Служить Трофимова направили в Сибирский военный округ, штаб которого располагался в далёком от Москвы Новосибирске. Там же оказался и одногруппник Игната – Андрей Чухлов.
Познания Игната о Сибири ограничивались несколькими фактами: это где-то далеко, там очень холодно – и фразой из фильма «уж лучше вы к нам».
Чухлов, в отличие от Трофимова, никакого рапорта не писал, а попал в число тех трёх «счастливчиков», которых руководство военной кафедры выбрало из оставшихся тридцати четырёх курсантов, не проходивших до поступления в институт срочную военную службу.
Распределение будущих выпускников проходило в конце четвёртого курса. На тот момент Чухлов был ещё холост и только-только начал встречаться со своей будущей женой. Поэтому известие о том, что ему по окончании института придётся идти в армию, воспринял довольно безразлично и никак не пытался повлиять на сложившуюся ситуацию.
– Лучше отслужить сразу после института, чем ждать, что тебя заберут потом – через год или два, когда уже обзаведёшься семьёй и начнёшь двигаться по служебной лестнице, – так он рассуждал в разговоре с родителями.
Но за прошедшие после распределения полтора года многое в жизни Андрея изменилось.
И вот они уже на перроне Ярославского вокзала, где в ожидании посадки стоит поезд Москва – Владивосток. Трофимова провожает компания из десятка друзей и подруг, которые громко смеются, дружескими шутками напутствуя Игната, стоящего возле своего большого кожаного чемодана на четырёх колёсиках.
Андрея же провожала только жена Марина с шестимесячной дочкой на руках. Малышка, увидев весёлую компанию, тоже начала улыбаться и тянуть маму поближе к смешным дядям и тётям. В заплаканных же глазах Марины никакой радости не было, а была безысходная грусть. Стороннему наблюдателю, не знающему причины такого её душевного состояния, могло показаться, что она пришла на вокзал, чтобы последовать примеру Анны Карениной.
Игнат с Андреем были довольно дружны, часто оказывались в одной компании, отмечавшей чей-либо день рождения, Новый год, Татьянин день или другие многочисленные студенческие праздники. Они даже несколько раз бывали в гостях друг у друга. Но несмотря на это, за все двое суток в дороге Андрей почти не вступал с Игнатом в разговор, отказывался есть и выходить прогуляться на коротких остановках скорого поезда. Даже со своей верхней полки он спускался, только чтобы изредка попить чаю или сходить в туалет. Всё время в пути он был занят тем, что, прижавшись подбородком к краю матраса, с грустью смотрел в окно на удаляющие его от семьи, сменяющие друг друга ландшафты.
А там почти растаявший снег средней полосы уступил место уральским, едва тронутым первым апрельским теплом, сугробам, которые плавно перешли в бескрайнюю снежную целину морозных сибирских просторов.
Кое-как разговорился он только в Новосибирске, где ребята в окружной гостинице прожили целую неделю, ожидая приказа о назначении в часть.
За это время они вдоволь пошатались по заснеженному городу, съездили в знаменитый на всю страну Академгородок. Оказалось, что в Новосибирске есть даже метро, состоящее, правда, только из четырёх станций. Есть даже свой ГУМ – облицованное чёрным мрамором, недавно построенное пятиэтажное здание. По московским меркам он напоминал обычный районный универмаг, да и товар там продавался соответствующий.
Ребята успели сходить в местный театр музыкальной комедии и два раза в кино. Свободного времени было предостаточно, точнее, все эти дни были свободными.
Знающие люди из числа работников гостиницы, куда их поселили в двухместный номер, сразу предупредили, что раньше чем через неделю они назначений не получат.
Ну, правду сказать, они и сами никуда не торопились, начиная привыкать к сладостному безделью. В головах проносилась мысль: «Вот бы так вся служба прошла!»
Город Трофимову не понравился. Он показался ему каким-то чужим, с несуразно широкими, почти пустынными улицами, вдоль которых стояли редкие приземистые кирпичные дома.
Игната раздражал постоянно дующий холодный ветер, который однажды поднял непонятно откуда взявшуюся пыль, засыпая ею глаза и заставляя противно скрипеть на зубах.
– Последний раз у меня было столько земли во рту, когда я в детском саду упал лицом в песочницу, – жаловался Чухлову Трофимов.
Только по прошествии семи дней новоиспечённые лейтенанты наконец-то получили назначения. Судьба развела их на две тысячи километров друг от друга. Игнату предстояло ехать в Томскую область – его часть располагалась недалеко от областного центра, Андрея же командование отправило служить в часть, находящуюся в семидесяти километрах от города Братска.
– Ну, Андрюха, тебе повезло, будешь рядом с Байкалом, – попытался пошутить Игнат.
Но эта реплика осталась без ответа. Андрей снова погрузился в полную апатию, и Трофимову показалось, что он его даже не услышал.
Для Чухлова стало ударом, что он ещё на две тысячи километров отдаляется от своей семьи. Он был в отчаянии, хотя отлично понимал, что находиться в четырёх или в шести тысячах километров от дома – существенной разницы нет. Но тот факт, что двое самых любимых и близких ему людей оказываются ещё дальше, подействовал на сознание Андрея удручающе.
Его депрессивное настроение даже частично передалось не унывавшему до сих пор Трофимову. В голову полезли предательские сомнения: а как там всё сложится, а вдруг у меня не получится стать настоящим офицером? Как тогда быть? Как пережить эти два длинных года? Игнат стал гнать эти мысли, пытаясь внушить себе, что всё будет хорошо и это время просто станет большим путешествием со всевозможными увлекательными приключениями.
Явиться в часть надо было уже в военной форме, и ребята направились на вещевой склад округа, чтобы получить положенное им обмундирование. Но из довольно обширного списка, указанного в накладной, на складе оказался только полный комплект летней полевой формы, парадная зимняя шапка, парадная шинель, парадный же шарф, портупея и яловые сапоги.
– На первые дни службы в части у вас есть что надеть, а там уже всё, чего не хватает, выдадут, – сказал довольно пожилой, лысоватый старший прапорщик, протягивая заверенные печатью списки полученной на складе военной формы.
Больше двух часов ушло на то, чтобы на погонах закрепить звёздочки и пришить их и петлицы к шинели, а к полевому кителю, кроме них, ещё и белоснежный подворотничок. Благо, что прапорщик со склада дал ничего в этом не смыслящим бывшим студентам нитки и иголки, а также объяснил, как сделать всё правильно, соблюдая все положенные расстояния.
Этим же вечером друзья отправились на железнодорожный вокзал, где взяли по выданным им проездным требованиям билеты на ближайшие поезда. Поезд Игната уходил уже на следующее утро, а Андрею пришлось задержаться ещё почти на сутки в связи с отсутствием подходящего состава. Прямые поезда из Новосибирска в Братск не ходили, а на ближайшие транзитные билетов не было.
Утром молодые лейтенанты проснулись ещё до рассвета, быстро оделись и, взяв с собой потяжелевшие от полученной формы чемоданы, вновь устремились на городской вокзал: Игнат – чтобы сесть в поезд и уехать за триста километров в город Томск, а Андрей – с целью проводить товарища, сдать чемодан в камеру хранения, а заодно зайти в почтовое отделение, находящееся в центральном зале вокзала, и позвонить жене, с которой он разговаривал каждый день по нескольку раз.
Крепко обнявшись с Чухловым и обменявшись обещаниями писать друг другу письма, Игнат сел в вагон, и через минуту поезд медленно, словно нехотя, стал отходить от перрона.