Вернувшись в отель, Алена с облегчением скинула с себя праздничную одежду, насквозь пропахшую тяжелыми приторными духами, которые в изобилии, словно сговорившись, использовали очень многие дамы на банкете.
– Скучно, – пожаловалась она мужу. – Тяжко мне, Вася. Словно камень у меня на душе лежит сегодня весь день. Вроде как веселиться должна была, свадьба, музыканты, люди радуются, а мне дышать даже трудно, воздуха не хватает.
– Это у тебя с непривычки, – отозвался Василий Петрович. – Город, что ты хочешь.
Алена открыла окно, желая впустить в комнату свежий воздух. Но и тут ее поджидало разочарование. Вместо свежести ночной ветерок донес до нее лишь запах выхлопных газов и горелой резины.
– Фу-у…!
Алена поспешно снова закрыла окно и включила кондиционер.
– Ничего, завтра за городом праздновать будем, там и отдохнем. Ты же любишь природу? Да, Аленушка?
Алена вздохнула. Она видела, как Филипп и Роман договаривались с хозяином ресторана, чьи ребята загружали все оставшиеся коробки с виски, коньяками, водкой и винами в небольшой микроавтобус, чтобы загодя отвезти все это добро в коттедж, где завтра с утра планировали продолжить праздник. И не только видела, но и слышала, как Филипп озабоченно советуется с зятем, сколько и чего еще прикупить.
– Два дня еще праздновать, да на природе, значит, надо, чтобы на каждого не меньше двух литров спиртного пришлось.
После этого Алене и расхотелось продолжать веселье. Какое же это веселье, если все вокруг поголовно пьяные? Хватит с нее на сегодня этих жертв алкоголя. Несмотря на всю свою элитность – на столе не было ни одной бутылки дешевле тысячи рублей, а большинство было куда дороже – даже этот якобы отличного качества алкоголь был так же убийственен для мозга, как самая обычная сивуха. Респектабельные господа и дамы очень быстро нализались и превратились в плохо управляемое стадо.
На две сотни человек, веселившихся на свадьбе, Алена насчитала лишь человек двадцать, кто был или, по крайней мере, выглядел трезвым. Римма Георгиевна была в их числе. И Алена подумала, что не стоило ей столь поспешно судить о теще министра. Да, старушка любила позадаваться, но было в ней при этом и что-то положительное. Еще Алена заметила, что рядом с Риммой Георгиевной все время держалась совсем маленькая старушка, которая со страхом поглядывала на веселящуюся толпу. Обе пожилые дамы покинули свадьбу довольно рано.
Алена приняла душ и легла в постель. Несмотря на утомление, ей не спалось. Она чутко прислушивалась к звукам, доносящимся из гостиничного коридора, дожидалась возвращения Вани, который отправился проводить Ингу до ее квартиры. Ждала, ждала, да так и не дождалась. Было уже два часа ночи, когда Ваня вернулся в гостиницу.
Всякий, кто увидел бы его широко раскрытые глаза и нетвердую походку, неизбежно решил, этот человек пьян. Но Ваня не был пьяным. Его шатало, и глаза у него блестели вовсе не от водки, а от восхитительного чувства, которое распирало его изнутри. Он шел, не видя, куда идет. По сторонам не глядел. И потому не увидел, как следом за ним крадется маленькая женская фигурка. Дождавшись, когда Ваня дойдет до своего номера, откроет дверь и скроется за ней, женщина достала телефон и набрала номер:
– Он вернулся. Да, один. Нет, твои хозяева уже давно в номере. Я же тебе докладывала, что они вернулись самостоятельно.
Помолчав, девушка прибавила:
– Марин… Не плачь ты! Может, у них еще ничего и не было. По-моему, он совсем пьяный явился, шатало его, и по сторонам он даже не смотрел. Что говоришь? Не пьет он у тебя? Здоровье не позволяет? Слушай, а зачем он тебе тогда такой нужен?
В ответ из телефонной трубки полетели очень сердитые звуки, и горничная поспешно заявила:
– Ладно, ладно, не кипятись так. Лучше послушай, есть у меня одна идейка, как тебе к твоему Ване поближе подобраться.
И девушка двинулась по коридору в обратный путь, что-то возбужденно говоря в трубку. На сей раз собеседница ее не прерывала. Видимо, информация, которую выкладывала девушка, всерьез заинтересовала ее.
Про эти закулисные интриги гостиничной прислуги, каким-то образом связанные с личностью Вани, Алена ничего не знала. Спала она неплохо, во всяком случае, куда лучше, чем можно было ожидать после переполненного событиями шумного первого дня свадьбы. Проснулась Алена с улыбкой, которая быстро поблекла, когда женщина увидела, что находятся они с мужем вовсе не у себя в «Дубочках», а в гостиничном номере. Да еще сегодня им предстоит очередной переезд. Оставив город, они должны были двинуться по Приозерскому шоссе в направлении Вуоксы.
Вопреки бытующему мнению, Вуокса – это не просто река, это целая система рек и озер, которая тянется по всему Карельскому перешейку и уходит аж в Финляндию. Путешествовать по ней легко и просто. Опасные перекаты встречаются редко, и к тому же их всегда можно обогнуть по какому-нибудь боковому протоку или озеру.
А озера на Вуоксе, к слову сказать, красивейшие. Берег, независимо от того, высок он или низок, обязательно покрыт сосновым лесом, почва в большинстве своем песчаная, ближе к Выборгу становится каменистой, с многочисленными выходами скальной породы, добавляющими еще большую живописность пейзажу. Местность эта малонаселенная, и слава богу, что еще остались в свободном пользовании простых граждан такие вот дикие уголки природы.
Впрочем, и эти уединенные уголки дикой природы с каждым годом все активнее застраиваются, осваиваются и заселяются. На берегах рек и озер, словно бы сами собой, возникают отдельные домики, усадьбы или даже целые коттеджные поселки. И словно бы и нет в стране закона о береговой линии, куда ни глянь, частные землевладельцы стараются под шумок прихватить вместе с положенным по праву участком еще и часть берега.
А как же? Им ведь нужен собственный пляж? Нужен! А их гостям надо где-то купаться и ловить рыбку? Надо! Просто не понятно, о чем тут еще можно говорить!
Вот один из таких коттеджей выбрал Филипп для продолжения свадебных торжеств своей дочери. Дом был двухэтажный, но не очень большой. Филипп выразился о нем так:
– Всего-то четыреста с небольшим квадратов. Всем заселиться туда не удастся. Да и с душем и туалетом, предвижу, тоже может возникнуть утром проблема. Так что вы уж с Аленой, если можете, переночуйте в отеле. В коттедже я разместил с ночевкой лишь тех, кому снять жилье не под силу, или самых пожилых, кому лишний переезд в тягость.
Разумеется, Василий Петрович не возражал. Находиться в переполненном коттедже его совсем не привлекало.
Прощаясь, он получил и еще одно распоряжение от Филиппа:
– Завтракать в отеле не смейте. Приезжайте сразу с утра, как проснетесь, там у нас будут уже накрыты столы. Я договорился, нанял профессиональных поваров, они все приготовят в лучшем виде. Будет шведский стол по высшему разряду. Потом развлечения, рыбалка, купание, отдых, а вечером снова праздник. Так что ждем вас, если не приедете, смертельно обидимся всей семьей.
Пунктуальный Василий Петрович выполнил все, как рекомендовал ему Филипп. Вытащил Алену, не дав той даже выпить кофе. И был очень возмущен, когда оказалось, что Инги в ожидающей их внизу машине еще нет. Но Ваня в ответ на упреки хозяина лишь разводил руками и бормотал о том, что Инга вчера выглядела очень утомленной, и поэтому он дал ей возможность поспать подольше.
– Отлично! – обрадовалась Алена. – Поехали за ней все вместе. Заодно и кофейку у Инги попьем!
Василий Петрович мигом перестал ворчать. Кофе Инга варила поистине волшебный. Никаких кофемашин она не признавала, варила по старинке в турке и утверждала, что все дело в тонкости помола самого кофе. И еще она никогда не доводила напиток до кипения, держала на специальном чугунном кружке, уменьшающем силу огня, и лишь только кофе начинал шипеть, Инга тут же выключала пламя и давала кофе настояться на все том же медленно остывающем кружке.
Может, кто-то и сказал бы, что процедура чересчур тягомотная, но оторваться от такого кофе было просто невозможно. Так что все трое предвкушали предстоящее удовольствие. Да еще Ваня, который совсем отбился от рук, без спросу остановился возле булочной-кондитерской и исчез ненадолго за ее стеклянными дверями. Снаружи Алене было видно, как Ваня указывает то на одну, то на другую булочку, а симпатичная щекастая продавщица в белом колпачке складывает сдобу в огромный пакет. Василий Петрович хотел что-то сказать Ване, когда тот вернулся, но из пакета неожиданно пахнуло таким ароматом свежего хлеба, что у Василия Петровича язык не повернулся попенять Ване за самоуправство.