Заминка, случившаяся на заседании Политбюро, когда Черненко предложил поручить ведение Секретариата ЦК КПСС Горбачеву, указывала на то, что после «года Андропова» наступают новые времена. Впрочем, точнее было бы сказать: не новые, а старые. «Брежневский экипаж» членов ПБ сохранился почти полностью, и многое стало возвращаться на круги своя. Я не хочу рисовать то поколение политиков одной лишь черной краской, среди них были одаренные, по-настоящему деловые люди. Но даже среди тех, кого по тогдашним понятиям можно было считать передовыми, Андропов заметно выделялся. Он заглядывал вперед, за пределы собственной жизни, что, по известному изречению Черчилля, и отличает истинного государственного деятеля от политика, озабоченного лишь исходом очередных выборов.
И когда Юрия Владимировича не стало, когда его место занял Черненко, нетрудно было предвидеть, что начнутся козни против выдвиженцев Андропова, в первую очередь против самого молодого члена Политбюро Горбачева, которого в ту пору рассматривали в качестве преемника реформаторских идей Андропова.
Так оно и произошло. Так длилось все тринадцать месяцев Черненко, и, когда он скончался, избрание Горбачева Генеральным секретарем проходило в сложной обстановке. Об этом я и расскажу в этой главе. Однако сначала хочу привести на этот счет цитату из книги Б.Н. Ельцина «Исповедь на заданную тему».
Касаясь обстоятельств избрания Горбачева Генсеком в 1985 году, автор книги писал: «Один из мифов гласит, что четыре члена Политбюро, выдвинув Горбачева, решили судьбу страны. Лигачев это сказал прямым текстом на XIX партконференции, чем просто оскорбил, по-моему, Горбачева, да и всех, кто принимал участие в выборах Генерального секретаря. Конечно же, борьба была. В частности, нашли список состава Политбюро, который Гришин подготовил, собираясь стать лидером партии. В него он внес свою команду, ни Горбачева, ни многих других в этом списке, естественно, не было.
И все-таки в этот раз судьбу Генерального секретаря решал Пленум ЦК.
Практически все участники Пленума, в том числе и опытные, зрелые первые секретари обкомов, считали, что вариант с Гришиным невозможен – это был бы конец для партии, для страны. За короткий срок он сумел бы засушить всю партийную организацию страны, как он засушил московскую. Этого допустить было ни в коем случае нельзя. К тому же нельзя было забывать о его личных чертах: самодовольство, самоуверенность, чувство непогрешимости, страсть к власти.
Большая группа первых секретарей сошлась во мнении, что из состава Политбюро на должность Генсека необходимо выдвинуть Горбачева – человека наиболее энергичного, эрудированного и вполне подходящего по возрасту. Решили, что будем делать ставку на него. Побывали у некоторых членов Политбюро, в том числе у Лигачева[2]. Наша позиция совпала и с его мнением».
Вот так писал в своей книге Ельцин, и эти слова нуждаются в комментариях.
Лично я никогда не слышал о том, что «нашли список состава Политбюро», который подготовил В.В. Гришин, об этом никогда не говорил и Горбачев – ни публично, ни в узком кругу. Да и вообще, с точки зрения здравого смысла, это утверждение выглядит по меньшей мере сомнительным. Зачем составлять какой-то список, когда речь идет об очень немногочисленных членах ПБ, которых вполне можно держать в памяти, пересчитать по пальцам? Где нашли список? Кто нашел? Делали обыск в кабинете Гришина? Но ведь Гришин после марта-апреля 1985 года оставался в составе Политбюро и до Ельцина был первым секретарем МГК КПСС. Ссылка на какой-то список состава Политбюро, подготовленный Гришиным, очень походит на примитивный обывательский слух…
Чтобы лучше понять «тринадцать месяцев Черненко», пожалуй, стоит рассказать об этом человеке, занимавшем пост Генерального секретаря ЦК КПСС. Ведь и в нашей стране, и в мире о нем, в сущности, известно очень немного.
Константин Устинович был классическим аппаратчиком – как говорится, с головы до пят, до мозга костей. Десятилетиями работал он в кабинетах, на почтительном расстоянии от живой, реальной жизни – вместе с Л. И. Брежневым был в Молдавии, потом в ЦК, потом в Верховном Совете СССР, потом снова в ЦК. На этом аппаратном пути Черненко добился несомненного успеха, я бы сказал, он был виртуозным аппаратчиком – со всеми минусами этой профессии для политического деятеля, но в то же время и с плюсами. Может быть, следовало бы сказать так: пока Черненко оставался в тени Брежнева, аппаратное искусство было сильной его стороной. Но когда он начал перевоплощаться в самостоятельного политического деятеля, оторванность от жизни в целом сослужила ему худую службу.
Секретари обкомов партии уважали заведующего общим отделом ЦК Черненко за то, что он внимательно относился к насущным просьбам областей. Если приходил к нему, рассказывал о той или иной проблеме, да еще оставлял основательную записку, где изложена суть дела, – можно было не сомневаться, что Константин Устинович даст ей ход и, что называется, «выбьет» подпись Генсека. Занимая важный пост заведующего общим отделом в аппарате ЦК, Черненко был на своем месте, это несомненно. Вдобавок, к его профессиональным качествам необходимо приплюсовать и такую человеческую черту, как отзывчивость, искреннее желание помочь человеку.