– Похоже, из Крыма придется уходить, – полковник Тарасов встал из-за стола и прошелся по кабинету. – Сегодня ночью фашисты прорвали нашу оборону на Перекопе. Получено сообщение…
Все, кто находился в кабинете, а их, помимо полковника Тарасова, было восемь человек, переглянулись и встревоженно зашушукались. То, что сообщил Тарасов, было для них новостью.
– Да, товарищи! – мрачно подтвердил полковник. – Такие, значит, дела… Коль они прорвали перекопские укрепления, то, значит, через несколько дней будут здесь, в Симферополе. И удержать их нам вряд ли удастся. От Перекопа почти до самого Симферополя – ровная степь. Зацепиться не за что… К тому же наши части обескровлены и потрепаны, не хватает боеприпасов…
Полковник умолк и бездумно посмотрел в окно. За окном шел дождь – унылый, осенний, нескончаемый. На редкость дождливая осень выдалась в Крыму в 1941 году. В каком-то смысле это было хорошо. Раскисшие крымские дороги не давали немцам продвигаться слишком быстро, их техника вязла в глинистой крымской почве, приходилось тратить немало сил и времени, чтобы вызволить ее из цепких объятий крымской земли. Но, конечно, погодных условий было мало, чтобы остановить продвижение врага. А значит, нужно было готовиться к неизбежному – уходу из Симферополя и вообще из Крыма. И дальше, на восток, за Керченский пролив…
– Вот такая складывается ситуация, – полковник Тарасов отвернулся от окна и оглядел по очереди всех, кто был в кабинете. – Уже получен приказ – готовиться к отступлению. Всем – и армейским частям, и нам, НКВД. Так что сами понимаете… Потому я вас и собрал. Разумеется, наше отступление – дело временное. Мы обязательно вернемся и погоним фашистских гадов с нашей земли. Но… – полковник Тарасов умолк и опять бесцельно стал смотреть в окно. – Когда это будет? Может, через месяц, а может, через два или три года… Никто этого не знает. Вот потому мы и оставляем здесь группы сопротивления. Война, она не только там, – полковник указал рукой куда-то вдаль. – Она и здесь, во вражеском тылу. И воевать здесь еще труднее, чем на линии огня. Там-то, по крайней мере, понятно, кто враг, а кто боевой товарищ. А вот здесь… – Тарасов махнул рукой. – Майор Колодезев!
– Я! – встал из-за стола Колодезев.
– Доложите обстановку! – велел полковник. – Вы понимаете, о чем я говорю?
– Так точно, – спокойно и неторопливо ответил майор.
Он вообще был человеком спокойным, целеустремленным, исполнительным и обстоятельным. Оттого ему и поручили столь важное задание – организацию подполья в Крыму. В частности – в Симферополе, как главном городе полуострова.
– Значит, так, – откашлялся Колодезев. – На данный момент мы организовали шесть партизанских отрядов. Для них готово все необходимое – склады с оружием и продовольствием, места базирования. Можно начинать воевать хоть завтра. Но… – майор помолчал и продолжил: – Места здесь не партизанские, вот ведь какая беда. Укрыться особо негде.
– Как так негде? – возразил кто-то из присутствующих. – А горы? А лес в горах?
– Сколько там тех гор, и сколько там того леса! – вздохнул Колодезев. – Так, самая малость. Это вам не Полесье и не брянские чащи. Это Крым. Пятачок земли, можно сказать. Да и к тому же все окрестные леса и все горы исхожены народом вдоль и поперек. Во все стороны расходятся дороги! А где нет дорог, там тропинки. Очень удобно для туристов и разного гуляющего народа. А значит, и для немцев. И попробуй укройся в тех горах и лесах!
– Так что же делать? – спросил кто-то из присутствующих.
– Воевать, – спокойно ответил Колодезев. – Но воевать с умом. Оттого что большому количеству людей будет негде спрятаться, мы слишком больших партизанских отрядов и не организовывали. Два-три десятка человек в каждом отряде… Тогда, в случае чего, и укрыться будет легче.
– Много ли навоюешь с таким количеством бойцов! – хмыкнул кто-то из присутствующих.
– Если умеючи, то много, – возразил Колодезев. – Двадцать-тридцать человек – оптимальное количество для совершения диверсий. Взорвали, допустим, склад с горючим и разбежались в разные стороны. И найди их, когда они поодиночке уходят… А назавтра собрались в условленном месте и еще одну диверсию устроили. Ну, и так далее. Вот такая предполагается партизанская тактика. Конечно, пока это все теоретически. А как оно будет на самом деле, жизнь покажет. – Колодезев умолк и вздохнул.
– И что же, помимо диверсий, больше никаких способов борьбы с врагом не предполагается? – въедливо поинтересовался кто-то из присутствующих.
– Говорю же, завтрашний день покажет, – терпеливо произнес Колодезев. – Но, во всяком случае, брать штурмом Симферополь бойцы не будут. Такой задачи мы перед ними не ставили, – майор грустно усмехнулся.
– Докладывайте дальше, – сказал полковник Тарасов.
– А дальше – подпольные группы в городе, – продолжил майор Колодезев. – На них мы возлагаем большие надежды. Может, даже еще большие, чем на партизан. Почему? Потому что в городе укрыться легче, чем в декоративных крымских горах. На сегодняшний день нами организованы четыре подпольные группы, которые начнут действовать, как только враг захватит город, – Колодезев опять тяжело вздохнул. – Мы обеспечили их всем, что нужно для борьбы – оружием, взрывчаткой, продовольствием, даже рацией. Само собою, имеются явочные квартиры, пароли, способы связи друг с другом и партизанами… Численность групп, опять же, небольшая, но слишком много народу и не нужно. Большое количество людей будет демаскирующим фактором, – пояснил майор. – Конечно, в случае надобности группы могут пополняться из местного населения. Это обычная практика подпольной борьбы.
– Вы сказали – четыре группы… – произнес кто-то из присутствующих.
– Да, четыре, – подтвердил майор. – Причем каждая группа может действовать автономно. У нее свое собственное название, свои явки и пароли, свои места хранения оружия… То есть члены какой-то одной группы ничего не знают о другой, третьей и четвертой группах. А те, в свою очередь, ничего не знают о других группах.
– Но это уменьшает возможности для борьбы! – возразил кто-то из присутствующих. – Сообща можно сделать намного больше!
– Может, и так, – согласился Колодезев. – Но зато подобная организация подполья увеличивает живучесть каждой группы. Допустим, одна из групп провалится, и ее участников разоблачат и арестуют. А это очень даже возможно, сами понимаете… Так вот – разоблачат и арестуют. Но зато останутся другие группы. Потому что никто из арестованных не сможет ничего сказать немцам о других группах. Он их просто не будет знать! А, стало быть, оставшиеся три группы продолжат борьбу.
– Что-то я вас не понимаю! – с сомнением произнес один из присутствующих. – Вы сказали – никто из арестованных не сможет ничего сказать о других группах. Вы что же, предполагаете, что среди подпольщиков могут оказаться предатели?
– Я предполагаю все, в том числе и это! – прежним спокойным тоном пояснил Колодезев. – Да и как не предполагать? Люди – всегда люди. В том числе и подпольщики. Кто-то может оказаться и предателем. Так что приходится учитывать и это обстоятельство.
– Но зачем же набирать для подпольной борьбы предателей! – негодующе произнес чей-то голос.
– А вы что же, знаете способ заглянуть в человеческую душу? – с грустной иронией спросил Колодезев. – Ну, так поделитесь, если знаете. Будем знать и мы.
Никто из присутствующих не произнес на это ни слова.
– Ну, что же, – сказал полковник Тарасов. – Будем считать, что совещание закончено. Не время рассиживаться, – он опять покосился в окно, за которым продолжал моросить нескончаемый осенний дождь. – Прошу всех отправиться по местам и заняться своими обязанностями. То есть готовиться к отступлению из города. Каждый из вас знает, что ему делать.
Это было последнее совещание симферопольского отдела НКВД. Через день советские войска покинули город, и в Симферополь вошли немцы.