.
Знак вепря!
Раздался звучный хлопок, и никто так ничего и не заметил, как ведьмак уже оказался за спиной Вейна. Скорость была такова, что тот попросту исчез в одном месте и появился уже в другом, за доли мгновения преодолев расстояние в десяток футов.
– А ты силен, – прозвучал хрип.
Спустя меньше чем через удар сердца ведьмак рухнул на колени, а потом, сверкая остекленевшими глазами, повалился в побагровевшую от крови пыль. В горле тернита торчала рукоять кинжала.
– Очередной позер, – презрительно сплюнул бывший пират.
– Босс, – рядом, словно из ниоткуда, будто вывалившись из складки реальности, возник ищейка. – А что делать с этими?
Пахнущий повернулся в сторону пленных путников. Среди них были и эрниты, и терниты, впрочем, их практически невозможно отличить.
– Убить, – пожал плечами Вейн.
– Нет!
– Стойте!
– Умоляю, пощад…
Но пощады не было. На всю операцию отводилось не более десяти минут, и не было времени возиться с пленными. Да и к тому же после такой резни за голову Вейна поднимут награду, а нет для разбойника большего почета, чем крупная премия за поимку – это словно признание, безоговорочный вердикт уважения.
– Мы уже приехали? – протянули сбоку.
В тот же самый миг в сторону, откуда донеслись звуки речи, были выпущены несколько отравленных игл. Главарь, обернувшись, не мог поверить свои глазами – все его дротики угодили в посох странного человека. Он был чуть выше среднего роста, но небывало смазлив, а волосы стягивала черная бандана.
Со стороны могло показаться, что дротики лишь по случайности попали в подставленный посох, но Вейн не верил в случайности и совпадения. Кто-то из банды уже занес клинок, но был остановлен властным жестом главаря.
– Кто ты? – спросил он у странного парня.
– Я? – переспросил обладатель простого, даже бедняцкого посоха, из которого сейчас с показным трудом выковыривались отравленные иглы. – Я безобидный торговец цветами. Приятно познакомиться!
Прошла минута тишины, нарушаемая только свистом ветра и пыхтением паренька, вытягивавшего из древесины полоски металла, а потом банда взорвалась смехом. Многие, выронив оружие, согнулись пополам, держась за соседа или за животы. Один только Вейн сохранял спокойствие.
– А где же твои цветы? – спросил он, кладя руку на рукоять оставшегося у него кинжала. Даже с одним клинком Пахнущий оставался опытным убийцей и мог справиться со многими.
Парень огляделся, а потом развел руками:
– Обокрали меня уже, не оставили товара.
– Чего ж ты тогда в караване делаешь?
– Так в Мистрит я иду. Вы бы отпустили меня, а? Я бедный торговец цветами, которого каждый желает пнуть. Чего об меня столь достойным людям клинки-то марать? Да вас ведь потом засмеют! Каждый будет тыкать пальцем и кричать – смотрите, это тот слабак, заваливший цветочника Эша!
Вейн молчал, нервно поглаживая кинжал, чего не скажешь о других.
– Ну что за дебил! – смеялись они, хлопая друг друга по плечам и спине.
– А откуда, говоришь, идешь?
– Да так, – пожал плечами парень. – Отовсюду.
– Шеф, – снова возник ищейка. – Трофеи собраны, свидетелей не осталось, ваш герб оставили на ящиках и дилижансах. Надо уходить, пока рыцари с заставы не приехали – друид точно успел подать сигнал.
– Надо кончать, – кровожадно оскалился обладатель двух выразительных серпов, сверкавших на солнце коркой застывшей крови.
Но Вейн не спешил отдавать команду, а никто не рисковал лезть поперек слова главаря. Подобный финт будет считаться попыткой пошатнуть авторитет, а с такими рисковыми ребятами у Пахнущего разговор был короткий – кинжал в глаз, а тело псам.
– Ну так что? – На миг из парня выветрилась вся дурость и лицо стало опасно-беспристрастной маской. Вейн рефлекторно принял защитную стойку, хватаясь за кинжал. – Отпустите или развлекаться будем?
Бывший пират прожил столь долгую разбойную жизнь, каждый раз уходя из засад и капканов, расставленных государевыми людьми, лишь по одной простой причине – он знал, когда нужно отступить. И сейчас, глядя на дурачка, который только что на миг обернулся безумным зверем, Вейн ощущал, как нервно подрагивают его пальцы, тянущиеся к рукояти пистолета. Нет, что-то ему подсказывало, что сейчас он не должен сражаться с этим цветочником.
– Проваливай, – процедил бывший пират.
Разбойники, застыв, с прищуром поглядывали на спину своего шефа. По их мнению, он сейчас дал слабину. Об этих настроениях знал и сам Вейн, но что-то ему подсказывало, что выжить при бунте будет проще, чем в схватке с этим нищим.
– Мы еще встретимся! – гаркнул Пахнущий в спину удаляющемуся дурачку.
Тот, не оборачиваясь, помахал рукой, а потом перепрыгнул через поваленное дерево и исчез из виду. Послышались недовольные шепотки, но тут же раздался хрип – компаньон Вейна упал с рассеченной глоткой. Он дергался, дрыгался, будто поджаривающийся таракан, нелепо пытаясь остановить фонтан крови, бьющий из глотки. Вскоре обладатель двух серпов затих, лишь изредка дрожа в посмертной судороге.
– Кто еще хочет мне что-то сказать, крысы?! – прорычал Вейн. – Быстро за дело, если не хотите, чтобы я засунул ваши трепливые языки вам же в задницы!
Приструненная банда ринулась… ну, куда-то она, в общем, ринулась, но скорее просто разбежалась по «позициям», стараясь не навлечь на себя гнев главаря. А сам Вейн Пахнущий все пытался унять дрожь в руках, подобную той, что возникает у существа, только что избежавшего цепких когтей смерти.
«Простой цветочник, да?» – подумал Вейн, гадая, что же за монстра он повстречал на обычно спокойном и тихом Мистритском тракте.
Видно, и правда – задул нежданный ветер перемен.
Ох, чудный град Мистрит, столица Срединного царства – рай для любого, будь то тернит или эрнит. Ах, эти улочки, пахнущие по утру вовсе не конским навозом и помоями, как в иных столицах, а духами, пряным кофе или чаем, привезенным с далекого востока. А дома… их надо видеть! Каждый как на подбор украшен, облицован, с резными ставнями на стеклянных окнах. Люди… Какие в Мистрите люди… Нигде больше не встретить столь радушных, отзывчивых и добрых людей.
Мистрит – одно это слово заставляет путешественников мечтательно прикрывать веки.
Какие здесь праздники – всегда полны музыки, танца, терпкого вина и безудержной радости. А храмы, боги, что здесь за храмы! Бывают такие, что, задрав голову, увидишь лишь далекий отблеск золотого купола, а есть и такие, которые больше напоминают придорожный ящик.
А театр? Кто не бывал в театре Мистрита, тот не знает, что такое представление настоящих актеров в зале, битком набитым самыми уважаемыми и самыми знатными людьми, среди которых частенько сидят король с его прекрасной королевой.
И раз уж речь зашла о правящей чете, то было бы неуважением не сказать пару слов о них. Король – мудрый муж Газранган, в чьей бороде лишь недавно появились седые волоски. Нрава он строгого, но справедливого. За королевством своим следил, как заботливый фермер за грядками. Войн не любил, но отпор дать мог, хоть за всю его пятнадцатилетнюю историю правления и случился лишь один вооруженный конфликт с восточным соседом. После этого уже никто не хотел попробовать Срединное царство на крепость щита и меча.
И жена его – Элассия, дочь короля Эдмона из союзного королевства Дабина. Красоты она была небывалой. Каждый художник, лишь раз увидев ее, уже не мог писать иного портрета, кроме как лика Элассии. Миледи, хоть ей уже давно перевалило за тридцать, все еще сохраняла какую-то девичью черточку, заставляющую послов падать ниц и с преклонением целовать протянутую руку.
Впрочем, сколь бы ни был прекрасен этот величественный город, речь все же пойдет не совсем о нем.
На краю, у самой стены, стояла таверна, славившаяся тем, что в ней обычно останавливались различные искатели приключений, наемники и прочий сброд.
Этим вечером, под светом самой яркой звезды на ночном небосклоне – Миристаль – в таверне «Ржавый тесак» было довольно шумно. Звучали тосты, слышались пьяный гогот, крики, женский томный смех и разговоры постояльцев. Впрочем, если честно, здесь всегда было так и постояльцам еще повезло, что они не застали знаменитых кулачных потасовок «Тесака», разнимать которые отправлялась без малого гвардия.
Но этим вечером среди всеобщего веселья и кутежа за одним из столов на первом этаже (самом дешевом из трех; всего в таверне их было пять, но последние два отошли под комнаты) собралась странная компания. Трое мужчин и две девушки. Одна – совсем юная, может, лет семнадцать или восемнадцать, это довольно мало, учитывая, что терну обычно обнаруживают годам к двенадцати.
Парни были колоритные. Самый высокий и плечистый приставил к стулу тяжелый осадный мушкет, а также ростовой роговой лук. С виду, чтобы натянуть эту тетиву, понадобилось бы усилие как минимум трех кузнецов.
Второй роста примерно такого же, но из-за узких плеч казался ниже и субтильнее, что не мешало ему приглядывать за двумя мечами. Редкое дело – обоерукий мечник. Впрочем, редкое, когда видишь умелого или хотя бы опытного «парного» мечника. Позеров же хватает. Но что-то подсказывало, что этот тип далеко не позер.
Последний из парней был коренастым, даже маленьким, но таким широким, что казалось, будто он и вовсе квадратный. Судя по тому, что он придерживал тяжеленный щит и булаву, то в огромном мешке, лежавшем неподалеку, находился его полный доспех.
Леди же оказались довольно миловидные. Та, что постарше, повесила на спинку стула ножны с длинной, узкой саблей. Ее волнистые волосы были собраны в тугой пучок, а на руках и открытых плечах сверкали шрамы, обычно не присущие столь стройным и фигуристым красоткам. Глубокие темные глаза сверкали смешинкой, но в то же время цепко оглядывали любого, кто случайно подходил слишком близко к столу.
Младшая девушка на фоне своих спутников казалась одуванчиком, случайно проросшим под кустом шиповника. Она все время прятала взгляд в стол, неловко теребила пышные каштановые кудри, шмыгала курносым носиком и нервно поглаживала посох, больше похожий на жезл.
Компанию почти не замечали, и скажи кто-нибудь, что это одна из самых известных групп приключенцев, про которых спета не одна песня, никто бы и не поверил. Но так оно и было. В углу таверны сидели знаменитые «Бродячие пни», известные тем, что выполнили несколько особо опасных миссий, выданных самим королем. А это немалая честь и куда большая ответственность.
– А-а-а-а! – рявкнул мечник и стукнул чаркой о стол. – Ну сколько можно?! Месяц сидим в «Тесаке»! Другие наверняка уже добрались до леса или даже топей! А мы еще и не выдвинулись!
– Не ворчи, – пожал плечами коренастый мужик. – Мери знает, что делает… Правда ведь, Мери?
– А вдруг не знаю? – по-кошачьи сверкнула глазами леди со шрамами.
– Тогда мы в полной жо…
Договорить щитовик не успел, так как лучник заткнул ему рот булочкой. Причем его движения были так быстры, что могло показаться, будто булочка сама залетела в рот «защитнику» отряда.
– Не при детях, – пояснил свои действия он, намекая на юного магика.
– Да она в детстве и не такого наслушалась, – заметил стрелок.
На него тут же посмотрели с ярым укором. У тернитов было несколько неписаных законов, один из них – никогда не говорить про жизнь до обнаружения терны. Ведь если подумать, это все равно как признаться, что и ты когда-то был обычным человеком.
– Я, между прочим, про школу искусств говорю, а не про то, что вы подумали.
– Ну-ну, – буркнула Мери. – Сам-то помнишь, как в школе учился?
Тут вздрогнул каждый, вспоминая своих наставников.
Все терниты, по распоряжению королей, должны были пойти в школу искусств (правда, были и лазейки), где их посвятили бы в то или иное умение. От стези убийцы, до пути святого паладина. Обучение длилось недолго – преподавались лишь основы, но все равно многие считали этот этап самым трудным.
Конечно, в школы шли не все – многие присоединялись к артелям ремесленников, гильдиям торговцев, поступали на государеву службу, становились вольными торговцами, нанимались на фермы, просто беззаботно жили в городах или предпочитали долю вольных путешественников. Таких было меньше всего, ведь новоявленный тернит зачастую даже не знал, как ножом орудовать, не то что мог постоять за себя в битве с… пусть даже больной лисой. Так что школы быстро набрали популярность, сохраняемую и по сей день.
– Не будем о грустном, – махнул рукой мечник. – Смотрите, еще один идет.
Отряд, бывший по сути одной семьей, синхронно обернулся к идущему к ним магику. Этих было весьма легко идентифицировать – по посоху и балахону. А вот чтобы определить, кто перед вами – волшебник, маг, малефик, зачарователь, волхв, друид, жрец, некромант или призыватель, нужно знать отличительные черты каждого магика. Этот являлся именно волшебником, о чем говорило отсутствие любых других «черт», кроме пресловутых балахона и посоха. Волшебникам иные атрибуты ни к чему. Да и чего лукавить – в своей заявке, вывешенной на доске объявлений, «Бродячие пни» писали, что им нужен именно волшебник.
– Вы «пни»? – спросил волшебник, подойдя ближе.
Мери фыркнула, подавившись элем. Да – так беспардонно к их отряду еще не обращались. Остальные, как выразился магик – пни, глупо хихикали, пытаясь скрыть свой смех за кашлем. Веселилась даже скромница Алиса.
– Мы, – кивнула фехтовальщица. Как лидеру отряда говорить с соискателем полагалось именно ей. – А ты…
– Хвурд Громоподобный.
Веселье стало нарастать, парень это заметил и немного покраснел. Нельзя было сказать точно – от стеснения или от негодования.
– А прозвище как получил? – Мери позволила себе немного насмешливости в голосе.
– Эм-м-м, – протянул волшебник. – Сам выбрал…
Мечник, сделав вид, что уронил монету, сполз под стол, где немного расслабился и засмеялся громче. Ох уж эти новоявленные «властители терны», спешившие выбрать себе прозвище позвучнее… Все равно подобное второе имя силы не имело. Вот когда обретешь известность, тогда слухи сами тебе прозвище подберут, да такое, каким редкий приключенец может похвалиться. Обычно клички были весьма резкими, бьющими по самому больному.
– Школьник, что ли?
– Нет, выпустился, – с гордостью вытянулся Хвурд. – Вот, кстати, рекомендация от мастера Фехта.
Магик протянул Мери Березке (никогда не просите рассказать, откуда пошло это прозвище: последнего, кто рассказывал эту весьма комичную, но очень пошлую историю, фехтовальщица разрубила на шесть частей) свернутый пергаментный свиток, запечатанный воском.
– Ознакомься, – Мери протянула свиток щитоносцу, который смеялся в свою густую черную бороду. – Итак, мистер Хвурд, вы утверждаете, что осилите путь до Огненных гор?
– Да, – твердо ответил недавний школяр.
– А сколько Слов вы знаете, сэр магик? – прищурилась Мери.
– Двенадцать, – аж надулся парень.
«Значит, не больше семи», – мысленно хихикнула фехтовальщица, прославившаяся тем, что в одиночку одолела отряд демонов. Пусть и низших, но демонов.
– А боевая стезя…
– Молния, – перебил Хвурд.
Глава отряда кивнула – можно было догадаться по прозвищу. Школяры обычно так и обзывают себя – по «таланту». Но как бы то ни было, молния – это мощное оружие в руках умелого волшебника. А уж заполучить такое оружие очень непросто. Мастер в школе не посвящает стезе «от балды», для каждой есть свое испытание. Нередко сопряженное со смертью, потому в безымянном мире так мало тернитов-магиков – слишком сложно, слишком опасно, слишком муторно.
– Тогда давай проведем небольшую проверку.
– Какую? – удивился парень.
– Мне жаль, – покачала головой Мери. – Ты не прошел.
– Поч…
Фехтовальщица просто кивнула за спину Хвурду. Тот обернулся и увидел мечника, державшего вилку на уровне шеи волшебника. Новичок не мог поверить своим глазам. Только мгновение назад этот парень выползал из-под стола, и вот он уже держит его, лучшего ученика с рекомендацией от самого Фехта Мрачного на прицеле.
– Именно с такой скоростью двигаются жабьи воины в топях Лурка, – менторским тоном продолжала Мери. – Медленный магик – мертвый магик. А нам нужно волшебство и в землях куда более опасных – ты не подходишь.
Хвурд побагровел, а потом сплюнул.
– Ну и черт с вами. Посмотрю, как вы найдете другого волшебника, который согласился бы пойти до Огненных гор, при этом управляющего молнией и знающего семь Слов!
– Ты же сказал двенадцать! – хихикнула фехтовальщица.
Отряд взорвался смехом, а магик, задернув балахон, будто был графом-вампиром из старых баллад, удалился прочь, попутно бурча себе под нос ругательства. «Пни» продолжали смеяться. Даже Алиса позволила себе заливисто хохотать, вызывая нежные улыбки парней, относившихся к ней как к младшей сестренке.
Мери же думала, что стоит подать заявку в гильдию магиков, чтобы те лишили господина Фехта права на выдачу рекомендаций. А то, кажется, старый колдун немного двинулся и решил за деньгу продавать бумажки, открывающие двери во многие элитные отряды. Дело, конечно, прибыльное, но во всем надо знать меру.
– Эх, – вздохнул бородач щитоносец. – Это уже…
– Шестнадцатый за месяц, – скучно покивала Мери.
– Шестнадцатый… – хором протянули ребята.
– А без волшебника совсем никуда? – спросил лучник.
– Слишком опасно, – покачала головой лидер отряда. – Я ходила на консультацию к Морону, тот порылся в свитках… В общем, гиблое это дело, идти до Огненных гор без хорошего волшебника. Без поддержки стихии и Слов мы можем и потерять кого-то по дороге.
– Может, возьмем пару эрнитов на заклание? – заметил мечник.
А потом тут же похлопал себя по губам, когда на него посмотрели с укором. Для уважающих себя тернитов такое все равно, как если бы парень встал посреди центральной площади и громко, грязно, непотребно выругался. Подобное, конечно, не преступление, но могут и поколотить. Благо Лари Криволапого было довольно сложно поколотить, тот сам кого хочешь мог отмутузить.
– Вот бы нам Зака Туповатого, – мечтательно протянул защитник. – Помните, того, что участвовал в походе на какого-то там дракона.
– Или Проса Воображалу, вот кто явно знает не одну сотню Слов. А не то что эти школяры: «Я выучил за две недели десять Слов, дайте мне шапку придворного архимага!»
– Или Пепла, – заметила Алиса.
Тут же за столом повисла тишина, а некоторые даже схватились за оружие, нервно оглядываясь по сторонам. Была такая присказка: произнесешь вслух прозвище «человекодемона» – и тот непременно явится за тобой. Никто, конечно, не верил, но слушок ходил.
– Ну а что, – пожала плечиками скромница. – Вы же сами сказали – нам нужны Слова. А по легенде на горе Мок Пу Пепла признали мастером тысячи Слов. Да и его сила над стихией всем известна.
– Ты, Алиса, эля не перепила? – с этими словами Мери отобрала у подруги кружку. – Ей больше не наливать. Нагулялась уже.
– А еще, по слухам, он придумал свою – шестую форму управления стихией. И что он небывало красив…
Парни закатили глаза и устало вздохнули. Глава отряда с оттяжкой хлопнула себя по лицу открытой ладонью.
– Вообще было бы неплохо, если бы не одно но, – спокойно протянул мечник, а потом рявкнул разве что не в ухо девушке: – Он чертов маньяк!
– К тому же его никто не видел уже почти полгода, – добавил щитоносец. – Так что остается надеяться, что Пепел подох где-нибудь.
– Кхм, – кашлянула Мери. – Я, когда ходила в управу к Мерону, купила «Новостной вестник» и… в общем… как бы это сказать…
– Ну! – протянул отряд.
– Он недели две назад спалил деревню не так далеко отсюда.
– Твою-то м…
Договорить не дала очередная булочка, вовремя заткнувшая рот.
– Плюс ко всему этому буквально неделю назад на тракте Вейн Пахнущий ограбил караван.
– Ты знаешь, – хмыкнул лучник. – Бывший пират с наградой в сто пятьдесят три золотых по сравнению с монстром, за чью голову дают больше сорока пяти тысяч, это как-то не котируется.
– Хохмач, – передернулся мечник. – Березка дело говорит. Сначала Пепел, потом Вейн на самом безопасном тракте. Что-то крутится вокруг.
– Именно поэтому нам надо как можно быстрее выполнить поручение короля, – кивнула Алиса. Снова повисла тишина, а девушка недоуменно переводила взгляд с одного на другого из ошарашенных ребят. – Ну что опять?
– Ты бы, подруга, – шипела фехтовальщица, – еще бы об этом на городском собрании во всеуслышание прокричала.
Алиса немного посидела, а потом приложила ладонь к губам и глуповато улыбнулась.
– Ой, – только и сказала она.
Ребята устало покачали головами. Было понятно, что за Алисой такое не впервой. Но, видимо, девушка обладала иными достоинствами, превалирующими над подобными недостатками.
– Наверно, придется тратиться на наемника, – нехотя процедила Мери.
Наемник – самое паршивое, что можно придумать. Эти любители роскошной жизни и лихой опасности обычно бегут в тот момент, когда начинает пахнуть жаренным. Спины нанимателям они предпочитают не прикрывать – своя шкура дороже. Есть, правда, и надежные, но на таких бюджет отряда попросту не рассчитан.
– Не придется.
Сначала Мери подумала, что это сказал кто-то из своих, но потом поняла, что произнесли из-за спины. Девушка, немного шокированная тем, что кто-то сумел зайти к ней за спину, обернулась. Там стоял парень лет двадцати трех. Ростом он был чуть выше среднего, но небывало красив на лицо. Подобную стать не портили даже простецкая одежда, дешевый посох, вероятно – самодельный, и черная бандана, скрывающая волосы.
Впрочем, чтобы какой-то магик, даже опытный, зашел за спину Березке? Наверно, перепила эля…
– Вы, простите, кто?
– Можно и на ты, – беззаботно улыбнулся парень.
Его губы задвигались, но никто не разобрал ни слова, вернее – ни Слова. Слова с большой буквы были волшебными, они могли подчинять или изменять суть вещей, природы и даже чего-то большего, но понимать их могли только магики. Все дружно глянули на Алису, но та лишь покачала головой – она не знала этого Слова.
А в то время к парню подъехала табуретка, выскользнувшая из-под какого-то бедолаги, который, обливаясь брагой, с криком и оханьем свалился на пятую точку. Парень уселся и, оглядевшись, нагло сцапал чарку, недавно отобранную Березкой у Алисы. Магик, не стесняясь, щедро плеснул себе эля из общего кувшина и схватил булочку.
Отряд смотрел на него как на сумасшедшего.
– Фяфь фней не фел, – прочавкал бедняк.
– Ты кто? – повторилась Мери.
Красавец шумно сглотнул, потом закашлялся, залпом осушил бражку, простучал грудь, поднял палец, словно попросил подождать, и внезапно оглушительно рыгнул.
– Прошу прощения, – ничуть не смутился он. – Меня зовут Эш. Я слышал, вы отправляетесь к Огненным горам.
– Есть такое, – кивнула Мери, пристально вглядываясь в странного человека. – Но нам нужен волшебник.
– Тогда всем нам крупно повезло! – Лицо юноши буквально засветилось детским счастьем. – Я ведь волшебник. Да-да, самый настоящий. Могу даже фокус показать! Хотя нет, фокусы для шарлатанов, а я волшебник.
– И сколько Слов знаешь?
– Хм, – парень задумался, машинально пожевывая очередную булочку. – Пятьдесят где-то, может, чуть больше, может, чуть меньше.
Мери отчего-то поверила ему – действительно знает. Но пятьдесят Слов – это уровень хорошего магика, что никак не вяжется с нарядом. Обычно волшебник всегда старается одеться получше, потому что зачарованные вещи могут усилить его способности. Эти же скорее усиливают лишь одну способность – попрошайничество. Такому нищему бродяжке так и хочется протянуть четвертак от медной.
– Стихия?
– Огонь, – пожал плечами парень. – Предупреждая твой вопрос, Березка, знаю две формы. Воплощение и покров.
– Это очень неплохо, – кивнула Мери. – Даже хорошо. Конечно, далеко не то, что мы искали, но на безрыбье и камень станет окунем. Остается только одно…
Эш видел, как мечник вскинул руку, как схватил лежавший нож для масла и как выбросил ладонь в выпаде. Наверно, для многих все это казалось лишь тенью, вспышкой, а кто-то вообще ничего не заметил. Но волшебник, живший на цветочном лугу, все видел отчетливо, будто и не было запредельных (для школяров) скоростей.
Эш мог уклониться, мог легким движением посоха отбить выпад, мог перенаправить руку мечника, и тот бы рассек собственное бедро, мог всего за мгновение сжечь и мечника, и всю таверну, и всех сидевших в ней. Он мог сделать все, что пожелал бы. Но в то же время ему пришлось позволить поразить себя, предварительно произнеся Слово, затупившее нож.
Мери наблюдала за тем, как парень слетел с табуретки и упал на пол, потирая грудь, где уже расплывался темный синяк. Мечник уважительно хмыкнул, ощупывая затупленное лезвие.
– Ты недостаточно быстр, – покачала головой Мери. – Хороший волшебник успел бы отклонить выпад посохом. Впрочем, ты лучше всех, кого мы видели до этого. А в скорости тебя подтянем. Ты принят. Завтра выдадим герб «Бродячих пней». Собственно, поскольку ты знаешь меня, то, думаю, ты знал, к кому просишься.
– Ага, – скривился Эш, которому было не очень приятно. Тут поднялась Алиса и коснулась жезлом юноши. Синяк словно втянулся в кожу, истаяв без следа. Боль ушла. Скромная девушка оказалась жрицей.
– Думаю, надо идти спать. Выдвигаемся в десять утра. Возражения?
– Нет! – грохнул отряд, довольный тем, что они наконец отправятся в путешествие. Впрочем, им придется постараться, чтобы выполнить миссию первыми, ведь король отправил сразу несколько известных групп.
«Меня будут подтягивать… о-бал-деть, – мысленно смеялся волшебник, все еще сидевший на полу. – Что еще мне нужно вытерпеть, чтобы добраться до тебя, лейтенант?»
Впрочем, чтобы понять настоящее, нужно заглянуть в прошлое…
По лесу мчался отряд из семи конников. Один из них был тяжело ранен – дорогой черный камзол с правого бока стал вишневым от крови, плащ присох к бедру, по которому алая жидкость стекала, падая на траву. Остальные, так же не бедно одетые, были бледны, словно первый снег. Их явно пугала перспектива попасть в лапы преследователю.
– Он выдержит? – спросил некто с цветастым плюмажем на шляпе.
– Вряд ли, – покачал головой его сосед, скачущий в авангарде. – Рана слишком глубокая, ближайший храм только через десяток миль. Боюсь…
В этот самый момент кони испуганно заржали, некоторые встали на дабы, остальные начали пятиться назад. Всадники пытались успокоить животных, но у них ничего не выходило. Звери явно испугались чего-то или кого-то… Но ведь Монский лес вполне спокоен и здесь нет никаких тварей опаснее волка или медведя. Сюда даже терниты редко заглядывают, полагая, что в лесу нечего ловить.
– Кто вы? – прозвучал спокойный голос.
Казалось, что говорила шепчущая трава, что говорили шелестящие кроны, что говорили скрипящие деревья, что говорил сам ветер, круживший по поляне. Лошади начали ржать отчаяннее, всадники обнажили клинки.
– Покажись! – кричал тот, что с плюмажем, видимо – главный.
– Постойте, герцог, – придержал его руку сосед. – Я слышал, что в Монсе объявилось новое чудо, путающее или помогающее зашедшим в лес. Позвольте мне поговорить с ним.
Герцог, глянув на соседа, все же кивнул.
– Сэр… эм… чудо!
Парламентеру показалось, что он расслышал смех.
– Слушаю тебя, – прошелестел таинственный голос.
– Сэр чудо, я, барон Говельшем, нижайше прошу помочь нам. Наш спутник тяжело ранен и умирает, боюсь, мы не успеем добраться до храма.
Некоторое время висела тишина, нарушаемая стонами раненого.
– И почему я должен помогать вам?
– Да как ты!.. – взревел герцог, впрочем, не решился договорить.
– Разве вы сможете наблюдать за страданиями человека, сэр чудо? – парламентер продолжал умасливать духа.
– Мне плевать на чужие страдания! – резко ответил голос, и деревья угрожающе затрещали, а ветер порывом поднял мелкие камешки. Лошади испуганно заржали, всадники приготовились к битве, но тут все застыло. – Впрочем, если вы мне кое-что отдадите, я вылечу вашего раненого.
– Что же вы хотите, мистер чудо?
– Цветок, торчащий у вас из сумки. Я еще не видел такого цветка. Отдайте мне его, и я вам помогу.
Парламентер взглянул на обычный лютик, недоумевая, что это может стать платой за помощь. Впрочем, не было времени на раздумья. Человек соскочил с лошади, сделал несколько шагов, а потом бережно опустил маленький цветок на землю. Он вернулся к отряду и стал ждать.
Через некоторое время произошло то, чего никак не могли ожидать всадники. Пространство перед ними замерцало, и среди деревьев появился небольшой домик. Он был таким маленьким, что его впору назвать слишком большим сараем. Цветок же лежал на пороге дома.
Скрипнула дверь, и наружу высунулся парень. Ростом чуть выше среднего, с разноцветными глазами – один карий, другой голубой, короткими волосами пепельного цвета, прекрасными, буквально идеальными чертами лица. На вид ему можно дать лет восемнадцать, не больше.
– Заносите, – произнес он, поднимая цветок.
Всадники переглянулись, но даже герцог не позволил себе обронить ни слова. Все они были простыми людьми и не рисковали перечить магику отшельнику. Слишком много про таких ходило легенд и сказок, и неважно, что на вид он еще юнец – а вдруг облик сменил.
Господа осторожно спустили раненого на связанные плащи и перенесли в дом. Они положили умирающего на стол, причем – кухонный стол, а потом попытались разместиться сами, но в горнице, совмещенной с кухней, всем места не нашлось. Пришлось некоторым выйти.
Магик достал какие-то баночки, заглядывая в некоторые, нюхая, а потом выкидывая, наточил несколько ножей и повернулся к стонавшему.
– Сейчас будет больно. – И в тот же момент он резким движением содрал повязку, открывая рану.
Герцог не выдержал и упер клинок в горло наглецу.
– Жалкое…
– Если не прижму рану, господин истечет кровью, – спокойно произнес отшельник, игнорируя сталь у глотки.
Герцог, что-то процедив, убрал меч в ножны, а юноша тут же приложил к порванному боку тряпку. Затем он откупорил банки, но тут снова влез герцог.
– Что в них? – резко спросил он.
– Не беспокойтесь, – как-то по-детски улыбнулся магик. – Это для меня, а не для него. Видите ли, я не жрец, так что силы не хватит на нужное Слово. А это специальные травки.
Герцог кивнул. В тот же миг парень закинул в рот несколько пучков, ягод и толченых кореньев, потом запил все это дело водой, сделав большой, шумный глоток. Он убрал полотенце, позволяя крови снова забить ключом. Затем его губы задвигались и – о чудо! – рана начала закрываться. Кровь словно втягивалась обратно в тело, а края – сдвигались. Спустя мгновение пациент задышал ровнее, а вместо страшной рваной раны осталась лишь незаметная ниточка шрама.
– Ох ты ж! – Побледневший парень, у которого кровь носом пошла, покачнулся и чуть не упал, но его подхватил герцог.
– Спасибо вам, – произнес он. – Вы даже не знаете, что сделали.
– Да вроде как знаю, – бесстрастно отвечал магик, пока его аккуратно усаживали на пол. – Сделал невозможное – Словом закрыл рану и спас умирающего.
– Вы сделали больше чем невозможное, – вдруг произнес пациент, который лишь недавно обивал пороги чертогов смерти. – Вы спасли короля. Меня зовут Газранган, и вам я обязан своей жизнью.