Честно проспав до трех часов дня, Роман проснулся почти в хорошем настроении. Если бы не вчерашний проигрыш, то было бы совсем неплохо. А так на душе, конечно, кошки поскребывали. Но Роман решил унынию не поддаваться и для начала старательно выполнил свой обычный тренировочный комплекс. Первым делом – самомассаж, затем упражнения на дыхание, потом гимнастика ушу, плавно переходящая в быструю отработку ударов и имитацию бросков.
Его первым учителем боевых искусств был китаец Ли, служивший дворником в китайском посольстве. Роман, насмотревшись видиков про Брюса Ли, горел желанием постичь грозные школы Тигра или Дракона, или, на худой конец, Аиста и пришел к знаменитому в узких кругах китайцу вместе со своим одноклассником, чей отец подвизался на дипломатическом поприще. Но Ли сообщил, довольно сносно изъясняясь на русском, что таких школ, увы, он не изучал. На вопрос Романа, какую школу он знает, Ли ответил, что ему ведома лишь школа Ветра. Роман о такой школе не слыхал, и, по правде говоря, название его не вдохновило. Уж как-то больно мирно оно звучало. На его вежливый вопрос, как быстро он научится в школе Ветра бить противника и в чем заключается ее преимущество перед другими школами, Ли пояснил, что в бою не главное – бить противника, а главное – не позволять бить себя. Ветер невозможно настичь, как ты за ним ни гоняйся. Он всегда свободен, и никто не властен над ним. Научиться бить – нетрудно. Главное – научиться быть неуязвимым.
Это Роману, хрупкому, мечтательному подростку, понравилось. Ему было тогда двенадцать лет. Через год обучения в школе Ли, где занимались дети китайских дипломатов и несколько русских мальчишек, Роман мог без труда уворачиваться от удара палкой, когда его пытался ударить один человек. Через два года он уже с легкостью уходил от двух человек. Еще через два года его нельзя было «достать» ни кулаком, ни ножом, ни шестом. Даже если на него в закрытом, тесном помещении набрасывались одновременно три человека, вооруженные ножами и дубинками, он все равно умудрялся не получить ни одного серьезного повреждения.
Когда ему исполнилось шестнадцать и он стал гибким и прыгучим, как китайский гимнаст, Ли начал обучать его тем самым жестоким ударам, за которыми Роман пришел к нему четыре года назад. За три последующих года Роман научился бить всеми ударными частями тела, да так, что перед ним не мог устоять даже мускулистый горилла-боксер или борец, весящий вдвое больше его. А еще позже, в Афганистане, Роман научился и убивать…
К концу тренировки тело Романа, худощавое, но все перевитое сухими, рельефными мускулами, лоснилось от пота. Он немного остыл, подышав особым способом, затем полез под душ. Стоя то под горячей, то под холодной, почти ледяной водой, он анализировал свой ночной разговор с генералом Слепцовым.
Собственно, анализировать тут было особо нечего. Закрыли им дырку, не слишком благородно пахнущую, и все дела. Ладно, перетерпим. Спасибо и на этом. Как говорил генерал Антонов, в нашем деле мелочей не бывает. В ГРУ не все сплошь дураки и ежели кого-то подозревают, то это имеет свой резон.
Роман перебрался в кухню и, готовя омлет, начал изучать досье на Зимянина Александра Ивановича. Ого, улыбнулся Роман, разглядывая фотографию, да это живчик. Пухлые щечки, сладкие глазки, румяные губки. Знаем мы таких оптимистов, встречали. Они для ублажения себя, любимых, на все готовы. Не верится, правда, что сей пухлый добряк мог пойти на столь страшное преступление. Тут Слепцов прав. Роман вполне доверял своему чутью и видел, что Зимянин никак не мог стоять за убийцами на даче Байкова. Но изделия Фаберже он собирал, это факт, и собирал рьяно. Значит, кто-то мог «достать» для него яйцо, взяв на себя организацию налета и похищения. Дорогая во всех отношениях услуга. Если действительно Зимянин получил похищенное яйцо, то либо заплатил огромную сумму, либо… Кому-то понадобилась продукция его комбината. И в немалом количестве. Причем так, чтобы нельзя было этот заказ отследить. То есть чтобы по накладным товар ушел к реально существующему заказчику, а на самом деле попал совсем в другие руки. Если подобная махинация имела место с допущения Зимянина, ее, конечно же, обнаружить по документации невозможно. Тут существует немало хитроумных ходов, и никакая самая тщательная проверка не подкопается. Отсюда верный вывод: искать «концы» на комбинате бесполезно. Надо заняться непосредственно Зимяниным. Влезть в его ПК, в записную книжку, в ящик стола – тот, что заперт на ключ. Без этого какие-либо секреты узнать трудненько. Разве только тогда, когда дадут о себе знать реактивы, изготовленные на базе химикатов Зимянина? Но тогда уже будет слишком поздно.
Роман позавтракал, вымыл посуду, сварил кофе и перешел с подносом в гостиную. Там он сел в любимое кресло, закурил и, потягивая кофе, еще раз внимательно изучил досье. Так, у Александра Ивановича квартира на Ленинградском шоссе (двенадцатый этаж высотки) и особняк в поселке Лосиный, в двадцати километрах от Кольцевой дороги. Именно в этот особняк он и привозит своих новых «знакомых». Квартирой на Ленинградском шоссе пользуется редко, в основном селит там деловых партнеров, прибывших с визитом. Ценное замечание, спасибо, коллеги, сэкономили мне время. Значит, в Лосином у нас не только любовное гнездышко, но и основная резиденция. Хорошо. В дом залезть все же легче, чем в квартиру на двенадцатом этаже. Так, привычки: это, это, ерунда, не то… Ага: наведывается почти каждый вечер в элитный клуб «Эгейское море». Веселенькое название. Впрочем, и заведение тоже. Роман в нем не бывал, но много слышал. Вот тут мы тебя, Александр ибн Иваныч, и попробуем словить на живца. И не далее как… завтра.
А сегодня надо провести некоторую, так сказать, подготовку. Роман включил телефоны, домашний и мобильный, – до этого оба были отключены, чтобы дали выспаться и не мешали подумать, – и для начала набрал с домашнего один заветный номерок.
– Алло, – бодро отозвался Леня Пригов.
Леня работал брокером на фондовой бирже. Когда-то Роман «отмазал» его от большого срока, и в знак признательности Леня помог заработать ему на бирже весьма приличную сумму. Роман был ошарашен: из полунищего босяка он превратился в состоятельного человека. По крайней мере, сделал ремонт в старой квартире, доставшейся ему от покойных родителей, обставил ее современной мебелью, оделся прилично, купил машину и стал обедать в ресторане. Такой способ заработка был ему тогда в новинку. Он и сейчас мало что в нем смыслил, а года четыре назад вообще – темный лес. Роман, чьи дела, служебные и финансовые, к тому времени весьма захирели, вдруг сообразил, что Леня открыл для него золотую жилу. Он начал следить за биржевыми ставками и регулярно играть на бирже. Имея своим агентом такого специалиста, каким был Леня, он порой жил припеваючи. Правда, иногда, при неудачной игре, приходилось смиряться с потерей почти всех денег и некоторое время дуть в кулак, живя на свое нищенское жалованье, пока на бирже опять не подворачивалось стопроцентное дельце…
Все это требовало немалого напряжения сил. К тому же Леня не любил рисковать напрасно и требовал поставки информации, чем Роман и занимался большую часть своего времени, свободного от основной работы.
Как следствие, он завел знакомства среди деловых людей и начал вести соответствующий его новому статусу образ жизни. И, надо сказать, этот образ жизни пришелся ему по душе. А кому, скажите на милость, не придется? Дорогие рестораны, элитные клубы, казино, необременительные связи с красивыми женщинами… Последнего, к слову, у него хватало и раньше, из-за чего десять лет назад распался его первый и последний брачный союз (детей не нажили, и слава богу, а его бывшая процветала, по слухам, где-то в Америке). Но зато сейчас он не задумывался, на какие шиши сводить свою новую пассию в ресторан или купить ей подарок. Конечно, настоящих – больших – денег он не заработал. Для того чтобы сколотить состояние, требовалось либо иметь деловую жилку, либо упорно копить, отказывая себе во всем. Жилки деловой у Романа не было, а копить он не умел в силу легкомысленности и широты натуры. Что удавалось заработать – тратил, не раздумывая, и его чванные знакомцы по клубной жизни были бы сильно удивлены, если бы узнали, что порой ему не на что купить себе буханку хлеба и кусок колбасы.
Сегодня как раз так бы оно и было, если бы не родная контора. Вот ведь молодцы, в самый критический момент подкинули денежку. Роман, проснувшись, с улыбкой посмотрел на пачку сотенных купюр, склеенную банковской бумажкой. Десять тысяч рублей. Грубо говоря, триста сорок пять долларов. В ночном клубе, который Роман собирался навестить нынешней ночью, столько стоит бутылка вина. Причем далеко не самого дорогого. Хорошо генералу Слепцову, живет себе по уставу – и никаких забот. Ладно, что возьмешь с убогого старца? Выкрутимся как-нибудь.
– Привет, Лёнечка, – проворковал Роман. – Как дела?
– Ты что, дрых до этих пор? – возмущенно налетел на него Леня. – Я тебе целый день барабаню.
– Не дрых, а набирался сил, – добродушно ответил Роман. – Кстати, Леньчик, у меня новость: проигрался вчера дочиста, ни копейки ни осталось. Последние семь тысяч спустил, жить не на что…
– Тоже мне – новость! – фыркнул Леня. – На прошлой неделе ты проиграл, э-э… двенадцать с половиной тысяч?
– У тебя феноменальная память на цифры, – улыбнулся Роман. – Даже половину не забыл…
– У меня на все феноменальная память, – отрезал Леня. – Ты мне вот что скажи: что удалось разведать по «Нефтехиму»? Тут что-то назревает очень и очень серьезное, биржу лихорадит, все на стреме, ждут, но вот что – никто толком не может пока узнать. Сплошная тайна. Ты нарыл чего?
– Пока нет… – сокрушенно признался Роман.
– Плохо, Рома, очень плохо. Имей в виду, я тебе пенсию платить не буду. А с твоими запросами твоя контора тебя на сухой корке хлеба держать будет.
– И так держит…
– Во-во. Так что надо шевелиться, Рома, надо очень активно шевелиться. Если мы добудем верняк, то сумеем заработать… В общем, очень даже неплохо сумеем заработать. Я нюхом чую большие деньги, а нюх меня никогда не подводит. Ты меня понимаешь?
– Очень хорошо понимаю, Ленечка. Но вот беда: за душой-то ничего не осталось. На какие, прости, средства мне в деле участвовать?
– Ох, ты мой бедный Буратино. Ладно, договоримся просто: если ты находишь верную информацию, я рискну своими деньгами и одолжу тебе… тридцать тысяч долларов.
– Что-то не пойму я, – заметил Роман, – то ты говоришь о больших деньгах, то мелочишься не по чину… Сколько я заработаю на тридцати тысячах? Ты-то небось миллиончик вложишь? Или два?
– Кое-чему ты все же научился, – засмеялся Леня. – Тебе бы еще научиться казино стороной обходить – цены бы тебе не было. Хорошо: сто тысяч тебя устроит?
– Устроит, – не стал кобызиться Роман.
– Тогда с нетерпением жду самых точных сведений, разведка.
– Да… – замялся Роман. – Насчет разведки. Тут контора работенку срочную подкинула. Думаю, дней пять уйдет, пока все выясню, максимум неделя…
– Ты с ума сошел! – ужаснулся Леня. – Неделя?! Да за неделю чего только не произойдет. Я же тебе толкую: тут все на мази, вот-вот акции либо обрушатся, либо прыгнут вверх. Если не попадем в десятку, будем последними дураками. Такого шанса больше может не представиться. Это ты понимаешь?
– Понимаю… Но не разорваться же мне пополам.
– Разорвись, – серьезно посоветовал Леня. – А еще лучше: бросай ты это свое дурацкое хобби. Ни славы, ни денег, одни пинки от начальства. Да и пристрелят еще, не дай, конечно, бог…
– Тьфу, тьфу, тьфу…
– Ну, извини, это я так, к слову. Но, Рома, шутки в сторону. Промедление смерти подобно, вот о чем ты должен думать в первую очередь.
– Уже подумал. И сделаю все, что в моих силах.
– Сделай, очень тебя прошу. Сделай. И не отключай телефон днем, что за сибаритские замашки.
– Не буду, Леня, ни за что не буду.
– Ладно, не пропадай только.
– Куда я теперь без тебя, нищий сиротинка?
– Пока, сиротинка.
– Целую, папочка.
– Пошел ты…
Только Роман положил трубку, запиликал мобильный. Он глянул на определитель, – о-о, это надолго.
– Ромочка, наконец-то, – послышался низкий, с томной хрипотцой, голос Вероники. – Ты где? От меня прятался, негодник?
С Вероникой он познакомился недавно на банкете, устроенном в честь одной стареющей кинозвезды. Муж Вероники, двадцатипятилетней красотки, бывшей Мисс не то Иркутска, не то Якутска, был старый, безобразно богатый бизнесмен, который купить-то ее купил, но вот обхаживать как следует, увы, не мог. Молодое и весьма здоровое тело, попавшее в сказочную роскошь, жаждало соответствующих развлечений, и в первую очередь, конечно же, сексуальных, ибо какой интерес покупать одежду в самых дорогих магазинах, но никого этой одеждой не соблазнять? Убедившись, что муж, человек в принципе хороший, но почти утративший мужские способности, в этом плане дать ничего путного ей не может, бывшая Мисс, недолго думая, пустилась во все тяжкие и стала клеить кавалеров при всех удобных случаях. Роман ее натиску не особенно сопротивлялся, поскольку Вероника была не только чертовски хороша, но и могла оказаться полезной, в силу своего замужества, для добывания деловой информации. Пока, правда, от нее толку было мало, ибо муж, человек, безусловно, мудрый, на пушечный выстрел не подпускал ее к своим делам. Но все-таки терять надежду не следовало.
– Как можно? – возразил Роман. – Я дома и думаю только о тебе.
– Врешь небось, – недавняя лимитчица не отличалась тонкостью воспитания.
– Таким красивым женщинам, как ты, я никогда не вру.
– Ну тогда… – еще больше понизила голос Вероника, – я к тебе заскочу на часок-другой?
Роман, почесывая живот, быстро соображал. В самом деле, до вечера он ничем не занят. Надо лишь сделать пару-тройку звонков – это он и так успеет. А разрядиться не мешало бы, после проигрыша и вообще… Мало ли как там дела пойдут дальше? Еще пристрелят, как Леня тут напророчил, так хоть напоследок подержать в руках красивую женщину.
– Ну, если только на часок… – промурлыкал Роман лениво.
– Обожаю тебя! – восторженно завопила Вероника. – Ты милый, милый, милый!
– Ты скоро? – осведомился Роман, чуть отстраняя трубку от уха.
– Через пятнадцать минут, – ответила Вероника, лихо колесившая по Москве, от магазина к магазину, на лимонном «Рено» последней модели.
– Жду, – улыбнулся Роман, давая отбой.
Не успел он сделать все нужные звонки – запищал нетерпеливо домофон. Вероника примчалась даже раньше обещанного времени. Роман впустил ее в подъезд и остался стоять у дверей, с улыбкой слушая быстрый, приближающийся цокот каблучков на лестнице. Едва он открыл дверь, Вероника упала ему в объятия и стала душить поцелуями, не скрывая жгучего желания. Роман, любовный пыл которого был еще не столь горяч, предложил ей для начала чего-нибудь выпить, но она и слышать ни о чем не хотела и гибкими движениями, не прекращая целоваться, прямо в прихожей начала освобождаться от своего обтягивающего шелкового платья. Ощутив под ладонью бархатную, упругую кожу крутого женского бедра и увидев розовое кружево белья, сквозь которое соблазнительно и бесстыдно просвечивались большие темные соски, Роман почувствовал, что кровь жарко ударила ему в голову. Забыв обо всем на свете, он подхватил призывно стонущую Веронику на руки и понес в спальню…