На третий день Татьяна Сергеевна приступила к работе. Дед с отцом «уговаривали» купленный к свадьбе ящик «Дарницы» – украинской, дешевой, омерзительной водки. Валера сказал:
– Еще день до службы. Буду любить жену и протрезвляться. У нас с выпивкой строго. Учуют перегар – могут выгнать. Когда выходной, пожалуйста, приходи, пей сколько влезет, правда за свои кровные.
Едва Алла откричалась, в дверь забарабанили. Валера открыл. На пороге комнаты стояли отец с дедом.
– Мы тоже хотим! – заявил Виталий Валерьянович.
– Тебе, батя, мамы не хватает? – спросил Валера.
– Старая кошёлка – твоя мать! А мне молодую, нерожавшую хочется!
– Ну а тебе-то, дед, зачем?
– Подержаться за сиськи!
Валера стукнул родичей по скулам: деда послабее, отца – покрепче. Затем дал пару пинков: деду послабее, отцу – покрепче. С тем и вернулись предки на кухню продолжать «банкет».
– Ты только маме не говори! Не надо ее расстраивать! – сказал муж, проводив незваных гостей. – Вообще-то отец с дедом неплохие. Только чудят, когда перепьются.
К лету оформили загранпаспорта. А там пролетела сессия, сданная Аллой на одни «пятерки». Молодка боялась находиться наедине со свекром и его папашей. Потому оставшееся после занятий время проводила в читальном зале. Повторяла пройденное днем, готовилась к семинарам и практическим занятиям, писала «курсовики». Свекровь скрипела:
– Алька живет, словно квартирантка. Ничего по дому не делает, является из колледжа поздно. Одно на уме – скорее бы в койку к мужу!
– Я, Татьяна Сергеевна, учусь, чтобы потом получить хорошее место, хорошую зарплату, – ответила как-то молодка на притязания свекрови. – В банк хочу устроиться. Там платят больше, чем вы все вместе взятые зарабатываете.
– И то дело! – алчно заблестели глаза Татьяны Сергеевны. – Виталька-супруг сколько лет сидит без дела на пособии по безработице. Да и пособие до дома не доносит – пропить норовит. Дед-б… хорошую пенсию, как ветеран войны, получает, но дает крохи на собственный прокорм. Остальное с Виталькой пропивает. Вот и тянем мы их с сыном. Да твоя стипендия – подспорье.
Однако сказала мамка Валере, чтобы проследил за женой: не завела ли кого-то на стороне. Муж каждый день являлся в колледж и на зависть подруг увозил Аллу домой.
Незадолго до отпуска нарисовался Глеб, завершивший военную службу. С четырьмя друзьями явился на Бирюлевскую качать права. Он вынырнул из кустов, когда Алла, купившая крем для загара и еще что-то к поездке в Турцию возвращалась домой.
– Я-то думал: ты меня ждешь. А ты-пакость мелкая замуж выскочила! – дыхнул Глеб перегаром.
– А, почему ты, когда узнал, что у нас будет ребенок, скрылся? Почему мой мобильник заблокировал? Почему твои родители вышвырнули нас с мамой из квартиры, словно каких-то дешёвок?
– Ты и есть – дешёвка!
– Не ищи приключений на свою жопу, Глеб! Вон мой муж с ребятами сидит, – кивнула молодка на неподалеку распивавшего с приятелями Валеру, прекратившего из-за дороговизны бухать в «Капитане Дрейке».
– Я твоего мужа в п… затолкаю!
– Валера! – закричала Алла. – Разберись! Этот тебя в п… затолкать хочет!
Благоверный с друзьями ринулись к Глебу. Из кустов выскочили его друзья. Однако приморенным голодухой в армии дембелям туго пришлось под кулаками отъевшихся, накачанных заматеревших мужиков. Глеб и приятели пару раз оказались на асфальте. Над Бирюлевской повис свист. На него выскакивали из дома и окрестных дворов вооруженные бейсбольными битами, стальной арматурой, велосипедными цепями «гамадрилы». Пришлось Глебу с компанией поскорее уносить ноги. Отвыкшие от кроссов с полной выкладкой по пересеченной местности «гамадрилы» не смогли поймать «служивых», хотя гнали их до параллельной Липецкой улицы. Лавируя между машин, Глеб с друзьями перебежали ее. Преследовать их в чужом районе не решились.
– Козлы позорные! Переловим поодиночке – глаза на жопы натянем! – завывали дембеля с безопасного расстояния.
– За козлов ответите, уроды! Поймаем в киношке «Керчь» или «Капитане Дрейке» – на колья посадим! – отвечали им «гамадрилы».
Когда вернулись во двор, оставленные водка с пивом оказались кем-то допитые. Пустой была и сигаретная пачка, забытая в пылу сражения на столе, за которым пировали незадолго до схватки.
– Ну и люди! – сплюнул Валера, глядя на пустоту. – Совсем оскотинились! Ладно, завтра уже будем в Турции, отдохнем от российской действительности.
Турция встретила безоблачным небом, синевой Средиземного моря, красивыми домами, временами перемежавшимися кукурузными полями и банановыми плантациями, раскинувшимися на сотню километров от международного аэропорта в Анталии до селения Махмутлар. Муж и жена внимательно всматривались в пейзажи, стараясь подробно, до мельчайших деталей, запомнить эту первую в их жизни чужую страну.
– У нас «тачки» круче, – сообщил Валера.
– Зато у них дома круче, – ответила Алла. – Просторные, светлые, а какие балконы, посмотри!
– Мы – турки очень любим балконы, – откликнулся услышавший ее слова гид. – У нас в Турции даже говорят: «Дом без балкона, все равно, что мужчина без живота!» При покупке или аренде жилья в-первую очередь обращают внимание на количество и размеры балконов в квартире или доме.
– А, что в квартире может быть два балкона? – удивилась Алла.
– Даже три может быть! Я чуть позже об этом расскажу, а сейчас у нас остановка!
Пока автобус заправляли, туристы пробежались по лавочкам. Купили пиво «Эфес» и «Миллер» и тут же, у входа пили. Валера ничего не купил.
– Купил бы, Валера, пивка! – облизнулась разомлевшая от жары Алла.
– Потерпи, осталось недалеко! У нас «все включено». В отеле и пива, и вина, и виски с джином – море разливанное! «Бабла» у нас не так много, а надо нам по приличной кожаной куртке справить. Старикам, моим и твоим, что привезти. Ребятам с работы какие-то сувениры прикупить.
Так, и пришлось глотать слюну еще полсотни километров.
В отеле немолодой турок довольно долго закреплял на запястье Аллы пластиковый браслет, алчно лаская ее кожу проворными пальцами. Наконец, выдал ключ от номера.
– Я хочу номер с видом на море! – капризно сказала за спиной у Аллы совсем юная соплюшка спутнику – подтянутому мужчине с седеющими висками.
Тот бросил на стойку пятидолларовую бумажку. Алле тоже хотелось номер с видом на море, о котором мечтала с детства. Однако памятуя о финансовом состоянии, промолчала. Зато номер с окнами на зеленевшие вдали горы приятно удивил парочку. На целых двенадцать дней у нее были аж две комнаты!
Смотались на море. Оказалось, что Алла плавает гораздо лучше мужа.
– Где ты так научилась? – с удивлением спросил он.
– Мы каждое лето на Украину ездили. Какой там Днепр! Лужа по сравнению с ним это море! – ответила молодка, переиначив слова, вычитанные в одной из книжек Александра Грина, которые когда-то давал ей Вовка-ботан.
Ужин оказался так себе. В «Капитане Дрейке» кормили более изысканно. А потом парочка сидела в баре, любуясь закатом, потягивала турецкое шампанское, в подметки не годившегося даже российской дешевке из «Пятерочки». Затем Алла пила коктейль, а Валера пиво с турецкой виноградной водкой «ракы». Ну а после, не смотря на усталость, была ночь любви.
Утром, проходя мимо стойки портье, Алла вновь увидела соплюшку с упакованным спутником.
– Пусть поменяют номер! – требовала девчонка. – Под окнами шоссе. Машины ездят всю ночь. Невозможно уснуть!
– Братан, поменяй номер! – кинул на стойку спутник пятидолларовую бумажку.
– Даже за сто баксов не могу, уважаемый! – на хорошем русском ответил портье. – Все апартаменты с видом на горы заняты! Ни одного свободного номера! Может быть, через пару дней что-то освободится…
– Ну, уроды! – процедила девчонка. – Как бабло брать они тут как тут. Как покрутиться, подыскать что-то – их нет! Больше в этот сраный Махмутлар ни ногой!
– Потерпи пару дней! А в следующем году поедем во Францию, в Ниццу, – попробовал успокоить ее любовник.
– С Ниццы и надо было начинать, а не крохоборничать! Выпить хочется! Настоящего французского коньяка, а не местных ссак! – нервно закурила девчонка.
– Пойдем! В баре «Хенесси» и «Мартель» есть, – взял ее за руку спутник.
– Какая я молодчина, что даже не заикнулась о номере с видом на море! – подумала Алла. – За собственные деньги отдых бы изгадили.
Дни проводили у бассейна.
– В море мы в той же Анапе покупаться можем. Там песочек, а не здешние камендосы, о которые ноги поломать можно. У бассейна мы, как белые люди! Как миллионеры отдыхаем! – приговаривал Валера. – Дал доллар холую – тот бухло к шезлонгу поднесет.
Правда, доллар официанту из находившегося при бассейне бара муж дал всего один раз. Предпочитал ходить за выпивкой сам.
Смотались на бесплатную экскурсию в Анталию. Супругам не раз вспомнилась присказка о том, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Из окна автобуса показали древнеримские ворота, построенные к приезду в город императора Адриана. Немного провели по старому городу, где в свое время снимали фильм «Брильянтовая рука». Дальше водили от одного магазина к другому с отнюдь не дешевыми товарами. Кто-то что-то покупал. Тогда гидесса-турчанка после завершения торгов шла в кассу, где ей выдавали проценты с каждой покупки. Когда один из туристов заикнулся, что нам не лавчонки нужны, а достопримечательности, получил ответ:
– Экскурсия бесплатная, поэтому возим, где хотим!
Уставшие и ничего не купившие Алла с Валерой вернулись в отель.
– Цены кусаются! – сказал муж. – Перед отъездом в Аланию нужно съездить. Ребята говорят: там огромный базар. Все, что угодно подобрать можно. За нормальные деньги. И ехать всего десять километров на автобусе. По доллару с человека берут. А в Анталии сплошная обдуриловка!
В один из дней муж задержался у бара. Пошедшая поторопить Алла застала его в обществе оплывшей пожилой тетки в золоте, коего было до неприличия много.
– Знакомься, Мила! Моя жена Алла, – представил супругу Валера.
Алла заметила, как недобро сузились глаза тетки. Чтобы позлить ее, положила голову на плечо мужа.
– Не буду мешать! Воркуйте, голубки! Мы еще встретимся! – потопала тетка к стойке за очередной порцией бухла.
– Что это за бабушка? – задала вопрос Алла.
– Постоянная посетительница «Капитана Дрейка».
– Почему я ее не видела?
– Она всегда в ресторане гуляет. Там у нас муж певицы Наташи Королёвой – Тарзан со своим шоу стриптизеров выступает. «Озабоченные» бабки-тетки со всей Москвы съезжаются. После выступления разбирают стриптизеров по домам. Когда тарзанят не хватает «снимают» нас-охранников…
– Так, значит, ты трахал этот кусок сала? – приревновала Алла.
– Это было до тебя. Сейчас завязал! Откуда, по-твоему, у меня деньги на свадьбу, на новый траходром, на поездку в Турцию нарисовались? – насупился муж.
Через день Валера сам предложил супруге съездить на двухдневную экскурсию в Памуккале. Дал двадцатку на расходы. Правда, у Аллы были свои полсотни баксов, о которых она не говорила благоверному.
– С турками не связывайся! Они все трипперные, – напутствовал молодку муж.
Потекли за окнами душного, со сломанным кондиционером, автобуса лесистые горы с лазурными речками и озерцами, грязноватые городишки с минаретами до небес, с «фабриками», да магазинами, где туристам предлагалась всякая всячина. Не столько ехали, сколько зависали в заведениях торговли. Лохи из провинции «клевали» на «низкие» цены, нахватывали кожаные куртки, махровые халаты с полотенцами, футболки. Алла приценилась – вещи стоили куда дороже, нежели в Москве, не говоря уже об Анталии. Порылась в корзинах с барахлишком, продававшимся на вес. Весь товар был с дефектами.
– Сами зашьем, заштопаем, – приговаривали тетки, хватая бракованный ширпотреб. – А в случае чего обменять можно?
– Можно, – ответил гид Ибрагим. – Только обменивать вас никто сюда не повезет. Придется брать такси за свои деньги, а это будет стоить куда дороже, чем купленный товар.
Тетки поохали, однако потащили корзинки в кассу.
На алебастровой фабрике Ибрагим долго распинался, что изделия делают из желтого камня алебастра, встречающегося только в Турции. Показали даже камнерезный станок, с коим лениво управлялся пожилой турок.
– Мы такие статуэтки, один к одному, в Египте видели! – воскликнул кто-то из туристов.
– А я и в Эмиратах встречал, – ответили ему. – Все Китай штампует.
Тем не менее пару желтых пепельниц с белыми разводами приобрели. Разочарованный гид допил кофе и пошел к хозяину торговой точки получать оказавшиеся маленькими комиссионные.
Наконец, живописная долина уперлась в скалы, покрытые белоснежной, сверкавшей на солнце солью.
– Ну, вот и Памуккале, что переводе означает «Хлопковый замок», – объявил Ибрагим.
Побродили по развалинам древнего города со странным для русского слуха названием Хераполис.
– Всю обувь изорвешь об эти каменюки! – выразил неудовольствие мужик предпенсионного возраста, осторожно ступая по раздолбанной за пару тысячелетий, некогда мраморной мостовой.
– Зато, когда кто-то начнет задаваться, выступать не по делу всегда спросишь его: «Ты в Хераполисе был? Не был? Жалкий ты человек! Жалкий! А я был!» – ответили ему.
Разместились в гостинице, напомнившей Алле коммунистические времена и Дом колхозника в ее родном селе. Затем был ужин с танцем живота в исполнении русской девахи, крашенной в блондинку. Деваха, видя, что с чаевыми выйдет облом, быстро закончила выступление, скорчив в сторону публики презрительную гримаску.
– Жлобьё! – пробормотала она, убегая со сцены.
Зато купание в термальных источниках Алле понравилось. Правда, она устала и рано легла спать. Спала так, что даже не слышала, как под утро вернулась соседа по номеру – ее ровесница из Саратова. Она провела ночь с турком. Осталась довольна, но не очень.
– Вот, сволочь! Все мои сигареты выкурил, да еще был не доволен, что я не заплатила, – поделилась она впечатлениями с Аллой. – Правда, как мужик неплохой – сильный, выносливый, ласковый, с длинным и толстым – турецким…
– Ты, хоть предохранялась? – спросила Алла. – Я слышала: они все трипперные.
– Надо будет – вылечат! – беззаботно ответила соседка, открывая новую пачку сигарет.
Потом был блиставший Памуккале. Ибрагим предложил разуться и побродить полчаса по соляной террасе.
– От грибка лечит и от сердца лечит, и от давления лечит, – рекламировал он.
Соль на террасе оказалась совсем не белой, а посеревшей от многочисленных потных ног, неприятно врезавшейся в ступни. Зато бассейн Клеопатры произвел на Аллу неизгладимое впечатление. Нежная, теплая, чистейшая вода приятно ласкала тело. На дне лежали обломки древних колонн. В некоторых местах из-под земли били струи воды, еще более бархатистой, нежели в самом бассейне. Ибрагим уговорил всех, даже отчаянных жмотов выложить за купание по семнадцать баксов, рассказывая, что сама царица Клеопатра ездила сюда из далекого Египта, ради целебной, омолаживающей воды.
– Чем я хуже Клеопатры? – подумала Алла, выкладывая деньги из своей заначки.
Вволю накупавшись, молодка вышла из бассейна и увидела прикованные к ней глаза турок, с «толстыми, турецкими» выпиравшими под длинными, до колен плавками. Алчно блеснули глаза Ибрагима, оставшегося присмотреть за брошенными туристами вещами.
– Я к тебе полночи достучаться не мог, – укоризненно покачал он головой. – Хотел показать кое-что, чего не показывают туристам.
– Показал бы свой «турецкий», – подумала про себя Алла и ответила. – За день устала, уже не до прогулок с экскурсиями было… Спала, как убитая! Ничего не слышала.
– Эй, Ибрагим! – влез турист из Омска. – Ты с нас взял по семнадцать баксов, а на кассе написано – четырнадцать! Что за дела?
– Вы бы хотели в очередь в кассу на жаре стоять? А я с кассиром договорился, поэтому не стояли! Я тоже купаться хочу, но сижу, сторожу ваши вещи. Это в мои обязанности не входит! – заистерил гид.
– Ладно, ладно… – отвалил сибиряк.
После был долгий, душный, обратный путь. Спали до очередной остановки и снова очумевшие, плохо соображавшие топали под конвоем Ибрагима на торговую точку, где разухабистые продавцы, старались впарить дорогие и не всегда нужные вещи.
Хмельной Валера отдыхал в номере. От него пахло дорогими женскими духами, о которых Алла не могла даже мечтать. Подозрения закрались в ее душу. Еще более окрепли они, когда после ужина супруг вместо прелюдии к акту любви, отвернулся к открытой балконной двери и захрапел.
На следующий день поехали в Аланью, в забитом турками, обшарпанном автобусе. Базар потряс Аллу! Чего только здесь не было. «Кожа», джинсы, сверкавшая золотом разных оттенков и брильянтами с прочими самоцветами ювелирка, футболки, сапоги самых причудливых фасонов, кроссовки под «Адидас» и «Рибок». Валера вдруг расщедрился. Купили по хорошей кожаной куртке. Справили Алле замшевый рюкзак, ходить на занятия, серебряную цепочку, джинсы фирмы «Купер» мужу.
На другой утро автобус увез туристов в аэропорт. Там зашли в магазин «Дьюти фри».
– Нам разрешено да двоих ввезти шесть литров крепкого бухла, – сказал Валера. – По литру водки «Финляндия» отцу с дедом и твоему бате. По литру ирландского кремового ликера мамкам. Мне бутылку джина «Гордонс».
– Валера, ты не куришь. Зачем берешь два блока сигарет?
– Ребятам на сувениры. Они пробавляются нашими «Мальборо» и «Кэмелом». В этих сигаретах нет табака – солома или бумага, пропитанные никотином. Пусть ребята нормальных сигарет покурят. Что останется – тебе. Посмотри себе недорогие духи!
Вылет задержали на пару часов. Троица туристов, начавших отмечать возвращение на родину, едва выйдя из магазина, полезла купаться в фонтане. Пока их выудили полицейские, пока составили протокол, пока вытрясли оставшиеся деньжата прошло драгоценное время. На выходе с паспортного контроля Аллу обогнала волжанка, отдавшаяся турку в Памуккале.
– Накаркала, тварь! – прошипела она Алле. – Похоже, трепаком наградил меня турчонок!
Доехали домой поздно. Спали по гомон дедушки Валерьяна и Виталия Валерьяновича, принявшихся «дегустировать» сувениры. Утром Алла заскочила с подарками к родителям. Под глазом у Галины красовался синяк.
– Она не только к бутылке прикладывается. Она мужиков в дом водит, пока я на работе, – зло сказал отец.
– У тебя не стоит! А мне мужик нужен! – взвилась в ответ мать. – Грабли свои будет он распускать! Забирай трусы-носки – и вон с хаты!
– Не стоит, потому что пашу как проклятый! Тебя, б… ну, кормлю!
– На прокорм и коммуналку я на бутылках зарабатываю! – верещала Галина. – Да еще тебя обихаживаю!
– Квартира на нас обоих в равных долях записана! Я тебя саму, пьянь старую, турну отсюда! Как алкоголичку выпишу!
– Прекратите! – твердо сказала Алла. – Будете буянить – я Валерку с друзьями приведу. Они вас быстро успокоят! Уймитесь! Лучше гляньте, что я вам из Турции привезла!
Галина, поблагодарив сквозь зубы, даже не поцеловав дочку, деловито открыла бутылку, налила стакан ликера, жадно втянула в себя.
– Ох, вкусно! – выдохнула она. – А бутыль-то какая красивая!
Налил себе стакан водки «Финляндия» отец.
– Батя, когда тебе на работу? – спросила Алла. – Может, не надо?
– Еще как надо! А на работу мне завтра. Но, ничего! Утром мочи выпью, огурчиком свежим с постным маслом заем – ни одна собака не почует.
Мать тем временем опрокинула второй стакан, заголосила:
– Стоить гора высокая, попид горою гай. (украинская народная песня – авт.).
С тем и уткнулась в подушку на стареньком диване.
– Вот так и живем! – вздохнул Петро.
– Папа, зря вы так! Мама для нас столько сделала, что ей памятник надо поставить!
– Ох, какой бы я ей памятник поставил! До небес! – мечтательно сказал отец, наливая себе. – А остальное после смены допью.
Допить Петро не довелось. Его убили на следующий вечер. Уже недолго оставалось до конца работы. Пьяный лихач, не справившийся с управлением, стукнул автобус своим внедорожником.
– Стоять! – выскочил из кабины Петро, видя попытку виновника аварии сбежать с места происшествия.
Ответом ему был выстрел, опрокинувший на асфальт стареющего водилу.
Ночью Алле позвонила мать.
– Отца убили, – сказала она хмельным голосом.
– Мама, вы что вконец перепились? Шутить можно, но надо знать меру!
– Какая шутка?! Реально батю «грохнули». Завтра утром на опознание. Приезжай! Поедем вместе! Это – в соседнем районе. Я с соседом Ваней договорилась. Подбросит нас на своей «тачке». Страшно мне одной на мертвеца смотреть, да и выпила с горя… Валерика прихвати!
Утром сосед Иван довез на стареньких «Жигулях» Аллу с мужем и матерью до морга. Вывезли на каталке накрытое простыней тело. Сотрудник в белом халате откинул покрывало. Отец лежал с умиротворенным лицом и похоже даже улыбался. Под его левым плечом чернел кровоподтек величиной с чайное блюдце.
– Ваш? – спросил он.
– Мой отец, – ответила Алла.
– Мне тестем доводится, точнее, доводился, – добавил Валерий.
– Муж мой, – дыхнула перегаром Галина.
– Мой сосед, – сказал Иван.
– Тело опознано, личность потерпевшего установлена: Заблудовский Петр Александрович, – принялся зачитывать данные из протокола опознания дознаватель.
Когда формальности в морге были закончены, проехали в Отдел внутренних дел. Мент картинно замахал руками, отгоняя очередную волну перегара, выпущенного Галиной:
– Не следовало бы, гражданочка, так пить, когда идете в органы охраны правопорядка!
– У меня такое горе! Мужа убили!
– У потерпевшего Заблудовского были враги, недоброжелатели? – обратился дознаватель к Алле, видя, что от беседы с Галиной будет мало толка.
– Нет! Отец был человеком неконфликтным. Люди любили его, – ответила молодуха. – Удалось найти убийцу?
– Представьте себе, нашли по горячим следам. Свидетели запомнили номер машины. Кто-то даже сумел снять на мобильник. Задержали, орудие преступления изъяли. Экспертиза установила в крови подозреваемого большое количество алкоголя. Мы с вами свяжемся, проинформируем о ходе расследования. Скажем, когда можно забрать тело для погребения. А вы, гражданочка, – повернулся дознаватель к матери. – В таком виде сюда больше не являйтесь! Иначе привлеку к административной ответственности за появление в общественном месте в нетрезвом состоянии.
Пока пробежались по инстанциям: оформили справку и свидетельство о смерти, у дверей квартиры уже ждали пять агентов от частных ритуальных фирм. Двое парней успели навалять друг другу по физиономиям.
– Некого еще хоронить, – разочаровал их Валера. – Оставьте ваши визитки – мы позвоним.
– Мама, вы бы не пили! – сказала Алла Галине, приложившейся к недопитой отцом «Финляндии».
– У меня такое горе! Отвали! – грубо ответила мать. – Ты лучше скажи: на что хоронить будем? В доме такая мелочь, что на поминки не хватит.
– Мы тоже – пустые, – пробормотал Валера. – Только что из отпуска. Дед на пару с отцом пропил пенсию, когда мы в Турции были. Теперь бродят по двору, ищут: кто бы налил…
Приехавший дядя Гриша потащил сестру с племянницей оформлять вспомоществование от государства на похороны. Собрали справки, что Алла – студентка, а Галина безработная. В Отделе социальной защиты населения выделили деньги, коих хватило бы лишь на рытье могилы.
– Гриша одолжи! – обратилась Галина к брату.
– Рассчитываться х… ом будешь? – ответил тот. – Ладно, одолжу! А, впрочем, так дам, без возврата. Но это отработать придется…
Алла заметила, как раздевающе глянул на нее родственник.
– Совсем у дядьки крыша поехала! – подумала она.
Зазвонил телефон. Дознаватель велел, чтобы завтра подъехали – имеется информация по делу.
В назначенное время были в сопредельном районе.
– В крови потерпевшего Заблудовского Петра Александровича обнаружено значительное количество алкоголя, – объявил мент. – Управляя общественным транспортом в нетрезвом состоянии, он препятствовал движению автомобиля с сотрудниками прокуратуры, ехавшими на проведение следственных мероприятий. В результате стал виновником дорожно-транспортного происшествия. Мало того, набросился на работников органов охраны правопорядка с монтировкой, угрожая им физической расправой и даже убийством. На предупредительный выстрел в воздух из травматического пистолета не реагировал, продолжая противоправные действия. В результате им пришлось применить травматическое оружие…
– Вот это – да! – взорвалась Галина. – Мужа убили, и он еще оказался виноват в своей смерти!
– Не надо делать преждевременных выводов! – осадил ее мент. – Судебно-медицинской экспертизой установлено, что смерть вашего супруга наступила в результате падения на асфальт и перелома основания черепа, а не пулевого ранения. Несчастный случай! Уголовное дело закрыто за отсутствием состава преступления.
– Вы же говорили про пистолет, про наличие в крови задержанного алкоголя, – встрял Валера.
– Оружие возвращено законному владельцу. А про какой-то алкоголь я вообще ничего не говорил! У меня весь вчерашний разговор с вами на диктофон записан! Тело потерпевшего можете забрать для погребения. Оно нам больше не нужно! Распишитесь об ознакомлении с итогами расследования! Официальный документ мы пришлем в установленные законом сроки! Расписались? Не смею задерживать!
– Ну ни х… себе! – вырвалось у Валеры, никогда не матерившегося в присутствии жены. – Это как в басне: «У сильного всегда бессильный виноват…»
– А как же диктофон? – недоуменно посмотрела на благоверного Алла.
– А что диктофон? Мусор попросту стер все, что ему ненужно. Будем жаловаться – еще и за клевету привлекут.
Поехали в автобусный парк. Хотели попросить помощь в организации и оплаты похорон. Пустили только к кадровику.
– Крепко нас Петр Александрович подвел! Теперь проверок не оберемся. Да еще и штраф уплатим. Да людям выговоров придется навешать, – мрачно изрек чиновник. – Есть решение руководства помощи вам не оказывать!
Зато подсуетился дядя Гриша. Он договорился с агентом из городского унитарного предприятия «Ритуал». Сумел вместе с ним пробить бесплатные похороны, место на далеком Щербинском кладбище. Заказали дешевый, женский гроб розового цвета.
– Не все ли равно в какого цвета домовине под землей лежать? – задал дядя вопрос сам себе.
Потом Валера с Аллой еще раз смотались в морг. Отвезли оставшиеся еще от коммунистических времен костюм и галстук, купили там для отца белые тапки.
Было кладбище с могилами, заросшими травой в человеческий рост. Яма в самом конце погоста, рядом с мусорным контейнером. Восково-желтый, непонятно почему улыбавшийся отец. Нелепый гроб с оборками и рюшками. Пьяненькие могильщики, коим пришлось дать какие-то деньги, но этим занимался Валера. Дешевенькие цветы от не вылезавших из нужды соседей. Скромные поминки дома, на которых дедушка Валерьян и Виталий Валерьянович все-таки напились в хлам.
На девять дней Алла с Галиной выбрались на могилу. Убрали увядшие цветы, траурную ленту от убого венка, стащенного кем-то из посетителей кладбища. Мать стояла перед железным крестом с надписью на табличке: «Заблудовский Петр Александрович».
– И откуда такая странная фамилия: Заблудовский? – спросила она.
– Заблудовские, когда Украина была еще польской, служили у ляхов, – вспомнила Алла, что ей рассказывала бабушка. – Один из них даже до полковника дослужился. Имениями владели. Потом все как-то ушло. Стали мелкопоместными дворянами, а после вообще дворянами-однодворцами, то есть всего один двор имели…
– А я-то думала: почему в селе Заблудовских панычами звали? Жаль, что батя заставил дать тебе его фамилию. Уж лучше бы жила с моей – Горленко! Ну, ладно! Пора ехать до дома. На девять дней стол накрывать. Ребят с батькиной работы позвать надо!
Ни на девять, ни на сорок дней никто из коллег Петра помянуть не пришел. Начальство пригрозило: узнаем, что поминали этого пьяницу – по статье с работы вылетите!
Убого отметили девять дней и еще более убого сорок. Когда были рядом с домом, в рано повисшем над городом октябрьском мраке возникли друзья детства – алкаши.
– Помянуть бы тестя, Валера! – загундосили они.
– Я быстро! – подтолкнул тот к дверям подъезда Аллу с Татьяной Сергеевной.
– Не надо бы тебе больше пить, Валера, – нерешительно произнесла молодка.
– У меня еще два дня выходных. С ребятами полчасика побазарю и вернусь, – ответил супруг, поворачиваясь к друзьям детства. – Генка, пойдем! Бухло, хавчик поможешь поднести!
Приятели выскочили на улицу. Ринулись к мерцавшему огоньками магазину. Пошли напрямки, до перехода было далековато: метров двадцать. В темноте улицы их, одетых в черные куртки, было трудно разглядеть. Несшаяся черная «Тойота» с погашенными фарами смела обоих и умчалась прочь…
Гадкие предчувствия охватили Аллу. Вот уже прошли полчаса, а мужа нет. Внезапно в дверь истерично зазвонили, потом забарабанили кулаками:
– Таня, Валерьяныч! Беда! Валерка погиб!
Валерка лежал в луже крови, в свете фар патрульной машины. Над ним копошились врач и санитар скорой помощи. Из авто, остановившегося неподалеку, вылезала группа быстрого реагирования: судмедэксперт, криминалист, пара оперов. Делали какие-то промеры гаишники.
– Мы констатировали смерть обоих пешеходов, – сказал врач «скорой». – Я вызвал труповозку. Наша помощь больше не потребуется.
– Куда? – тормознул Аллу со свекровью старшина.
– Я – жена! – выдохнула Алла.
– А я – мать! – взвизгнула Татьяна Сергеевна.
– По мне – хоть бабушка! – ответил служивый. – Нельзя туда! Стойте пока здесь! А еще лучше – идите домой! Не надо бы вам на это смотреть…
Алла глядела на раскинувшего руки мужа, которого снимали на видео и фотокамеру. Потом на полного мужчину, прошедшегося по карманам Валеры, выудившего из них паспорт, кошелек, ключи от квартиры, мобильник, уложившего находки в пластиковый пакет. Она не могла поверить, что это – ее Валера, сильный, надежный, веселый. Муж, коего она не очень любила, но могла со временем очень полюбить. Рядом по-собачьи выла Татьяна Сергеевна. Тут же глотал слезы Виталий Валерьянович, прикладывавшийся к четвертинке, вытащенной из внутреннего кармана поношенной куртчонки.
– У меня сына, сына убили! – выдохнул он направившим на него объектив телевизионщикам.
Допил четвертинку. Занес ее над головой, чтобы грохнуть об асфальт, но заметив строгий взгляд патрульного, аккуратно опустил в урну.
– Камеры наружного наблюдения проверили? – доносилось до Аллы.
– Так, точно! Установлены марка и номер автомобиля. Только что с поста на выезде с Липецкой улицы на МКАД сообщили, что указанную машину задержали. Неслась на огромной скорости, плюс вмятина на капоте, плюс крепкий запах спиртного от хозяйки авто. Сейчас берут анализ на содержание алкоголя в крови.
– Экспертов и наряд туда!
Алла ловила эти фразы, а ей все не верилось, что это произошло с ее мужем, с ней самой.
Утром поход в Отдел внутренних дел. Подписание бумаг и разрешение забрать из морга тело для похорон. Снова, как в случае с отцом, сухие, царапавшие душу слова:
– Он нам больше не нужен!
К вечеру явился адвокат виновницы дорожно-транспортного происшествия.
– Отмазывать эту сучару явился, защитничек?! – уперла руки в бока свекровь. – Пусть посидит – дрянь с ногами!
– Я бы не стал горячиться, Татьяна Сергеевна. Валерия Витальевича уже не вернуть, а жизнь продолжается! На что хоронить будете? – брезгливо скользнул глазами юрист по убогой обстановке. – Моя подопечная виновата: вождение в нетрезвом состоянии, наезд на пешеходов, причинивший смерть, не оказание пострадавшим помощи, бегство с места происшествия. С другой стороны моей подзащитной всего двадцать восемь лет. Годы, проведенные в местах лишения свободы – потеря времени и средств, которые она может заработать на свободе, не только для нее, но и для государства, для вашей семьи в конечном итоге. Поэтому предлагаю вам закрыть уголовное дело по примирению сторон. Моя подопечная готова заплатить пятьсот тысяч рублей в качестве материальной компенсации и возмещения морального ущерба…
– Пол-лимона за сына?! Я сам наглый, но таких наглых, как ты, еще не видел! – начал закипать свекор. – Три лимона пусть дает!
– Видите ли, Виталий Валерьянович, семья второго потерпевшего согласилась с этой суммой.
– Семья второго потерпевшего может согласиться и на три копейки. Их право! – вылез из своей комнатухи дедушка Валерьян в пиджаке с орденом Славы и другими наградами. – Три миллиона и ни копейки меньше!
– А меня спросили: нужны ли мне эти поганые деньги?! – взвилась Алла. – У меня отца сорок дней назад убили. Убийц также отмазали! Закрыли уголовное дело!
– Ну, в том случае, Алла Петровна, надо было ко мне обращаться. Кроме защиты, я представляю и потерпевшую сторону…
– Вали отсюда, соплячка! – вытолкнула Аллу из гостиной свекровь. – Не тебе решать, что нужно, а что нет! Валерку, правда, не вернуть, а хоронить его надо! Помянуть, чтобы не стыдно было перед людьми, надо! Памятник достойный поставить надо. Оградку справить. Участок двойной брать надо, чтобы мы все со временем там уместились.
Долго рядились. Наконец, сошлись на миллионе. Подписали необходимые бумаги. Утром встретились с адвокатом в ОВД, получили увесистый пакет с тысячными банкнотами, подписали документы об отсутствии претензий по примирению сторон.
Улучив свободную минутку, смоталась к банкомату, сняла остатки зарплаты мужа, переложила их на свой счет, куда из колледжа присылали стипендию.
– Все равно свекор с дедом пропьют! Да и неизвестно, как сложатся мои дальнейшие отношения в этой семье. Деньги мне самой пригодятся! – решила молодка.
Потом Алла вызвала агента из «Ритуала», сгоняла в «Капитан Дрейк». Там дали деньги на похороны, что-то из провизии. Начала крутиться со свекровью: закупать продукты и выпивку к поминкам.
Валеру отвезли на тот же, Щербинский погост. Отпели в кладбищенской церкви. Муж лежал в гробу строгий, с черно-синим пятном в пол-лица, повязкой на голове. Алле же все не верилось, что над ее Валеркой поют: «Вечная память», везут в черном гробу с закрытой крышкой к месту последнего упокоения. Его погребли неподалеку от Петра. Тут же «помянули», выпив по полстакана водки, и вылив оставшееся на свежий холмик. Дед с отцом добавили еще и в автобусе-катафалке.
На поминках было не протолкнуться. Пришли охранники из «Капитана Дрейка», явились друзья детства – «гамадрилы», соседи, знавшие Валерку еще ребенком, мать Галина с дядей Гришей. Пили много, вскоре закурили, начались тёрки-разборки.
– Давайте заведем нашу любимую! – полезла к магнитофону крепко пьяная Татьяна Сергеевна.
– Я мечтала о морях и кораллах. Я поесть мечтала суп черепаший, – как совсем недавно завела Доронина.
– Я шагнула на корабль. А кораблик оказался из газеты вчерашней, – задирижировал непонятно кому Виталий Валерьянович.
Алла ушла в некогда их с мужем комнату. Сглатывая слезы, прижалась лбом к окну. Под ним кто-то стоял на четвереньках, и ему ногой били по зубам. Кто-вцепился кому-то в ворот и дурным голосом вопил:
– У тебя, чё, падла, две жизни?!
Кто-то спал на газоне, вывалив из-под сползших треников белесый зад.