Глава 5. Грим
На следующее утро, когда служанка Айслы постучалась в комнату, она была уже готова.
Оружия ей с собой брать не разрешили, но сундук с вещами позволили. Она подвела зеленые глаза кайалом, нарисовав идеальные дуги. Ресницы и так были густыми и длинными, но Айсла подкрутила их еще больше. На полные губы она нанесла бальзам, который подчеркнул их естественный оттенок. Ее кожа от природы была загорелой, но ей все равно казалось, что она все еще бледная, ведь провела слишком много времени взаперти.
Но это можно легко исправить. Теперь, вырвавшись на свободу, Айсла не собиралась отсиживаться в своей комнате.
Те несколько платьев, что лежали в ее сундуке, больше походили на коллекцию сшитых вместе лент. Прозрачных, простых и таких гладких, будто они сшиты из воды. В Новоземье Диких, в постоянном уединении своих покоев, ей было достаточно носить свободную, мягкую одежду. Но сейчас – Столетний турнир, и Поппи выбрала эти платья для особого случая.
Для случая, из-за которого Айсле хотелось бросить их все в ближайший камин.
В этот день она выбрала платье цвета розовых тюльпанов, с глубоким вырезом на спине и из ткани, которая облепляла тело, словно мокрая. По традиции, наряд должен был соответствовать цвету источника силы. Стелларианцы носили серебро, солярианцы – золото, небесные – светло-голубой, сумрачные – черный, а лунианцы – белый. Поскольку природа славилась буйством красок, Айсла могла не ограничиваться одним цветом, если только не посягала на чужой.
Стелларианка удивилась, что госпожа так быстро открыла дверь.
Айсла не хотела терять ни минуты.
– Как тебя зовут? – спросила она.
– Как зовут? – повторила девушка с таким замешательством, что Айсла не сдержала смех.
– Думаю, у тебя есть имя? – пошутила она, надеясь, что ее улыбка выглядит добродушной, а не злой.
Девушка неуверенно улыбнулась в ответ. Это хорошо.
– Конечно. Меня зовут Элла, леди… то есть Айсла, – тут же поспешно исправилась она.
Айсла чуть наклонила голову, как, по ее наблюдениям, делают люди, когда собираются говорить доверительно. Благодаря своему звездному жезлу она слышала множество тайн, нашептанных в подворотнях или на окраинах деревень. Со временем Айсла научилась перемещаться осторожно, вливаться в толпу так незаметно, что никто не угадывал в ней чужачку.
– Я обратила внимание, Элла, что ты ходишь прихрамывая, – сказала она.
Стелларианка выглядела застигнутой врасплох. Она сделала нетвердый шаг назад, и Айсла подумала, что, возможно, стоило подождать с вопросом либо действовать не столь прямолинейно. Девушка инстинктивно потянулась к ноге.
– У меня… у меня сломана кость, – наконец заговорила Элла. – Я получила травму некоторое время назад, и кость все еще не зажила.
Айсла нахмурилась.
– Неужели здесь нет целителей-лунианцев, которые могли бы помочь?
Об их умениях ходили легенды. Они могли не только управлять водой, но и исцелять.
– Это дорогого стоит, – сказала Элла, слабо улыбнувшись. – Тем более если сейчас вообще что-то получится.
Айсле стало интересно, что девушка имеет в виду, но, прежде чем она успела спросить, Элла добавила:
– А еще… Мне скоро двадцать пять. В этом… В этом не будет…
Не будет смысла. Айсла содрогнулась. Она сама дружила со стелларианкой, но порой забывала о жестокости их проклятия. За сотни лет ни один стелларианец не прожил дольше двадцати пяти.
– Что ж, – сказала Айсла, засунув руку в карман своего платья. – Это должно тебе помочь.
И протянула служанке тюбик с пастой – целебным эликсиром диких, сделанным из особого растения. Это зелье залечило рану на ее ладони, полученную накануне во время церемонии.
Элла так и смотрела на тюбик, который Айсла положила на ее ладонь, пока наконец королева диких не сжала пальцы служанки вокруг него и мягко не подтолкнула ее руку, подавая знак, чтобы та приняла подарок.
– А теперь, – сказала Айсла радостно, – мне нужно кое-что от тебя.
Решив вопрос с регулярным питанием, Айсла отправилась на рынок с приглашением от портного, которое и принесла Элла. Прежде чем принять участие в одном из шести испытаний, королеве требовалось раздобыть новую одежду. В отведенные им сундуки для личных вещей можно было уложить только небольшое количество нарядов, поэтому на каждый турнир правителям дарили возможность индивидуально подобрать гардероб.
Сегодня пришла очередь Айслы снимать мерки.
Она будто услышала напутственные слова Поппи.
Твои платья – твои доспехи, твои драгоценности – твое оружие. Такими инструментами пользуется соблазнительница.
К этой роли ее готовила Поппи для выполнения первой части своего плана, которому Айсла не собиралась следовать. Может, судьба не одарила правительницу способностями, но это не означало, что она бессильна.
Айсла умела сливаться с толпой. Слушать. Прятаться. Разрабатывать стратегии. Такие навыки требовались для их с Селестой плана.
Элла настаивала на том, чтобы сопровождать Айслу на агору в центре главного острова, где работал портной. Старица из диких упоминала агору в своих рассказах как «чарующее место, которое расцветает ночью, словно цветок, обращенный к солнцу».
Айсла же настаивала на том, чтобы пойти одной. Не хотелось упускать хорошую возможность осмотреть ту часть острова, понаблюдать за жителями острова издалека, как можно дольше оставаясь незамеченной.
Три слова прозвучали рядом – и этот план пошел прахом.
– Рано ты встала.
Грим.
Айсла нервно сглотнула и обернулась, внезапно осознав, как плотно ткань платья прилегает к телу.
И обнаружила Грима в сантиметрах от себя.
Айсла попятилась. Ей потребовалось слишком много времени, чтобы вновь обрести дар речи.
– Как и ты.
Грим пожал широкими плечами, глядя на нее сверху вниз, пока ей приходилось задирать голову, чтобы сохранять зрительный контакт.
– Я стараюсь использовать любую возможность выходить.
Точно. Его проклятие было зеркальным отражением проклятия Оро. Сумрачные не могли чувствовать энергию и спокойствие ночи. Хотя раньше они были полуночниками и предпочитали жить в темноте, но пятьсот лет назад все изменилось.
– И у меня есть дела на агоре.
– У меня тоже, – сказала Айсла.
Грим усмехнулся.
– Отлично. Ненавижу ходить один.
Стражи стояли у входа и заметно напряглись, когда правитель сумрачных прошел мимо. Айсла старалась не думать обо всех тех жутких вещах, которые слышала о его народе. В частности, о нем. Не думать не получалось, и, хотя она шла с высоко поднятым подбородком, ноги ее подкашивались.
Терра всегда говорила, что это самое опасное из всех королевств. Сумрачные черпали силу из тьмы, тогда как остальные – из света. Слухи об их способностях ходили самые разные: будто они могли исчезать, проходить сквозь стены, насылать кошмары, властвовать над самой тьмой.
У Гримшоу имелась определенная репутация. Всего за несколько десятилетий до того, как были наложены проклятия, между Лайтларком и сумрачными прошла война. Он считался самым грозным воином. Ходили слухи, что к концу битвы его плащ всегда насквозь пропитывался кровью врагов. Учитывая это, тем более странным казался его явный дискомфорт от того, что Айсла ела сердце за ужином.
Несмотря на мастерство Грима, Лайтларк выиграл войну, и стороны заключили договор. На некоторое время между всеми королевствами воцарился мир.
Затем кто-то наложил проклятия, и многие были уверены, что это месть сумрачных.
Айсла не знала, что и думать. Сумрачные понесли огромную потерю из-за своего проклятия. Их правитель, отец Гримшоу, погиб во имя обретения пророчества. Его сын сразу же пришел к власти – тогда еще разрешалось иметь наследника. Теперь это строго запрещено. Правители посещали турнир на свой страх и риск.
Айсла знала, почему она оказалась на острове. Зачем прибыл Грим – оставалось загадкой. Если другие правители и желали кому-то смерти больше, чем Айсле, так это ему. Гриму не найти союзников на время турнира. Выиграть главную награду без настоящего партнерства почти невозможно. Так зачем же участвовать – зачем так рисковать?
Чего он хотел?
На резко очерченном лице Грима появилась проницательная ухмылка, пока он так же изучающе смотрел на нее. Его черные пряди выделялись на фоне бледного лба, как чернильные потеки на странице.
– Пытаешься понять, не злодей ли я?
Айсла прищурила глаза.
– Ты что, умеешь…
– Читать мысли? – Он медленно покачал головой. – Не совсем. Я умею читать отголоски эмоций. Страх. Гнев.
Уголки его губ приподнялись в полуулыбке.
– Любопытство.
Последовавший за этими словами вздох Айслы вышел таким неровным, как если бы ее легкие завалили камнями. Она была самозванкой, бессильной жертвой в волчьей стае. Айсла неплохо справлялась с ролью правительницы диких, хорошо притворялась внешне, но контролировать свои эмоции ей было гораздо труднее. С этой его силой Грим мог ее разоблачить, если она не научится справляться со своими чувствами в его присутствии.
Сумрачные часто владели особыми талантами по отношению к сознанию. Отчасти поэтому они считались такими опасными. Правители также часто обладали дополнительной способностью, редким даром, который передавался по наследству и проявлялся через несколько поколений. Этот дар обычно не имел ничего общего с силами звезд, луны, солнца, природы, тьмы или неба.
Айсле стало интересно, есть ли у Грима такая способность.
– Теперь ты волнуешься. – Он остановился и посмотрел на нее. – Почему ты волнуешься?
Волнение – вовсе не то, что должна чувствовать могущественная правительница диких, даже рядом с предводителем сумрачных. Она посмотрела на него, в эти глаза – такие темные, будто бездонные, как две галактические черные дыры, и взяла себя в руки, чтобы смело спросить:
– У тебя есть дар?
Грим чуть откинул голову назад в знак понимания.
– Ты переживаешь, что у меня есть способность, о которой я тебе не говорю. Которую использую против тебя прямо сейчас.
Ну да, а что такого. За сто дней пребывания на острове ей самой придется лгать, красть и, возможно, убивать.
Грим в планы не входил. Пока.
Айсла кивнула.
Он пожал плечами и двинулся дальше по дорожке.
– Она у меня есть. Но я пока о ней умолчу. – Грим взглянул на Айслу. – В любом случае это не чтение мыслей. И не что-то такое, что я мог бы тайно использовать против тебя.
Холм, по которому они спускались, закончился, трава дальше не росла – и внизу, в долине между двумя горами, показался рынок.
Грим вздохнул.
– Пятьсот лет меня здесь не было. И почти ничего не изменилось.
Он повернулся к Айсле, его глаза блеснули.
– Сердцеедка, тебе можно шоколад?
Айсла постаралась не показывать, что голодна.
– Могу съесть его столько, сколько сама вешу.
Островитяне заполонили рынок, звеня монетами в карманах. Гвалт действовал на нервы. Столетний турнир был смертельно опасной игрой. Неужели люди не понимали, что в случае, если у правителей все получится, один из народов исчезнет? Неужели им не страшно?
Похоже, сто солнечных дней без бури перевешивали любой страх.
Агора состояла из крошечных домиков, плотно прижавшихся боками и отличавшихся друг от друга, как и каждый из народов. Один магазинчик напоминал перевернутую чашку из матового стекла. Другой походил на высокое красное дерево, из его трубы валил дым, словно вереница грозовых туч. Третий стоял на сваях. Еще один напоминал серебристую и сверкающую звезду, которую спустили с небес на веревке.
Тот, в который они вошли, выглядел как застывший на окне зимний узор ярко-голубого цвета.
– Надо признать, небесные делают лучшие сладости, – обронил Грим через плечо и открыл дверь с такой силой, что петли заскрипели.
Как только Айсла вошла внутрь, откуда-то из глубины ее груди вырвался стон.
Обоняние окутал аромат шоколада: бархатистый, ореховый, сладкий, шелковистый.
Она пробовала шоколад только во время своих вылазок в деревни небесных, в дни их ежеквартальных праздников: этот народ постоянно находил поводы для вечеринок – перед бурей, после бури, даже во время бури. Но ничего подобного Айсла еще не видела. Ничего похожего на эти толстые колбасы сливочной помадки, которые небесный нарезал длинным ножом на кружочки.
Грим взглянул на нее, явно забавляясь.
Человек за прилавком побледнел при виде Грима, бросил взгляд через плечо на своего помощника, и тот сразу ускользнул в заднюю комнату. Айслу он даже не заметил.