«Я могу ошибаться, а вы можете быть правы; сделаем усилие, и мы, возможно, приблизимся к истине». К. Поппер[8] [7, 35].
Накопление большого количества эмпирического и теоретического материала за несколько тысяч лет, требует его синтеза, соотнесения с существующими теориями и создания новых теорий. Поэтому стоящая перед нами задача заключается в том, чтобы найти общую для всех наук эмпирическую основу, каждый из элементов которой мог быть проверен на истинность. Речь идет о верификации, т. е. проверке на истинность не только оснований конкретных наук, но и оснований философии путем сопоставления их содержания с результатами опыта.
Из предыдущих наших изысканий известно, что в истории науки было несколько попыток сделать философское мышление научным и не вина их основателей, что эти проекты завершились, практически, ничем. Такой итог характеризует, скорее, примазавшихся к этим идеям попутчиков, нежели самих зачинателей. Здесь трудно назвать первого, поэтому приходится исходить не из того кто первым что из важного предложил, а из логики изложения. И хотя первым я бы назвал Гераклита, но последовательность изложения требует назвать первым Аристотеля, чья роль в создании нами верифицируемой сугубо научной философии огромна. Здесь важно подчеркнуть, что отдельные явления и Гераклит и Аристотель брали из материального мира, тогда как общие понятия – были продуктами их мышления («отдельное» и «общее»).
Начнем с Аристотеля, который понимал, что в основе познания лежит сравнение вещей друг с другом, «каждая вещь по отношению к каждой другой есть либо то же самое, либо другое», поэтому следует найти основные роды различий, которые и будут началами бытия». Так, многократное сравнение вещей в рамках отношения «А и не-А» дало человечеству не только естественный язык – язык классификационных понятий, насчитывающих сегодня сотни тысяч слов, но и одно из названных Аристотелем «самым достоверным из всех начал» – конкретно-всеобщее сравнительное понятие «противоречие»[9]. Это был первый шаг в развитии человеческого мышления.
Помимо первого шага, обратим внимание на сделанный человечеством второй шаг, которым было сравнение вещей в рамках сравнительного понятия «соотнесенное», что позволило брать «меньшую» из выявленных сторон за единицу измерения и осмысливать «большую» сторону в числах. Это отношение дало человечеству счет, что позволило развивать конкретные науки.
Кроме того, второй шаг открывал возможность посмотреть на «соотнесенное» не только с позиций его полюсов, но и с лежащей строго посередине объективной точки зрения – «золотой середины». Именно она делила «соотнесенное» на две противоположные части, понимаемые не иначе как «избыток» и «недостаток». При этом противоположности проявляли себя не только в буйстве природных сил как разность температур, давлений, разных уровней воды и т. п., но и в отношениях между людьми – между богатыми и бедными, сильными и слабыми и во многих других случаях, что в сознании людей отражалось в виде конкретно-всеобщего (философского) понятия – «противоположное».
Выходит, что именно повседневный опыт дает наукам конкретно-научные сравнительные понятия разных видов – понятия практического разума, тогда как обобщающее философское мышление способно давать аналогичные виды конкретно-всеобщих сравнительных понятий – категории чистого разума, которые как раз и предлагал Аристотель в качестве начал мудрости в виде «четырех видов противолежания». Поэтому борьба за научность философии должна быть направлена в пользу тех ее оснований, которые предусматривают их опытную проверку (верификацию).
Злосчастье Аристотеля не только в том, что предложенные им «виды противолежания» в течение веков оставались невостребованными философией, но и в том, что он не сумел осмыслить найденный человечеством третий шаг, выводящий философию на оперативный простор опытной науки, хотя имел для этого возможность. Это освоенная человечеством в древности операция обмен. Сегодня мы видим, что это не только обмен товаров в обществе – это все колебания и волны, ритмы и циклы, свет, звук, температура, все законы сохранения, все обменные процессы во всех живых организмах.
Впервые об обмене как об отношении двух пар противоположностей, заговорил в VI–V веке до новой эры древнегреческий философ Гераклит, который пытался донести до людей понимание этого универсального процесса, раскрывающего свою суть при помощи сравнительных понятий. Аристотелю нужно было только присоединить учение Гераклита к своему, опирающемуся на практику, учению и уже с древности мы имели бы философию как объективную верифицируемую кумулятивную науку. Но Аристотель, читавший книгу Гераклита «О природе», так и не сумел понять главную мысль ее автора – зачем в «едином» нужны две пары противоположностей.
Положим, рассуждал Аристотель, если есть противоположности, например, «горячее и холодное» – зачем нужна вторая пара противоположностей?