Аккорд 3. Дмитрий Машков (Машков)

Появление клавишника в группе стало судьбоносным. Дмитрий Машков всегда был творческим, эмоциональным и увлекающимся ребёнком. Всему, за что брался, он отдавался всецело и с головой, а если что-то не получалось, то злился и налегал с утроенным рвением.

Музыка ворвалась в его жизнь в раннем детстве – с шести лет он играл на фортепиано. Потом к Диме приехал в гости двоюродный брат, сел за инструмент и сыграл красивую аккордовую последовательность из тоники, субдоминанты и доминанты. Дима очень впечатлился, но был маленьким и повторить такое произведение не смог. После чего разозлился и настырно его выучил. И даже придумал свою мелодию на эту последовательность, впервые реализовавшись, как композитор в нежных шесть лет.

Родители увидели рвение маленького Димы и отдали его в музыкалку, которую он дико ненавидел. Диме не нравилась учительница и то, какие произведения она давала ему учить. Он хотел играть «К Элизе», а ему отвечали:

– Это произведение слишком сложное для тебя…

После такого заявления Дима психанул и перестал ходить на занятия, убегая с уроков. В итоге его отчислили из музыкальной школы. Но Дима засел дома и разучил эту запретную «К Элизе» сам. Она у него прекрасно получилась. Тогда и проявилась его великая любовь к творчеству Людвига ван Бетховена. Это сыграло основополагающую роль в дальнейшем творчестве Димы, поскольку Бетховен – драматический композитор. А зерно метал-музыки держится на драматизме и надрыве.

Родители поразились упорству сына и наняли ему репетитора по фортепиано. Прекрасную учительницу, Альбину Геннадьевну, которой Дима в музыкальном смысле многим обязан. Она увидела в маленьком упрямце потенциал и буквально сразу начала разбирать с ним «Патетическую сонату» Бетховена, «Прелюдию до-диез минор» Рахманинова, «Полёт шмеля» Римского-Корсакова в обработке Рахманинова и «Вальс до-диез минор» Шопена.

Шло тяжело и плохо, но Дима кипел и назло всему учил эти произведения. К тому же, они оказались хорошей конкурсной программой пианистов. В одном из таких конкурсов учительница предложила Диме поучаствовать. Что такое конкурс и с чем его едят, он не знал, но звучало интересно, по-новому, и Дима согласился. Правда, главным условием было то, что обязательно нужно представлять какую-то музыкальную школу.

Делать нечего. Дима сообщил об этом родителям, и его снова устроили в музыкалку. С учительницей он продолжал заниматься, готовясь к конкурсу.

Когда пришло время отправляться на конкурс, Диме было всего девять лет. Для своего возраста и первого в жизни настоящего Международного конкурса пианистов он сыграл довольно сильно: пятое место из шестнадцати возможных. Что очень достойно, учитывая огромное количество конкурсантов, прибывших из разных стран.

Но после этого конкурса Дима понял, что ненавидит, когда его игру или что-то другое оценивают и судят. Ибо не людское это дело – судить. Он стал ненавидеть экзамены и конкурсы. Все эти лица, которые смотрят с неприкрытым снобизмом, будто говорят: «Ну давай, удиви меня, толстячок».

Однако музыкальная школа подарила Диме второго преподавателя, который, пусть и обучал его недолго, но дал азы композиторского искусства. Звали её Екатерина Алвиановна. Занимаясь с ней, Дима понял, что сочинять музыку – это его.

Под руководством Екатерины Алвиановны совсем юный Дима сочинил две собственные сонаты для фортепиано, вальс-фантазию на тему Шопена, несколько пьес и ещё ряд произведений.

Потом девятилетнего Диму решили пихнуть в школу Римского-Корсакова в Санкт-Петербурге. Там его снова оценивали дяди и тёти, поправляя средними пальцами свои очки на носах, и говоря с кривыми лицами напыщенным тоном:

– Слабовато играете, молодой человек. Надо было раньше приходить, года в четыре-пять.

Для увлечённого музыкой ребёнка, готового заниматься сутками, это стало глубоким потрясением. Неприкрытая грубость и снобизм поразили его так сильно, что Дима бросил музыку и в течение пяти лет почти не подходил к фортепиано. Лишь иногда, пока никто не видит, он поигрывал то, что знал, для души, до самой встречи с Васей Смолиным.

Дима пробовал себя в спорте. Сначала занимался дзюдо, а в подростковом возрасте Диму отдали заниматься баскетболом. Но со спортом у него ладилось с переменным успехом – он часто травмировался.

Однажды на баскетболе ему повредили руку, пришлось восстанавливать. А потом серьезно травмировали глаз, пришлось перенести не одну операцию и забыть о баскетболе. А когда решили вспомнить с друзьями детство и, балуясь, побороться на снегу, Диме случайно сломали ногу.

Но спустя многие годы Дима понял, что со спортом его травмы не связаны. Просто он такой неуклюжий и честно над этим шутит. Став чуть старше и поднабравшись опыта, Дима решил, что самая главная сила Homo sapiens – это его «сапиенс». Что, конечно, не помешало ему, как и большинству парней, побывать в разных рукопашках. Но в физический конфликт Дима вступал редко и в крайне опасной ситуации, когда совсем не было выхода.

На момент, когда будущая «АрктидА» искала клавишника, Дима считал себя басистом и со всей силы лабал на басу в дуэте со своим братом Антоном Меньшиковым. В то время мощное классическое музыкальное образование по классу фортепиано у Димы уже имелось. Но любовь к хэви-металу проявилась, когда Дима приехал в гости к своему брату Михаилу в Иркутск. Брат достал кассету, которую двадцать минут назад вынул из унитаза, потому что случайно её туда уронил. И поставил Диме песню «Battery» группы «Metallica».

– Ох*еть! Что это?!! – воскликнул Дима.

– Это трэш-метал, – ответил брат.

Прослушав одну сторону кассеты, Дима попросил перевернуть, а там услышал песню «Animal house» группы «U.D.O.». Вокал был настолько противным, что аж классным. Дима влюбился в само звучание гитар, барабанов, и именно тогда в его голову было посеяно семя звукорежиссуры.

Потом он обслушался «Сектором Газа», «Rammstein», Михаилом Владимировичем Кругом, Людвигом ван Бетховеном и всей когортой классических композиторов. Из этого калейдоскопа в Диме вспыхнула неистовая тяга создавать что-то своё. Авторское.

Дима учился в гимназии № 59 города Улан-Удэ. Это школа «ухоженных аристократов» и прочей интеллигенции. Но свободное время Дима проводил с ребятами из школы № 42. Совершенно обычной. Там можно было встретить всех: музыкантов, воришек, гопоту и даже мелких авторитетов. Друзей он старался заводить тоже с улицы. Эти два мира так и остались в душе Димы, как сочетание несочетаемого.

Солнечным вечером, в знаменитой каморке 42-й школы, Дима лишился девственности с девчонкой именно из 42-й школы. Эта же девчонка через несколько дней на тусовке познакомила Диму с обладателем ключей от каморки – очень популярным в школе парнем, тем самым Васей Смолиным из группы «Аркаим».

Тусовка проходила жарко, с девчонками, песнями и плясками. Дима представился Васе как басист, ибо считал, что рок-музыка должна играться на гитарах. Вася, ухмыльнувшись, отодвинул очередную откровенно вожделеющую его барышню и предложил:

– Давай смотреть, что у тебя за аппарат. Он где?

– Дома у меня, – скромно ответил Дима.

– Значит, к тебе.

Бас-гитара у Димы была довольно неплохой – «Silver Star», аналог «Ibanez’а». Позже парни из разных групп стали называть её «конфетка». Вася понимал, что играет в Улан-Удэ чуть ли не круче всех, и, спокойно взяв Димин бас, начал выдавать такие звуки, что Дима воспринял его как бурятского Джако Пасториуса и Билли Шихана.

Вася играл и слэпом, и тэппингом – по-всякому. Через тридцать секунд Дима понял, что ему в рок-музыке ничего не светит. Его постигло масштабное удручение, внутри всё погасло, а мир в очередной раз потерял краски.

Вася закончил бахвалиться на басу, его взгляд упал в угол на запылённый синтезатор.

– О! Твоя клава? – поинтересовался он.

– Моя, – признался Дима.

– Играешь?

Дима смутился ещё больше.

– Ну. Я в музыкальной школе учился…

– Врубай!

Дима проглотил нервный комок и включил синтезатор. Вася окинул его взглядом, в котором читалось: по поводу Димы он не питает ни малейшей надежды. В действительности обоснованно. К этому моменту Вася с ребятами переслушал достаточно клавишников, чтобы отчаяться.

Дима испугался, что слабоват уровнем, до такой степени, что неистово сыграл прелюдию «до-диез минор» С.В. Рахманинова.

Произведение состоит из трёх частей. Когда он начал играть вторую, быструю, то заметил, как глаза у Василия начали выразительно заползать на лоб. Но играть в «Аркаиме» Василий предложил Диме не сразу. Сперва необходимо было попить пивка. Только после этого ритуала посвящения Вася поинтересовался:

– Слушай, а хочешь играть хэви-метал?

– А какой? – затаив дыхание, спросил Дима.

– Пауэр.

– А что это?

Вася хитро ответил:

– Приходи на репетицию, поиграешь, посмотришь.

Так Дима, сам того не понимая, вступил в ряды настоящих рокеров и стал членом группы. Правда, остальные её участники в курсе пока не были.

«Аркаим» на тот момент не мог определиться относительно клавиш, потому что играл метал. Но Вася, после того как услышал игру Димы, понял, что будущее группы за этим юным клавишником.

О появлении Димы Вася сообщил Володе через пару дней, на заседании группы среди лавочек и кустов, с применением полугорячительных напитков.

– Кажется, мы нашли клавишника, – спокойно уведомил Вася. – У парня есть свой синтезатор.

– Человек с инструментом – это прекрасно, – глубокомысленно согласился Володя.

Первое знакомство Володи с Димой состоялось в предбаннике кухни их общего друга, в районе под названием «Батарейка». Район опасный и бандитский, что-то вроде Люберец 90-х или Купчино.

Чтобы войти в предбанник, приходилось согнуться в три погибели и зазиповаться. Володя приехал на репетицию с одной целью – не репетировать. Когда он вошёл в кухоньку, парни сидели по лавкам. Стоял лишь Дима, высокий и темноволосый. Потолок начинался у него в районе плечей, поэтому его шея изогнулась, а затылок упёрся в потолок, делая Диму похожим на гуся.

Володя окинул всех задумчивым взором и проговорил:

– Я уезжаю. Сегодня репать не буду.

После чего развернулся и вышел из предбанника. Так Володя впервые увидел Дмитрия Машкова и его клавиши.

Оставшийся в предбаннике Дима всю репетицию ловил на себе оценивающие взгляды, особенно барабанщика. И очень волновался. В особенности, потому что имел музыкальное академическое образование и привык играть по плану. Сейчас же план у него отсутствовал. А когда он, как академист, перед началом песни попросил дать ему аккордовую последовательность, парни посмотрели на него с непониманием и открытой неприязнью.

Ёж спросил резко:

– Чё? Какая, нафиг, аккордовая последовательность?

– Ну там… Соль. Си-бемоль, – растерялся Дима.

– Иди нафиг, – констатировал Ёж и начал играть «дж-дж-дж».

Это была песня «Враг у ворот». Дима в музыке ориентировался хорошо, бонусом добавлялось и то, что он мог что-то извлекать на гитаре. Поэтому он взмахом руки остановил всю команду и честно спросил:

– Рябят, у вас соль минор?

Его снова окатили яростными взглядами, в которых читалось «чего ты выёживаешься, ты бы сказал третий лад, пятый лад».

– Соль минор? – настойчиво повторил Дима.

Вася Смолин пришёл на помощь и быстро проговорил:

– Да-да-да, соль минор.

– Так, понятно, – сказал Дима и на ходу начал подбирать «Враг у ворот».

Несмотря на волнение, сигаретный кумар, ибо народ курил прямо в этом предбаннике, а также алкоголический запах, Дима смог выучить сразу четыре песни. Народу понравилось, хотя никто ему открыто в этом не признался. Сам Дима переволновался и на нервной почве написал музыку на песню «Город Солнца». А потом на «Позвизда».

До второй репетиции ему ничего определённого не говорили. Когда Володя пришёл на репу, то сразу охренел от того, как интересно зазвучали песни «Враг у ворот», «Забери свою свободу», «Память» и «Герой асфальта» группы «Ария».

Остальные смотрели на Диму неоднозначными взглядами, но Володе Дима пришёлся по душе.

– Володя, – обратился Дима к нему. – У меня есть пара задумок.

После этого ярость в глазах команды стала ещё выразительнее, гитарист скривил губы и поинтересовался свысока:

– А ты хоть терцию строить умеешь?

Дима даже не понял вопроса.

– В смысле?

– Ну, терцию, терцию строить умеешь?

– Да к чему хоть? – уточнил Дима, для которого вопрос звучал как «ты знаешь ноты?»

Гитарист наиграл что-то, Дима прикинул, что звучит от ми и быстро сыграл в терцию. Выражения во взглядах ребят смешались. Теперь вместе с яростью в них читалась впечатлённость.

Дима глубоко вдохнул, выдохнул и сказал:

– Ребят. Давайте без обиняков. Что скажете? Я умею вот так. Вы сами всё видели.

Повисла короткая, но вязкая пауза, в которой сопели парни и шумело на верхнем этаже.

– Ну и прекрасно, – после нескольких секунд молчания благодушно отозвался Володя.

И Диму однозначно оставили в группе.

Загрузка...