Когда я впервые встретил Владыку Аполлона, я был простым кентавром, еще молодым, и жил один в пещере на горе Пелион. Он в буквальном смысле свалился с неба, так что я едва не заработал сердечный приступ. Все-таки не каждый день ко мне заглядывали облаченные в золотые одежды божества-знаменитости с белоснежной улыбкой.
– Ты ведь сын Кроноса? – Аполлон подтянул к себе булыжник и уселся на него. – Мой отец – Зевс! А он тоже сын Кроноса. Получается, ты мой дядя. Странно, правда?
– Э… да, Владыка Аполлон. – Я постарался унять дрожь в холке. – Действительно очень странно. – Я заметил, что небо потемнело, хотя был только полдень. – Не сочтите за дерзость, о Великий, но разве сейчас вы не должны править солнечной колесницей?
Он пожал плечами:
– Пришлось остановиться ненадолго: Артемида затеяла лунное затмение. – Он почесал модную щетину на подбородке. – Или солнечное? Постоянно их путаю. – Вдруг он вскочил на ноги, словно ему в голову пришла потрясающая мысль. – Но это все не важно! Я вспомнил, зачем к тебе спустился. Мне никогда не доводилось ездить верхом на кентавре. Не прокатишь меня разок?
– Э…
Он прижал пальцы к висками и проговорил нараспев:
– Вижу я, что ты согласишься.
К вашему сведению, кентавры терпеть не могут, когда на них садятся и свешивают ножки – и в прямом, и в переносном смысле. Но я вымученно улыбнулся:
– Я… с удовольствием. Конечно.
– Отлично! – победоносно воскликнул Аполлон. – Кому достаются все лайки и пророческий дар? – Он указал большими пальцами на себя. – Вот этому богу!
Как выяснилось впоследствии, прокатив Аполлона, я совершил самый мудрый поступок в своей жизни. В отличие от своих собратьев я не принадлежал ни к какому племени. Я был одиночкой… и порой мне было одиноко. Поездка нас сблизила. Я понял, что, если общаться с Аполлоном наедине, когда он не старается произвести впечатление на толпы фанатов, он бывает весьма милым. Вернувшись в пещеру, он сказал то, что изменило мою жизнь:
– Дядя Хирон, я решил кое-чему тебя научить.
Возможно, это показалось ему забавным: племянник будет учить дядю. А может быть, как бог прорицаний он предвидел, что мне предстоит сыграть важную роль в будущем Олимпа. Как бы то ни было, он решил поделиться со мной своими знаниями.
Сначала уроки были простыми. Например, как наложить стрелу на тетиву («Не направляй острый конец на себя!») или перевязать кровоточащую боевую рану. Он показал мне, как сделать лиру, и научил играть парочку своих хитов («Лестница на Олимп» и «Жертвенный дым над водой»[1]). Я даже сумел самостоятельно написать стихи к музыке. Как-то раз он решил, что мне нужно отточить навыки стихотворца, и дал мне задание подобрать рифму к слову «руккола», чтобы он смог закончить оду салату. Я не придумал ничего лучше, чем «пергола». Аполлон назвал это «одическим провалом» – в древности это было то же самое, что сейчас эпичный провал, – но учить меня не бросил.
Уроки продолжались целый год. И вот однажды он появился на пороге моей пещеры, ведя за собой полдюжины юных полубогов.
– Помнишь все, чему я тебя учил? – спросил он. – Настало время делиться опытом! Позволь представить тебе Ахиллеса, Энея, Ясона, Аталанту, Асклепия и Перси…
– Я Персей, сэр, – подал голос один из юношей.
– Без разницы! – Аполлон довольно улыбнулся. – Хирон, научи их всему, что узнал от меня. Желаю хорошенько повеселиться!
А потом он исчез.
Я посмотрел на молодых людей. Те хмуро уставились на меня. Парень по имени Ахиллес обнажил меч.
– Аполлон хочет, чтобы нас учил кентавр?! – возмущенно проговорил он. – Кентавры дикие варвары, они хуже троянцев!
– Слышь, заткнись! – взвился Эней.
– Дама и господа, – вмешался я. – Уверяю вас, я не такой, как другие кентавры. Позвольте мне вас обучать, и клянусь, я не стану склонять вас к обычным для кентавров жестокостям и заставлять бодаться насмерть или надевать шлем с держателем для напитков.
Аталанта расстроенно взглянула на меня:
– По-моему, бодаться насмерть прикольно… но так и быть, обучай.
И мы взялись за дело.
Для начала я решил оценить их боевые навыки. Эней зарекомендовал себя весьма неплохо для сына Афродиты: я-то думал, что ему по душе больше любовь, чем война, но оказалось, что он умеет пользоваться мечом не только как модным аксессуаром. А вот остальным полубогам было к чему стремиться. Аталанта, похоже, решила, что каждая тренировка – это схватка не на жизнь, а на смерть. Других учеников она называла грязными тупыми мужиками, так что сплотить коллектив было непросто. Ахиллес во время боя только и делал, что прикрывал правую пятку. Поначалу это меня озадачивало, но потом я узнал, как в детстве его окунали в реку Стикс. Я пытался убедить парня носить подбитые железом ботинки вместо сандалий, но он и слушать не хотел. Асклепий же в поединке сразу бросался к противнику и щупал ему лоб, определяя, нет ли жара.
Затем мне захотелось проверить смекалку учеников. Я вручил каждому первый попавшийся под руку материал и велел смастерить какое-нибудь средство защиты.
– Это древнее умение называется мастерство Макгайвера[2], – сказал я им.
Увы, среди моих первых учеников не было детей Гефеста, и с этим заданием никто не справился. Когда я подсказал Персею, что небесную бронзу можно отбить и отполировать, чтобы получить зеркальный щит, он закатил глаза и усмехнулся:
– И на что он мне сдался?
Никто из них не добился большого успеха и в музыке. Только Ясону удалось сочинить кое-что интересное – завораживающий ритм «хлоп-хлоп-ТОП», который оказался таким воодушевляющим, что мы решили отбивать его перед боем. (Этот ритм и сегодня отбивают на спортивных соревнованиях, подпевая «We will, we will… ROCK YOU!»)
Очевидно, полубогам было чему у меня поучиться. Да я и не был против. Когда в первый вечер мы сидели вокруг костра и пели песни, я почувствовал, что у меня наконец появилось племя.
Я научил шестерых полубогов всему, что знал. А потом отправил в большой мир, где их ждала судьба героев. Аталанта прославилась как быстроногая бегунья, меткая охотница и единственная женщина среди Аргонавтов. Ясон и его легендарная команда добыли Золотое руно и, пережив несметное количество морских приключений, снискали народную славу. Ахиллес и Эней стали могучими воинами, хотя, к несчастью, во времена Троянской войны они оказались противниками. (Спойлер: Ахиллес и греки победили, но Ахиллес погиб, забыв прикрыть свою пятку.) Персей оценил по достоинству зеркальный щит, когда встретился с одной змееволосой горгоной. Асклепий же стал величайшим целителем древнего мира. Их героические свершения по сей день живы в народной памяти.
Значит, что-то я все-таки сделал правильно.
На горе Пелион регулярно появлялись новые полубоги, и я учил их всех. Слава о моих успехах разносилась все дальше. Когда мы перестали помещаться в пещере, я построил единственный в своем роде тренировочный лагерь с программой «полного погружения» у подножия горы Олимп. И назвал его Лагерем полукровок, потому что он был создан для обучения полубогов – детей смертных и богов. Я привечал и многих других существ: сатиров, пегасов, гарпий.
Сатиры явились ко мне толпой и вручили послание от Аполлона:
Предрекаю, что в будущем полубоги не смогут самостоятельно отыскать Лагерь полукровок. Мир будет слишком большим, многолюдным и опасным. Когда этот день настанет, отправь сатиров на поиски будущих учеников. Сатиры могут найти что угодно. Недавно я сбился с ног в поисках стада коров, которое угнал у меня Гермес, а они его отыскали. Поверь мне: если кого и отправлять на поиски, то только этих козликов.
Первый Лагерь полукровок был скромным: арена для боевых тренировок под открытым небом, двор для собраний и трапез и большое каменное здание со спальнями. Одна из учениц настолько восхитилась, увидев его, что воскликнула:
– Ничего себе, какой большой дом!
Имя прижилось, и с тех пор наше главное здание называется Большим домом.
Поначалу полубоги жили все вместе в Большом доме, но с каждым годом учеников становилось все больше, и нам стало тесновато. Начались ссоры. Судя по всему, полубоги наследовали не только таланты своих божественных родителей, но и их склонность к соперничеству. Чтобы сохранить мир в лагере, я разделил их на семьи и велел спроектировать и построить домики в честь своих родителей-богов. К счастью, после этого ссоры поутихли.
Точно так же, как Аполлон когда-то переложил на меня учительские обязанности, я привлекал к учительской работе тех полубогов, которые успели набраться опыта. Мне хотелось, чтобы они поделились с другими знаниями о том, как сражаться и выживать. Они подчинились, но вместе со знаниями младшим передавались семейные склоки, страшные тайны и привычка к дедовщине. Когда домик Гефеста едва не сжег лес дриад во время ночной игры в «Правду или действие» (действие: взорвать эту амфору), я попросил Аргуса Стоглазого стать нашим охранником.
В это время Аргус приходил в себя после случая, который едва не закончился для него смертью. По приказу Геры Гермес размозжил ему голову камнем. Аргус тогда охранял белую корову, которая на самом деле была Ио, новой… э-э… подругой Зевса. Гера спасла Аргуса, превратив его в павлина. Потом он сумел вернуть себе прежний облик и с радостью согласился работать в Лагере полукровок. И хорошо, потому что без него мы, возможно, оказались бы не готовы столкнуться с первой страшной угрозой – ордой монстров, которая чуть не стерла Лагерь полукровок с лица земли.
– Их целая туча, – доложил мне Аргус как-то ночью. – И они премерзкие.
(Уже тогда он был неразговорчив. Когда у тебя глаз на кончике языка, особо не поболтаешь. А уж что говорить про горячий суп!)
На нас и прежде нападали монстры. И мы всегда отражали их атаки. Но на этот раз все оказалось по-другому. Это было организованное нападение (я так и не узнал, кто организатор, хотя у меня имеется на этот счет пара мыслей) – и оно было страшным.
Сотни чудовищ – действительно премерзких – мчались к лагерю со всех сторон. Я поднял тревогу, затрубив в раковину, схватил лук и колчан и поскакал во двор.
– Это не учения, ребята! – крикнул я.
Юные полубоги выскочили из домиков навстречу самому суровому испытанию в жизни. Победим – и Лагерь полукровок выстоит. Проиграем – и лагерь, а вместе с ним и множество жизней будут потеряны навсегда.
Битва длилась всю ночь. Полубоги сражались храбро и умело, разя монстров мечами, копьями, стрелами и другим оружием. Но нас было слишком мало. Я уже испугался, что Лагерь полукровок обречен.
И только на горизонте замаячила младая с перстами пурпурными заря[3], вдалеке раздался чей-то боевой клич. Бывшие ученики, узнав о нашем бедственном положении, спешили на помощь. Все как один мы ударили по врагу с новой силой. Мы крушили одного монстра за другим, пока земля не покрылась их прахом. Те, кого мы не успели отправить в Тартар, сбежали в лес.
Я никогда прежде не был так горд своими учениками – прошлыми и настоящими. И никогда еще мне не было так стыдно за себя.
Видите ли, я понимал, что собрать столько полубогов в одном месте – это все равно что выставить перед монстрами витрину и объявить: «Убивайте, не стесняйтесь!» И все-таки я убедил себя, что умения, которые мои ученики получили в лагере, будут им достаточной защитой. Моя гордыня едва не сокрушила нас, но я усвоил урок. Воспользовавшись почтой Ириды, я тут же отправил на Олимп послание с просьбой о помощи. Боги вняли нашей мольбе, и на следующий день вокруг лагеря появилась магическая граница – барьер, который был призван скрывать лагерь от недружелюбных глаз и защищать его от будущих нападений.
За тысячи лет лагерь не раз менял свое местоположение, следуя за Олимпом, когда боги перемещались из одной главенствующей страны в другую. Со времен той ужасной битвы тысячи полубогов обрели дом в Лагере полукровок. Вам, возможно, известны их имена. Артур. Мерлин. Гвиневра[4]. Карл Великий. Жанна д’Арк. Наполеон. Джордж Вашингтон. Гарриет Табмен[5]. Мадам Кюри[6]. Фрэнк Ллойд Райт[7]. Амелия Эрхарт[8]. И много других полубогов, живых и поныне, которые просили меня не называть их. Каждый год в этом списке появляются новые имена – а сколько их будет в будущих столетиях!
По крайней мере, я на это надеюсь. Потому что полубоги прошлого, настоящего и будущего для меня не просто ученики. Они придают смысл моему бессмертному существованию. Они мое племя.