Глава 4 Жетон
Федя вышел вслед за ней в коридор, недоуменно пожевывая пиццу.
– Вспомнила! – Вовка развернулась. – Она твоя одногруппница. Она так сказала, Света.
Федя вытаращился и покачал головой:
– Девчонок у нас в группе три штуки. Не запутаешься. Никаких Светок у нас нет.
– Ну погоди. Рыжая такая, с веснушками. Вся в косичках.
– Рыжая? – Федя почесал нос. – Не знаю. Была на первом курсе какая‐то рыжая… Ее отчислили после первой сессии. Вообще не ходила. Пару раз была.
– Может, она?
– Ага, и живет тут с нами, а мы и не знаем, – хохотнул Федя. – Да не, может, и она. Надо у Лёхыча с Петро спросить. Наверное, кого‐то из них.
– А сами они где?
– Ну, может, свалили куда‐то. А девка осталась. Эй, Света, ты тут? – гаркнул Федя. – Пошли.
Он махнул Вовке. Они прошлись по квартирке, распахивая двери одну за другой.
Первая спаленка оказалась совершенно треугольной: она ютилась под скошенным потолком и распрямиться можно было только у левой стены.
– Это Лёхыча, – объяснил Федя.
Во второй царил такой кавардак, что ступить было некуда. С лампы свисал носок, у комода, ощетинившись скотчем и упаковочной бумагой, валялись одна под другой раскрытые коробки, кровать была завалена одеждой.
– Это Петро.
В третьей спаленке, темной и тесной, тоже особо не убирались.
– Это моя, – с непонятной гордостью сказал Федя. – Кароч, нет тут места для девчонок. Три комнаты у нас и кухня.
– А где же Марина спала? – спросила Вовка и вдруг покраснела.
А вдруг это было бестактно?
– Так на кухне. На раскладушке. Она кантовалась недолго, может месяца два.
– Ничего не понимаю…
– Слушай, да забей вообще. Пацаны придут – разберемся, кто тут к нам без разрешения шастает.
– Ну странно же: была и ушла…
– Ясно все: завтра с утра первым делом пойду за замком.
Вовка хотела поверить, что ничего подозрительного в исчезновении, да и в появлении этой рыжей Светки нет, но после выходных без электричества и анонимных звонков ей всюду чуялись какие‐то странности.
– Слушай, а что у вас тут с нумерацией? И домов, и квартир, – спросила Вовка. – Какой‐то бред.
– А-а, это, – Федька потопал обратно в кухню, оторвал себе еще пиццы и принялся беззаботно пережевывать. – Так тут все посносили. Потом вроде как в документах что‐то потеряли, перепутали… Короче, какие‐то дебилы перевесили таблички. Ну потом и повелось. А квартиры тут тоже уже от балды нумеровали. Веселенький у нас райончик, ага.
– Да как же так можно? – недоумевала Вовка. – Взяли и перевесили?
– Дык давно это было. Еще в том веке, – хохотнул Федя. – Ты чего приехала‐то, я так и не понял?
– Да говорю же, хочу про Лёлю расспросить. И вот… телефон заодно зарядить, – как‐то виновато отозвалась Вовка.
Ну не говорить же Феде, что ей дома какие‐то ужасы чудятся? И вроде бы все объяснимо, но… Как‐то неприятно. Пусть и с котом, а все‐таки – в одиночестве. С Лёлей она хотела еще и про Илью поговорить, поделиться восторгом, а после ее холодного приема и думать забыла про встречу в парке…
– А что с Лёлькой? Поцапались? Давай я ей звякну. Ну-ка, погоди, пока не забыл. Давай твой номер запишу. На всякий случай.
Не выпуская из руки пиццу, Федя ловко выудил из кармана телефон. Вовка покорно продиктовала.
– Ага, все верно, – кивнула она, когда ее экранчик загорелся вызовом от Феди.
– Ну и супер. Так, давай с Лёлькой разбираться.
Но Лёля не отвечала.
– Гудки, – пожал плечами Федя. – Не берет.
– А гудки – какие? – уточнила Вовка.
– Обычные.
– Короткие?
– Нет, просто не отвечает.
– Значит, длинные?..
– Ну да.
Прожевав остаток пиццы, Федя подозрительно сощурился:
– Ты какая‐то дерганая.
– Есть немного…
– У тебя там дома что, жрать нечего? Давай садись, нормально поедим. Могу макарон сварить.
– Да нет, спасибо. У нас газовая плита, я не голодала. – Вовка улыбнулась.
Все‐то ее сегодня пытаются накормить… И Зинаида Зиновьевна, и Света эта с ее пиццей… А Федька такой забавный – простой, заботливый.
В кармане завибрировало, и Вовка схватилась проверять.
Может, родители наконец написали? Странно все‐таки, ни разу за выходные не позвонили. Может, роуминг, конечно. Но уж сообщение‐то почему не кинуть? Обычно ведь спуску не дают: где была, что делала?
Пришло сообщение – и снова от неизвестного номера, но на этот раз не пустое.
Давай-ка домой.
Вовку так и передернуло. Обычно в таком тоне с ней разговаривала мама. Любила она это «давай-ка». Но чей же это телефон? Может, с маминой сим-картой что‐то случилось и пришлось купить новую?
Это ты, мам? Все в порядке? – быстро напечатала она.
Ответ прилетел через пару секунд:
Домой.
Теперь Вовка и вовсе задрожала. Ну точно, мама. А времени‐то сколько! Она только сейчас взглянула на часы и ужаснулась. Девять вечера! Родители уже давным-давно вернулись.
– Все, я побежала, – бросила она Феде. – Спасибо за пиццу, за зарядник… Мне пора.
– Ну ты и метеор, – присвистнул Федя. – А зарядник не мой.
– Так Свете передашь.
– Знал бы я еще, что это за Света такая…
Вовка пожала плечами и пристроила зарядное устройство на столе, между грязными тарелками – другого свободного места на загроможденной кухне она не нашла. Федя неловко потоптался, провожая Вовку к двери.
– Ну ладно, бывай. Рад был свидеться. Ты пиши, если что. Номер есть.
– Ага, – только и кивнула Вовка.
Ну и денек! Хрень какая‐то.
По пути, чтобы отвлечься, Вовка снова открыла дневник и настрочила:
а федя вообще не изменился. простой, как дважды два. но вот удивительно: от одних сердце екает и переворачивается, а на других смотришь – и вообще ничего. даже если легко и свободно с обоими. и как так получается?
Запись она опять скрыла.
У метро Вовка вспомнила, что нужно было занять у Феди на проезд. Опять эти деньги! Вовка привыкла к карточке, с ней казалось, что транспорт бесплатный. А теперь такая простая штука – всего‐то поездка по городу! – превратилась в невозможную трудность.
Ну и что же делать?
Вовка бродила по вестибюлю, рассматривая облупившуюся лепнину, и старательно соображала. Кроссовки так и не высохли, пока Вовка сидела у Феди на кухне, и теперь противно чавкали по мраморной плитке, оставляя за собой влажные следы. От этого, да еще и от мерзкого ощущения бессилия Вовке вдруг захотелось расплакаться.
Ну вот еще!
Она тряхнула головой и позвонила маме по новому телефону из сообщения. Сейчас попросит перевести ей денег, и все будет хорошо.
Но вызов почему‐то срывался, Вовка даже не слышала гудков.
Тогда она попробовала старые номера, и мамин, и папин. Никто не отвечал.
А может, это у нее с телефоном что‐то не так? Потому и сыплются странные звонки от неизвестных и пустые сообщения.
Но от очередного предположения Вовке легче не стало. Ехать‐то было нужно, а вот на что – неясно. Идти через весь город под дождем Вовке не улыбалось. Не хватало еще простудиться накануне вступительного. И ладно, если просто горло заболит, а вдруг голос пропадет, как она петь‐то будет?
Тогда что? Возвращаться к Феде? И снова под дождь…
И тут, пошарив в сумочке, Вовка вдруг нащупала монетку. Одной на целую поездку, конечно, не хватит, но… Выудила. Оказалось – жетон.
Неужели завалялся? Знала бы, не просила у консьержки… Ну и ладно, какая уже теперь разница?..
По пути домой окончательно стемнело. Снова зарядил дождь, и Вовка припустила бегом. Пересекая скверик, она по привычке принялась отсчитывать окна и только потом уже поняла, что электричество наконец‐то дали. Окошки дома уютно светились желтыми, синими, розовыми занавесками, и Вовка выдохнула. Можно будет и ноут зарядить, и еду разогреть в микроволновке, как полагается в двадцать первом веке, и свет везде зажечь – чтобы ни одной дурацкой тени!
А потом увидела: и кухонное окно, и ее собственное стоят темные.
Наверное, родители у себя, их комната смотрит на другую сторону. Все в порядке, нечего всякую ерунду на пустом месте придумывать!
И только распахнув входную дверь, Вовка поняла, что дома никого нет.