Дверь открыли лишь на третий звонок. Я узнал его сразу, хотя с тех пор, как мы месили дорожную грязь под Аргуном, минуло уже десять лет. Он был на пять лет моложе меня, и тогда, в девяносто пятом, был совсем ещё желторотым юнцом-срочником. Но уже тогда рассудительности и здравого смысла ему было не занимать. Несмотря на разницу в положении – он был сержантом, я – лейтенантом и его командиром, – между нами сложились какие-то особые доверительные отношения. Случалось, я прислушивался к его советам, всегда дельным и толковым, а пару раз его советы спасали меня от опрометчивых поступков, о которых мне потом пришлось бы жалеть. Своего рода, ангел-хранитель.
Он мало изменился с тех пор, только заматерел и окреп, раздался вширь. Да и волос на голове стало поменьше – рано начал лысеть.
– Что-нибудь случилось, лейтенант? – спросил он так, словно мы с ним расстались не десять лет, а десять минут назад.
Я закончил службу старшим лейтенантом, однако звание получил уже после ранения, накануне увольнения из армии. Олег же по службе знал меня лейтенантом.
– Здравствуй, сержант. У меня что, на лице написано, что что-то стряслось?
– Написано. Проходи в хату, лейтенант.
Я шагнул через порог.
Типовая двухкомнатная квартира среднестатистического жителя столицы. Ничего примечательного. Да и обстановка особыми изысками не отличалась. Скорее функциональностью. Таким Олег был и в армии: в любой вещи в первую очередь видел пользу, а уж потом эстетику.
Мы прошли в комнату, посреди которой стоял стол с закусками, несколькими гранёными стаканами и початой бутылкой водки.
– Давай, лейтенант, выпьем за встречу. – Он плеснул водки в стаканы. – Нам есть, что вспомнить.
– Есть, сержант. За армейскую дружбу. За нас с тобой. За то, что живыми вернулись.
Мы выпили, закусили. Живительное тепло тут же разлилось по жилам, сняло стресс.
– Выкладывай, лейтенант, что там у тебя за проблемы.
И я выложил. Всё, как есть. Выбора у меня не было. Мне нужно было кому-то всё рассказать. Киселёв был как раз тот человек, который понял бы меня с полуслова. И которому бы я мог доверять. Нет, это не было просто желание выговориться, облегчить душу, разделить бремя ноши с товарищем. В этом визите у меня была своя корысть. Олег был мне нужен.
Он молча курил и пережёвывал услышанное. Я тоже курил, уже третью. Как не верти, а на душе, действительно, стало легче.
Тут зазвонил мой мобильник. Вера.
– Что случилось, Ванюша? Ты куда пропал?
Я был совершенно не готов отчитываться перед ней.
– Ты, главное, не волнуйся, Верочка. Приеду – всё расскажу. Есть кое-какие проблемы, но это не по телефону. О’кей?
Она какое-то время молчала.
– Ты в порядке? Можешь говорить?
Я улыбнулся.
– Могу, конечно. Со мной всё в полном порядке. Всё, даю отбой. Жди. Скоро буду.
Я сунул мобильник в карман.
– Не уверен, – подал голос Олег.
– Что – не уверен?
– Не уверен, что всё у тебя в порядке, лейтенант.
– Не драматизируй, сержант.
– Ладно, проехали. Это та самая папка?
– Она.
– Ну и что ты от меня хочешь, лейтенант?
– Помощь твоя нужна, Олег. Подержи эту папку у себя, до завтра. Понимаешь, не могу я с ней домой заявиться.
– Что, жена не пустит?
– Нет, не то. Вера-то у меня как раз с пониманием. Тут другое. Не хочу, знаешь ли, иметь её у себя, когда ко мне отморозки те нагрянут. А они нагрянут, это как пить дать.
Олег кивнул.
– Нагрянут. Будь спок, лейтенант. Уж я-то их знаю.
– Вот и я о том. Ну что, Олег Киселёв, не откажешь своему бывшему командиру?
– Бывших командиров не бывает. – Олег хлопнул ещё один стопарик; я больше не стал. – Не откажу, лейтенант. Папку-то полистать можно будет?
– Так разве ж тебе запретишь, – я рассмеялся. – Листай, но только чтоб ни одна живая душа…
– Не дурак, понимаю. Может, останешься, а, лейтенант? Побазарим, старое вспомним, водочки попьём? Да и безопаснее здесь.
Я категорически замотал головой.
– Спасибо, сержант, в другой раз. Домой надо: жена, сын. Мало ли что может случиться.
Он кивнул.
– А вот у меня нет жены. И сына. Ладно, всё это лирика. Давай документы – и адью.
Я передал ему красную папку и собрался было уже уходить, как в соседней комнате послышался какой-то шум. Я с опаской воззрился на Олега.
– Что это там?
Он усмехнулся.
– Да это Сашок. Не дрейфь, лейтенант, он тоже из наших. Сто пудов, не проболтается. Знаешь, почему? А потому, что немой.
– Кто такой?
– Я же сказал – из наших. Лучшей рекомендации не бывает. Да вот, кстати, и он сам.
Я резко обернулся. В дверном проёме стоял молодой пацан лет двадцати двух – двадцати четырёх, коротко стриженный, в тельняшке, с порожней бутылкой из-под пива в руке.
– Проходи, Сашок. Знакомься, это мой командир, лейтенант Иван Рукавицын, вместе «чехов» лупцевали в первую кампанию. А это – Александр Куликов, безвестный герой необъявленной войны. Отличный парень, только непутёвый.
Мы пожали друг другу руки. Пятерня у него была тёплая, крепкая, мозолистая – хорошая пятерня. Вот только улыбка, которой он сопроводил рукопожатие, показалась мне несколько странной. Какой-то кривой, похожей на нервный тик.
– Садись, Сашок, за стол, – пригласил его Олег. – А я пока лейтенанта провожу.
Мы вышли в прихожую. Я всё ещё находился во власти сомнений.
– Он… – Я кивнул в сторону комнаты. – Откуда он? Мне…
Олег прервал меня жестом руки.
– Даю слово, лейтенант, что с этой стороны тебе опасность не грозит. Этому парню можно доверять. А кто он, я тебе после расскажу.
– Ну хорошо, – сдался я. – Только папку ему не давай. Незачем ему знать её содержимое.
– За это не беспокойся, лейтенант. Когда за ней вернёшься?
– Завтра.
– Время? Сам понимаешь, я же не могу тебя весь день ждать. У меня и свои дела есть.
Я кое-что прикинул в уме.
– Примерно после четырнадцати. Устроит?
– Вполне.
Я посмотрел на него в упор.
– Я на тебя надеюсь, Олег. Не подведи меня.
– Обязательно надо какую-нибудь гадость под занавес сказать, да, лейтенант? – Он улыбнулся. – Да ладно, командир, не бери в голову. Не подведу, будь спок.
– Тогда бывай, сержант Киселёв. И спасибо тебе за поддержку.