Я прекрасно понимал, что следующим звеном в том, чтобы как-то повлиять на Олега, могу оказаться я. Но что ж делать? Надо срочно встречаться с коммерсантом!
Я спустился к телефону-автомату, набрал номер коммерсанта. Мобильный не отвечал – хорошо поставленный женский голос сообщал, что абонент находится вне зоны досягаемости. Я позвонил ему в офис. Секретарша записала мою фамилию, телефон и пообещала, что как только Алексей Николаевич вернется, обязательно мне перезвонит. Но до конца дня никакого звонка от него я так и не дождался.
Тогда я вновь позвонил в офис.
– Разве он вам не звонил? – удивилась секретарша. – Он был, записал ваш телефон, уехал снова.
Вечером раздался звонок.
– Вы меня искали? – услышал я мужской голос. Это был коммерсант.
– Да. Нам с вами надо встретиться.
– По какому вопросу? – насторожился коммерсант.
– По вопросу вашего близкого знакомого.
– Кого?
– Олега Николаевича.
– Какого Олега Николаевича?
– Который сейчас находится в больнице. – Это был намек на содержание Олега в тюрьме.
– Понял, – коротко ответил коммерсант. – Давайте встретимся.
– Где вам удобнее?
– Знаете ресторан «Метрополь»?
– Конечно.
– При входе, в семь часов.
– Как я вас узнаю? – спросил я.
– Я вас сам найду, – ответил Алексей. – Я вас видел раньше.
Ровно в семь я был у входа в «Метрополь». Вскоре подъехал «Мерседес-500» и джип «Гранд Чероки». Из «Мерседеса» вышел мужчина высокого роста, с темными волосами, в темном пальто. Из джипа появились двое мужчин, вероятно, его охранники. Мужчина подошел ко мне, протянул руку:
– Здравствуйте.
– Здравствуйте, – ответил я.
– Пойдемте, спокойно поговорим, – сказал коммерсант.
Мы вошли в ресторан, пересекли большой зал, где располагалось казино, и вошли в бар, примыкавший к игровому залу. Коммерсант кивнул головой, и девушка, стоявшая за стойкой, тут же стала наливать какие-то напитки. Было ясно, что коммерсант неоднократно бывал в этом ночном клубе и, в частности, в этом баре.
Я старался рассмотреть коммерсанта. На вид ему было около тридцати лет. Он был высокого роста, темные густые волосы, лицо достаточно симпатичное. На руке – массивные золотые часы. На пальце левой руки – большой перстень. Он был одет в темный костюм, белую рубашку. В глазах – испуг.
Я знал, что вместе со своим партнером Павлом коммерсант в конце 1993 года одним из первых создал ночной клуб, расположенный на Красной Пресне. Ночной клуб был достаточно прибыльным заведением, так как в то время в Москве еще не было ночных клубов. Поэтому в основном там тусовались коммерсанты и братва. Прибыль от ночного клуба поступала большая. Первоначально на роль «крыши» над клубом претендовали два авторитетных лидера криминального мира – небезызвестный Сильвестр и не менее известный вор в законе Глобус. Каждый из них пытался стать первым. Между ними возник конфликт. Тогда ходили слухи, что для ликвидации Глобуса Сильвестр пригласил курганскую группировку, которая после и устранила Глобуса. Затем в столице прогремело несколько выстрелов, в результате которых погибли представители обеих враждующих сторон. И, наконец, клуб полностью перешел под опеку Сильвестра.
Но эта опека оказалась недолгой. Спустя год при таинственных обстоятельствах взрывается «шестисотый» «Мерседес», в котором находился Сильвестр. После этого распространились слухи, что именно курганская группировка взяла на себя роль «крыши» ночного клуба.
Теперь у меня возникла мысль – а может, Олег действительно относился к этой преступной группировке? Может даже, он был ее лидером? Не случайно он послал меня к этому коммерсанту и просит, вернее, даже требует его помощи.
Но мои размышления прервал коммерсант.
– Как он там себя чувствует? – неуверенно спросил он.
– В каком смысле?
– Его никто не беспокоит, не «наезжает»?
– Вроде нет, – пожав плечами, ответил я.
– Слухи разные ходят...
– Да, я слышал, – подтвердил я, имея в виду записку с приговором Олегу. – Нет, пока никто не беспокоит. И он по-прежнему рассчитывает на вашу помощь.
– Но чем же я могу помочь ему? – спросил коммерсант.
– Не знаю, что он имел в виду, но сказал, что вы обязаны помочь, – уточнил я.
– Я даже не могу собрать сейчас деньги, – стал торопливо оправдываться коммерсант. – Ночной клуб закрыт на ремонт, мы проводим реорганизацию ряда магазинов, неподалеку, на Красной Пресне...
Но я пожал плечами, дав понять, что это его проблемы.
– Хорошо, буду думать, – помедлив, решил коммерсант. – Давайте договоримся... – Он встал, давая понять, что разговор закончен. – Можете подъехать завтра ко мне в офис? – Протянул мне визитную карточку, на которой был адрес офиса. – Часов в одиннадцать. Мы там спокойно побеседуем. А я к тому времени постараюсь подумать, чем и как смогу помочь. Хорошо?
– Хорошо, – я пожал ему руку на прощание.
Вернувшись домой, стал думать, как быть дальше. Встретиться с человеком по имени Борис Петрович, о котором говорил мне Олег, я решил только после окончательного разговора с коммерсантом. Если он откажет мне или я почувствую, что его помощь будет неэффективной, тогда уж обращусь к Борису Петровичу. Зачем беспокоить сразу двоих? Может, коммерсант все решит сам.
На следующий день ровно в одиннадцать часов я подъехал к офису коммерсанта. Офис находился в большом киноконцертном зале, на третьем этаже. Поднявшись на лифте, я оказался в просторном вестибюле, где около тумбочки сидел довольно плотный охранник. На двери была вывеска с названием ночного клуба. Я назвал себя.
– Минуточку, – сказал охранник, – сейчас уточню.
Он набрал номер телефона.
– Здесь к Алексею Николаевичу пришел посетитель, – и охранник назвал мою фамилию. И обратился ко мне: – Сейчас за вами подойдут.
Через несколько минут появился не менее упитанный мужчина и предложил пройти с ним.
Мы долго шли по длинному коридору с закрытыми дверями. На некоторых висели таблички с надписями. Наконец вошли в большую зеркальную приемную с искусственными пальмами и еще какими-то зелеными растениями. Массивная итальянская дверь была приоткрыта. Я увидел просторный кабинет, выдержанный в белых тонах, с очень красивой и дорогой итальянской мебелью.
За столом сидел коммерсант. Он поднялся и пожал мне руку.
– Ну как дела? – вопросительно взглянул на меня.
– К Олегу Николаевичу я сегодня не ходил, – ответил я.
– Как, вы еще у него не были?
– А какой смысл мне идти к нему, если я не получил никакого ответа от вас?
– Да, конечно, вы правы... Я переговорил со своими новыми партнерами, обрисовал ситуацию. Думаю, что мы поможем Олегу Николаевичу, но не сразу.
– Как это не сразу?
– Понимаете, требуется какое-то время, чтобы собрать сумму денег или использовать связи, которые мы имеем. Если можно, передайте, пожалуйста, ему, что никто его не забыл, все о нем думают, жалеют и обязательно окажут помощь. Но – не сразу. Понимаете, – он вновь стал повторять вчерашние слова, – клуб находится на ремонте, реконструкция магазинов требует...
Неожиданно разговор был прерван. В кабинет вошел возбужденный охранник и, обращаясь к коммерсанту, сказал:
– Алексей Николаевич, к вам тут гости!
– Кто? – испуганно спросил Алексей, встав из-за стола.
– Ну, эти, вчерашние...
– Я же сказал не пускать их!
– Но они...
В дверях появились три крупных парня в темных костюмах, с короткими стрижками. Уверенно подошли к столу и спокойно расселись по стульям. Один из них протянул Алексею руку.
– Ну как дела, Николаич? Как наше предложение? Не подумал еще об этом?
– Ребята, – испуганно канючил коммерсант, – я же вам вчера все объяснил...
– Говори конкретно, чего тянуть! Понял ситуацию? Понял, какой расклад? Кто твоя «крыша»? Назови, – давил один из пришедших.
Алексей бросил взгляд на меня. Я понял, что это новая «крыша», заявившая о себе. На меня никто из пришедших внимания не обращал.
– Ну что? Мы ждем конкретного ответа. Говори! – повысил голос пришедший.
Тут коммерсант, взглянув в мою сторону и поняв, что я являюсь его палочкой-выручалочкой, неожиданно перевел стрелки:
– Да вот, кстати, и адвокат Олега Негобина, – и указал на меня.
Я почувствовал, как меня начали сверлить холодные, враждебные взгляды троих посетителей. Ясно было – это враги Олега. От неожиданности они замолчали. Через несколько секунд один из них с улыбкой спросил:
– А что, разве он еще жив?
Опять комок подступил к моему горлу...
– Ну что, Леша, – обращаясь к коммерсанту и поднимаясь со стула, проговорил один из гостей, – даем тебе еще срок. Завтра мы к тебе подъедем. Только, пожалуйста, не прячься от нас, не создавай нам, да и себе, геморрой!
– Пойдем поговорим с адвокатом! – произнес другой.
Я молча встал. «Ну вот, – подумал, – и попал я в новую переделку!»
Мы вышли из здания. Я увидел перед входом «шестисотый» «Мерседес», рядом – еще две машины. Вероятно, охрана.
– Ну что, адвокат, как зовут-то? – обратился ко мне один из троицы.
Я назвал свое имя и спросил:
– А вы кто?
– Мы-то? – Все ехидно улыбнулись. – А мы – «крестники» твоего клиента!
Я понял, что это враждующая группировка. В Москве ее называли центральной бригадой. До недавнего времени ею руководили два вора в законе, по слухам, убитые курганской группировкой.
– Ну что, как он сидит-то? Нормально?
– Нормально.
– А где он сидит?
– Вы же знаете где, – попытался перейти в наступление я.
– Мы-то знаем. На «спецу», что ли?
– Да, на «спецу».
– А в какой камере?
– Я не знаю.
– Да ладно! – ухмыльнулся парень.
– Я ж не в камере с ним встречаюсь. Есть специальные следственные кабинеты, его туда приводят. А в какой камере сидит, мне никто не докладывает.
– Ладно. Как думаешь, какая перспектива дела? Сможешь его вытащить?
Я пожал плечами:
– Кто знает...
– Слушай, – хлопнул меня по плечу парень, – вытащи нам его на волю!
– Мы тебе бабок хороших подкинем! – неожиданно добавил его спутник.
Я понял, для чего им нужно вытащить на волю Олега – чтобы тут рассчитаться с ним.
– Я постараюсь, конечно...
– Вот-вот, постарайся! Ты бы свой телефончик нам оставил...
– Зачем? – спросил я.
– Ну, мало ли, на всякий случай... Чтобы тебя по Москве не искать. Могут вопросы быть...
– К кому? – не понял я.
– Ну, к нему, к тебе... Должок у твоего клиента – большой список. Рассчитаться бы надо. Что он об этом думает?
– Я не знаю, не говорил с ним об этом.
– А ты поговори! А мы тебя в ближайшее время найдем... Да, еще. А чего ты к этому зарулил? – Парень кивнул в сторону клуба.
– Я? По делам.
– Какие еще дела? Денег, что ли, просил? Так вот, слушай и передай своему клиенту. Здесь наши деньги, понял? Наше лавэ. И мы больше ничего никому не отдадим. И к нему больше не ходи. Понял нас?
Я молча кивнул головой.
– Ну все, бывай, защитник! – сказали неизвестные, усаживаясь в «Мерседес». Машина резко тронулась.
«Ну вот, – подумал я, – попал в ситуацию! Теперь думай, что дальше будет...»
Я понял, что вариант с коммерсантом полностью отпадает. Даже если коммерсант и согласится помогать, новая «крыша» не позволит ему этого.
Я подошел к телефону-автомату, быстро набрал номер Бориса Петровича. По намеку Олега, Борис Петрович имел отношение к каким-то спецслужбам, явно не милицейским. Я послал ему на пейджер зашифрованное сообщение: «Борис Петрович, прошу позвонить по просьбе Олега Николаевича», и оставил свой номер мобильного телефона. Буквально через минуту прозвучал звонок.
– Алло! – раздался басовитый мужской голос. – Это Борис Петрович. С кем я говорю?
Я назвал себя, сказал, что являюсь адвокатом Олега Негобина.
– Как он там? – спросил Борис Петрович.
– Нормально. Очень рассчитывает...
– Не надо говорить, – прервал меня Борис Петрович. – Давайте встретимся лично.
– Где?
– Скверик у Большого театра знаете?
– Знаю.
– Садитесь на лавочку. В восемь часов вечера к вам подойдут.
– Как вы меня найдете?
– Опишите себя...
В восемь вечера я сидел на лавочке в сквере. По слухам, здесь всегда встречались представители так называемых секс-меньшинств. Но, вероятно, те времена прошли, и лиц, похожих на принадлежащих к этим группам, я не заметил. Ровно в восемь ко мне подошел паренек и назвал мое имя и отчество.
– Это я.
– Вас ждут вон в той машине.
Я подошел к машине. Это была черная «Волга» с затемненными стеклами. Водитель открыл переднюю дверцу и пригласил садиться. Я сел. Тут же водитель вышел из машины.
– Только не оборачивайтесь, – раздался голос с заднего сиденья. Это был Борис Петрович. – Я вас слушаю.
– Я адвокат Олега.
– Я понял. Что случилось? Он жив?
– Да, жив, все нормально. Очень рассчитывает на вашу помощь. Более того, он настолько рассчитывает на вашу помощь, что сказал, что если вы по каким-то причинам помощи ему не окажете, то он...
– Что, угрожать, что ли, мне будет? – закончил фразу Борис Петрович.
– Так он не говорил, но сказал, что не сможет больше держать в тайне ту информацию, которая у него есть.
– Понятно, – хорошо поставленным властным басом сказал Борис Петрович.
– Что ему передать?
– Привет, – коротко ответил Борис Петрович.
– Но... вы как-то можете ему помочь? Ему стоит рассчитывать на это? – Я осторожно подбирал слова.
– Об этом он сам узнает.
– Каким образом?
– Это уже мои проблемы. Ну ладно, счастливо вам! Да, – остановил он меня, – вы больше мне по этому телефону не звоните. Если что – я сам вас найду.
Я молча вышел из машины. Водитель сразу сел за руль, и машина рванула с места. Так исчез в неизвестности таинственный Борис Петрович, не ответив мне ни «да», ни «нет»...
Я прошел несколько кварталов до своей машины, сел в нее и поехал домой.
Недалеко от подъезда своего дома я вновь заметил знакомую серую «Волгу» с затемненными стеклами. Сегодня в салоне никто не курил. Двигатель был выключен. Не рискуя подходить к машине, я поднялся в квартиру, тут же набрал номер Ольги. Там никто не отвечал. Вероятно, она уехала. А завтра нужно идти к Олегу... Что я ему отвечу? За два дня работы я попал в поле зрения конкурирующей враждебной группировки, встречи с коммерсантом и с Борисом Петровичем окончились нулевым результатом, исчезла Ольга... Начались недвусмысленные намеки и угрозы...
...С тяжелым чувством я поднялся на шестой этаж изолятора, написал требование о вызове своего клиента и передал листок контролеру. Я обратил внимание, что после того, как женщина-контролер получила мое требование и я отошел в сторону, приготовившись ждать, она позвонила куда-то по телефону. «Наверное, оперов вызывает, – подумал я. – А может, и нет...»
Прошло некоторое время. Меня вызвали. Я вошел в кабинет. Олег уже сидел возле стола. На его лице был написан вопрос. Я чувствовал, что он в состоянии сильного нервного напряжения, ждет от меня ответа. Все вопросы, поставленные мне в прошлое посещение, для него были очень важны. Возможно, от моих сообщений зависела его дальнейшая жизнь. Но все мои сообщения были нерадостными для него.
Я не знал, с чего начать... Решил с коммерсанта.
Я долго рассказывал, как встретился с коммерсантом, какие у него проблемы, что появилась новая «крыша», и все время старался смотреть Олегу в лицо. У него заходили желваки на скулах. Видимо, ему было очень неприятно. Когда я рассказал о появлении новой «крыши», Олег, сплюнув, сказал:
– Сволочи! Крысы! Знают, по какому месту меня ударить! А с Петровичем встречались? – перевел он разговор.
– Встречался, – ответил я и стал подробно рассказывать о встрече с Борисом Петровичем и о том, как тот нагнал туману.
– Мне кажется, это тоже отказ с его стороны, – осторожно предположил я. Но Олег улыбнулся:
– Нет, все нормально. Это его стиль. Куда он денется! Слишком крупные карты у меня на руках! У него выхода нет, и он это прекрасно понимает. Я думаю, тут все будет нормально.
– А что, – неожиданно спросил меня Олег, – окна кабинетов противоположной стороны выходят на улицу?
Я кивнул.
– А на какую улицу?
– Наверное, на Матросскую Тишину, – предположил я неуверенно.
Зачем он спросил меня об этом? Неужели собирается пилить решетки?
Олег подошел к решеткам, подергал их рукой. Решетки были двойными – внутренняя и внешняя. Через несколько мгновений он повернулся ко мне, отошел от окна и сказал:
– Жалко, что я сейчас повязан! Была б возможность выйти, я бы с ними разобрался!
– Подожди, может, не так все плохо в конце концов!
– Это верно, думаю, они пока ее не тронут, если им нужен я... Вернее, не я, а все мои бумаги, – сказал Олег. – Но в ближайшее время они, конечно, начнут что-то делать... Слушай, – он обратился ко мне на «ты», – давай организовывай мне освобождение через суд!
Я оторопел от такого заявления.
– Какое освобождение! На тебе такие серьезные статьи висят! Заказные убийства, руководство бандитами... Кто ж тебя освободит под подписку или под залог?!
– Неважно, что не освободят. Главное – чтобы меня вывезли на суд, – твердо сказал Олег.
Сердце мое екнуло. Неужели он что-то задумал?! Неужели будет попытка отбить его от конвоя, или он задумал побег?
– Зачем? Тебя просто повезут пассажиром, и суд наверняка откажет тебе.
– Послушайте, – Олег снова перешел на «вы», – вы – мой адвокат. Так защищайте меня. Я вижу, что единственный вариант моей защиты – это подать заявление в суд об изменении меры пресечения.
– Хорошо, я это сделаю. Когда?
– Да сегодня же и сделайте!
– Хорошо. Приеду в консультацию, напишу заявление, завтра отвезу его в суд...
– И постарайтесь договориться с судом, чтобы они как можно быстрее рассмотрели ваше заявление. И придите ко мне, скажите, когда будет суд.
– Хорошо, я так и сделаю.
– А я думаю, что здесь тоже придумаю что-нибудь, – и, наклонившись к моему уху, прошептал: – Если на вас выйдет кто-то из моих друзей, имейте в виду – условный знак: «Мы от Олега Николаевича». Поняли? Должно быть сказано именно в такой последовательности. Что касается других людей, знайте, что это не от меня.
Я еще больше удивился – кто на меня может выйти на воле? Если у него остались сообщники...
– Все, – сказал он, протягивая мне руку, – завтра приходите ко мне опять, скажете, на какой день назначен суд.
– Я думаю, что завтра прийти к тебе не смогу, так как еще не буду знать, когда назначат суд, – ответил я. – Это минимум два-три дня...
– Хорошо, через два-три дня. Но я очень прошу – подайте заявление в суд сегодня!
– Хорошо.
Я вызвал конвоира. Тот забрал Олега, и я стал спускаться вниз.
Между вторым и третьим этажами я заметил, что навстречу мне идут оперативники. Мы поздоровались.
– О, какие люди, да без охраны! – пошутили они.
– Зачем мне здесь охрана? Мы же в тюрьме!
– Как у вас дела?
– Да пока все нормально.
– Никто не обижает?
– А кто должен меня обижать?
– Мало ли... Кстати, никто на вас не выходил?
– Кто на меня может выйти?
– Ну, враги, друзья...
– Вроде нет. Вам же виднее, – намекнул я на то, что за мной, вероятно, существует слежка.
Они хитро улыбнулись.
– А вы куда?
– К вашему клиенту.
– Позвольте, – запротестовал я, – вы не имеете права допрашивать его без меня!
– А кто вам сказал, что мы хотим его допрашивать? Мы идем на беседу личного характера. Узнаем, за какую команду он болеет, какие у него увлечения... Думаем, что ваше присутствие вовсе необязательно.
Тут я был бессилен. Процессуальный кодекс гарантирует присутствие адвоката только на допросе, но о такой форме разговора, как беседа, там ничего не говорится. Тут оперативники были полностью правы.
Теперь я понял, кому звонила женщина-контролер. Она вызывала их. Значит, они идут либо снимать информацию, записанную в следственном кабинете на видео– или аудиоаппаратуру при нашей беседе, либо на профилактическую беседу.
У меня есть конкретное задание, и мне нужно торопиться в суд. Я быстро сел в машину, доехал до консультации. Там составил на компьютере соответствующую жалобу об изменении меры пресечения подзащитному и снова поехал в Преображенский суд, куда следовало подать такую жалобу.
Преображенский суд находился недалеко от Сокольников. Я быстро нашел канцелярию по уголовным делам и отдал свое заявление. Девушка, принявшая мое заявление, мило улыбнулась:
– Оставьте, пожалуйста, ваши координаты, по которым с вами можно будет связаться.
Я написал внизу заявления свой рабочий телефон консультации и на всякий случай номер мобильного.
Через пару дней раздался звонок. Какой-то сотрудник суда попросил меня приехать к председателю завтра, в 16 часов, по поводу проведения суда по моему заявлению.
Для меня это было странным. Я знал: существует такой порядок, что если адвокаты подают заявление об изменении меры пресечения своему клиенту, то назначается суд, и как можно быстрее – в течение трех-пяти дней, но никогда при этом не называют фамилии судьи. Судья определяется буквально за полчаса до начала заседания. Вероятно, все делалось для того, чтобы на этого судью не было оказано никакого воздействия.
Когда я приехал в суд, то обратил внимание, что у входа в главное здание стояла знакомая серая «Волга» с тонированными стеклами.
Я поднялся на второй этаж, где находился кабинет председателя суда, подошел к секретарю и назвал свою фамилию.
– Да-да, – сказала она, – одну минуту, вас примут. – Она вошла в кабинет председателя, плотно прикрыв за собой дверь. Через несколько минут дверь открылась, и секретарь пригласила войти.
Я увидел, что в большом кабинете за столом сидел судья, мужчина лет пятидесяти – пятидесяти пяти, с седыми волосами. С правой стороны стола сидели два знакомых мне оперативника.
«Так, – подумал я, – неужели мне откажут в моем иске?»
Судья жестом указал мне на стул и, обратившись по имени-отчеству, сказал:
– Мы вызвали вас вот по какому вопросу... Вы подали заявление, и мы обязаны на него отреагировать. Мы хотим назначить суд на завтра, и мы ставим вас об этом в известность.
– Во сколько? – поинтересовался я.
– В одиннадцать часов. Но тут вот в чем дело... – Перейдя на сухой официальный язык, сказал: – Вчера поступило ходатайство Московской городской прокуратуры, ведущей дознание по вашему клиенту. Так вот, в этом заявлении, на основании оперативных данных, есть информация, что на вашего клиента готовится серьезное покушение. Поэтому, учитывая его особую общественную опасность, а также возможность покушения, народный суд принял решение о рассмотрении вашего заявления в стенах следственного изолятора, где находится ваш клиент.
– Могу я обжаловать это решение?
– А кому? – сказал судья. – Это наше право – выбирать место, где рассматривать ваше заявление. Главное – заявление будет рассмотрено.
Я прекрасно понял, каков будет ответ на мое заявление. Достаточно было слов судьи «учитывая особую общественную опасность...» Вот и ответ: «...освободить его мы не можем».
– Ну что ж, – пожал я плечами, – я все понял.
И вышел из кабинета. Меня догнали знакомые оперативники. Я обратился к ним первым:
– Это что, ваши фокусы насчет суда в СИЗО?
– Какие фокусы? Вы что, так и не поняли всей серьезности ситуации, которая создалась вокруг вашего Олега?
– А что за ситуация?
– Дело в том, что две группировки, по нашим данным, хотят «завалить» его прямо у здания суда, причем независимо от того, получит он свободу или нет.
– А вы в этом точно уверены?
– Абсолютно точно. Иначе какой смысл заводить весь этот хоровод и подтягивать ОМОН?
– Что, и ОМОН будет? – удивился я.
– А что же вы думали? Вопрос очень серьезный. Зря вы так его недооцениваете. Да, кстати, – обратился ко мне оперативник, – мы советуем вам не приезжать на суд на своей машине – либо на другой, либо возьмите такси.
– Почему? – удивился я.
– Потому, что вашу машину знают.
– Кто?
– Те, кто хочет с ним разобраться.
– И что вы хотите сказать?
– Мы вас предупредили, дальше – вам решать.
С тягостным чувством неопределенности я вышел из здания суда. Меня очень волновал вопрос, почему же все-таки решили проводить суд именно в здании следственного изолятора. Что это означает? Действительно существует заговор, или это просто так, чтоб оказать психологическое воздействие. А может, ведется еще какая-то интрига?
С этими мыслями я просидел целый вечер. Что все это значит? Прихоть? Или ситуация столь серьезна?
На следующее утро я все же решил ехать в изолятор на собственной машине. Зачем мне ловить такси или добираться иными путями? Если кто-то и имеет претензии, то не ко мне, а к Олегу.
Я подъехал к следственному изолятору без четверти одиннадцать. Поставив машину недалеко и закрыв дверцы, я направился к служебному входу. Одновременно со мной подъехал микроавтобус, похожий на маршрутные такси, в недалеком прошлом очень популярные в Москве. Внутри сидели две женщины и четыре омоновца с автоматами, в бронежилетах и касках. Я понял, что это судья и судебный секретарь приехали на заседание. Все вышли, женщины быстро прошли к служебному входу.
Я осмотрелся. Никаких подозрительных машин и лиц, так же, как и омоновцев, у следственного изолятора я не заметил.
Поднялся наверх. На втором этаже я увидел знакомых оперативников и следователя. Мы поздоровались.
– И где это все будет проходить? – спросил я.
– В красном уголке, – ответил следователь.
– А где красный уголок?
– На третьем этаже. Но еще рано. Будете говорить со своим подзащитным?
– Нет, в этом уже нет необходимости, все и так решено, – уколол их я.
– Что решено? – пожали плечами оперативники.
– Ну, решение суда, которое будет вынесено...
– А какое же, по-вашему, будет вынесено решение? – поинтересовался следователь.
– Вы же сказали – «в связи с особой опасностью подзащитного...». Вот такой и будет ваша резолюция.
Через несколько минут заседание суда началось. Оно представляло собой достаточно интересную картину. В обычном красном уголке, где еще недавно проводились различные партийные собрания, профсоюзные конференции и прочие встречи с трудовым коллективом следственного изолятора, началось священнодействие.
Олега в наручниках ввели четыре омоновца, посадили на стул рядом с большим столом. В центре зала стояло несколько столов, за одним из которых сидела судья, справа от нее – судебный секретарь, ведущая протокол. За другим столом сел прокурор, с противоположной стороны – я, как защитник. По бокам – несколько оперативников, следователь, еще какие-то незнакомые люди и сотрудники следственного изолятора.
Сначала судья зачитала суть моего ходатайства. Затем предоставили слово мне. Я коротко сказал, что мой подзащитный – коммерсант, что все доказательства, собранные по этому делу, представляются надуманными и в какой-то мере косвенными, так как никакого прямого свидетельства о принадлежности к совершению преступлений, в которых обвиняют Олега, у следствия нет. Закончив, я попросил суд освободить моего подзащитного либо под залог, либо под подписку о невыезде.
Затем слово было предоставлено прокурору. Он выступил с прямо противоположной речью, из которой следовало, что мой клиент является особо опасным преступником, совершившим ряд особо тяжких преступлений, что вина его очевидна, что доказательства аргументированы и следствие и прокуратура категорически возражают против освобождения моего клиента из-под стражи по той причине, что он может скрыться или препятствовать дальнейшему ходу следствия.
Суд вышел в соседнюю комнату для принятия решения. Я взглянул на Олега. Он сидел расстроенный, низко опустив голову. Он прекрасно понимал, что скорее всего получит отказ. Зато оперативники со следователем сидели с гордо поднятой головой. «Ну что ж, в этом и торжество нашего правосудия», – подумал я.
Через несколько минут в зал вернулась судья. Она взяла молоток и стала зачитывать решение суда. Естественно, все сводилось к версии следствия и прокуратуры: в связи с особой опасностью в изменении меры пресечения отказать, в качестве меры заключения оставить нахождение под стражей.
На этом суд закончился. Я подошел к Олегу.
– Не расстраивайся, мы имеем право каждые три месяца подавать новое заявление.
Он махнул рукой.
– Ничего страшного, – прошептал он мне на ухо, – я уже придумал вариант. Приходите завтра, обсудим.
– Хорошо.
Я заторопился вниз, чтобы поскорее уехать из здания. Никакого желания беседовать со следователем и оперативниками у меня не было.
Спустившись на несколько ступенек, в пролете между вторым и третьим этажами я столкнулся с сотрудником СИЗО, с которым был хорошо знаком. Его звали Кирилл. Он работал контролером. В прошлом году, когда я ходил сюда к одному из своих клиентов, Кирилл часто приводил его ко мне на беседы и забирал по окончании. Так мы с ним познакомились. Кирилл был высокого роста, около ста девяноста сантиметров, чем-то походил на Олега. Мы разговорились с ним. Обсуждали разные темы – как дела, что нового. Так незаметно мы вышли из здания следственного изолятора.
Я огляделся по сторонам. Никаких подозрительных машин с бандитами, которыми меня пугали оперативники, я не заметил. Все было тихо и спокойно.
Я подошел к своей машине. Кирилл шел рядом. Я предложил подвезти его. Он согласился. Мы сели в машину и отъехали от изолятора.
Выехав на Преображенский вал, мы сразу свернули на набережную Яузы и направились в сторону центра, продолжая спокойно беседовать. Неожиданно я заметил, что нас догоняет вишневая «девятка» с затемненными стеклами. «Девятка» летела на большой скорости. Я взял вправо. Перед тем как поравняться с нами, «девятка» резко притормозила. Окна открылись, и оттуда показалось дуло автомата.
От неожиданности я не успел испугаться. Кирилл тоже увидел это и закричал:
– По тормозам!
Я нажал на педаль. Машина резко остановилась, ее немного развернуло. Из вишневой «девятки» послышались выстрелы. Вероятно, покушавшиеся рассчитывали, что они бьют по нашей машине. Но поскольку мы резко затормозили, все пули пролетели мимо. Тогда задняя дверь «девятки» приоткрылась, и оттуда высунулось еще одно дуло, которое смотрело на нас. Я нажал на газ, машину бросило влево, и я выехал назад.
Со звоном разлетелось заднее стекло «девятки», и оттуда показался очередной автомат. Теперь уже не было сомнения, что на сей раз выстрелы достигнут цели.
Тут мы увидели, что сзади мчится знакомая серая «Волга» с тонированными стеклами, из нее высовывается рука с пистолетом и на полном ходу стреляет в «девятку». «Девятка» резко рванула с места. Серая «Волга» – за ней.
Вскоре подъехали машины милиции и, наконец – наши оперативники, которые, видимо, получили информацию по радио.
– Ну что, живы? – бросились они к нам. – Все в порядке? Все целы?
– Да, все нормально, – ответил Кирилл.
– Кто это был? – спросил я оперативников.
– Мы же не шутили, говоря, что ситуация достаточно серьезна. Две группировки «подписались» с ним разобраться, – ответил один из оперативников. – А кто это был – извини, не заметили.
Неожиданно зашипела рация.
– Алло, прием! – Оперативник отошел в сторону, чтобы мы не слышали разговора. Но из обрывков долетевших до меня фраз я понял, что вишневая «девятка» благополучно скрылась.
Оперативник вернулся.
– Ну что? Зачем они стреляли? – допытывался я.
– Думаю, это не по вашу душу, – сказал оперативник. – Скорее всего, – показал он на Кирилла, – они перепутали его с Олегом, подумали, что вам все же удалось его освободить. Вот и решили разобраться с ним.
– Ну что, проводить вас? – спросил второй оперативник. – Машина-то хоть цела?
Как ни странно, на машине – ни единой царапины, только разбит подфарник, которым я врезался сзади в «девятку».
– Да вроде все цело... – ответил я.
– Давайте мы вас все же проводим, – сказал один из оперативников и сел к нам в машину.
Вскоре я добрался до дома. Но оставаться в квартире у меня не было абсолютно никакого желания. Я выехал за город.
Пару дней провел в подмосковном пансионате, переживая и обдумывая случившееся, планируя дальнейшие шаги.