3
Наконец, весёлая и радостная, вернулась с работы мама. Ей тоже подписали заявление об отпуске и завтра должны были выдать отпускные деньги. Папа показал маме путёвку на красивой бумаге и сказал:
– А вам придётся с Алёшей быть дикарями. – Мне показалось, что мама немного обиделась после этих слов, но папа добавил: – Не думайте, что я так уж жажду в дом отдыха. Я с удовольствием не разлучался бы с вами.
– Ты ведь мог отказаться от путёвки, – заметила мама.
– Это было просто невозможно. Местком сказал мне: «Сероглазов, ты у нас самый нервный и справедливый человек. Отдыхай!» Как тут откажешься?
Мы уже кончили ужинать, но я нарочно не вмешивался в разговор. Я терпеливо ждал начала переговоров о Кыше…
Мама начала издалека. Она сказала, что недолгая разлука только укрепляет чувства друзей.
– Не люблю людей, которые нарочно разлучаются для проверки всяких чувств, – заметил я спокойно.
– Он прав, – сказал папа и как-то странно посмотрел на маму.
Тогда мама без долгих слов призналась, что она очень любит Кыша. Но что я себе не представляю всех трудностей, связанных с питанием и проживанием собаки на курортах Крыма.
Мама обрисовала мне тысячу разных трудностей. И переезд, и жару, и солёную морскую воду, и набитые битком автобусы, и невозможность пойти с Кышем в кино и на концерты, и скандалы на пляже из-за того, что пляж не для собак, а для людей, и ещё много чего другого.
– Это будет не отдых, а пытка! – под конец своей речи сказала мама.
Кыш после её слов, еле слышно застонав, вылез из-под круглого стола и с опущенным хвостом печально поплёлся в другую комнату.
– Так. У одного из участников переговоров не выдержали нервы, – сказал папа.
– А ты, я вижу, дипломат! – вспыхнула мама.
– Совершенно верно, – согласился папа.
– Тогда тебе незачем лечить нервы. У дипломатов они крепки, как канаты, – сказала мама.
– Просто мы, дипломаты, умеем себя держать в руках, как бы ни пошаливали нервишки, – объяснил папа.
– Повторяю: я хочу отдохнуть. Вы можете это понять? – спросила мама. – Или вы бесчувственные эгоисты?
– А что значит отдохнуть? – сказал я.
– Это значит: спокойно купаться, загорать, читать, ходить на экскурсии и в кино.
– Выходит, Кыш тебе помешает? – спросил я.
– Не знаю. Ведь мы ни разу не отдыхали вместе.
– Вот и давай попробуем, – предложил я. – Знаешь, какие условия я тебе создам? Ты не будешь беспокоиться ни о чём! А я буду ходить в магазины и на базар. Буду стирать сам свои носки и трусы и, уж конечно, кормить Кыша. И тебе не придётся волноваться из-за меня, как в Москве! Вот увидишь!
– Ты обещаешь без спроса не лазить в море? – спросила мама, начиная сдаваться.
– Слово! – сказал я.
– Ты обещаешь не получить солнечный удар?
– Слово!
– Ты обещаешь не тянуть в рот грязные фрукты?
– Слово!
– Ты обещаешь никуда от меня не убегать и не теряться?
– Слово! – заверил я.
– Хорошо. Ваша взяла, – сказала мама. – Завтра же возьмите справку о состоянии здоровья Кыша. Без неё ему не дадут билет на самолёт.
Я встал на стул, поцеловал маму и сказал:
– Не бойся. Всё будет хорошо. Ты отдохнёшь, как никогда.
– Посмотрим… посмотрим, – ответила мама.