Алина никогда не летала на самолётах, поэтому всё вокруг вызывало у неё интерес. Девочка рано начала говорить, а когда пошла в детский сад, кажется, и вовсе перестала замолкать. Слова так и лились наружу. Света вдумчиво и подробно отвечала на каждую реплику – это помогало отвлечься и не думать о предстоящей встрече с матерью.
Последний раз они виделись, когда Алине исполнилось год. Мама не раз предлагала им переехать к ней, но Света отказывалась. Как бы ни было трудно с маленьким ребёнком, она боялась оставлять квартиру пустой и безжизненной. Вдруг Макс вернётся, а здесь никого нет? Этой мыслью она ни с кем не делилась, понимая, насколько малы шансы. Но ведь его тело так и не нашли… Света давно официально числилась вдовой, вот только совершенно этого не чувствовала. Сначала убеждала себя, что Макс жив, потом – не в силах принять неизбежное – просто запретила себе думать о будущем. Она полностью сосредоточилась на дочери: её улыбки, смех, даже капризы стали единственным настоящим счастьем, всё остальное не имело значения.
На банковском счёте было достаточно денег – тех, что они собирались потратить на покупку земли и строительство дома, да и магазин приносил неплохую прибыль, так что финансовых проблем у Светы не было. Она продолжала работать из дома, часто брала Алину с собой на склад. Никита приходил в гости, развлекал их с дочерью, как мог. Иногда она жалела, что у неё нет настоящей подруги, с которой можно было поговорить по душам, пьяно порыдать, поболтать о мужиках, шмотках и косметике. Всё её общение сводилось к разговорам с молодыми мамочками во время прогулки с коляской вокруг дома и на детской площадке. Каждый день они обсуждали одно и то же: марки подгузников, режущиеся зубки, первые шаги, детские болячки, развивающие игрушки.
Однажды Света выбралась на встречу одногруппников. На берегу Обского водохранилища, окутанная дымом костра, окружённая знакомыми весёлыми лицами, она снова превратилась в беззаботную студентку, у которой впереди целая жизнь. Полная азарта и яростной решимости покончить с собственным затворничеством, Света легко ответила на ухаживания только что пережившего развод красавчика Костика и незаметно для себя оказалась с ним в тёмном пустом деревянном домике с узкой кроватью. «Это так легко. И совсем не страшно», – подумала Света, одеваясь после быстрого бурного секса. На берегу разгорались страсти. Подвыпившие девушки решили купаться нагишом, парни с энтузиазмом поддерживали идею. И тогда Света, ни с кем не прощаясь и радуясь, что Костик уже завтра вернётся в Питер, а значит, не позвонит и не напишет, вызвала такси и поехала домой, к дочери. Ничего не изменилось, пустота вернулась и снова затянула душу унылым, бесцветным покровом.
Поездка прошла спокойно, несмотря на переживания Светы. Возбуждённая Алина заснула крепким сном уже через полчаса после взлёта, а оставшуюся дорогу до дома бабушки переваривала впечатления, лишь изредка задавая вопросы и делясь восторгами от увиденного.
Крошечный туристический посёлок на берегу Чёрного моря с двух сторон был укрыт невысокими грядами зелёных гор. Влажный горячий воздух оставлял на губах привкус соли, дразнил ноздри ароматами цветов и фруктов. Света была рада, что сумела подарить маме возможность жить в месте, о котором та мечтала, но сама никогда бы не смогла здесь поселиться. Зимой, наверняка сырой, полутёплой, полупромозглой, здесь тихо и по-своему очаровательно, но летом везде кишели туристы. Как разноцветные мухи, они облепляли пляжи, отели, кафе, сновали по дорожкам, расслабленные и в то же время жадные: до впечатлений, удовольствий, развлечений.
Виолетта Николаевна, мама Светы, встретила их на пороге своего дома – старенького, но аккуратного одноэтажного строения с тенистой верандой и ухоженным садом. Сначала она кинулась к внучке, обняла её мягкими руками, прижала к пышной груди и, разохавшись от нахлынувших чувств, расплакалась.
Света отпустила ручку чемодана, поправила впившиеся в плечи лямки тяжёлого рюкзака и замерла в нерешительности. Она не видела маму такой уже много лет. Виолетта Николаевна поправилась, похорошела, как будто помолодела. Морщины на загорелом лице разгладились, кожа лоснилась от выступивших капелек пота. Глаза – голубые, чудесные, как у Светы, – снова блестели жизнью. Как будто не было ничего: ни смерти любимого мужа, ни потери ребёнка, ни разрыва с дочерью.
«Это хорошо. Возможно, я не зря приехала, и именно сейчас мы сможем что-то исправить», – подумала Света.
– Ну проходите же! Давай сюда поклажу! – Мать немедленно бросилась помогать, не забыв обнять дочь.
Объятия вышли крепкими и искренними. Сквозь запахи новых духов и незнакомого стирального порошка она уловила тот самый запах из детства: мамин, сладкий, мягкий, родной. Света проглотила слёзы и шагнула за порог.
Этот дом они выбирали и покупали вместе с Максом: через Интернет, по фотографиям. Успели вовремя, потому что очень скоро в Краснодарский край устремился поток туристов и переселенцев, а цены взлетели в несколько раз. Судя по всему, мама многое здесь изменила: покрасила стены в зелёный цвет, на увитой виноградом террасе поставила большой круглый стол, во всех комнатах постелила цветастые коврики, обновила мебель. После двухкомнатной хрущёвки, в которой Света провела детство, здесь казалось просторно, уютно, непривычно. Даже мама в каких-то ярких шароварах, кожаных сандалиях и с широкой улыбкой на лице в этих декорациях казалась экзотическим цветком, райской птичкой, спорхнувшей с пальмы на орхидею.
Пахло мясными пирогами, свежими огурцами, только что порезанными лимонами, сладким фруктовым вином. Вот было бы чудо, если бы в эту минуту из дальней комнаты вышел отец. Она помнила о нём меньше, чем хотела бы: высокий рост, крепкие руки, чёрные усы, фланелевая рубашка, запах табака. Отец иногда брал её к себе на работу, в трамвайное депо, где работал механиком, показывал жуткие неподъёмные инструменты, рычаги, колёса, сажал в кабину вагона, а Света вдыхала запахи металла, машинного масла, пластика и не могла поверить, что другим детям нельзя здесь находиться, а ей, особенной, любимой дочке, можно.
Он умер, когда Свете было десять, а Вадику четыре. Брат наверняка почти ничего не успел запомнить об отце. И эта мысль была так же ужасна, как его смерть.
Моргнув от неожиданности, Света сощурила глаза. Из комнаты вышел мужчина. Невысокий, поджарый, почти седой, но с роскошными чёрными усами и длинной бородой.
Мама представила их друг другу:
– Это Герам, это Света. А там, где-то на кухне, моя внучка Алина.
Мужчина подошёл, взял Свету за кончики пальцев и, совершенно не стесняясь, поцеловал руку.
– Рад с вами познакомиться.
Опешив, Света лишь кивнула и выдавила подобие улыбки. «Как я могла забыть? Мама же как-то раз говорила…»
Скоро все уселись за стол и принялись за еду. Взяв рукой долму – маленький, завёрнутый в виноградные листья кусочек фарша, – Света обмакнула его в белый соус и отправила в рот. Свежий, слегка кисловатый вкус растёкся по языку, смешиваясь с сочной мясной начинкой. Она ахнула от удовольствия. Виолетта Николаевна тут же похвасталась, что это коронное блюдо Герама. Мама всегда отлично готовила, но в этот вечер они устроили настоящее кулинарное состязание, в котором победила, конечно, любовь.
Герам, наполовину армянин, наполовину турок, овдовел много лет назад. Он жил по соседству с мамой и, как выяснилось, не один год ухаживал за ней, прежде чем переехал в этот дом. Своё жильё он отдал детям и внукам, которые приезжали во время отпусков и праздников. Работал садовником в одном из отелей неподалёку, и, кажется, ухоженность маминого сада была делом именно его рук.
Света смущалась, замечая, как они смотрят друг на друга, каким чувством полны лёгкие касания, улыбки, шутки. Эти двое излучали свет: так выглядят люди, которые нашли в жизни что-то важное и ценное. В этом чужом сиянии вдруг начали таять старые обиды, злость, упрёки. Что-то тёплое окутало Свету, придало сил, вселило уверенность в лучшем. «Смогу ли я когда-нибудь, пережив то же, что пережила она, снова стать счастливой? Вот так просто, без громких слов, достижений, роскоши – просто почувствовать биение своего сердца, жизнь, которая наполняет каждую клеточку тела, радость от всего, что вижу вокруг?» Мысли текли неспешно, неловкость ушла, тело расслабилось, и вскоре Света начала клевать носом.
– Вы устали с дороги, сходите в душ и баиньки, – предложила Виолетта Николаевна.
– Нет! Аб-ри-ко-сы! – заявила Алина, тщательно выговаривая новое слово и намекая на то, что бабушка обещала показать ей сад.
Света открыла рот, чтобы присмирить дочь и дать отбой, но бабушка хитро улыбнулась обеим и пошла на компромисс.
– Абрикосы? Хорошо. Тогда ты, Света, иди отдыхай и не вздумай протестовать. А мы с внучкой прогуляемся по саду, а потом я её помою и уложу спать. Договорились?
Алина радостно захлопала в ладоши, выкрикивая: «Договорились!» Свете же пришлось впервые за долгое время доверить дочь кому-то, кроме приходящей няни. «В конце концов, это моя мама, она родила двоих детей, и сегодня я привезла к ней дочь, чтобы оставить на несколько недель. Нужно расслабиться и довериться ей». Она устало кивнула и отправилась в ванную комнату.
В восемь утра солнце, ни чуточки не робея, жарило так, словно уже полдень. Света, Алина и Виолетта Николаевна надели купальники, положили в тряпичные сумки бутылки с водой, холодные фрукты, несколько кусков оставшегося с вечера пирога и отправились на пляж.
– Я знаю место, где нет туристов, – подмигнула мама.
К крошечной бухте, скрытой от посторонних глаз выступающими скалами, вела узкая, едва заметная в траве тропинка. Большую часть дороги Алина прошагала самостоятельно и только в самом конце запросилась на руки к маме. Пожалев, что нет коляски, Света прижала дочь к груди, зарывшись носом в шелковистые кудряшки, чмокнула её в лоб и понесла вперёд свою самую драгоценную ношу. У галечного берега качалась на волнах одинокая лодка, остальные отправились в море. Для местных жителей рыбалка была не развлечением или отдыхом, а способом накормить семью и заработать деньги.