Когда в глубине души вы верите, что ваша вторая половинка существует, ничто не помешает ему или ей войти в вашу жизнь.
В первый раз он увидел меня так: обливаясь потом, я объясняла очередному покупателю, что в моей тележке с мороженым сломался холодильник. Дело происходило в парке развлечений под названием «Мир веселья», самом большом на северо-западе Миссури. Единственным, что меня утешало, было то, что моя и без того мизерная зарплата никак не зависела от того, продавала ли я фруктовый лед[3] по завышенной стоимости или просто стояла без дела под огромным желтым зонтом.
– Почему бы тебе просто не повесить табличку «закрыто» и не прокатиться вместе с нами? – вдруг услышала я. Какой-то парень наклонился к тележке, стараясь не удариться головой о зонтик. От мысли, что я могу сбежать с работы, чтобы покататься на американских горках с этим симпатичным парнем и его бестолковыми друзьями, которым на вид было, как и мне, около шестнадцати лет, мне стало весело.
– Обещаю, тебе понравится, – пообещал он.
– Извини, мне нельзя покидать рабочее место. Приказ начальника, – ответила я, хотя его приглашение было таким же милым, как и он сам, и мне совсем не хотелось говорить ему «нет». Наши взгляды встретились всего на одно мгновение, но у меня екнуло сердце.
– Ну как знаешь, – согласился незнакомец, – но если вдруг ты окажешься Где-то в штате Канзас – найди меня.
И он ушел.
В действительности он не говорил «Где-то», просто я, хоть убей, не могла вспомнить название города, которое он тогда произнес, равно как и то, упоминал ли он свое имя. Однако я еще долго не могла забыть его веселый взгляд. Возможно, свою роль здесь сыграло и то, что за все лето меня впервые почти пригласили на свидание.
Два года спустя мы с друзьями оказались в Эстес-Парке, штат Колорадо. В ожидании автобуса мы бросали друг другу фрисби. Вдруг эта штука пролетела мимо меня и упала прямиком на стол для пикника, вокруг которого расположилась большая семья.
– Полагаю, ты хочешь получить его обратно.
Высокий парень встал из-за стола и поднял фрисби высоко над головой:
– Как насчет того, чтобы я присоединился к вашей игре?
Однако прежде, чем я успела согласиться, раздался гудок автобуса. Мне оставалось лишь пожать плечами и сказать:
– Извините, но мне нужно идти. – Хоть мне этого совсем не хотелось.
– Очень жаль, – улыбнулся он, глядя на меня в упор. Потом он подался чуть вперед, изобразил что-то вроде джентльменского поклона и протянул мне фрисби. Кончики наших пальцев соприкоснулись.
Его глаза и улыбка напомнили мне того мальчика из парка аттракционов. Мои друзья дразнили меня всю дорогу, и я только подлила масла в огонь, когда спросила, не думают ли они, что это мог быть тот же самый парень. Они уже устали слушать, как я потеряла свой единственный шанс на настоящую любовь, потому что не смогла оставить тележку с мороженым.
Прошло еще тридцать лет, я пережила два неудачных брака, после чего решила больше не искать отношений и сфокусироваться на воспитании детей. К тому времени я купила дом в маленьком городке на юге Колорадо и была вполне довольна, работая в качестве маркетолога в местной больнице.
– Не могли бы вы мне помочь с принтером, пожалуйста? – однажды усышала я.
Я подняла взгляд. В дверь моего кабинета заглядывал симпатичный мужчина средних лет. Он объяснил, что работает по контракту с нашим информационным отделом, поэтому временно разместился в офисе напротив, но не может нигде найти код для принтера.
Пока он говорил, я смотрела на него во все глаза. Стоял январь, и в моем офисе было холодно, но внезапно мне показалось, что за окном наступило лето.
– Если, конечно, у вас есть время, – добавил он, – я не хотел мешать вам.
– Нет, все в порядке. Я могу выделить время для вас. Имею в виду, чтобы помочь вам.
– Спасибо, я очень ценю это, – улыбнулся он.
Я почувствовала себя шестнадцатилетней девчонкой.
– Это может показаться нелепым, – наконец произнесла я, – но скажите, где вы жили во время учебы в старшей школе?
– Где-то в Канзасе. В крошечном городке, о котором ты, наверное, никогда и не слышала. Гридли. А ты?
– Я выросла в Сент-Джо, штат Миссури, – ответила я, – но летом я работала в «Мире веселья», и там всегда было много ребят из Канзаса.
– Можешь не сомневаться, я был одним из тех ребят.
– А тебе доводилось когда-нибудь бывать в Эстес-Парке? – снова спросила я. Мое сердце бешено колотилось.
– Собственно говоря, моя первая поездка туда состоялась с семьей прямо перед первым курсом колледжа, поэтому я думаю, что это был 1981 год, – ответил он, глядя на меня в недоумении, – а после колледжа я переехал в Колорадо. Моя работа предполагает разъезды по всему штату, но сейчас я живу в Денвере.
– Я планирую в скором времени переезжать в Денвер, – сказала я, мысленно пообещав себе составить резюме, чтобы начать искать работу в «Городе на высоте мили»[4], находящемся более чем в трехстах километрах отсюда.
– Это здорово, – ответил он, – когда приедешь, обязательно найди меня там.
Я назвала ему код к принтеру, а потом мы обменялись именами и номерами телефонов.
Эта третья встреча привела нас сначала к году отношений на расстоянии, а затем к тому, что девочка, родившаяся в Миссури, и парень из Канзаса наконец поселились вместе в Колорадо.
До сих пор не знаю, вспомнил ли он меня. Да это не так уж и важно. Он уверяет, что безумно влюблен, и я испытываю по отношению к нему те же чувства. Похоже, ему все же удалось сдержать свое первое данное мне обещание: быть вместе действительно оказалось очень весело.
История настоящей любви никогда не кончается.
15 июня 1973 года: наш день рождения. Я родилась на Восточном побережье, Алекс – на Западном.
15 июня 1986 года: наш тринадцатый день рождения. Мы познакомились в том учебном году, в седьмом классе. Дело происходило в Южной Калифорнии, куда его семья переехала, когда ему было два года, а моя – когда мне было десять. Между нами зародилась дружба (с легким юношеским флиртом). Однажды на уроке физкультуры я увидела на его ученическом билете дату его рождения – 15 июня.
– Я тоже родилась в этот день! – воскликнула я. Тогда он не поверил мне, но это была правда.
15 июня 1990 года: наш семнадцатый день рождения. Алекс оставил поздравительную открытку в шкафчике, и я тут же почувствовала, как у меня внутри все перевернулось. Мы почти не разговаривали в течение этих нескольких лет. На первом курсе наш флирт превратился в многочасовые разговоры по телефону, а затем – в мой первый поцелуй. Мы встречались несколько недель. Хотя наши чувства друг к другу были сильны (возможно, даже слишком сильны для нашего возраста), я оказалась не готова к отношениям, поэтому порвала с ним. Он решил двигаться дальше, нашел себе девушку и стал тусоваться с компанией качков-серферов. Я же общалась с театралами и почти не думала о любви. Однако мы оба по-прежнему жили в одном кампусе, и наши взгляды время от времени пересекались.
15 июня 1993 года: наш двадцатый день рождения. Я вернулась домой после окончания колледжа, а Алекс вернулся в Колорадо. На последнем курсе мы снова стали приятелями, а затем друзьями по переписке – рассказывали друг другу о жизни и мечтах. Я всерьез погрузилась в учебу, к тому же у меня были серьезные отношения с парнем. Что до Алекса, то он наслаждался свободной жизнью. В тот год он позвонил мне в день рождения. Однако тем утром у меня умер дедушка, так что мне было не до разговоров. Это был первый раз, когда мы не разговаривали в наш день рождения.
15 июня 1999 года: наш двадцать шестой день рождения. У меня была квартира и постоянная работа в офисе в нашем родном городе в Южной Калифорнии. У него – комната и сезонная работа в паре часов езды от побережья (чтобы было удобнее уезжать в многомесячные серф-туры по миру). Мы писали друг другу письма и говорили по телефону на протяжении нескольких лет, вне зависимости от того, встречались ли мы с кем-нибудь или были свободными. К тому времени мы уже питали друг к другу глубокие чувства, о которых не хотели говорить. Разумеется, мы созванивались в день нашего рождения. Когда он приезжал в город, чтобы навестить отца, мы шли ужинать, смотрели кино, гуляли по пляжу и иногда могли даже поцеловаться на прощание. Как бы все это ни было похоже на свидания, официально мы не встречались. Так мы в очередной раз упустили друг друга.
15 июня 2001 года: наш двадцать восьмой день рождения. Я поехала учиться в магистратуру на Средний Запад, а он начинал учебу в Сан-Диего. Он купил диван, и я поняла, что, возможно, он действительно готов остепениться. Мы наконец-то поделились давними чувствами и начали встречаться по-настоящему, но… на расстоянии. Я приехала в Сан-Диего, чтобы провести с ним летние каникулы, и это был наш первый день рождения как пары. После шестнадцати лет сомнений и раздумий мы были вместе и по уши влюблены друг в друга. Мы праздновали наш день рождения с шампанским и морковным тортом (наш любимый). Будущее казалось светлым.
15 июня 2002 года: наш двадцать девятый день рождения. Вот уже во второй раз мы не разговаривали в день рождения, и это было просто ужасно. Мы расстались сразу после прошлого дня рождения, тем же летом. Я не смогла переехать в его квартиру и вписаться в его мир, во время моей злополучной поездки в Южную Америку между нами все стало рушиться. Алекс остался в Сан-Диего, я вернулась на Средний Запад, и у нас у обоих было разбито сердце. Оставаться друзьями казалось слишком болезненным, и я попросила его отпустить меня навсегда.
15 июня 2003 года: наш тридцатый день рождения. Мы собрали наших друзей в прибрежном пабе и отпраздновали этот день огромным морковным тортом на стойке бара. За несколько месяцев до этого он позвонил мне, чтобы спросить, скучаю ли я по нему так же сильно, как и он по мне. Я скучала. Более того, пока мы были в разлуке, я поступила в аспирантуру в Сан-Диего. Мы решили встретиться за обедом – нам не хотелось снова терять то, что было между нами. Наконец-то мы были готовы.
15 июня 2017 года: наш сорок четвертый день рождения. Мы праздновали его с двумя нашими детьми, восьми и одиннадцати лет, в нашем прибрежном таунхаусе. После стольких лет телефонных звонков и писем, смеха и слез, ошибок и катастроф – мы были здесь: ели морковный торт с нашими подрастающими детьми. Вместе. Мы смотрели друг на друга, в который раз удивляясь, как нам удалось осуществить все это.
Наши дети знают, что мы познакомились, когда нам было по двенадцать лет, потом дружили, после чего наконец поженились. «А разве не у всех родителей день рождения в один и тот же день?»
Простой акт заботы – героичен.
В свои тридцать восемь я все еще не была замужем. Мой пастор говорил:
– Каждой семье нужна незамужняя тетя, чтобы баловать детей. – Однако от этого мне не становилось легче.
У меня было семь братьев и сестер, и, соответственно, семнадцать племянников и племянниц. Как единственный свободный член семьи, я то и дело оставалась с чьим-нибудь ребенком, чтобы его родители могли взять себе выходной.
Каждый год я прилетала домой накануне Дня благодарения, чтобы помочь маме принять всю нашу родню, состоящую из восьмидесяти человек. А также на Рождество, чтобы упаковать горы подарков и накормить целые полчища родственников. В моей церкви была активная группа одиноких взрослых, которую я координировала. Я также открыла свой бизнес, и у меня появились клиенты, которые зависели от меня.
Моя жизнь была насыщенной – прекрасные люди, события, друзья, семья, работа и церковь. Все полагались на меня, и я не подводила. Одиночество не беспокоило меня. Во всяком случае, не так уж и сильно. Когда я выражала сочувствие и поддержку моим одиноким друзьям, то всегда говорила:
– В истории абсолютно всех отношений в мире есть кое-что общее. Было время, когда двое возлюбленных ничего не знали о друг друге, но наступил новый день – и они познакомились. Этот новый день может наступить завтра и для вас.
Однажды, незадолго до Рождества я сидела на диване в своем уютном домике в Вашингтоне, округ Колумбия, и пила кофе. Неожиданно раздался телефонный звонок – это был мой друг Стивен. Без каких-либо предисловий он сказал:
– Я дал кое-кому твой номер.
Этим «кем-то» оказался мужчина по имени Том, который до недавнего времени жил в религиозной общине. На рождественской вечеринке Том заявил, что церковная жизнь – не его призвание. Он планировал поступать в магистратуру, чтобы стать психотерапевтом.
– Ну и я сказал ему, – продолжал Стивен. – Я давно решил, что, если он покинет общину, я познакомлю его с тобой.
Мы с Томом впервые встретились в феврале и затем виделись на протяжении еще семи месяцев. Тем летом мой бизнес шел крайне медленно, а у него был перерыв между учебными семестрами. Мы ходили в походы, ездили на пляж, лежали на траве в парке «Национальная аллея», говорили о наших мечтах и сновидениях. Тому, который когда-то работал геодезистом, много лет снился один и тот же сон: он осматривал пустое поле, находил три столба, обозначающих границы участка, но никак не мог отыскать четвертый.
Потом моя сестра приехала со своей семьей в гости, и Том повесил защитную сетку на открытые перила лестницы, чтобы дети не упали. Я готовила ужины. Мы смотрели фильмы и ели мороженое с горячим шоколадным соусом. Мы влюбились.
К сентябрю Том начал нервничать. Люди твердили ему, что не стоит заводить серьезные отношения с первой же девушкой, которую он встретил после ухода от церковной жизни. Он сказал, что ему нужен тайм-аут, я согласилась. Я знала, что между нами есть что-то особенное, однако хотела, чтобы он понял это сам.
Мы по-прежнему виделись. Том рассказывал мне о своих новых свиданиях. Он казался несчастным. Я не торопила события. Он решил остаться в Вашингтоне на Рождество и не уезжать ни к своей, ни к моей семье. Я переживала за него.
В самый канун Рождества он позвонил.
– Мне одиноко. Я скучаю, – сказал он, – но я не просто скучаю, а скучаю именно по тебе.
Незадолго до Нового года мы обсуждали возможность женитьбы. На следующий день Том собирался на недельный ретрит – он был «почти уверен», что готов к браку. Он хотел уехать, чтобы помолчать, помедитировать и принять окончательное решение.
Дни тянулись. Мне не терпелось узнать, что же он решил, и одновременно я удивлялась собственному волнению. Хотела ли я отказаться от той жизни, которая у меня была? Мне нравилась моя жизнь. Очень. Хотела ли я делить свой дом с кем-то? Я прожила в нем одна четырнадцать лет. Хотела ли я с кем-то делить свою жизнь? Если бы Том вернулся домой и попросил выйти за него замуж, была бы я готова?
Прошла неделя, и я поехала за ним. Том поцеловал меня и заключил в свои крепкие объятия. Потом я вела машину, а он рассказывал мне о ретрите: о том, как бродил по пляжу и находил зубы акулы; о том, какие книги читал. Я позволила ему выговориться, набираясь храбрости.
– А что насчет нас?
– Нас?
– Ты говорил, что используешь этот ретрит, чтобы подумать о наших отношениях и принять решение.
Он положил свою руку на мою и усмехнулся:
– Прости, я был так уверен в этом, что забыл, что ты не знаешь. В первую же ночь мне приснился сон: тот самый, в котором я занимаюсь межеванием земельного участка. В этот раз я нашел четвертую точку. У меня нет никаких сомнений.
Я разволновалась и не нашлась, что сказать. Мы остановились пообедать. Сделав заказ, я так сильно прикусила губу, что она начала сильно кровоточить. В дамской комнате я прикладывала к ранке холодный компресс из бумажных полотенец, однако, как бы я ни старалась, из моей губы по-прежнему текла кровь – вниз по подбородку, на блузку, в раковину. Я не могла вернуться за стол в таком состоянии.
Послышался тихий стук, дверь слегка приоткрылась. Том заглянул внутрь:
– Ты в порядке?
– Кровь не останавливается, – ответила я, чуть не плача.
– Подожди.
Он вернулся через пару минут и протянул мне чайный пакетик:
– В чае есть особые компоненты, которые помогут остановить кровотечение. Приложи его к своей губе. Хочешь, я зайду к тебе?
Однажды я была свидетелем того, как мужчина зашел в дамскую комнату, чтобы помочь своей жене, прикованной к инвалидному креслу. Кто-то вызвал охрану, после чего последовала ужасная сцена. А сейчас Том предлагал сделать это ради меня.