2. Безымянное
Существует некая реальность, появление которой предшествует даже небесам и земле. Действительно, у нее нет формы, не говоря уже о названии. Глаза не видят ее. У нее нет голоса, который могли бы уловить уши. Мы не можем назвать ее высшим разумом или Буддой – это нарушит ее природу.
Дионисий лукаво подмигнул и, усмехнувшись, сказал: «Сознавая это, авторы священных книг прославляют Его всеми именами, но в то же время они называют Его Безымянным». Таким обозначением мы накладываем на Него ограничения. И, как писал Дай-о Кокуши, нарушаем Его природу. Мы приводим доводы в пользу идолопоклонства, потому что, присваивая имена Безымянному, мы создаем объект, которому поклоняемся, предмет, которому, говоря человеческим языком, мы очерчиваем пределы и таким образом совершаем фундаментальное богохульство. Не все идолы вырезаны из дерева или высечены из камня, поскольку в наших головах мы можем поклоняться этому воображаемому творению в терминах и визуализациях, которые только могут вообразить наши неполноценные умы. Мы можем приручить его в пределах нашей фантазии, в пределах периметра нашей зоны комфорта и поставить на полку, чтобы он сосуществовал рядом с другими идолами, такими как потребление, власть, популярность, безопасность и успех. Именно таким образом мы ограничиваем безграничное.
Такое идолопоклонство в каком-то смысле позитивно и снова чем-то смахивает на наши благие намерения, ведь мы хотим понять Безымянное и стараемся сделать это изо всех сил. Но в конечном счете эти тщетные усилия приводят нас в тупик, и мы с оглушительным грохотом ударяемся о стены обыденности. Как и все наши живущие во времени боги, эти идолы и их поклонники оказались в ловушке Чанчжоу.
Наши предки верили в божества неба и погоды, даже Солнечную систему и дни недели называли в честь целого пантеона римских богов. Они связывали разных богов с разными функциями: Один и Марс – боги, которые наслаждаются войной так же сильно, как и мы, Тор – громовержец, Венера – богиня любви. У древних греков и римлян, казалось, был бог, отвечающий за каждую человеческую эмоцию или за каждое действие природы, и всё это мы по-прежнему находим в индуизме. (Особенно любопытны чувства тактильного голода и ревности.) У нас есть триединства Отца-Сына-Духа и Брахмы-Вишну-Шивы – создателя-хранителя-разрушителя и девы-матери-старухи. Даже в монотеизме Святой Бог имеет много имен: Элохим, Яхве, Эль-Шаддай, Адонай или девяносто девять имен Аллаха, с непостоянным настроением, меняющимся в диапазоне от «мстительного Убийцы» до «любящего и бесконечно сострадательного Отца». У нас есть Бог, Богиня, Ра, Исида и Осирис, Великий Дух, Иисус, Кришна. Или попытаемся более абстрактно описать сущность, стоящую за этими олицетворениями Бога: Божество, Конечное Существо, Основа Бытия, Высшее Существо, Бесконечность, Христос, Слово, Свет, Ничто, Источник, Сущностность. Все эти имена пытаются уловить темноту и сокрытость неназываемого, и это всё равно что схватить охапку дыма. Даже Лао-цзы, зная, что он не может назвать невыразимое, всё равно называл его Дао, или Путь.