Мы снова уселись вокруг стола. Кирюха бездумно тасовал колоду.
– Хочешь, я тебе погадаю? – подсела к нему Юлька.
– Мне погадай! – встряла я. Меня начало раздражать ее настойчивое внимание к моему другу.
– Сонь, ты же в это не веришь! – удивилась Юлька.
– А ты веришь? – оживился Кирюха.
– Ну что? Хочешь? – Она снова повернулась к нему.
– Детский сад, – отозвался он.
– Давайте по-взрослому!
– Это как? На потрохах черной курицы и ровно в полночь?
– Да ну тебя! – Юлька надула губы.
– Не обижайся. – Кирюха обнял ее за плечи, и она тут же растаяла. – На, держи карты!
– Не, не карты! Духов вызывать будем!
– Ду-у-ухов?
Кирюха выпрямил спину, закатил глаза и, словно в трансе, замогильным голосом проскрежетал:
– Вызываю дух Гоголя! Дух Гоголя, приди! – И лицо у него при этом стало такое мрачное, по-настоящему потустороннее. – Мы отдаем тебе в жертву эту доверчивую девочку!
Он вытянул деревянную руку, указывая на Юльку. Та рассмеялась и шлепнула его.
– Дурак!
– Да ладно, ладно, – примирительно сказал Кирюха. – Чего еще делать? Давайте.
Юлька наконец вспомнила и про меня.
– Соня, тащи ватман!
Этого добра у меня навалом, и через минуту с журнального столика были сметены остатки пиршества и водружен белый лист. Юлька написала на нем по кругу весь алфавит, ответы «да» и «нет» и рядок цифр. Оставалось найти фарфоровое блюдце. Это тоже не стало проблемой – мама обожает кофе, и ее подружки постоянно дарят ей кофейные пары. Потом Юлька велела мне найти и зажечь свечи. Я задумалась, но Кирюха вспомнил, что в кладовке есть несколько – на случай отключения электричества. Такое у нас случается: дом старый, проводка, канализация, трубы – все это частенько выходит из строя, и жильцы готовы ко всему. Даже к зомби-апокалипсису.
Мы уселись вокруг столика и по Юлькиной команде положили пальцы на край блюдца.
– Главное – не ржать! – предупредила она. – А то ничего не получится!
Свечи мерцали, в кругу света были только мы втроем и белый лист ватмана на низком столике. Темнота за нашими спинами шевелилась и перешептывалась.
– Мы вызываем дух Рериха, – загробным шепотом прошелестела Юлька. – Дух Рериха, ты здесь?
Блюдце потянуло пальцы в сторону, где было написано «да». Странное ощущение: я точно знала, что не прилагаю усилий, а блюдце само ползет по бумаге. Стало страшно и неуютно. И темнота, и колеблющиеся от сквозняка огоньки свечей усиливали мистическое настроение. У меня. И у Юльки. Но когда я бросила взгляд на Кирюху, то поняла, что ему эта затея приносит огромное удовольствие и что нас ожидает очередная наглая выходка.
– Кем станет… – Юлька глянула на меня, потом на Кирюху. – Кирилл?
– Космонавтом, – сложились буквы.
В ответ на мой быстрый взгляд Кирюха пожал плечами:
– Чё?!
– Ладно, – согласилась я и спросила: – Кем станет Юля?
– Фигуристкой.
– Чушь какая-то, – скривилась Юлька, – может, с блюдцем что-то не так?
– Ага, сломалось! – поддержал Кирюха.
Но Юлька не замечала его приколов. Она внимательно осмотрела блюдце и, не найдя никаких изъянов, вернула на ватман. А потом вдруг вспомнила:
– Ой, Соня, у тебя же сегодня день рождения! Самый сильный по энергетике день!
– Формально он уже закончился, – заметила я.
– Это не важно, – отмахнулась Юлька. – Что ждет Соню?
Блюдце рванулось, будто только и ждало этого вопроса. Мы едва успевали придерживать его край. Стрелка быстро заметалась от буквы к букве.
– Утрата, – прочитали мы хором.
– Чего-о?! – возмутилась я.
Блюдце снова поползло по бумаге:
– Раскаяние.
– Что за хрень? Кира?!
Но он растерянно пожал плечами.
– Боль, – снова прочитали мы.
А потом произошло совсем непонятное. Блюдце застыло на мгновение, а потом сложился вопрос:
– Кто тут?
Мы переглянулись.
– А ты кто? – взяла на себя смелость спросить Юлька. – Ты дух женщины?
Стрелка остановилась напротив «да».
– Откуда ты?
– Я всегда тут, – написало блюдце.
Мы снова переглянулись. На Юльке лица не было, и даже Кирюхе стало не до смеха.
– Как твое имя?
Блюдце постояло, словно задумавшись, а потом из букв сложилось «Софья». После блюдце закрутилось волчком, а мы дружно отдернули пальцы. Когда стрелка остановилась, я тоже застыла. Потом схватила это злополучное блюдце и со всего маху швырнула в Кирюху. Он увернулся, и блюдце брякнулось о стену. Послышался звук падающих осколков.
– Сонька, ты чего? – Кирюха прикрывал руками голову.
– Иди лесом, Кира! Что за гадкие приколы?
– Сонь, Сонь, постой. – Кирюха подсел ко мне, и я замахнулась на него. Но он перехватил мою руку. – Соня, я этого не делал.
– Да конечно! Я тебя не знаю, что ли?! Вечно ты со своими шутками! Издеваешься?
– Поверь, Соня, это не я!
– Юлька, ты?!
Но по ее глазам было понятно, что – нет.
– Кира, я тебе не верю! Сейчас получишь!
Я снова замахнулась, и мы начали возиться, пока Кирюха не обхватил меня обеими руками. Уткнувшись носом ему в плечо, я почувствовала знакомый запах стирального порошка. Он окунул меня в детство. Сколько раз я ревела, обиженная Кирюхиными приколами, но он же сам и оказывался моим утешителем.
– Признайся, что это ты! – пробубнила я ему в подмышку.
– Ой, да хватит вам! – подала голос Юлька.
Она сидела откинувшись на спинку стула и покачивала ногой.
– Вы поцелуйтесь еще!
Изумленная нелепостью ее предложения, я посмотрела на Кирюху. Он криво улыбнулся. Эту его ухмылку я хорошо знаю: ямочка на правой щеке и выступающий верхний клык. Так он улыбался, когда замышлял что-то рискованное. Именно с такой улыбкой мне всю жизнь предлагалось: искать клад в цветочных горшках, соревноваться, у кого быстрее пакет с водой до первого этажа долетит, попробовать на вкус зеленый фломастер, лизнуть качели на морозе, спереть чупа-чупс в супермаркете, перепрыгнуть турникет в метро. Или как сегодня – станцевать на краю крыши.
– Пффф! С братом целоваться – извращение! – засмеялась я, отстраняясь.
– В смысле? – не поняла Юлька.
Кирюха приподнял темную бровь. Он не двигался и пристально смотрел на меня, и я верила, что уж кто-кто, а он-то меня понимает!
– В прямом! Мы с Кирой – как брат с сестрой. Он за мной даже вещи донашивал! Да, Кир?
– Точно, – подтвердил он и разомкнул объятия.
– Все понятно, – сказала Юлька и пересела к нам на диван.
Она взяла Кирюху за руку и провела пальчиком по татуировке.
– Скажи, это стриж или ласточка?
– Ласточка. – Он развернулся к ней.
– А зачем? – Юлька заглянула ему в лицо, словно подставляя губы для поцелуя.
Кирюха понимающе усмехнулся и покосился в мою сторону. Тут до меня дошло, что я в комнате лишняя.
– Ты знаешь, среди моряков есть поверье: когда человек умирает, то ласточка провожает его душу на небеса, – сказал он.
– Ты же не моряк! – улыбнулась Юлька и придвинулась еще ближе.
– Все мы когда-нибудь умрем. Почему бы при жизни не выбрать себе провожатого?
– Правда? – ехидно поинтересовалась я. – Ты эту ласточку набил два года назад, потому что мне проспорил!
– Было дело, – засмеялся Кирюха. – Спасибо, что не выбрала розу или Микки-Мауса!
– Всегда пожалуйста! Наслаждайтесь! – Я вышла из комнаты, чтобы до утра в нее не возвращаться.