Леониду Григорьевичу Старосельцеву наконец-то повезло. В кои-то веки местное начальство обратило внимание на его лабораторию. Правда, пока не было до конца ясно, к счастью это или наоборот, но Леонид Григорьевич старался думать, что к счастью. Вообще-то все выглядело довольно странно. Вдруг ему позвонили из мэрии и попросили никуда не отлучаться. Потом приехал мэр с небольшой свитой – полноватый, с вельможными повадками человек, исполненный деланого оптимизма, изрекающий на каждом шагу банальности, на которые приходилось отвечать подобострастными улыбками. Мэр прошелся по зданию, задал кучу вопросов про работу лаборатории, про материальную базу, про трудности – стандартный набор фраз заботливого руководителя. Заметив облупившуюся штукатурку и ржавые трубы, пообещал помочь с ремонтом. Всем попавшимся на глаза сотрудникам лично пожал руку, пожелал трудовых успехов. Отказался от скромного угощения и уехал, оставив Леонида Григорьевича в недоумении и тревоге.
В самом деле, с чего бы вдруг городскому начальству проявлять интерес к скромной лаборатории, находящейся на федеральном бюджете? Разве что речь шла о здании, которое при всем при том являлось муниципальной собственностью. Такая возможность не представлялась совсем уж невероятной. В наше время случались вещи и похлеще. Леонид Григорьевич ломал голову два дня, а на третий ему опять позвонили и предложили встретиться в ресторане «Олимпия». Звонивший назвался Никитой Олеговичем и заверил Старосельцева, что разговор состоится крайне важный, а коньяк, который они при разговоре продегустируют, будет непременно французский, десятилетней выдержки. О целях разговора Никита Олегович так ничего и не сказал, равно как и о собственной персоне, но Старосельцев встретиться согласился. Интуиция ему подсказала, что это не шутка, не розыгрыш и что речь действительно идет не о пустяках. Возможно, что неожиданный звонок даже был каким-то образом связан с визитом мэра. Ну и перспектива пригубить хорошего коньячку тоже сыграла свою роль. В назначенный час Леонид Григорьевич подъехал к «Олимпии».
Его ждали. Метрдотель безошибочно вычислил его среди посетителей и проводил в отдельный кабинет. Он был сама предупредительность, и Старосельцев окончательно уверился, что никто его не разыгрывает.
Никита Олегович оказался веселым широкоплечим мужиком с густой темной шевелюрой и белоснежными зубами. Несмотря на улыбку и показное дружелюбие, глаза его смотрели холодно и пристально, что не укрылось от внимания Старосельцева. Оглядывая богато сервированный стол, он прикидывал в уме, чего от него могут потребовать в обмен на такое пиршество. В голову ничего не приходило. На душе по-прежнему было тревожно.
Никита Олегович отпустил метрдотеля и попросил, чтобы их никто не беспокоил. Оставшись с глазу на глаз со Старосельцевым, он ободряюще похлопал его по плечу, усадил за стол и деловито сказал:
– Прощу прощения, Леонид Григорьевич, пока без спиртного! Сначала обговорим дела, чтобы уж без претензий, лады? Без никаких. Вы человек серьезный, я человек серьезный. Недомолвок между нами быть не должно. Если уж сказал «А», то сказал. Ну, вы меня понимаете. Итак, приступим?
Леонида Григорьевича слегка покоробила снисходительность, которая звучала в голосе серьезного человека Никиты Олеговича, но он решил не обижаться. Во-первых, это могло ему показаться, ведь он не знал собеседника, возможно, тот просто всегда разговаривает в таком стиле. И потом, Леонид Григорьевич был по-настоящему заинтригован. Да и в целом предложение Никиты Олеговича звучало разумно. Если разговор предстоял серьезный, то его следовало вести на трезвую голову. Это аксиома. Леонид Григорьевич поправил узел галстука под подбородком, откашлялся и солидно сказал:
– Не имею никаких возражений. Более того, хотелось бы поскорее уяснить, чем вызван такой интерес к моей скромной персоне. Кстати, было бы неплохо, если бы вы и о себе что-нибудь рассказали…
– Легко, Леонид Григорьевич! Я сотрудник фирмы, которая называется «Фарм-А», вы наверняка слышали о ней, в нашем благословенном городе это единственная такая фирма. Серьезные дела, широкие масштабы, сотни рабочих мест, налоги в городскую казну, большие перспективы… Продолжать?
– Я знаю, – кивнул Старосельцев. – Можете не продолжать.
– Отлично! Так вот, я уполномочен руководством фирмы провести с вами деловые переговоры, Леонид Григорьевич.
– Переговоры? Деловые? О чем? – удивился Старосельцев. – Какие-то исследования по технологии лекарственных средств? Боюсь, что в данный момент…
– Ничего не бойтесь, – перебил его Никита Олегович. – Мы не собираемся заставлять вас работать. Скажу вам парадоксальную вещь – в наше время иногда гораздо полезнее не работать. Улавливаете мою мысль?
– Не совсем. – Леонид Григорьевич был сбит с толку. – Мне, простите, опять начинает казаться, что кто-то решил подшутить надо мной…
– Какие шутки, Леонид Григорьевич! Побойтесь бога! – воскликнул собеседник. – Вы даже не представляете себе, насколько все серьезно. Мы навели о вас справки и выяснили много любопытного. Вы образованный, уважаемый в научных кругах человек, возглавляете серьезную структуру, но перспективы у вашей лаборатории довольно туманны, а ваше материальное положение оставляет желать лучшего. Увы, в нашей стране никогда не умели ценить работников умственного труда. Теперь же, в тяжелое для страны время, на них и вовсе махнули рукой. Ведь вам ежегодно урезают финансирование, верно? Приходится искать заработок на стороне, пускаться во всякие сомнительные проекты. Клянчить, извините, гранты, рисовать липовые отчеты…
Старосельцев покраснел, как юноша.
– Позвольте! – сказал он скорее растерянно, чем гневно. – Что за намеки? О чем вы?
Никита Олегович махнул рукой.
– Бросьте! Я же говорю, мы навели справки. Эта информация никуда не уйдет. Хотя, если бы кто-то захотел провести в вашей организации ревизию, он много чего накопал бы. Но я вас понимаю. Я на вашей стороне, Леонид Григорьевич. Когда человек имеет за плечами такой научный и жизненный опыт, а вынужден отказывать себе в любой мелочи, не может поменять машину, не может съездить отдохнуть за границу, имеет какой-то курятник вместо дачи… В такой ситуации любой постарается любыми путями подзаработать. Я вас принципиально не осуждаю. Но вот что я вам скажу, Леонид Григорьевич! Все это хлопотно, мелко и ненадежно. Какой-нибудь подлец из своих же продаст вас за вашей спиной. Нет, вам пора выходить на совсем другой уровень!
Старосельцев почувствовал себя неуютно. Он не понимал, какую игру ведет этот странный человек. Однако в его словах прослеживалась завуалированная угроза, и это настораживало. Леонид Григорьевич, как любой другой человек, не любил, когда о нем собирали информацию. Допустим, за ним водились некоторое грешки, но почему о них должен рассуждать какой-то сотрудник фармацевтической фирмы? В то же время Старосельцев понимал, что рассуждает об этом сотрудник чужой фирмы неспроста, и осознание этого только усиливало чувство тревоги.
– Куда вы клоните? – спросил он, волнуясь и от этого слегка заикаясь. – К-какое отношение вы имеете к нашим финансовым проблемам? Мне к-кажется, что…
– Нет, мы никакого отношения к ним не имеем, – спокойно проговорил Никита Олегович. – Но при своевременном сигнале компетентные органы охотно займутся вашими делами. У нас ведь, сами знаете, любят всякие проверки, посадки, конфискации… А сейчас кто без греха? Почитай, таких и не осталось на нашей грешной земле. Но не будем о грустном. Это я ведь так, в порядке рассмотрения всех вариантов. Я думаю, вы предпочтете более спокойный вариант, Леонид Григорьевич.
– Вы о чем? – с хрипотцой в голосе спросил Старосельцев.
Никакого спокойствия он не испытывал. Наоборот, теперь его просто подмывало встать и уйти. Но Старосельцев не делал этого. Останавливало его вовсе не предвкушение сытного обеда с выдержанным коньячком, а желание выяснить, насколько глубоко этот чертов сотрудник проник в его внутренние дела.
– Что вообще, черт возьми, происходит? – произнес он с некоторым раздражением. – Позвали меня сюда. Говорите какими-то недомолвками, какие-то странные угрозы. Что вам от меня надо?
– Не угрозы, Леонид Григорьевич, – веско сказал Никита Олегович. – Надеюсь, до угроз мы не дойдем, и вы выберете, как говорится, пряник. Думаю, условия, которые мы вам предложим, вас полностью удовлетворят. Мы не будем жадничать. Но уж и вы, пожалуйста, проникнитесь и пойдите нам навстречу.
– Да чего вы от меня хотите? – с жалобной ноткой в голосе воскликнул Старосельцев. – Я ничего не понимаю! Какие условия? И в чем я должен пойти навстречу?
– Сию минуту, – отозвался собеседник. Он сунул руку в карман и достал оттуда листок бумаги, который тут же протянул Старосельцеву. – Сначала – что мы хотим предложить вам… Ознакомьтесь.
Леонид Григорьевич растерянно взял листок и прочел то, что было на нем написано.
– Квартира в элитном доме… Двухнедельный тур на Багамские острова… Гм… Сумма на счет… – повторил он вслух и устремил на Никиту Олеговича недоверчивый взгляд. – Что это значит?
– Все это вы получите, если окажете нам одну услугу, – объяснил тот. – Не стану врать, что услуга пустяковая, но оказать ее вы в силах. Пойдете нам навстречу, и все перечисленное будет ваше. Причем вам не придется даже пошевелить пальцем. Только назовете номер счета, куда перечислить вам деньги, и все. Мы выполним условия тютелька в тютельку, как в аптеке, без обмана… Все-таки аптеки – это в некотором роде наш профиль, – улыбнулся он. – Ну и в дальнейшем можете рассчитывать на нашу всецелую поддержку. С нами вы не пропадете, обещаю.
– Гм, и все-таки я не понимаю, чем бы я мог быть вам полезен, – пробормотал Старосельцев, в голове которого вдруг против его воли зароились неожиданные и разнообразные мечты. – Ума не приложу…
– Сначала скажите, нравятся ли вам наши условия? – спросил Никита Олегович.
– Ну, допустим, – уклончиво произнес Старосельцев. – Так что я должен сделать?
– Вы должны прикрыть тему с новым препаратом, – резко сказал Никита Олегович, гипнотизируя Старосельцева пронзительным взглядом. – Вы понимаете, о каком препарате я говорю. Прекратить разработку, стереть информацию с жестких дисков, флешек, отовсюду, передать нам всю бумажную документацию и больше никогда не упоминать об этой работе. Я знаю, что это ваша самостоятельная разработка. По большому счету никто в ней пока не заинтересован. Немного доброй воли, и вы сможете все аннулировать. Согласны? Если не согласны, то тогда – ап!
Он ловко выхватил листок из пальцев Старосельцева, щелкнул зажигалкой и поднес пламя к бумаге. Она вспыхнула и в один миг превратилась в пепел. Никита Олегович отряхнул руки и с улыбкой посмотрел на собеседника.
– Вот, собственно, что ждет вас в случае отказа с нами сотрудничать. Ни островов, ни новой удобной квартиры, ни кругленького счета в банке… Один прах. Ну, и мы с вами, соответственно, не знаемся. И в случае неизбежных служебных неприятностей, финансовых затруднений помогать вам не станем. Короче говоря, жить вам станет значительно труднее, Леонид Григорьевич!
На этот раз Старосельцев даже не обиделся. В его душе еще не улеглось приятное возбуждение, вызванное непрошенными мечтами. При этом вид обращенной в пепел бумаги вызвал у него ощущение, похожее на зубную боль. Он вспомнил вдруг, что большая часть жизни уже позади, и ничего хорошего в его жизни больше не случится. Сегодня ему дают последний шанс выйти в люди. Просто нужно отказаться от разработки Веденеева. В сущности, он уже согласен. Что лично ему дает эта разработка? Пара строк в центральной газете, грошовая премия – сливки все равно снимут другие. В конце концов, он никогда не собирался облагодетельствовать человечество. Он всегда думал прежде всего о своей семье. Глупо было бы сейчас менять принципы. Тем более за окном – холодный, колючий март, гололед, ветер, а на Багамских островах так ласково греет солнце…
– Что ж, пожалуй, вы меня убедили, – принужденно усмехаясь, сказал Старосельцев. – Я готов пойти вам навстречу. Ваше предложение меня устраивает. Только смущают два вопроса…
– Что за вопросы? – спросил Никита Олегович, наклоняясь вперед. – Я весь внимание.
– Ну, во-первых, какие у меня гарантии? – солидно произнес Старосельцев. – Согласитесь, пока это все слова…
– Тут никаких проблем, Леонид Григорьевич! – строго сказал Никита Олегович. – В течение недели вы получите документы на квартиру, путевку и пополните счет. Авансом. Полагаю, этого будет достаточно? Нам нужен от вас только номер счета. Мы играем честно и от партнера ждем того же, учтите. Любая попытка уклониться от выполнения обязательств приведет к самым непредсказуемым последствиям, не забывайте об этом!
– Если я что-то обещаю, то это железно! – напыщенно произнес Старосельцев. – Но тут не все зависит от меня. Эта разработка во многом самостоятельная идея одного нашего сотрудника. Молодой амбициозный человек. Бессребреник, что сейчас редкость. Для него эта работа имеет очень большое значение. Тем более осталось совсем немного. Боюсь, его будет трудно убедить…
– Что ж вы за руководитель, Леонид Григорьевич! – с мягким упреком сказал Никита Олегович. – Сами говорите, молодой, амбициозный… Денег у парня нет… Подбросьте премию, переведите на хорошую должность… Сделайте замом. У вас же есть должность заместителя?
– Есть, – заморгал Старосельцев. – только она занята. Дымцев Иван Палыч… Заслуженный человек, ученый с именем – правда, возраст… В принципе, мы уже проводили его на пенсию, но он продолжает работать…
– Ну! Вот и отлично! Проводите его еще раз – и вперед! Молодежь должна расти! Не вечно же старикам… Я думаю, ваш, как его, Веденеев будет в восторге… Пообещайте ему чего-нибудь в перспективе… Одним словом, берите ситуацию в свои руки, Леонид Григорьевич!
– Ершистый, знаете ли, – пробормотал Старосельцев, почесывая в затылке. – Всегда при своем мнении. Материальные ценности могут не подействовать.
– А вы попробуйте, – посоветовал Никита Олегович. – Что-то я давно не встречал людей, которых не интересуют материальные ценности. Ну, а если уж будут какие-то затруднения – обратитесь к нам, мы постараемся решить проблему.
– Ну что же, если так… – Старосельцев не знал, куда девать руки. Мысли мешались у него в голове. – Конечно, я сам постараюсь… Думаю, мне удастся убедить… Да, именно… Место зама, конечно… Думаю, все это решаемо…
– Значит, договорились, Леонид Григорьевич? – деловито спросил собеседник.
Старосельцев энергично закивал.
– Да, вы меня убедили. Предложение меня устраивает. Знаете, действительно обидно, когда вот так трудишься, трудишься годами, а отдачи со стороны любимого государства не видно… А жизнь, она ведь проходит… – он вздохнул, опуская глаза.
– Совершенно с вами согласен! – великодушно поддержал его Никита Олегович. – Жизнь мчит стрелой, и если не шевелить копытами, то никуда не успеешь. Вы сделали правильный выбор, Леонид Григорьевич. Значит, в самое ближайшее время жду от вас номер вашего счета в банке, и мы тут же выполняем свои обязательства. Вы тоже можете начинать заниматься этим вопросом у себя в коллективе. Чем меньше будет огласка, тем лучше для нас с вами, учитывайте это. И смелее продвигайте перспективного товарища по служебной лестнице! Увидите, он это оценит… Ну вот, а теперь, пожалуй, можем и обмыть нашу сделку, имеем полное право! Начать предлагаю с водочки – для аппетита лучше ничего еще не придумано. Вы как, не возражаете против водочки, Леонид Григорьевич?
Леонид Григорьевич со всем был согласен. Он мысленно уже строил какие-то планы, еще туманные, но необыкновенно прекрасные, наполненные солнечным светом и океанской синевой. В этом было что-то ребяческое, но следовало учитывать, что Леонид Григорьевич ни разу в жизни не выезжал за границу – как-то так сложилось. Легкое беспокойство, охватившее его вначале, теперь отступило, когда стало ясно, какой куш он отхватил. К тому же Старосельцев всегда поддерживал хорошие отношения с Веденеевым и был уверен, что сумеет договориться с ним без особого труда.