Тойво просыпается рано, еще до рассвета.
Солнце над пустыней встает неспешно, сначала заливая розовым сиропом волны песка, которые ветер всю ночь укладывал причудливыми завитками, надеясь, что с утра никто не испортит его работу. Увы – судя по картам, до ближайшей башни, рядом с которой тянется защитная стена, дорога дотягивается лишь наполовину. Точнее, дорога там есть, но она древняя – возрастом сотни три лет, не меньше. Давно заброшенная и погребенная под барханами песка. Говорят, старые оборонные заклинания есть и на ней, но чтобы это проверить, сначала ее надо откопать. Защитникам южных рубежей обычно не до этого.
Поэтому волей-неволей Тойво и паре его приближенных офицеров придется нарушить безупречные песчаные узоры, протянув по барханам цепочки следов копыт.
Тимира начинает беспокойно ворочаться, почувствовав, что мужа нет рядом, и ему приходится задержаться, чтобы обнять ее и встретить первый утренний взгляд, подобный рассветным лучам. Она трет тыльной стороной ладони глаза и сонно улыбается ему.
– Уезжаешь? – спрашивает шепотом.
– Уезжаю, – улыбается он в ответ.
Между ними только нежность этим нежным утром. Рассветное солнце потихоньку заливает спальню розовым, Тойво целует Тимиру, Тимира нежится в руках Тойво. Ему нравится гладить ее после сна – мягкую, гладкую, мурлычущую словно кошка.
Она вдруг обнимает его за шею, прижимается всем телом и шепчет:
– Не хочу, чтобы ты уезжал.
– Почему? – удивляется он. – Ты даже не успеешь соскучиться. Пока позавтракаешь, пока обойдешь весь замок, потреплешь лошадок в конюшне, познакомишься с людьми – уже и ужин. Потом поспишь, опять погуляешь, поспишь снова – и я уже вернусь.
– Ты говоришь со мной, как с маленькой капризной девочкой, – дует губы Тимира.
– Ты и есть моя маленькая капризная девочка, – мягко смеется он, поглаживая ее по волосам. – Ты же знаешь, дорогая, такая у меня работа. Как только смогу – вернусь. И буду с тобой.
– Я устала… – Тимира утыкается ему в гладко выбритый подбородок, вдыхая резковатый запах одеколона. – Путешествовать устала, знакомиться устала, лошадок этих трепать…
– Осталось меньше четверти пути, дорогая, потерпи немножко… – Тойво касается мягкими губами ее виска. – Выспись на нормальной кровати, пока мы тут, поешь местных сладостей, посплетничай с кем-нибудь кроме своих фрейлин. Еще будешь скучать по Черной крепости.
– Скучать… – эхом отзывается Тимира. – Все равно что-то тревожно. То ли за тебя, то ли за себя.
– Не бойся. – Он осторожно отстраняет ее, поглаживая по спине через тонкую ночную рубашку. – Со мной точно ничего не случится, у меня благословение императора и куча сил. А тебя защитит Иржи.
Как бы ему ни хотелось остаться еще на час, чтобы заняться любовью с по-утреннему податливой и горячей женой, увы – надо ехать. Внизу, у ворот, уже ждут офицеры, держат свежих лошадей конюхи, толпятся кухонные девки, притащившие сумки с провизией, стоит вышедший проводить Иржи. Не заставлять же их всех ждать, пока Тойво будет наслаждаться сладкими ласками Тимиры…
Если бы он спросил Тимиру, она бы сказала, что подождут. Особенно Иржи.
Он и так снился ей всю ночь – твердые пальцы, горячие даже через перчатки, наглые ухмылки, рука на талии – и все танцы подряд. Все танцы подряд она перетанцевала с ним за ночь, не прерываясь ни на минуту. Не вспоминая о других кавалерах. И – к счастью! – не разговаривая. Но и танцы – это было уже слишком много. Тимира твердо была намерена сталкиваться с ним как можно реже. Если это возможно в крепости, где он самый главный.