Глава 2
Наш парень с малых лет интересовался боевыми искусствами. Как раз распался Союз, видеокассеты и распечатанные на фотобумаге плакаты героев боевиков ворвались на постсоветское пространство. Артём до дыр засматривал фильмы с Брюсом Ли, Джеки Чаном, Шварценеггером, брюссельским балеруном10 и подкачанным итальянским евреем11. Отец, старший прапорщик ВВС в должности завхоза, видя страсть сына, потащил его на армейский рукопашный бой к знакомому тренеру Александру Васильевичу. Тот параллельно вёл секцию самбо. Артём плевался и упирался, ему хотелось заниматься экзотическими карате или кунг-фу, ведь в фильмах адепты именно этих боевых искусств выступали этакими супергероями. А тут отец его притащил на старый советский рукопашный бой – ну скукотища же! Это же прошлый век! Слава бате, что тот мог не только по-доброму отдать сына на спортивную секцию, а ещё был способен крепко навалять люлей в случае непослушания. Артём вошёл в зал, почти полностью застеленный борцовским ковром, и, наблюдая парней в разноцветных доги, оно же «кимоно» для непосвящённых, скривил рожу. Доги были разноцветными, потому что кто что сумел достать в эпоху дефицита. Таких всё равно было меньшинство, большинство же было в футболках, шортах или трико. Батя увидел недовольную мину Артёма, поднёс к его носу пудовый кулак и спросил:
– Чувствуешь, чем пахнет, сынок?
Артём обречённо вздохнул.
– Чувствую, бать, чувствую…
– Пиздюлями для тебя пахнет! Не будешь тренироваться – буду наказывать.
Артёму было тогда десять лет. Отец подвёл его к Александру Васильевичу, невысокому, но коренастому лысому мужику с небольшим животиком и сломанным правым ухом. Мужчины пожали друг другу руки.
– Здравия желаю, товарищ прапорщик, – с улыбкой неожиданно мягким баритоном сказал Александр Васильевич.
– Здравия желаю, Александр Васильевич! Вот, своего охламона к тебе привёл. Возьмёшься тренировать?
Александр Васильевич пытливо, пронизывающе и изучающе посмотрел в глаза Артёму, даже будто не в глаза, а в самое нутро, в самую душу. Наверное, что-то там увидел своим цепким педагогическим взглядом. Артёму стало тяжко, очень хотелось отвести взгляд, но он удержался от искушения.
– Возьму, если будет ходить, – резюмировал тренер по рукопашке. Похоже, некоторые сомнения парня в эффективности армейского рукопашного боя по сравнению с мифическим карате не укрылись от зорких глаз тренера.
– За это уже я ручаюсь, – ответил батя, крепко сжимая кулак за спиной. – Будет ходить.
Тренер протянул руку Артёму, тот с волнением пожал.
– Меня зовут Артём, Александр Васильевич.
– Будем знакомы, Артём. А меня зови просто – «тренер».
С тех пор Артём так и звал его – Тренер. Именно так, с большой буквы. Потому что с того дня половина его жизни проходила под руководством мудрого наставника.
– Требования просты, Артём: попервой три раза в неделю двухчасовая тренировка, начало в шесть вечера. Приходи заранее, чтобы успеть переодеться. Без опозданий и прогулов. Ребята сами здесь убираются, моют и подметают. Начнёшь тренироваться, тебя впишут в график дежурств. Уяснил?
– Да, тренер!
– Тогда всё, жду тебя завтра.
Всего пару тренировок спустя Артём переменил своё презрительно-недоверчивое отношение к рукопашному бою на восхищённо-уважительное. Он выжимался так, что еле уползал с тренировки. Хотя это были стандартные тренировки единоборцев: кросс в пять километров, разминка, отработка в парах ударов руками, пинков, бросков или болевых приёмов – в зависимости от задач занятий, работа несколько раундов на снарядах, ОФП (общая физическая подготовка), заминка. А поставленные с новичком в учебно-тренировочной отработке мальцы, которые были и младше по возрасту, и меньше габаритами, легко с ним разделывались. Он просто был бессилен что-либо противопоставить. Артём пытался бить руками – его перебивали ударами ног, он пытался бить ногами – противник делал подсечку или проход в ноги с броском, после чего у Артёма в глазах сверкали звёзды. Тогда он пытался бороться, давя своей массой – ему просто сделали болевой залом на кисть, и он сам, к своему величайшему стыду, сдался. Потому что иначе кисть могла и сломаться, ощущение было явственное.
Вот тут-то и пришло первое осознание ценности приёмов борьбы и болевых замков в настоящей схватке. Да, возможно, это не так зрелищно, как танцевальные «вандаммовские» пируэты, прыжки и вертушки. Зато чётко, быстро и эффективно.
Иногда Тренер проводил беседы с подопечными. Пытался внушить, что передаваемые им знания – это оружие, зачастую смертельное, что не стоит применять его во зло, а только ради защиты и правого дела. Ещё Тренер пытался донести разницу между спортивной схваткой и реальным боем. Есть армейский рукопашный бой как вид спорта, он действительно жёсткий, многое разрешено, практически бой без правил. Но всё же в нём есть регламент и ограничения, в рамках которых и нужно победить соперника. В реальном бою стоит иная задача – вообще как можно быстрее вывести противника из строя или даже убить, а вот здесь нужны другие приёмы. После такой беседы ученики отправлялись тренировать силу хвата пальцев, чтобы суметь выдавить глаза или вырвать кадык при необходимости. Учились бить в кадык, по болевым точкам, по ушам, в колено боковым ударом, учились использовать любое доступное под рукой оружие.
– В реальном бою, ребята, – любил повторять Тренер, – вы будете бить руками, только если с вами рядом совсем ничего нет, пустыня. И то, в пустыне в первую очередь постарайтесь бросить песок в глаза врагу, а потом уже бить руками и ногами. Во всех остальных случаях используйте то, что под рукой. Есть ручка – тыкаем в глаз или в ухо. Есть палка – бьём палкой по чувствительным точкам, выполняем болевой приём и ломаем конечность – кисть или голеностоп. Пинаем по яйцам, хватаем за яйца и стараемся оторвать. Нет ручки, палки – вытаскиваем при возможности шнурок из кроссовок и душим противника.
Некоторые пикантные подробности вызывали улыбку и с трудом сдерживаемый смех у пацанов. Но всё же они понимали, что эти навыки и очевидные, казалось бы, секреты могут однажды спасти им жизнь. А некоторые из тех, кто не понимал – в силу малолетства или недальновидности – спустя несколько лет понимали на практике, когда осознавали, что успевали убить противника не задумываясь, на автомате. Потому что истину глаголал один инструктор Главного Разведывательного Управления К. Хохряков: «В критической ситуации ты не поднимешься до уровня своих ожиданий, а упадёшь до уровня своей подготовки».
Артём втянулся. Вскоре он догнал по уровню разрядников, начал тренироваться шесть раз в неделю. Через год сам выполнил второй разряд, через три года кандидата в мастера спорта, через пять лет стал победителем Первенства России по юношам, а в восемнадцать лет стал первым на России по юниорам и получил заветного Мастера Спорта.
Тут пришло время и призыва в армию. Тренер предлагал пойти в спортроту, у него были связи, Артёма с радостью взяли бы. Батя предлагал помочь поступить в военное училище, но Артём вопреки всем пошёл на срочку. На тот момент он не хотел быть офицером, не видел себя и в качестве тренера, а послужить хотелось. Сто восемьдесят восемь сантиметров роста, девяносто пять килограмм веса, здоровый, мастер спорта по рукопашному бою – в военкомате предлагали пойти в военно-воздушные войска или в пограничники, либо в спецназ внутренних войск. Парень выбрал последний вариант. Сложно сказать, почему. Может быть, воздушный десант ему казался слишком пафосным. Так или иначе принял присягу, надел оливковый берет и отправился воевать на Северный Кавказ. Повезло, выжил, ранений не было. Прибавились холод и сталь во взгляде и умение убивать.
Отцы-командиры предлагали остаться контрактником или поступать от них учиться дальше на офицера, или хотя бы окончить школу прапорщиков. Но никак не хотелось новоиспеченному дембелю учиться таким, «официальным» способом. Ещё этому способствовали иные предложения. Талантами и опытом Артёма заинтересовались не только командиры Вооружённых Сил, но и некоторые другие структуры. В общем, Артёму предложили работать в одной из коммерческих негосударственных военных кампаний, иначе говоря – стать наёмником и выполнять задачи от государства в местах и ситуациях, где не нужен след официальных органов. Платили там более чем хорошо, а иск был соответственно высоким. Так дембель перебрался в ряды наёмников и участвовал в ряде операций в Африке, в Сирии, на территориях ранее братских республик в Европе. Много чего пережил. Неплохо заработал, получил небольшое ранение в левое плечо, обошёлся малой кровью, пуля прошла навылет. Параллельно получил высшее образование. И на тридцать пятом году перебрался в относительно тихую службу в ОМОН, который потом влился в ряды Росгвардии.
Артём даже застал ещё то время, когда при приёме на работу в ментовский спецназ опытные бойцы проводили спарринг с новобранцем. Официально это потом запретили, а неофициально статус-кво сохранился. Сначала сдача непростых нормативов, потом три раунда по три минуты рукопашного боя. Каждый раунд – свежий боец, можно использовать удары, пинки, броски, заломы. Хотя болевые приёмы не очень удобно проводить в перчатках, но и с этим можно было бы справиться. Только Артём не собирался выпендриваться и пытаться вырубать противников. Честно и образцово показал себя середнячком, продемонстрировал выносливость и выдержку, что от него и требовалось как от кандидата на службу.
С тех пор вот уже почти пять лет Артём работал в московском ОМОНе Росгвардии в режиме сутки через трое, дослужился до звания старшего лейтенанта, в свободное время тренировался, отдыхая головой с реконструкторами. И со своей пассией Василисой, или просто Васькой, как он её чаще называл. Честно говоря, наш боец, да и не только он, плевался от вливания ментовского спецназа в ряды Национальной Гвардии. Их по-прежнему постоянно привлекала полиция для выполнения своих задач, только раньше это делалось по одному приказу, а теперь это осуществлялось в результате долгой бумажной волокиты с межведомственным взаимодействием. Раньше были премии, финансирование, доплаты, лучшее современное вооружение, а ныне это всё скатилось до уровня внутренних войск МВД, основной костяк которых и составлял нынешнюю Росгвардию. Артём был на должности командира отделения, благодаря высшему образованию и офицерским звёздочкам. Хотя вообще он предпочёл бы должность рядового бойца: меньше ответственности и головной боли. С каждым годом спецназовец чаще подумывал о переходе с оперативной активной работы на более спокойную – например, тем же инструктором рукопашного боя. В своих грёзах через пару-тройку лет Артём уже просто обучал бойцов ОМОНа из разных подразделений эффективным навыкам выведения противника из строя. Ещё пару-тройку лет, не больше, думал он иногда по утрам, когда глядел на пробивающиеся в щетине седые волосы.
***
Через пару дней после лекции Михалыча о растениях силы Артём вечерком сел дома за ноутбук и забил в поисковике «энтеогены купить». В домашних условиях он предпочитал выходить в сеть с ноутбука, считая мобильные версии сайтов во многом ограниченными. Отчасти он был прав.
Вообще, этот вечер Артём предпочёл бы провести с Василисой, по которой успел соскучиться, но сегодня у неё по работе был завал, поэтому никак. А работала Васька персональным тренером в одном из фитнес-клубов Москвы. График у неё был плотный, только два выходных в неделю, у Артёма – плавающий сутки/трое. Ещё у Василисы был десятилетний сын Эдгар, который жил то у неё в Отрадном, то у её мамы в Кузьминках, учась в частной школе с физико-математическим уклоном на Курской. Папаша Эдгара семь лет назад растворился в горизонте, устав от семейной жизни и бытовых проблем. Забота о сыне тоже отнимала время у матери-одиночки. Поэтому у пары получалось встречаться один раз в неделю, иногда, когда сходились звезды, – два раза в неделю. А Артёму хотелось чаще, да и вообще он как-то прикипел к девушке. Начинал раздумывать, а не рискнуть ли своей свободой и эгоизмом и попробовать съехаться со своей дамой сердца. Наверное, годы давали о себе знать. В конце года ему уже исполнится тридцать девять, а постоянных отношений до сего момента и не случилось. Раньше в его жизни был только спорт, война, служба и разные мелкие интрижки, чаще одноразовые.
Поисковик услужливо выдал несколько сайтов с упомянутыми Магнусом травками. Но велико было удивление Артёма, когда он не смог зайти на эти сайты – всплывало окно, что сайт заблокирован за бла-бла-бла, эту ересь от Роскомнадзора никто никогда внимательно не читает. Странно, что закрыли доступ, вроде бы прямого запрета на эти субстанции нет, думал старлей. Ну да ладно. Открылся старый добрый браузер Tor, через которые все эти сайты были открыты. Артём заказал бобы энтада и порошок калея закатечичи, оплатил онлайн, вбил адрес ближайшего почтового отделения. Отправка из Москвы, так что в течение недели точно должно прийти, осталось дождаться.
А пока шла посылка, Артём всё-таки сумел встретиться со своей ненаглядной. Придя утром с суток, он набрал Василисе, через пару гудков та взяла трубку.
– Здравствуй, моя дорогая Васька!
– Привет-привет! Ты разве сегодня не с суток? Не спишь?
– Если честно, вырубаюсь на ходу. Но очень хотел тебя услышать, да и увидеть уже хочется. Я соскучился.
– Я тоже соскучилась, Артём. Всё как-то мало времени, то работа, то тут родительское собрание у Эдгара было, нельзя было пропустить, – ответила Василиса.
– Неужели нахулиганил? Вроде бы он у тебя «ботан» в хорошем смысле этого слова.
– Нет, он у меня приличный мальчик. Может быть, даже слишком. Но собрание в школе – это такое священнодействие, которое нельзя пропустить и на котором талдычат одно и то же.
По тону Василисы Артём прямо видел, как она закатывает глаза в священном негодовании.
– Василиса моя ненаглядная, ты в четверг вроде бы выходная? Очень надеюсь, что будешь свободна.
– Не совсем выходная, но в три часа дня освобожусь. И дальше буду свободна, как раз в эти дни Эдгар гостит у мамы.
– Тогда заеду после обеда к тебе на работу, к трём буду на месте, хорошо? Хочу с тобой поговорить.
– Гм. Звучит как-то очень серьёзно, как будто что-то случилось, – слегка заволновалась девушка.
– Ничего плохого, только хорошее. Тогда договорились, приеду. Целую, очень хочу тебя увидеть.
– Целую.
Артём действительно очень соскучился. И вроде бы он уже решился на разговор: хотел предложить Василисе начать жить вместе. Встречались они уже почти год, более-менее друг друга узнали. Артём хотел быть с ней. Он уже на этом этапе пошёл на большую для себя жертву: оборвал все старые одноразовые легкомысленные связи, не ходил налево. Хотя плоть требовала, спасали терпение, самоконтроль и осознание своих истинных желаний: он просто не хотел себя делить с другими, кроме Василисы. Для Артёма это было новое чувство, и оно ему нравилось.
А в среду, накануне встречи Артёма и Василисы, прибыла заветная посылка. Артём в предвкушении добежал до почты. Дома вскрыл небольшую коробку: порошок в пакетике, плотно запакован, замотан скотчем, сто грамм, как заказывал, это калея закатечичи. И ещё там лежали два больших боба коричневого цвета и круглой формы, диаметром около шести сантиметров – бобы энтада. Артём потёр руки и пошёл искать в яндексе инструкцию по применению. Ага, есть – Заваривать и пить, как чай. Листья калеи – столовую ложку на полчашки кипятка. Предупреждение – очень горький, может стошнить. Ну это мелочи, бывалому вояке приходилось всякую гадость пить в жизни, несмертельно. Бобы рекомендовалось почистить, измельчить и употребить полграмма на небольшую чашку за час до сна.
Артём решил начать с бобов. Очистил их с некоторым трудом от твёрдой кожуры, внутреннюю мякоть закинул в кофемолку. Хотя слово «мякоть» тут плохо применимо: белая субстанция была тверда, как пластик, только хрупкая. Получилось её разломить на несколько мелких частей, чтобы поместить под нож блендера. Вжух! И второй боб летит следом. Красота. Из двух бобов получилось около двадцати грамм взвеси. Молочно-белый порошок Артём сложил в пакет с зип-лок12, предварительно с пол чайной ложки отсыпав на дно своей кружки. По инструкции следовало отмерить полграмма порошка, но столь мелких ювелирных весов у холостяка в хозяйстве отродясь не водилось. Залил он всё это дело кипятком, немного настоял, выпил маленькими глотками. На вкус настой бобов оказался никаким, без вкуса, будто многократно заваренный зелёный чай из пакетика. Артём пожал плечами – лучше без вкуса, чем тошнотворный вкус – и пошёл почитать, перед тем как лечь спать, что-нибудь про вещие и осознанные сны. Хватило его буквально на пару статей, из которых он мало чего понял. Что-что, а читать боец не любил. Можно было насчитать не более десятка книг, которые он прочитал за жизнь, и то большая часть из них была прочитана в школе из-под отцовской палки.
«Артём поднимался от берега по каменистой тропинке. Он слышал шум моря и крики чаек позади, в ноздри бил долетающий запах рыбы и свежести, которые приносил северный бриз. Этот запах был самым лучшим, самым родным. Рослый мужчина с русо-рыжей густой бородой жадно втягивал этот воздух, стараясь не упустить момент и успеть надышаться. Чуть дальше впереди виднелся чёрный непроходимый лес, за которым возвышались полускрытые в утреннем тумане скалистые горы со снежными шапками на пиках.
Артёма не удивляла ни его борода, ни его пребывание возле моря, ни то, что его звали Ульвар. Он просто был одновременно Артёмом и Ульваром, у него одновременно и гармонично удерживались в голове две памяти. Он не думал, не размышлял, а просто знал и помнил. А направлялся он к дому, стоящему возле леса. Дом был выполнен в классическом стиле эпохи викингов, и характерные особенности постройки избы своими чертами выдавали в нём исландское происхождение. Да, ты в Исландии, подкинула память Ульвару. Основу дома по всему периметру составляла каменная кладка примерно с человеческий рост, на камень опиралась треугольная деревянная крыша. Вся кровля с трубой и часть каменки были покрыты дёрном. Входная дверь была только с одной стороны, с торца здания; два небольших оконца довершали целостный образ.
Кое-чему всё-таки Артём удивлялся, несмотря на отсутствие критичности восприятия: это краски и запахи. Всё чувствовалось и ощущалось в десятки раз острее и ярче, чем обычно. Он разглядывал траву, он видел мелких кузнечиков, не нагибаясь, он видел каждую травинку в отдельности, стоило только приглядеться. И среди всех этих ощущений самым сильным, главным и важнейшим стержнем пролегало чувство возвращения домой.
Воин открыл деревянную дверь и вошёл внутрь. В доме царил полумрак, тусклого света от двух маленьких окон явно не хватало для полноценного освещения. Весь дом был поделен перегородкой посередине на две большие комнаты. На глиняном полу из камней был сооружён внушительных размеров каменный прямоугольный очаг, сверху которого горел костёр. Дрова тихонько потрескивали, пожираемые пламенем. А вот и хозяйки, к кому он так долго шёл, и плыл, и полз, и летел. Слева от очага располагался длинный стол с широкими лавками по бокам. На этих лавках сидели три женщины в длинных платьях из грубой ткани, завязки на поясе и платок на голове были в цвет платья. Женщины пряли. В чёрном одеянии самая старшая, чьи седые волосы выбивались из-под платка, крутила веретено и наматывала на него шерстяную нить, которую выпрядала из большого куска шерсти. А шерсть держала женщина помладше, в тёмно-сером платье. Самая молодая, в светло-сером платье, вышивала какой-то узор на ткани.
Ульвар-Артём подошёл к ним, низко поклонился, дотронувшись сначала правой рукой до сердца, а потом до пола.
– Благоденствия вам и процветания в вашем мире, Вещие Сёстры! Приветствую вас!
Старшая прервала своё занятие, взглянула на пришедшего своим чёрным оком. И сказала, обращаясь к сёстрам:
– Адкалланди, Фрамтид! Смотрите-ка, это же Ульвар! Долго же ты пропадал! Мы, конечно, почти не заметили, – тут она подмигнула одним глазом. – Но для человеческого века тебя долго не было.
– Здравия тебе, Ульвар, – в один голос сказали Адкалланди и Фрамтид.
– Рада тебя видеть, – продолжила средняя сестра. – Расскажи, где так долго был? Хотя… Лучше покажи.
Ульвар недоумённо пожал плечами. Он был блаженно рад видеть Вещих Сестёр, рад, что его приняли. Но сейчас вопрос не совсем был понятен.
– Сестра Адкалланди, как же мне показать? – развёл руками Артём-Ульвар.
Средняя сестра хитро улыбалась, лукаво поглядывая то на воина, то на старшую сестру Сидасту.
– Иди сюда поближе, так и покажешь.
Ульвар подошёл ближе, и Адкалланди дотронулась сначала до области живота, а потом до лба гостя.
– Ага, вижу, вот оно! Нахватал, конечно, всякого, ну и опыт заодно приобрёл. Видишь, дорос немного, чтобы и нас повидать. Вой – он и в новой жизни вой. Так и сейчас путь твой в борьбе и схватке. Истинный сын Севера будет таким во все века, во все времена…
Тут старшая Сидаста прервала сестру.
– Мы тоже рады тебя видеть, Ульвар. Всё у тебя продвигается хорошо, но ждёт тебя впереди одно нелёгкое испытание. Сам узнаешь, сам постигнешь, сейчас мало времени объяснять, тебе уже почти пора возвращаться. Вот, держи, передай Магнусу, ему точно пригодится к соревнованиям. Пусть освятит именем Сигдира.
Сидаста дала мужчине деревянный кругляш с вырезанной на ней рунической свастикой. Артём был удивлён, что Сёстры знают про Михалыча, про какие-то соревнования. Но времени расспрашивать действительно не было. А ещё ему очень не хотелось покидать это уютное родное место и возвращаться в обычный мир. Не хотелось совсем, до боли, до слёз.
Ульвар поклонился Сёстрам.
– Сидаста, Адкалланди, Фрамтид. Вещие Сёстры, моя сердечная благодарность вам. Надеюсь на вашу щедрость и благосклонность в прядении».
Артём проснулся и выпрыгнул из кровати.
– Охренеть! – заорал он так, что, скорее всего, услышали все соседи. – Вот это сон, вот это реалистичность!
Он даже посмотрел на левую руку, чтобы проверить, нет ли там деревянного талисмана – свастики не было. Но в ладони явственно ощущались размеры амулета и вес, будто он пару секунд назад лежал в руке. Артём даже пошарил по кровати – а вдруг выронил? Нет, не нашёл. Тогда он скорее открыл тетрадку и зарисовал запомнившийся образ, а рядом записал «Именем Сигдира» – для Михалыча.
