Личный кабинет Гитлера – это небольших размеров комната, рядом с официальным залом, где Гитлер занимался обычной работой – вел совещания, смотрел бумаги. В личном кабинете не было явных атрибутов власти, кроме флага со свастикой, растянутого почти под самым потолком. Плотно зашторенные окна, серо-зеленые обои на стенах. Письменный стол из темного дерева и два деревянных кресла перед ним. На стене – большая карта мира, на которой флажками отмечены какие-то, только Гитлеру понятные, географические пункты. Сбоку, между столом и окном, маленький секретер, на котором расположился телефон. По нему можно было связаться только с личным секретарем Гитлера, Шмидтом. На полу, свернувшись, лежала овчарка Блонди и изредка смотрела прямым взглядом на своего хозяина. Впрочем, сам Гитлер внимания на своего пса не обращал.
В дальнем углу молчали напольные часы в черном инкрустированном дереве. На верхних углах часового шкафа искусно вырезаны орлы, держащие в когтях некое подобие земного шара. Но маятник не двигался, часы стояли – Гитлер не выносил их боя. Это вызывало у него вспышку ярости, которая заканчивалась истеричным требованием остановить маятник. Секретарь всегда останавливал маятник перед приходом фюрера и запускал его, когда Гитлер покидал кабинет.
Гитлер был сегодня одет в зеленый френч с застегнутым воротником. Он сидел за столом, спрятав руки в широкие рукава кителя, и смотрел на карту.
Раздался сигнал громкой связи, Гитлер подвинул кресло-стул к пульту, включил приемник.
– Это Гесс. Мне нужно к тебе. Только мы… Это очень важно.
Гитлер молча слушал, слегка кивая головой.
– Ты всегда можешь ко мне. Опять план?
– Да. Опять. От моих людей в Англии.
Гитлер взял в левую руку карандаш с красным ободком на конце.
– Надоело мне это. Молотов подписал, а Сталин воевать не будет.
– Мой фюрер, у меня другие…
– Молчи, – перебил Гесса Гитлер, – только второй фронт. Только второй фронт! Слышишь? Меня волнует второй фронт!
Гитлер отключил Гесса от связи, встал и медленно пошел по кабинету, ненадолго остановился у карты и опять заходил по комнате, вернулся к столу и сел. Спрятал руки в рукава, откинулся на спинку и полузакрыл глаза. Через мгновение он наклонился к столу и нажал кнопку громкой связи.
– Эль Бабира, – бросил он коротко.
– Яволь, майн фюрер! – послышался четкий ответ секретаря, и через несколько мгновений Гитлера соединили с Эль Бабирой.
Эль Бабира – один из немногих советников в окружении Гитлера. Он египтянин. Астролог и ясновидящий, которого Гесс много лет тому назад представил Гитлеру. Фюрер слушал его предсказания, спрашивал совета.
Гитлер, вяло:
– Ты можешь что-то сказать на сегодня?
Эль Бабира:
– Мой фюрер, ты на подъеме, не бойся брата твоего.
– Брата? Какого брата?
– Не каждый брат тот, кто в твоем доме, – послышался вкрадчивый голос египтянина.
В комнату зашел Шмидт, адъютант. Блонди подняла голову, встала и медленно пошла в его сторону.
Шмидт:
– Рейхсминистр Гесс.
Гитлер, не отвечая Эль Бабире, нажал на кнопку, прерывая разговор.
Гесс зашел, сутулясь и пытаясь при этом сохранить военную выправку. Задрал вверх подбородок.
Гитлер, не поднимаясь с кресла:
– Мы выпьем чай.
Гесс, не доходя до стола:
– Адольф, я думаю, что другого выхода у нас нет. Война на два фронта может погубить рейх. Надо договориться с Лондоном. Я лечу туда, меня ждут.
Гитлер, не меняя выражения лица, взял в руки тот самый, с красным ободком, карандаш, скрывая дрожание пальцев.
Гесс:
– Русские никогда не нарушат первыми наш пакт, но Англия в тылу? Чересчур большая опасность. Я уверен, что Черчилль согласится с нашим планом. Тогда второго фронта не будет.
Гитлер, слегка раздраженно:
– Это я уже слышал. Пока это все разговоры. Моим расчетам надо верить, моим, а не твоей информации.
Он положил карандаш на место, встал из-за стола и медленно прошел в другой конец кабинета.
Кабинет Гитлера был совсем не такой большой, как можно было ожидать. В этом кабинете фюрер принимал самых близких, в том числе Гесса и Гиммлера. Для разговоров один на один Гитлер выбирал всегда «кабинет мысли», как он называл эту комнату.
– Все последние дни мне просто ничего другого не говорят. Такое впечатление, что вы все пользуетесь одним и тем же источником.
Гесс:
– Я не знаю, что ты получил, но за свою информацию я ручаюсь.
Гесс был одним из немногих, кто мог обращаться к Гитлеру на «ты».
Гитлер:
– У меня был Риббентроп. Он сказал, что пытается установить через своих людей в Египте контакты с английским руководством.
Гитлер повысил тон:
– Особых надежд на Риббентропа я не питаю. То же самое говорил мне Гиммлер. Он что, любит Черчилля, скажи-ка мне, Гесс?
Гитлер не верил никому. Но Гессу он верил – они были друзьями со времен путча в Мюнхене.
– Ладно. Сумасшедшая затея, но попробуй. Только ни слова Гиммлеру. Мне надо точно знать, с кем и о чем ты будешь говорить. Но спеши, спеши – времени нет. Мы должны получить согласие Черчилля не воевать против нас. А мы перестанем их бомбить. Хороший план! Хороший. А ты молодец, Руди! Как думаешь, они готовы на такое?
Гесс кивнул.
– Меня уже ждет Гамильтон. Сейчас доработаем план, и я лечу в Англию. Черчилль согласится. Некуда ему деваться. И главное, он жаден. Пойдет с нами – получит жирный кусок. Не пойдет – превратим Лондон в пепелище.
Гитлер медленно шел к креслу, уже не обращая внимания на Гесса. Гесс молча вскинул руку и вышел.
Через небольшую щель между тяжелой шторой и окном пробился лучик, упал на массивный дубовый глобус. Гитлер заметил это и начал рассматривать место, которое освещал луч. Затем сильно дернул штору, и лучик света исчез.