Кто читает сердце тьмы. Первый профайлер Южной Кореи в погоне за серийными убийцами - читать онлайн

Глава первая Первый криминальный профайл

Проникнуть в сознание убийцы [9].

Был погожий весенний день. 10 мая 2001 года температура поднялась до 21 градуса по Цельсию, и даже в шесть часов вечера на детской площадке в столичном районе Сондон было тепло и солнечно. Площадка находилась недалеко от Чуннанчхона, притока реки Ханган. В периоды разлива реки земли в верховье притока часто страдали от наводнений. В конце 1990-х местное население даже подавало иск к администрации города в связи с ущербом от паводковых вод. Однако вниз по течению, рядом с мостом Кунджагё, места славились своей красотой. Весной 2001 года там все утопало в цветах.

В тот майский день четырехлетняя Чиён (имя изменено) вышла на прогулку вместе с отцом и старшим братом. Хотя был всего лишь четверг, людей вокруг было множество. На короткое время Чиён осталась одна: ее шестилетний братишка увлеченно играл с друзьями, а отец на минуту отлучился. Именно тогда к ней приблизился незнакомый мужчина с вьющимися волосами и спросил, не хочет ли она мороженого.

Мужчина, на левой руке которого отсутствовали два пальца, купил девочке мороженое в магазинчике, который стоял всего в пятидесяти метрах от прогулочной зоны – там, где начинался жилой квартал. А затем провел ее к своему дому, еще на пятьдесят метров дальше. Это было крошечное строение, в котором дверь почти не отличалась по размеру от окон. Отец и брат ничего не заметили и не знали, куда исчезла Чиён. Родители искали дочку всю ночь и в конце концов подали в полицию заявление на розыск ребенка.

Около восьми часов утра 19 мая пожилой сборщик мусора занимался повседневной работой в жилом квартале возле моста Кунджагё, в пяти минутах ходьбы от того места, где Чиён видели в последний раз. Была суббота, сборщик высматривал обычный хлам. В одном из переулков он заметил рюкзак, один из тех, что берут на прогулку в горы. Он подумал, что рюкзак наполнен мусором, однако внутри лежали части расчлененного детского тела: голова, руки и ноги. Пальцы на ногах были отрезаны.

Потрясенный мужчина вызвал полицию. На место прибыли сотрудники Восточного отделения полиции во главе с начальником отделения. На территории, огражденной желтыми лентами, были проведены первоначальные следственные действия. Очень скоро выяснилось, что труп, части которого находились в рюкзаке, был трупом Чиён, девочки, пропавшей чуть более недели назад. Обычно для идентификации трупов неизвестных лиц проводится вскрытие и берется анализ ДНК, однако в этом случае анализ не потребовался – девочку по лицу опознал отец.

Дело мгновенно стало сенсацией. В воскресенье, 20 мая, пресс-комната Восточного отделения была забита до отказа. Со второй половины 1990-х годов в Южной Корее все чаще происходили немотивированные преступления, и людей все сильнее охватывал страх. Забыв о долгожданном выходном и обливаясь потом, журналисты спешно писали отчеты из пресс-комнаты Восточного отделения. Тем же вечером новостная программа телеканала KBS сообщила зрителям, что, по мнению полиции, убийство с расчленением мог совершить человек, страдающий психическим заболеванием, и что все силы будут брошены на поиски преступника. На следующий день газеты, ссылаясь на то, что похититель не выдвигал требований о выкупе, также называли преступника психически нездоровым.

Группа анализа преступлений отдела криминалистической экспертизы располагалась на третьем этаже главного здания Полицейского управления Сеула в столичном районе Чонно. Квон Ирён, теперь уже помощник инспектора, был вызван на общее совещание вскоре после того, как стало известно о судьбе девочки. Дело вело Восточное отделение полиции, но вышестоящее городское Полицейское управление тоже участвовало в расследовании. Восточное отделение пока не определилось с направлением следствия.

На совещании в Полицейском управлении, куда пригласили Квон Ирёна и ведущего криминалиста, присутствовали начальник криминального департамента управления, подотчетный ему начальник отдела насильственных преступлений, а также детективы Восточного отделения полиции, занятые расследованием. Участникам требовалось найти ответ на вопрос о личности и мотивах преступника. Все собравшиеся чувствовали напряжение, но причиной тому была не только немыслимая жестокость убийства. Напряжение, которое испытывал Квон Ирён, было еще и другого свойства: оно происходило от столкновения традиционных и новых методов расследования. Квон Ирён олицетворял эти новые методы собственной персоной. Однако для остальных участников совещания, офицеров и детективов в возрасте такие выражения, как, например, «научный подход», были все еще непривычны. До сих пор полиции были известны два основных мотива, которые движут убийцей: затаенная обида и корысть, и, как правило, под подозрение попадали люди из окружения жертвы, которые относились к жертве враждебно или финансово выигрывали от ее смерти.

В сравнении с двадцатью четырьмя с лишним тысячами полицейских, работавших в Сеуле в 2001 году, обязанности Квон Ирёна были поистине уникальны. Нет, даже среди девяносто шести тысяч полицейских всей Южной Кореи не нашлось бы человека, делавшего ту же работу. В начале 2000 года в состав новообразованной группы анализа преступлений вместе с Квон Ирёном вошли еще трое агентов, однако его коллеги занимались статистической обработкой данных. Только Квон Ирён работал над составлением психологических портретов преступников, то есть занимался криминальным профайлингом, суть которого состоит в том, чтобы сузить круг подозреваемых с помощью выводов о характере, психологии, уровне развития интеллекта, профессиональной деятельности и особенностях поведения преступника, сделанных на основе криминалистической экспертизы места преступления.

Термин «криминалистическая экспертиза» начал входить в полицейский обиход всего лишь два года назад, в 1999-м. Большинству полицейских нижнего звена это определение было все еще в новинку, что уж говорить о концепции использования в расследовании выводов о характере и поведении преступника. Квон Ирёну и начальнику департамента Ли Тонхвану, который руководил работой всех криминальных экспертов, предстояло еще долго объяснять новую методику и доказывать эффективность концепции.

После совещания Квон Ирён понял, что решение задачи ложится на его плечи, так как старые методы не работали. Он чувствовал себя словно игрок в го, дающий сеанс игры под пристальным наблюдением зрителей. В его распоряжении были фотографии найденных частей трупа и информация, полученная от детективов, проводивших осмотр на месте преступления, а также результаты экспертизы Государственной судебно-медицинской лаборатории. Помимо места и времени исчезновения девочки, а также примерного времени, когда преступник избавился от частей трупа, Квон Ирёну было известно, что:

– перед расчленением труп подвергался заморозке;

– края ампутированных частей выглядят грубо и неровно;

– части трупа найдены завернутыми в черные пластиковые пакеты.

В своем офисе Квон Ирён вновь и вновь размышлял над этими фактами. Чувствуя, что заходит в тупик, он обращался за вдохновением к изученным вдоль и поперек работам американских профайлеров: биографической книге легендарного Джона Дугласа «Охотник за разумом» и составленному при его участии более узкоспециальному «Руководству по классификации преступлений» [10], а также «Криминальному профайлингу» Брента Тёрви. Многие отрывки в этих книгах были подчеркнуты авторучкой, а обложки успели покрыться пятнами. «Я должен, должен найти убийцу Чиён», – твердил про себя Квон Ирён.

Профайлер подобен охотнику, преследующему зверя без помощи охотничьих собак. Охотник внимательно осматривает место, где побывал зверь, чтобы по мельчайшим приметам понять, куда направилось животное дальше. Квон Ирён сотни раз изучил фотографии с места обнаружения расчлененного трупа. Переулок шириной не более трех метров, каменная ограда на уровне груди взрослого мужчины, красный кирпич стен, черные железные ворота. На воротах – рекламный листок компании по перевозке грузов и другие похожие объявления. А рядом с воротами – темный рюкзак. Квон Ирён смотрел на фотографии каждый день, словно в них, как в стереокартинках, могло обнаружиться скрытое изображение. «Почему он похитил ребенка? Почему расчленил труп? Что отличает его от других людей?» – спрашивал себя Квон Ирён.

Цель психолога – помочь пациенту, цель профайлера – помочь следствию. В кино и сериалах профайлеров зачастую представляют именно как психологов, которые почти провидчески вычисляют преступников, даже не взглянув на место преступления. В реальности все не так. Профайлинг возник в США в 1970-х годах как вспомогательный инструмент следствия. Профайлер не вычисляет конкретного преступника, но помогает следствию сузить круг подозреваемых путем определения личностных и психологических особенностей человека, совершившего преступление.

Квон Ирён хотел как можно быстрее доказать ценность и эффективность криминального профилирования. Он чувствовал ответственность и перед родителями Чиён, и перед коллегами-полицейскими, которые не видели пользы в профайлинге. Квон Ирён часто напоминал себе, что должен указать верное направление следствию. То и дело обращаясь к книгам, выученным почти наизусть, он продолжал размышлять над психологическим портретом преступника.

Тем временем у следственной группы были свои проблемы. Из-за вмешательства прессы к работе полиции было приковано внимание всей страны. Представители СМИ сутками не покидали Полицейское управление, осаждая детективов вопросами о ходе следствия и достигнутых результатах. Все газеты и телекомпании соревновались в скорости освещения новостей по громкому делу.

Следственная группа одновременно разрабатывала несколько версий. Полицейские искали тех, кто мог затаить злобу на родителей Чиён; проверяли людей с психическими отклонениями, живших поблизости от места преступления; брали на заметку мясные и другие лавочки, где использовались пилы; допрашивали имевших судимость за сексуальные и другие насильственные преступления против детей. Кроме того, полицейские обошли весь жилой квартал рядом с местом исчезновения девочки и заглянули в дома, вызывающие хотя бы малейшее подозрение.

Вскоре в полицейской лаборатории смогли обнаружить важную улику. Ответственный за экспертизу по делу Пак Сансон, ветеран прежнего отдела распознавания, заметил на спине жертвы около десяти длинных тонких полосок, расположенных с одинаковым интервалом. Это были следы, оставленные ребристой поверхностью полки морозильной камеры, в которой хранился труп. С точной зарисовкой полосок и интервалов полицейские обошли не только производителей холодильников, но и магазины подержанной бытовой техники – по предложению Пак Сансона они пытались выяснить, в каком именно холодильнике была такая морозильная камера.

Не сразу, но полиции все же удалось выяснить модель холодильника: оказалось, что такие выпускались во второй половине 1980-х годов. Для Квон Ирёна это открытие стало еще одним важным ключом.

Днем 21 мая Квон Ирёну поступило срочное сообщение из Полицейского управления провинции Кёнгидо [11]. Оно гласило, что в одном из мотелей Кванджу [12] обнаружили часть детского трупа.

Как объяснил персонал мотеля, человек, занимавший номер, выехал без предупреждения. Вскоре после этого одна из уборщиц услышала звук воды, льющейся из унитаза, как при засоре. Она заглянула в унитаз и увидела, что в трубе действительно что-то застряло. Когда вытащили блокирующий воду предмет, оказалось, что это часть детского трупа. Напуганный хозяин мотеля тут же вызвал полицию.

В Полицейском управлении провинции Кёнгидо знали о деле Чиён, поэтому полицейские решили поставить в известность столичную следственную группу – на случай, если страшная находка связана со смертью девочки. Ведущие расследование полицейские Сеульского восточного отделения, а с ними и Квон Ирён срочно выехали в Кванджу. Как позже рассказывал Квон Ирён, пока они мчались по Олимпийскому шоссе Сеула на полицейских машинах с включенными мигалками и завывающими сиренами, все остальные автомобили уступали дорогу, точно расходящиеся в стороны морские волны. Номер мотеля в Кванджу осмотрели и следственная группа, и Пак Сансон, и Квон Ирён.

Корреспондентов СМИ с первых дней учат записывать даже номера автомобилей, замеченных на месте событий. Поэтому репортеры, освещающие резонансное дело Чиён, не могли не узнать о срочном выезде сеульской полиции. А некоторые, имевшие в полиции тайные источники информации, даже знали, куда отправилась группа. Корейские журналисты называют своих информаторов «соломинками»: мы используем соломинки, когда пьем напитки из упаковки – так же и журналисту нужна «соломинка», чтобы вобрать в себя закрытую информацию. Словом, когда сеульские полицейские оказались у мотеля в Кванджу, их уже поджидали самые шустрые представители прессы.

Участникам осмотра прежде всего бросилось в глаза, что постоялец не оставил постель в беспорядке: одеяла были сложены так, словно к ним не прикасались.

Пак Сансон даже спросил Квон Ирёна:

– Тебе не кажется, что это слишком странно?

– Еще как кажется.

Детективы тщательно осмотрели номер. Они сдвинули мебель и приподняли напольный матрас, чтобы проверить пол. Под матрасом обнаружилась аккуратно сложенная детская одежда. И пуговицы на рубашке, и молния на юбке были застегнуты. Квон Ирён кропотливо зафиксировал все детали, связанные с находкой.

Осмотр продолжался еще некоторое время. Затем требовалось увернуться от журналистских расспросов – репортеры поджидали за лентой полицейского ограждения. Уложив найденные улики в три коробки, детективы покинули мотель, на этот раз сумев избежать столкновения с прессой. Полиция готова предоставлять информацию, но не в тот момент, когда занята сбором улик.

Газета «Кунмин ильбо» 22 мая сообщила:

Профайлер больше похож на полицейского в роли психолога, нежели на психолога в роли полицейского. Чтобы объяснить действия преступника, профайлеру прежде всего требуется в точности представлять, что произошло на месте преступления, и именно поэтому так важно лично участвовать в осмотре. Квон Ирён присоединился к полицейскому осмотру мотеля в Кванджу по этой причине.

У следствия появился первый свидетель, однако это не привело к аресту преступника. Совсем напротив: образ убийцы становился все более размытым. Хотя в вузах Южной Кореи пока еще не преподавали криминальную психологию, мнения самопровозглашенных криминальных психологов наводнили газеты и телепрограммы. Высказывались самые невероятные предположения, не основанные на фактах. Зачастую мнения «экспертов» противоречили друг другу, но это никого не заботило. Преступника называли и безумцем, и гениальным злодеем, и эксгибиционистом одновременно; некоторые «специалисты» даже считали, что расчленение трупа стоит признать неким общественным заявлением. «Теоретизировать, не имея данных, опасно. Незаметно для себя человек начинает подтасовывать факты, чтобы подогнать их к своей теории, вместо того чтобы обосновывать теорию фактами» [13], – говорит Шерлок Холмс в «Скандале в Богемии». Но именно это тогда и происходило.

Однако Квон Ирён не высказывал голословных предположений. Составленный им психологический портрет убийцы был основан на скрупулезном анализе мест, связанных с преступлением. Доклад был представлен следственной группе 22 мая. Структурно доклад строился по принципу «факт – логическое предположение на основе факта». Для Южной Кореи это был первый криминальный профайл в истории страны.

Содержание доклада было следующим.