6
Мы прошлись вдоль чугунной решётки скверика, за которой прогуливались люди с собаками. И все собаки были разных пород.
– Вот главный собачий пассаж, – сказал папа, когда мы свернули в переулок за Птичьим рынком.
Здесь продавались не только взрослые собаки, но и щенки.
Взрослые собаки прижимались к ногам хозяев, не обращали внимания друг на дружку и совсем не лаяли, когда их осматривали.
А щенки так же, как и кролики, тесно лежали в корзинках, сумках и коробках.
Самые маленькие спали, устроившись поудобней. Те, что постарше, копошились, взвизгивали и щурили подёрнутые светлой плёнкой глаза.
Изредка нам попадались люди, продававшие кошек и котят.
Папа объяснил мне, что жёлтые, длинные, голубоглазые кошки с тёмными носочками на лапах и такими же тёмными кончиками ушей привезены из Азии. Из страны Сиам[2]. Это дорогие кошки, но папа купил бы, если бы не длинные когти и скрытный, как у всех кошек, характер.
Мне показалось: кошки не понимают, что их продают, а собаки понимают и чувствуют. И от этого мне стало так жалко собак, что я захотел уйти опять к птицам.
Но папа не торопился. Он брал щенков на руки, гладил их, приценялся, а у хозяина здоровенного пса спросил:
– Простите, а почему вы продаёте собаку, если, как вы говорите, она хороший сторож, умница, жрёт что попало и к тому же не имеет блох?
Хозяин пса немного смутился и хмуро сказал:
– Надо – покупай. Не надо – проходи. Уезжаю я.
Пёс вдруг вскочил и залаял на папу. Папа после этого погрустнел и сказал, когда мы отошли:
– Если бы у нас была собака и мы бы всей семьёй поехали в командировку, скажем, на полюс, – папа помахал рукой над головой, а потом показал под ноги, – или в Антарктику… я бы взял собаку с собой… В крайнем случае, оставил бы соседям, родственникам или друзьям.
– А вдруг они не взяли бы?
– В тот самый момент они перестали бы быть моими друзьями и родственниками.
– Правильно, – сказал я.
