Введение

Наше настоящее определяется нашим прошлым, а будущее – настоящим. Специалист приходит к изучению той или иной темы не случайно. Возможно, я занимаюсь образом тела пятнадцать лет потому, что у меня самой достаточно сложные отношения с собственным телом.

Говорят, что психолог (психоаналитик, психотерапевт) изначально приходит в профессию, чтобы решить собственные проблемы – будь то бессознательно или осознаваемо. И лишь разобравшись с ними, может помогать другим. К.Г. Юнг обозначил это явление как комплементарные архетипы Раненого и Целителя: лишь имевший рану и залечивший ее может исцелять чужие раны. А значит, во-первых, некогда рана должна была присутствовать – только тогда можно чувствовать и понимать боль другого раненого. Во-вторых, эта рана должна быть более-менее залечена, иначе специалист попадает в так называемую компенсаторную ловушку: начинает работать «из компенсаторного механизма» – проецируя на других собственные раны и пытаясь лечить эти спроецированные раны в другом. Тогда он теряет контакт с реальностью: спроецированная рана не имеет отношения к реальной ситуации клиента. Представьте врача, который накладывает гипс на здоровую ногу пациента только потому, что у него самого сломана нога! И даже если раны совпадут, помощь будет искаженной – специалист окажется чрезмерно вовлечен в ситуацию. Возвращаясь к нашему примеру: в этом случае и у врача, и у больного сломана нога, врач накладывает больному гипс, но одновременно обливается слезами сострадания, а затем названивает каждый час, спрашивая, как у того самочувствие.

Обычно психолог (психотерапевт) работает с темами, которые так или иначе актуальны для него самого, связаны с его раной. Но эта рана должна быть подлечена.

В детстве я плохо чувствовала свое тело и отвергала его. Как я понимаю сейчас, это было связано с двумя причинами (хотя не исключаю, что потом придут и новые осознавания): с травмой и с травмой развития. Это два понятия, разграниченные в психологии по тому, как они протекают, и по их последствиям.

Травма развития – регулярное неправильное воздействие на ребенка в процессе воспитания, которое лепит структуру его характера (психологический тип). Так как мир не идеален и родители – тоже, то те или иные травмы развития есть у каждого из нас (например, нехватка внимания, приводящая к ощущению своей ненужности и незначимости; чрезмерная критика, вселяющая неуверенность в себе, или неуместная похвала, заставляющая переоценивать свои возможности). Травмы развития неприятны, но закономерны.

Травма – то, чего в идеале не должно быть, разовое негативное событие, имеющее сильные последствия на психологическом и телесном уровне. Спектр возможных травм широк: автокатастрофа, изнасилование, землетрясение… Травма может быть повторяющейся (несколько автокатастроф или изнасилований в анамнезе).

Травмы развития лепят структуру нашего характера в детстве – основной «рисунок» возникает к возрасту семи лет. Потом, до выхода человека из подросткового возраста, этот рисунок может несколько видоизменяться, но несущественно, а к 16–18 годам формируется окончательно. А вот травма может произойти в любом возрасте (детском, подростковом, взрослом), причем достаточно разового события, чтобы существенно поменять уже сформировавшийся характер.

В моем случае травма, повлиявшая на взаимоотношения с телом, произошла в возрасте примерно трех лет. Это была физическая травма, несерьезная, но напугавшая и меня, и взрослых – субъективно воспринятая как серьезная угроза. В момент травмы, связанной с угрозой для тела (реальной или только субъективно ощущаемой), наступает так называемая диссоциация – отчуждение от реальности и от собственного тела. Это защитная реакция: в ситуации негативного стресса инстинкт побуждает нас нападать или убегать, и диссоциация – разновидность убегания, убегания внутрь себя. Сокращая на время контакт с опасной реальностью или даже вовсе прерывая его, мы пытаемся себя сберечь. «Это происходит не со мной» – так мы защищаемся от душевной боли. Происходящее во время диссоциации замечательно отражено в стихотворении А.А. Ахматовой из цикла «Реквием», написанном в страшные 1930–1940-е (годы репрессий и войны). Ее муж, не менее известный поэт Николай Гумилев, был расстрелян, а их сын – Лев Гумилев, прославившийся впоследствии своей теорией пассионарности, – арестован.


Нет, это не я, это кто-то другой страдает.

Я бы так не могла, а то, что случилось,

Пусть черные сукна покроют,

И пусть унесут фонари…

Ночь.


При диссоциации нарушается контакт с телом, потому что именно через него мы взаимодействуем с объективной внешней реальностью. Те, кто имеет в своем прошлом травму, связанную с угрозой для тела, пережившие диссоциацию, обычно не очень хорошо чувствуют свое тело. Как характерное проявление у них возникает сильное напряжение в области шеи, в горле. Голова (осознавание) словно бы отделяется от туловища (от чувств и телесных ощущений). В телесно-ориентированной психотерапии хроническое напряжение в этой области называется шейным блоком. В повседневной жизни он может проявляться болями в шее, в голове (напряжение мышц шеи нарушает кровоснабжение головного мозга), пережатым голосом (тихим, слабым, неестественно высоким), ощущением кома в горле, трудностями со сглатыванием (возможность глотать только маленькие кусочки пищи), постоянными проблемами с горлом (ангина, тонзиллиты) и т.д. В бессознательном образе тела шея становится длинной и/или узкой, подчеркивая это символическое отделение головы от туловища.

Второй причиной, нарушившей мои отношения с собственным телом, была травма развития – в детстве я была довольно полным ребенком. Это повлекло за собой насмешки со стороны детей и некоторых взрослых. В тринадцать лет я села на диету и сильно похудела, перестав выделяться своим весом, но до этого достаточно длительный период сталкивалась с отвержением моего тела окружающими. Мир для нас – своего рода зеркало. Он постоянно дает нам обратную связь. Мы относимся к себе так, как относятся к нам, и особенно сильно это сказывается в детстве. Как окружающие воспринимают телесность ребенка, так и он сам начинает ее воспринимать.

В 2011 году в Москве проходил большой фестиваль практической психологии «Планета людей», и на нем выступала Бетти Элис Эриксон – дочь известнейшего Милтона Эриксона, как и отец, ставшая психотерапевтом. Мне посчастливилось при этом присутствовать (что было непросто из-за большого числа желающих) и услышать вот какую историю. У Бетти Эриксон есть приемная дочь с темным цветом кожи, и семья беспокоилась, что девочка будет комплексовать из-за отличия от остальных членов семьи и из-за возможных проявлений расизма во внешнем мире. И, когда девочка была маленькая, дедушка (собственно, Милтон Эриксон) повторял, что ее кожа по цвету «как имбирный пряник». В результате девочка стала повторять его слова, ей нравился цвет ее кожи, она гордилась им и впоследствии не испытывала проблем: даже сталкиваясь с проявлениями расизма в школе, она не принимала их близко к сердцу, потому что любила цвет своей кожи. Если у нас есть внутренняя уверенность в чем-то, то извне зародить в нас сомнение трудно.

В моем случае детской полноты сформировалась внутренняя неуверенность: мое тело отвергали, и я сама стала отвергать его. Сейчас мне печально об этом думать, есть сожаление, но тогда… порой я просто ненавидела свое тело. При этом понимаю: если бы в детстве отношения с телом не представляли такую проблему, вряд ли я стала бы серьезно заниматься телесно-ориентированной психотерапией, образом тела, восстановлением здоровых отношений с телом. Едва ли понимала бы до конца всю важность этих отношений.

В телесно-ориентированную психотерапию я пришла достаточно рано, в студенческом возрасте, чему очень рада. Во время обучения узнала о бессознательном образе тела и диагностической идее Мойше Фельденкрайза – основателя собственной системы работы с телом, так называемого метода Фельденкрайза. Он предложил замечательный способ диагностики бессознательного образа тела, простой и эффективный: клиент с закрытыми глазами показывает размеры частей своего тела. Методика, разработанная мной осенью 2001 года, легла в основу нескольких исследований, выполненных под научным руководством Т.Ю. Колошиной в Институте психологии им. Л.С. Выготского РГГУ в 2001–2004 годах. Когда, в свою очередь, я стала преподавателем, определенные исследования начали проводиться уже под моим научным руководством – в Институте психотерапии и клинической психологии. Некоторые исследователи использовали мою методику (чему я только рада) или же составляли свой вариант на основе идеи М. Фельденкрайза. Полагаю, что сейчас набралась уже хорошая коллекция подобных научных исследований, результаты которых в идеале нужно собрать в единую хрестоматию.

Конечно, образ тела – не единственный среди моих научных интересов, но эта тема остается для меня захватывающей и актуальной уже пятнадцать лет. Порой я сама себе напоминаю героя повести братьев Стругацких «Понедельник начинается в субботу» – Магнуса Федоровича Редькина, который столетиями занимался исследованием и усовершенствованием «брюк-невидимок»:


«Бакалавра он получил триста лет назад за изобретение портков-невидимок. С тех пор он эти портки все совершенствовал и совершенствовал. Портки-невидимки превратились у него сначала в кюлоты-невидимки, потом в штаны-невидимки, и наконец совсем недавно о них стали говорить как о брюках-невидимках. И никак он не мог их отладить. На последнем заседании семинара по черной магии, когда он делал очередной доклад «О некоторых новых свойствах брюк-невидимок Редькина», его опять постигла неудача. Во время демонстрации модернизированной модели что-то там заело в пуговично-подтяжечном механизме, и брюки, вместо того чтобы сделать невидимым изобретателя, вдруг со звонким щелчком сделались невидимы сами. Очень неловко получилось».


Тема взаимоотношений с собственным телом, конечно, для меня еще не решена, но определенные подвижки есть. И сейчас я отношусь к своему телу с гораздо большим пониманием и принятием, чем раньше. А ведь единственный человек, с которым нужно себя сравнивать, – ты сам вчерашний…

Надеюсь, эта книга будет интересна и поможет кому-то в профессиональной деятельности и в личном развитии. Накопившийся опыт исследований образа тела и практической работы с клиентами постепенно начал структурироваться. А из своей преподавательской деятельности я поняла, что книга об образе тела может быть интересна для специалистов. Также надеюсь, что она может оказаться полезной и для тех, кто просто интересуется психологией и хочет улучшить отношения с собственным телом, его понимание и принятие.


И конечно, хочется выразить благодарность:

Бурняшеву Михаилу Геннадиевичу, директору ИКСР,


поддержавшему выход книги в 2017 году.

Гордеевой Елене Григорьевне, чей Институт психотерапии и клинической психологии дал возможности для ряда исследований и преподавательской деятельности.

Григоровской Наталье Юрьевне, помогавшей понять работу с образом тела в системе М. Фельденкрайза, дававшей ценные разъяснения полученного опыта и предоставлявшей помощь в интерпретации данных.

Колошиной Татьяне Юрьевне, от которой я узнала об идее М. Фельденкрайза, научному руководителю в студенческие годы.

Монок Марии Владимировне – моему Учителю в регрессивном подходе.

Москаленко Валентине Дмитриевне – за поддержку и интерес к моему творчеству.

Тимошенко Галине Валентиновне – за ценные комментарии по поводу интерпретации данных по образу тела.

Благодарность коллеге Леви Татьяне Самуиловне – за рецензию на книгу.

Антону Речкалову – за удачные фотографии.

И всем другим коллегам, студентам и клиентам, внесшим прямо или косвенно свою лепту в создание этой книги.