В это утро все было не так. Ночью почему-то снились священники. Не знаю, к худу это или к добру. Проснулась я в три. Ворочалась, думала, к чему такой сон, наконец-то заснула – и проспала! Обычно меня будет муж, но вчера он уехал в командировку. Позвонить, чтобы пожелать жене доброго утра, он, конечно же, не догадался.
Звенящая тишина резала уши. Я бросила беглый взгляд на часы, монотонно тикающие на прикроватной тумбочке, и ужаснулась – десять минут десятого! Туристическое агентство, коим я руковожу, открывается в девять. Бог с ним, с агентством, – хозяйка может и опоздать. Но Аня, моя дочь! Получается, что она опоздала в школу, а это кошмар. У нее на первом уроке контрольная. Ребенок вчера весь вечер провел в обнимку с учебником, заснул в двенадцатом часу ночи, напившись таблеток «Анти-стресс», а я ее не разбудила.
Словно ужаленная пчелой-камикадзе, я вскочила с постели и побежала в детскую будить Аню. Девочка мирно посапывала, положив под подушку учебник английского языка.
– Аня, мы проспали! – закричала я, тряся ребенка за плечо.
Через секунду к моему вою присоединился вопль Анюты.
– А-а-а! Почему ты меня не разбудила?! Теперь мне контрольную придется пересдавать в одиночестве. Все двадцать пять тем! О шпаргалках можно забыть! Что мне делать? Думай, мама, думай! Может, мне аппендикс вырезать? А что? Даше Ильиной вырезали. Она почти месяц в школу не ходила, ей даже ничего пересдавать не пришлось. Или у меня корь? Мама, я болела корью? Или лучше ветрянка? Или свинка?
Анина осведомленность в области детских инфекционных заболеваний поражала.
– Детка, но ты же не больна? – спросила я, опасаясь, как бы ребенок на нервной почве и впрямь не заболел.
– Кто сказал? – Аня подняла на меня полные ужаса глаза. – Пощупай мои ладони. Они холодные. Это ненормально. А еще у меня болит голова, зуб, уши и горло.
– А не слишком ли многое сразу? Это ты сейчас придумала? – Я коснулась ладонью ее лба. Он не был ни горячим, ни холодным. У ребенка была абсолютно нормальная температура. Для порядка я заглянула в Анин рот. Ангина также не просматривалась. – Я, конечно, могу вызвать врача или отвезти тебя в больницу. Но ведь будет стыдно, если доктор назовет тебя симулянткой, – сказала я, стаскивая с Ани одеяло.
– Ах, почему у меня мама не врач? – пожаловалась Анюта, уже догадываясь, что дома ее никто не оставит. – У Вовы мама в больнице работает. У него всегда справка есть в кармане. О! – в ее глазах вспыхнула надежда. – А тетя Наташа?!
– Тетя Наташа – стоматолог. На ее именной печати написано: «Стоматологическая поликлиника № 1». Тебя раскусят в два счета, – предупредила я и, вглядевшись в ее влажные от набегающих слез глаза, предложила: – Давай сделаем так: я тебя отведу в школу и объясню учительнице, почему ты сегодня опоздала. Всю вину беру на себя. Идет?
– Идет, – неохотно согласилась Аня. – Но «проспала» не годится. По пути придумаем вескую причину, почему я опоздала. Например, у нас дверь заклинило, и мы не могли выйти из квартиры. Или у соседки был сердечный приступ, а я бегала в аптеку. Или…
– Одевайся, – поторопила я дочь. – Скажу, что во всем виновата я, без какого-либо объяснения. Не придет же учительнице в голову меня ругать?
В «Пилигриме» я появилась позже обычного, ближе к одиннадцати. Только переступила порог родного туристического агентства, как в нос ударил странный запах, удушливо сладковатый и вместе с тем очень знакомый.
– Чем это пахнет? – подумала я вслух, втягивая носом воздух.
– Дымом, – отозвалась секретарша Алена, не отрывая платка ото рта и кивая на дверь в мой кабинет, из-под которой сочился легкий дымок.
– Алена, мы горим?
Девушка, окутанная сизой дымкой, сидела как ни в чем не бывало на своем рабочем месте!
– Нет, – покачав головой, ответила она.
– Как же нет? Это самый настоящий пожар! Алена, черт возьми, что происходит? Почему ты спокойно сидишь, вместо того чтобы что-то делать? И где Алина?
– Алина Николаевна в кабинете. Просила не беспокоить.
– Что? – не поверила я. – Она сама тушит пожар? Или она решила устроить в моем кабинете акт самосожжения?
– Акт самосожжения? Надеюсь, до этого еще далеко. Сейчас она проходит первичный обряд самоочищения. Поэтапно, так сказать, хочет постичь нирвану.
– Нирвану? – ужаснулась я. – Бред какой-то! Вот что значит чрезмерное увлечение новомодными течениями.
У моей подруги и компаньонки всегда в голове был ветер. Ладно бы легкий бриз, но иногда у нее сносит крышу ураганом. Она увлекается йогой, а недавно у нее поменялся инструктор, по-ихнему – гуру. Вместо слегка чудаковатого Эдика пришел решительный Артур. Что это за тип, я могла лишь догадываться. Алина настойчиво звала меня с собой, но я наотрез отказалась посещать его занятия, поскольку не любительница промывания мозгов.
Дело вот в чем: в перерывах между физическими фортелями Артур рассказывает группе об основных положениях брахманизма, религии, которая предшествовала буддизму, а также о самом буддизме. Я православная и в чужую веру переходить не собираюсь. Алина же, падкая до всего модного, летит туда, как мотылек на огонь. Поскольку занятия, как правило, проходят утром, в восемь – чтобы зарядиться энергией на целый день, – то одухотворенная и просветленная Алина проводит со мной ликбез сразу же по прибытии в «Пилигрим».
С ее слов я уже знаю, что такое буддизм и какая у буддиста высшая цель. Если кратко, то важнейшим положением вероучения буддизма является идея тождества между бытием и страданием. Причина страдания заложена в самом человеке: это его жажда жизни, наслаждений, власти, богатства. Любое живое существо после смерти снова возрождается в виде нового живого существа (человека, животного, божества, духа). Следуя по пути спасения, указанному Буддой, живое существо должно снова и снова перевоплощаться, идя по пути восхождения к «высшей мудрости», достигнув которой существо сможет выйти из круговорота бытия. Высшая цель буддиста – полное прекращение перерождений и достижение нирваны, то есть небытия, вечного блаженства. Но для того чтобы достичь нирваны надо освободиться от жажды жизни, достичь такого состояния, при котором всякое чувство отсутствует, всякое желание подавлено. И это в наш век?! Когда вокруг столько соблазнов!
Артур поступил проще: он отступил от постулатов буддизма и вернулся к истокам брахманизма, то есть поменял «минус» на «плюс». Если буддисты всегда проповедовали, что все виды бытия – несчастья и зло, то брахманы утверждали: путем различных обрядов, жертв и заклинаний можно достичь хороших «перерождений», то есть стать раджей, богатым купцом, царем и т. д. Согласитесь, значительно приятнее быть сытым, чем голодным, купаться в роскоши, чем ютиться в хижине. А для этого всего-то и надо, что произнести заклинание и попросить Артура провести обряд. Есть обряды – и в следующей жизни ты богат, как нефтяной магнат. Следующий этап – и ты королевский отпрыск. Ну а там и нирвана на горизонте – вечное блаженство.
– Говоришь, моя подруга уже одной ногой в нирване? Просила не беспокоить?
Я дернула дверную ручку на себя. Меня тут же окутало дымом. Всюду, где только можно, были воткнуты тлеющие палочки. Палочки чадили и источали приторно-сладкий дымок. Наконец-то я вспомнила, что наминал мне этот запах, – «Ароматы реки Ганг». Вот что!
Алина с блаженной улыбкой сидела на диване в позе «лотоса», вдыхая в себя удушливо сладкий дым. Руки ее покоились на коленях, взгляд обращен горе. Грудь едва вздымалась. Если бы не открытые глаза, я бы подумала, что она спит. Неожиданно она чихнула:
– Будь здорова, – пожелала я и добавила: – Хотя вряд ли тебе нужно здоровье.
– Это еще почему? – ожила она. – Почему я не могу быть здоровой?
– Потому что на том свете здоровье ни к чему. Ты ведь туда стремишься? – с ехидцей спросила я.
– Нельзя ускорять земной путь, – строго изрекла она. – Я еще не готова к переходу к следующей жизни.
– Артур научил? – попыталась догадаться я.
– Ты мне мешаешь, – ушла от ответа Алина и вновь сосредоточилась, не выходя из позы лотоса.
– Ах вот как?! Я тебе мешаю. – Я хотела было обидеться – все-таки кабинет мой, – но, посмотрев на Алинино отрешенное лицо, заволновалась и заботливо предложила: – Слушай, давай, я отведу тебя к психиатру?
Алина будто меня и не слышала. Я подошла к окну и настежь распахнула форточку. Прохладный ветерок разогнал дым. Алина поежилась от холода.
– Психиатр мне не поможет, – голосом человека, который уже одной ногой не здесь, молвила Алина. – Моя карма безнадежно испорчена. Мне надо поехать в Индию. Только там я могу исправить положение и достичь нирваны.
– Понятно. Теперь все стало на свои места. – На душе вновь стало спокойно, когда я поняла, к чему она клонит. – Гуру тоже едет?
Месяц назад Алина уже поднимала вопрос о том, чтобы наше туристическое агентство открыло новый маршрут, в северные районы Индии. О заснеженных горных вершинах, как я понимаю, Алина стала мечтать с подачи все того же Артура.
Тогда я смогла отговорить Алину от нерентабельной идеи. Слишком уж маршрут специфический: не берег моря, не горнолыжный курорт, условий никаких, сплошная борьба за выживание. Ни одна страховая компания не возьмется выписать вам страховой полис, а рисковать жизнями туристов я не буду ни при каких условиях и ни за какие деньги. Если Артур хочет ехать в дикие места, не возражаю, но только не с нашим агентством и без моей подруги.
– Что тебе понятно? – нормальным голосом спросила Алина. – И при чем здесь Артур?
– А при том, что вам обоим нужно лечиться. Но если тебе у психиатра, то ему в исправительно-трудовой колонии. Ты натура увлекающаяся: вчера тебя увлекали пирамиды племени майя, сегодня ты в буддизм ударилась. А он из тех типов, которые человеческими слабостями пользуется. И сколько вас, единомышленников, в Гималаи собралось? Скольким задурил голову твой гуру?
– Зря ты меня психиатром стращаешь, – обиделась Алина. – Если место в группе останется, с нами и психиатр поедет. В принципе, я ему место уже пообещала.
– Поверить не могу, чтобы нормальный человек сам мог в такую авантюру ввязаться. Как пить дать, засланный казачок, – отмахнулась я от нее.
– А вот и нет! Да ты его знаешь.
– Не придумывай. Что-то не помню, чтобы я пользовалась услугами психиатра, – хмыкнула я.
– А и не говорю, что ты пользовалась его услугами. А вот он нашими услугами пользовался неоднократно.
– Только не говори, что это … – Меня прошиб холодный пот. На ум пришла поговорка «Не поминай лихо»…
– Вот именно. Адольф Карлович Плошкин! – подсказала Алина.
– Только не он!
Ох уж этот Плошкин! Когда он в первый раз с агентством «Пилигрим» поехал в Африку на сафари, я думала, что просто собралась такая группа – любителей выпить и повеселиться. Чем закончилось та поездка страшно вспоминать. Нам с трудом удалось замять скандал и не лишиться лицензии. Вместо одной антилопы, отмеченной в договоре с принимающей стороной, наши туристы завалили полстада. А еще, начхав на сухой закон, провезли с собой в саванну по две бутылки водки на брата. Веселились до глубокой ночи, а когда проснулись, прослезились: вокруг на пятьдесят метров от лагеря были разбросаны обглоданные кости убитых животных вперемешку с расстрелянными бутылками из-под горячительных напитков. Однако, кроме меня, Алины и русскоговорящего гида, все остались довольны, клялись нам, что в жизни нигде так хорошо не отдыхали и что если они поедут в отпуск, то только с агентством «Пилигрим».
И точно, спустя полгода к нам вновь пришел один из тех туристов. Звали его Адольф Карлович Плошкин. Алина очень обрадовалась, увидев старого знакомого, и предложила тур по островам Карибского моря. А почему нет? Солидный товарищ, профессор, специализируется в области психоанализа, своя клиника, правда маленькая, всего один кабинет, но клиенты весьма респектабельные люди.
Алина и в дальнем приближении не могла связать присутствие Плошкина в той злополучной группе с дебошем в саванне. Как же она ошибалась. Впоследствии оказалось, что именно Адольф Карлович стал заводилой во всех пьяных мероприятиях наших соотечественников на круизном судне. Именно ему принадлежала идея во время остановки на острове Ямайка перелить ямайский ром в бутылки из-под кока-колы и бесконтрольно внести на борт теплохода. Фишка была вот в чем. По законам судна, предоставляющего круизные услуги, вы можете внести на борт определенное количество спиртного. Вам его опечатают и положат в камеру хранения, а при высадке в порту назначения вернут в целости и сохранности. Бизнес есть бизнес, ничего не поделаешь: если каждый будет пить свое, кто будет заказывать спиртное в барах и ресторанах?
А теперь представьте толпу людей, едва стоящих на ногах, которые возвращаются на борт теплохода после дегустации ямайского рома. И у каждого в руке по бутылке колы. Какие претензии? Жарко – пить всем хочется. Понюхать, что в бутылке? Это все равно что оскорбить пассажира. Как результат – в последующие дни в барах теплохода ни одного русского туриста. Зато на палубе фестиваль в лучших традициях русского застолья: песни, пляски и… драки. В одной из таких драк особо отличился Плошкин. Решив разобраться, когда закончится война в Ираке, он полез к американцу, мирно сидящему неподалеку в шезлонге и исподтишка наблюдающему за компанией русских. Американец оказался не из робкого десятка, завязалась дискуссия, завершившаяся сначала в кабинете помощника капитана, а потом распитием мировой в каюте Адольфа Карловича. Вот тогда-то и открылось нам истинное лицо Плошкина. Хорошо, что все случилось за день до окончания круиза, иначе Плошкина могли бы высадить в первом же порту, и у меня была бы лишняя головная боль, как Адольфа Карловича транспортировать на родину.
– А чем тебе Плошкин не подходит? – спросила Алина, как будто речь шла о малознакомом человеке.
– Насколько мне известно, в рядах буддистов и брахманов не приветствуется распитие спиртных напитков, – вспомнила я. – Чтобы следующее перерождение было удачным, надо питать голову, а не желудок. А от спиртного вообще следует отказаться.
– А пьет кто?
– Да Плошкин твой! Не замечала? Как его жена терпит?
– Во-первых, он вдовец. А во-вторых, не так много он и пьет. Больше экспериментирует. Знаешь, на чем специализируется его клиника?
– Могу только догадываться! Муж деньги кует, а жена болеет бездельем. Вот он и вправляет мозги зажиревшим от лени дамочкам.
– Ничего подобного! У Плошкина лечатся от алкоголизма, – огорошила меня Алина.
– Но ведь он не нарколог!
– Вообще-то он специалист широкого профиля. К тому же алкоголизм – болезнь не тела, а головы. Чем принято у нас в большинстве случаев стресс снимать?
– Я стресс водкой не снимаю, – догадавшись, к чему она клонит, отрезала я.
– Это ты, а у других ни на что-то другое, кроме водки, фантазии не хватает.
– То-то Адольф Карлович у нас затейник! – фыркнула я, припомнив шалости пьяного психоаналитика.
– Прежде чем кого-то лечить, надо познать себя, – изрекла Алина, снисходительно посмотрев в мою сторону, и сменила тему: – Мы ведь своих туристов не везем в непроверенные места. И почему ты думаешь, что тур в северную Индию не будет пользоваться спросом? Горные вершины, девственная природа. Ты вспомни Николая Рериха, художник был без ума от этих мест. В Гималаях он черпал свое вдохновение.
Эпический Алинин порыв был прерван стуком в дверь. Алена просунула в щель голову и, стараясь не вдыхать в себя ароматы Ганга, сообщила:
– Тур в Гималаи спрашивают. Говорят, вчера видели в вечернем выпуске местных новостей рекламу нового маршрута. На вас, Алина Николаевна, ссылаются. Что мне людям отвечать? Да, еще Плошкин звонил, он готов деньги привезти.
– Что?! – я перевела взгляд на Алину. – Ты что же за моей спиной творишь? Алена, пусть клиенты подождут пару минут, я сама к ним выйду. Ну, Алина, теперь давай с тобой разбираться.
Алена от греха подальше захлопнула дверь. У Алины забегали глаза, от недавней отрешенности от всего мирского не осталось и следа. Она опустила на пол ноги, поднялась с дивана и на всякий случай переместилась поближе к двери, чтобы при первой возможности дать деру.
– А что ты так волнуешься? – залепетала она, быстро смекнув, что настроение у меня ни к черту.
А как она хотела? Чтобы я шла на поводу у ее придури? Не выйдет! Я еще с Артуром разберусь, что это за фрукт выискался. Вот прямо сейчас и разберусь. Сначала выслушаю Алину, узнаю степень задуренности ее мозгов, а после отправлюсь в спортивный клуб, где имеет несчастье проводить свои занятия Артур.
– Как видишь, я все сделала сама: все узнала, сделала финансовый расчет, подчитала планируемую прибыль, связалась с индийским посольством – в Индии всегда гостям рады, – заручилась поддержкой принимающей стороны, дала рекламу на городском канале. Да у меня и группа почти уже скомплектована, – Алина говорила скороговоркой, боялась, что я прерву ее, не дав высказаться.
– Скажите, пожалуйста, она заручилась поддержкой посольства, а моей поддержкой ты не подумала заручиться? Я вроде как не последний человек в агентстве, не мешало бы и меня спросить, нужны ли «Пилигриму» Гималаи?
– Так ты же была против, – вспомнила Алина.
– Ага, значит, помнишь. И все равно решила сделать по-своему. Разреши полюбопытствовать, сколько человек набрала ты в группу и кто эти люди.
– В общей сложности двенадцать человек. Со мной и … – Алина, закусив губу, с опаской посмотрела на меня.
– И Артуром? – закончила я за ней. – А Плошкин как попал в вашу компанию?
– Да не попал он еще. Я случайно встретилась с ним в городе. Он мне пожаловался на усталость и плохое самочувствие. Сказал, что хотел бы все бросить и уединиться в какой-нибудь глуши, там, где его никто бы не побеспокоил своими проблемами. Ну, я ему и предложила рвануть с нами туда, где встретиться со снежным человеком шансов больше, чем с обычным гомо сапиенсом.
– Разумеется, – соглашаясь, я закивала головой, – если брать в расчет местных жителей. А вот что касается попутчиков, то им психиатр точно не помешает. Это ты хорошо придумала, – съязвила я. – А теперь скажи, Алина, как ты, образованная женщина, могла клюнуть на удочку Артура? Что он тебе такого пообещал, что ты вконец растеряла мозги? Лично в моей голове не укладывается, на кой черт тебе сдался этот брахманизм.
– Да как ты не понимаешь: то, чему учит нас Артур, это философия жизни? Как я раньше жила?
– По-моему, неплохо: предпочитала дорогие курорты, красивые наряды, вкусную еду.
– Верно. Но я жила в страхе все это потерять. Я боялась проснуться нищей, больной, никому ненужной. А Артур снял с меня боязнь.
– Теперь ты не боишься ему отдать все.
– Если ты думаешь, что Артур – аферист, ты ошибаешься. Кроме платы за абонемент, я не передавала ему никаких денег. Он не знает, ни где я живу, ни где я работаю, ни какое у меня материальное положения. Марина, это святой человек!
– Знаю, я таких святых, – пробурчала я, а сама задумалась.
Алина не тот человек, который так просто отдаст кому-то свою кровную копейку. Во всяком случае, ранее я не замечала за ней излишней щедрости. Пожалуй, она даже скупой человек, но это только на руку нашему агентству, лучшего финансового директора не сыскать: выгоду чует за версту.
«С этим Артуром мне надо самой разобраться», – пришла я к такому выводу.
– Значит, так, Алина, на сегодня я тебя отстраняю от дел. Чтобы ты от безделья не маялась, подготовь мне отчет по прошлой поездке.
– А как же клиенты? – она мотнула головой в сторону двери. – Они в Индию собрались ехать.
Я подошла к двери и приоткрыла ее ровно настолько, чтобы можно было увидеть, кто пришел в «Пилигрим». Рядом с Аленой стояла странная парочка: чрезвычайно худой и длинный парень и такая же почти прозрачная девица. У обоих были длинные русые волосы, расчесанные на прямой пробор. Одежда нарочито небрежная: девица в просторном, подчеркивающем ее худобу и не по погоде легком сарафане, парень в рваных джинсах и рубашке навыпуск.
Я подозвала к двери Алину:
– Твои единомышленники?
– Нет, в первый раз вижу. Наверное, они вчера блок рекламы смотрели. На хиппи похожи, – отметила Алина, всматриваясь в посетителей.
– Хиппи? Да о них уже все забыли. Шестидесятые-семидесятые канули в Лету. Сейчас у молодежи другие кумиры. Может, их родители и были приверженцами философии хиппи. Слушай, а твой Артур не из этих, ну, из запоздало хиппующих?
Алина пожала плечами.
– Ладно, сиди здесь, занимайся делом, а я пойду поговорю с этими…
Я вышла в зал обслуживания посетителей. Алена благодарно мне улыбнулась и представила клиентам:
– Это директор «Пилигрима», Марина Владимировна. Она вам скажет, везем мы наших туристов в Гималаи или нет.
Вблизи визитеры не выглядели столь юными, какими показались на первый взгляд. Пожалуй, им было за тридцать. У мужчины я заметила седые волосы на висках, а женщина и не пыталась замаскировать мимические морщины вокруг глаз. На ее лице вообще не было ни грамма косметики, даже на губах, которые слегка отсвечивали синевой.
– Вы бы хотели съездить в Гималаи? Я вынуждена вас разочаровать, наше туристическое агентство может вам предложить только отдых на берегу Индийского океана. Поездка в горы маршрутом не предусмотрена.
– Но как же так? – возмутился мужчина. – Мне сказали, что ваше агентство открывает новый маршрут – увлекательный и недорогой – в северную Индию.
– Молодой человек, о какой дешевизне можно говорить? Туда лететь только часов восемь. Один билет на самолет в копеечку влетит, извините за тавтологию, – вздохнула я, сканируя гостя с головы до пят. Не похоже, чтобы у этой парочки водились деньжата. Хотя… Возможно, я и ошибалась.
– Я слышал, будет чартерный рейс, – настаивал мужчина.
«Что за чартерный рейс? Надо бы спросить у Алины, какой рейс она имела в виду», – подумала я и, зацепившись за эту мысль, сказала:
– Вот как раз с этим чартерным рейсом и вышла накладка. Свободных авиалайнеров не оказалось, и мы вынуждены отказаться от маршрута.
– Жаль, – неожиданно низким голосом протянула женщина. – Слетать в Индию – мечта нашей юности.
Когда речь зашла о мечте, мне стало их жалко. Мечту предавать нельзя. Может, они всю жизнь копили на эту поездку, на всем экономили, обрадовались заявленной Алиной дешевизне, а я вышла и все погубила.
«Нет, это не я. Это Блинова! Не надо было обнадеживать людей своим заявлением на местном телевидении. Вечно она впереди паровоза бежит», – я еще больше рассердилась на Алину.
– Знаете что, оставьте в агентстве ваши координаты, – после минутного раздумья сказала я. – Если что-то изменится, мы вас обязательно разыщем и внесем в список желающих слетать в Индию. Так вы непременно хотите увидеть Гималаи? В Турции тоже можно полюбоваться на горы. А чем плох Кавказ?
– Нет, – замотала головой женщина. – Нам нужно только туда.
– Ну, как хотите, – пожала я плечами.
Мужчина протянул мне лист бумаги:
– Вот. По этому телефону вы можете нас найти.
Я прочитала бумажку. Мужчину звали Павлом Кротовым, женщину – Анастасией Зотовой. Я так и не поняла, были ли они мужем и женой: фамилии разные, а домашний телефон был указан один.