Летом, когда нет долгой жары без дождей, к речке Серебрянке, которая протекает через Измайловский парк, подобраться трудно. Берега топкие. Весной, осенью и отчасти даже зимой соваться туда и пытаться нечего – там болото. Но Кате это ужасно нравилось. Она знала способ пройти к любимому своему местечку возле реки, а затем покинуть его без пятнышка на ботинках или на туфельках. Там она отлично уединялась – либо для чтения, либо для созерцания первозданной природы. При соответствующей погоде на берегу можно было позагорать, полностью раздевшись – вокруг лишь птички чирикали. Это было одно-единственное место во всей Москве, где никто не спрашивал телефончик, не предлагал проводить, не лез с разговорами. И к такому сказочному спокойствию прибавлялась чарующая, совсем нетронутая людьми красота воды, струившейся по лесу. Рядом с ней всё скверное забывалось. Катя нисколько не удивилась бы, встретив здесь, у этой речушки, ангела.
Способ был придуман такой. Свернув с асфальтированной аллеи на боковую просеку, Катя шла лесом вниз, к той самой трясине, и, сняв там обувь, пересекала всю топкую поляну с кочками босиком. За этой поляной и притаилась речка с малюсеньким островком, скрытая кустами и зарослями высокой травы. Да какая речка! Ручей. Переплюнуть можно. Его противоположный берег и вовсе был непролазным. Когда наступало время идти обратно, Катя, носившая круглый год короткую юбку, входила в воду, держа в руке пакет с обувью, и шагала вниз по течению вплоть до устья. В самых глубоких местах вода чуть касалась её коленок. Вливается Серебрянка в Лебяжий пруд. Там на берегу твёрдо, сухо. Выпрыгнув на него, Катя обувалась и топала через парк к шоссе. За этим шоссе она и жила.
С одной из таких прогулок и началась вся эта история, растянувшаяся на годы. Был конец мая. Катя сдавала сессию и решила забрести в лес после института. К реке она подошла, держа в одной руке туфли, а в другой – сумку с учебниками. Погода стояла тёплая. Дикий лес, покрывшийся свежей зеленью, шелестел и благоухал. Весь берег был в одуванчиках. Положив на землю сумку и туфли, Катя вошла в журчащую речку, чтоб отмыть ноги от грязи. Вода приятно их охладила. Стоя в стремительном рукаве между низким берегом и крутым бугром островка, на котором росла берёзка, Катя следила за облаками – почти прозрачными, редкими. Ей хотелось до вечера так стоять под майской небесной синью, среди травы и деревьев, по щиколотку в звенящей воде. Что может быть лучше этого? К сожалению, нужно было позаниматься французским, завтра ведь по нему предстоял экзамен! Сердито выкрикнув по-французски несколько бранных слов, Катя также громко перевела их на русский. Речка, казалось, текла по глухой тайге, а не по огромному городу – столько в ней ощущалось непостижимых, таинственных сил природы. Где-то в кустах вдруг запела иволга. Но спряжения и склонения заждались, а с ними артикли. Сделав два шага вниз по течению, где на суше была трава, а не грязь, Катя осторожно вышла на берег, случайно глянула влево, и – замерла. Этого ещё не хватало! Откуда здесь? И как она не заметила?
У кустов стояли два парня. Длинный и коренастый. Вид у них был весьма неприглядный: к обуви толстой коркой пристала грязь, к джинсам и футболкам – колючки. Уже потом Катя поняла, что, видимо, они спали в кустах алкогольным сном, придя ещё ночью, и что она разбудила их своим возгласом. Но сейчас ей было понятно только одно – надо убираться. И чем скорее, тем лучше. Засуетившись, она зачем-то стала надевать туфли, хоть лучше было бы ей этого не делать. Туфли не очень-то налезали на её мокрые ноги. Две пары заспанных глаз на помятых рожах очень внимательно наблюдали за ней.
– Блондиночка, неужели вы нас уже покидаете? – вдруг спросил у неё высокий довольно писклявым голосом, смачно плюнув в цветущие одуванчики.
– Покидаю, – сухо сказала Катя. Руки у неё буквально тряслись. Проклятье какое-то! Туфли словно стали на размер меньше. Вдруг до неё дошло: а зачем они ей сейчас нужны, даже если она пойдёт коротким путем? Зацепив их обе пальцами левой руки, она торопливо повесила на плечо офисную сумку и устремилась к просеке.
– Ну а может быть, познакомимся? – прогнусавил вдогонку ей коренастый. – Гляньте, какая погода великолепная! Май, цветочки. Щепка на щепку, как говорится, лезет.
– Спасибо, я тороплюсь.
Они вдруг пошли за ней, и довольно быстро. Она прибавила шагу, решив перейти на бег лишь в том случае, если вдруг они побегут. До просеки оставалось около двухсот метров, но ведь она могла оказаться совсем безлюдной на полтора километра, до асфальтированной аллеи! Сердце отчаянно колотилось. Трясина плотно присасывалась к ногам, мешая идти. Оглядываться нельзя – подумают, что боится. Как будто они уже так не думают! Хлюпающие шаги за спиной становились громче. Лес приближался медленно. Слишком медленно. И он вовсе не был спасителем. Тем не менее, побежать Катя не решалась. Побежать значило признать себя жертвой, а это смерти подобно! Так объяснял психолог. Господи, господи, что же делать?
Вдруг Катя остановилась, как вкопанная. И вскрикнула. Из высокой травы к ней выскочила собака. Это был маленький лопоухий бульдог с большой головой, короткими лапами и широкой грудью. Его окрас представлял собой нечто среднее между рыжим и палевым. Подбежав к испуганной Кате, пёс вдруг приветливо вскинул на неё лапы, испачкав обе её коленки, и простодушно встретился с ней глазами. Он громко хрюкал, обрадованный возможностью познакомиться. Кате стало понятно, что это – друг. Писклявый и коренастый также остановились. Повернув голову, Катя обратила внимание, что они следят за бульдогом, который поторопился встать на четыре лапы, а он столь же неотрывно следит за ними, притом без всяких признаков дружелюбия. Шерсть у него вся вздыбилась, и он стал похож на ежа.
– Это твой бульдог? – спросил коренастый, подняв глаза на бледное лицо Кати.
– Мой, – отозвалась та, мгновенно сообразив, что ей нужно делать. – Бегать за мной не надо. Ему это не понравится, и тогда один из вас останется без ноги! Это ведь бульдог.
Два парня переглянулись. Пасть небольшого бульдога, который вдруг тяжело задышал, высунув язык, действительно впечатляла. Его огромные выпуклые глаза, казалось, ловили каждое их движение.
– Да никто за тобой не бегал, – брезгливо сморщил рожу писклявый. – Мы просто очень спешим! Нам курить охота. У тебя нет сигаретки?
– Я не курю.
– Тогда подержи своего бульдога, – потребовал коренастый, – дай нам пройти.
– Только обойдите меня подальше, – сказала Катя, снимая сумку с плеча, – иначе я не ручаюсь за своего бульдога. Вы ему почему-то не приглянулись.
Поставив сумку на землю, она присела на корточки и свободной рукой обняла бульдога за шею. Тот повернул к ней голову и лизнул её длинный носик. Ей стало ясно, что он не так разозлён, как просто взволнован. Неудивительно! Потерялся, видать, бедняжка. Мрачно косясь на него, длинный и короткий быстро прошли. Даже прошмыгнули. Проваливаясь в трясину на всю высоту кроссовок и не оглядываясь, они добрели до леса и затерялись среди деревьев.
Тогда маленький бульдог вдруг взял да и успокоился. Закрыв пасть, он стал нюхать ветер. Катю это до крайности удивило. Откуда вдруг такое спокойствие, если он лишился хозяина? Неужели хозяин где-нибудь рядом? Ошейника на бульдоге не было. Это наводило на мысль, что собака брошена.
– Да откуда ты взялся, маленький? – с нежной грустью спросила Катя, погладив пса. – Может быть, ты ангел, который спустился с неба, чтобы меня спасти?
– Хрю, хрю, хрю! – ответил бульдог, давая понять, что этого быть не может: ангелы не похожи ни на собак, ни на поросят, а он – что-то среднее между ними. Какие были у него уши! Просто огромные! И они стояли торчком. Это был французский бульдог – молодой, упитанный и весёлый. Возможно, даже щенок, чуть-чуть не достигший года. Поцеловав его в мокрый нос, Катя поднялась и повесила сумку с книгами на плечо.
– Ну, пошли, дружок! Ведь ты, я надеюсь, меня проводишь?
Он согласился. И он бежал за ней по болоту, затем – по просеке. И на асфальтированной аллее он от неё не отстал. Прохожие удивлённо косились на босоногую девушку, за которой важно, ответственно ковылял маленький бульдог с большими ушами.
Поскольку ноги у девушки были чёрные от болотной грязи, она решила дойти до Красного пруда. Странный бульдог проводил её и туда. На берегах пруда, со всех сторон окружённого густым лесом, народу было полно. Хоть солнце не очень-то припекало, многие загорали. Бульдог понравился почти всем. Пока Катя совершала водные процедуры и надевала туфельки, он попил. Потом он решительно вошёл в пруд, но неглубоко. Ему нужно было только смочить живот. Увидев на берегу свободную лавочку, Катя к ней поднялась и села, чтобы покурить. Её новый друг немедленно прибежал, сперва отряхнувшись от прудовой воды, и уселся рядом – конечно же, не на лавочку, а на землю. Понюхав ветер, он глубоко вздохнул и стал сонно щуриться на ленивое солнце в дымке. Катя курила, глядя на отдыхающих. Почему-то ей было грустно. И даже очень. Странная была грусть, похожая на предчувствие беды с ближним.
– Скажите, это бульдог? – вдруг спросил мужчина лет тридцати, который катил прогулочную коляску с ребёнком и, вняв его требовательному крику, остановился. Этот ребёнок был девочкой. Катя молча кивнула, гася окурок. И посмотрела на девочку. Та была нездорова. Она смеялась, разглядывая собаку.
– И как зовут этого бульдога? – ласково поинтересовался мужчина, как бы озвучивая вопрос своего ребёнка.
– Не знаю, – честно призналась Катя, – он мне ещё не представился.
Девочка протянула руки к бульдогу. Он посмотрел на неё, а затем вдруг встал, подбежал, и – начал с диким восторгом облизывать её руки. Он потом взялся и за лицо, вскинув на коляску грязные лапы. Восторг, конечно, был обоюдным.
Уже на закате солнца Катя перенесла бульдога через шоссе и снова поставила на асфальт. И он опять двинулся вслед за нею уже по улице своей шаркающей бульдожьей походкой, скребя асфальт когтями широких лап. Прохожие улыбались, на него глядя. А Катя ломала голову: почему он так безмятежен, если он брошен? Бульдоги ведь, как известно, психологически очень зависимы от своих хозяев. Гораздо больше, чем, например, охотничьи псы. Да уж, ситуация была странная! И раскрыть эту тайну Кате не удалось никогда.
Приблизившись к таксофону – ведь двадцать первый век ещё не настал, она сняла трубку, вставила карту и набрала семизначный номер.
– Алло, – ответил ей парень.
– Серёжка, скоро приду, – сообщила Катя. – Но я буду не одна!
– А с кем же ты будешь?
– Понятия не имею, кто он такой! Это очень-очень странная личность!