– Ты чего тут расселась? – недовольно спросил белобрысый с грязным лицом паренёк.
– А что, тут занято? – так же недовольно ответила Тамара.
– Занято! Не видишь, что ли, написано: «Занято».
Тамара рассмеялась.
– Чё ты ржёшь, коза! Как будто читать умеешь.
– Здесь написано «не сорить». Я не сорю.
Паренёк ухмыльнулся, присел рядом.
– Ждёшь кого-то? – поинтересовался он.
– Не жду, – огрызнулась Тамара.
– Так иди домой! Комендантский час.
– А мне некуда идти. Нет у меня здесь дома.
Паренёк встал, уставился на Тамару:
– Так ты что, тоже беспризорная?
Тамара кивнула.
– Так иди к своим. У нас тут платно. Мы не воруем, не нападаем ни на кого. Работаем. Казну пополняем честными деньгами. Если ты такой расклад принимаешь, то плати. Потом получишь место жительства и жратву. Если красть начнёшь, то убиваем и хороним на этом пустыре. Видишь, палки воткнуты? Это кресты. Можешь посчитать для интереса.
Тамара задрожала от страха.
Паренёк засмеялся.
– Поверила, что ли? Да не убиваем мы. Так… Потреплем маленько. Не ссы… У нас тут советская власть в миниатюре. Всё принадлежит народу. Деньги-то есть?
Тамара помотала головой.
– Денег нет, а жрать охота. Как всегда. Ну что, вообще с собой ничего?
Тамара вспомнила о кольце, вытащила его из кармана, на ладони протянула парню.
– Ух ты, – воскликнул он. – И что, не украла?
– Нет! Моё оно, личное. Забирай.
Паренёк сунул кольцо в карман, взял Тамару за руку и повёл в другую от гаражей сторону.
– Мы тут устроились хорошо. Подвал бывшего заводского помещения тёплый даже зимой. Стекольщики о нас знают. Не выгоняют. Иногда нам от них перепадает еда. Лично я на проходной мету с понедельника по среду. Другие работают в городе. Если не придёшь домой до комендантского часа – штраф. Я беспокоюсь, моя душа должна восполняться чем-то приятным, поэтому штраф.
Тебе нужны часы. Работать пойдёшь завтра с Ингой. Она моет полы в больнице, где душевнобольные лежат. Как раз её сменщица решила вернуться к родителям. Инга сама не справляется. А ей сказали, что если не приведёт ещё кого-то, то уволят и возьмут взрослых. А там платят хорошо. Да и психи – народ забавный.
По воскресеньям у нас молитва. Я на свалке нашёл иконы. У нас есть свой поп – лысый Колька. У него деда и отца забрали во время службы в церкви три года назад. Он один остался. Примкнул к нам. Он молится, мы за ним повторяем. Тебе придётся выучить молитвы.
– Я их знаю, – произнесла Тамара.
– Ну и славно. Часы я тебе принесу завтра. Пока придержу твоё кольцо. Заработаешь, выкупишь его у меня. Со старшими не спорить. Если невмоготу, споры решаю я. Суд один раз в неделю по пятницам. Те, кто умеет писать, пишут заранее о проблеме. Их дела рассматриваю вначале, потом голосовые просьбы решаю.
Суббота – выходной. Помимо попа у нас есть раввин Абрам. По его просьбе по субботам мы спим или просто беседуем. Ничего не делаем, гуляем. Еду не готовим, если в пятницу дежурные не постарались.
Нас 12 человек. Неделю ты поживёшь с нами. Потом сход решит, оставлять тебя или нет.
Ты должна понравиться. Мне ты уже по душе. Перед другими уж постарайся. У каждого своя работа. Никогда не обесценивай чужой труд и не смейся над другими. Олька у нас, например, в госпитале моет горшки после тяжелобольных. Никто ей и слова не говорит. Эту работу тоже кто-то должен делать. И вот, забыл спросить, тебе сколько лет?
– Одиннадцать, – промямлила Тамара, сама не понимая, зачем прибавила два года.
Но оказалось, что не зря.
– О, хорошо, а то на вид больно мала. Мы малявок не берём, они плачут ночами, мамку зовут, работают плохо.
Спуск в подвал был крутым. Несколько раз Тамара чуть не сорвалась вниз.
– За верёвки хватайся, – говорил ей паренёк.
Внизу было довольно большое помещение. В отличие от погреба у Тамары дома в подвале не воняло сыростью.
На полу лежали ковры с длинным ворсом. Вдоль стен стояли кровати. Пахло пирожками и чем-то очень сладким.
Несколько ребят подскочили к белобрысому, поздоровались и уставились на Тамару.
– Ну а теперь, – сказал паренёк, обращаясь к Тамаре, – скажи своё имя.
– Тамара Афанасьевна Макарова.
– Добро, а я тут главный. Савелий Михеевич Морозов.
Из ребят тут не все. Но вот наш поп Колька, вот раввин Абрам, это Ленка, она работает на погрузке стекла. Самая сильная из нас – Ленка. У неё кулак как три моих. В случае разборок она наш предводитель. Это Гуля. Она нянька в яслях. Это Мишка. Он из заводской столовой забирает отходы и относит их в псарню.
Остальных пока нет.
Спать будешь на моей кровати. Завтра организуем тебе место, а пока можно отдохнуть. До ужина два часа.
Савелий подвёл Тамару к своей кровати.
– К ужину позову. Привыкай.
Для Тамары, почти безвылазно сидевшей дома, новое место было в диковинку. Она даже думать не могла, что под землёй может быть такая жизнь. Всё рассматривала с удивлением и даже не представляла, как сказать, что она не намерена здесь оставаться.
Ведь она была не беспризорница. Наверняка мать искала её. Тамаре стало стыдно оттого, что она принесла столько горя. Ведь могла же послушаться отца, подождать его у проходной и пойти с ним. Он бы всё объяснил, отвёз домой. Там досталось бы и от матери, и от бабки. Но она была бы дома, а не с этими незнакомыми подростками.
Девочка прилегла и уснула. Вздрогнула от прикосновения. Это был Савелий.
– Прошу к столу. Все собрались. Тебя ждём.
Тамара встала, подошла к столу. Стеснялась сесть на пустой стул.
– Смелее, – произнёс незнакомец, сидящий напротив. – Мы своих не кусаем.
На столе ровной полоской был выложен хлеб. Каждый взял по кусочку.
Тамара не взяла.
– У нас не голодают, – сказал Савелий. – Хватит уже трястись. Ешь.
Тамара не заметила, как рядом с ней оказалась тарелка с гречкой.
Большими кусками сверху лежало мясо.
Поп и раввин поднялись.
Поп произнёс:
– Благодарим Господа нашего за эту пищу, за этот хлеб, за эту жизнь. Боготворим Господа нашего, молимся ему. Аминь.
Они сели на места. Ложки застучали по тарелкам.
Когда ужин закончился, Савелий подошёл к Тамаре и сказал:
– Пойдём со мной, познакомлю тебя с Ингой. Завтра ты с ней отправишься на работу.
Инга была старше Тамары лет на пять. Она уже мало походила на подростка, разговаривала с новенькой довольно вежливо. Девочка заметила, что Инга часто посматривает на Савелия, а тот опускает глаза.
Инга рассказала, что вставать будут в 4 утра, на работе завтра задержатся до обеда, и отправила Тамару спать.
Ночью Тамаре не спалось, лежала с закрытыми глазами.
Кто-то подошёл к ней и прошептал тихо:
– Кажись, спит. Намаялась, небось. Савелий, ты бы спросил, откуда она. Вдруг её ищут.
– Ну и пусть ищут. Найдут и заберут домой. Если она сама до сих пор ничего не сказала, значит, не так уж и торопится домой. Если вообще этот дом у неё есть. Иди лучше ко мне. Соскучился за день. Инга, надо нам с тобой решать что-то.
– Что решать? – шёпотом ответила девушка. – Беременна я… Решать он собрался. Ты бы кого-то уже оставил вместо себя, да квартиру снимать пора.
– Да кто нам её сдаст, Инга? Что ты сказала? Беременна?
Тамара слышала, как Инга стала всхлипывать.
– Ну ты чего? – успокаивал Ингу Савелий. – Я же тебя не бросаю. Обойдётся.
– Обойдётся? Что обойдётся, Савва? Ребёнок у нас будет. Ребёнок! Как мы будем с ним здесь? Я не знаю, не знаю, как мне жить дальше…
Тамаре было и любопытно, и страшно. Чтобы больше не слушать этот разговор, она повернулась набок, кашлянула.
Савелий и Инга замолчали. Тамара ещё прислушивалась, а потом уснула.
Когда её будила Инга, она не сразу сообразила, что пора вставать.
– Вставай, вставай! Нам на работу выходить.
Нехотя Тамара поднялась с кровати. Савелий сунул ей в руку кружку горячего чая и сухарь.
– Вот, перекуси, – сказал он заботливо. – В больнице вас обедом бесплатно покормят. А ужинать дома будем все вместе. У нас так принято.
Тамара выпила чай, съела сухарь.
Перед выходом Савелий взял Ингу за руку и произнёс:
– До встречи. Ты уж там всё покажи новенькой, чтобы она не испортила ничего.
Инга кивнула. Савелий долго не отпускал её руку.
Она вырвала её сама.
Только-только начало светать. До больницы шли дворами.
– На улице патруль, проверят пропуск, а у тебя его нет. Сегодня тебе выпишут тоже. С психами не разговаривай первое время. Выполняй всё, что тебе скажут медсёстры. Не упрямься. Полы мыть умеешь?
– Умею, – кивнула Тамара.
– Ну вот и славно. Другого от тебя и не требуется. Чаще молчи, нежели говори. Будут спрашивать откуда ты – скажешь, что моя родственница. Больше ничего не говори. А то, не дай бог, в милицию сообщат.
В больнице сразу принялись за мытьё пола в коридоре, потом в туалете. Туалеты мыла Инга.
Тамара еле справлялась с коридором. Было очень тяжело. Неподъёмная деревянная швабра так и норовила выпасть из рук.
– Так ты не намоешь никогда, – возмущалась Инга. – Но я попрошу, чтобы тебя взяли. Меня тут уважают.
Тамара только кивала. Она совершенно не понимала, что ей теперь делать.
– Девочки, окна помойте с улицы, давно не мылись. Капли от дождя весь вид портят.
Тамара посмотрела в окно. Увидела старое одноэтажное здание с полуразвалившейся крышей.
Инга подошла к ней и произнесла с усмешкой:
– Тебя тоже вдохновляет этот вид? То-то же… Лучше б эти окна замазать совсем, чтобы не смотреть на это разрушенное здание. Лично меня оно удручает. А между прочим, там прачечная.
Да-да… Там работают три прачки. Во время дождя с крыши стекают водопады. Давай мыть окна. Половина девятого уже. Скоро обед, потом помоем ещё палаты, и домой.
Тамара намывала окна с усердием, а через некоторое время стала замечать волдыри на руках.
Сердце заколотилось бешено, но она продолжала мыть, боялась сказать об этом Инге.
Чтобы новая знакомая не заметила распухших рук, Тамара отказалась от обеда.
– Не голодна я…
– Ну тогда я съем твоё, – сказала Инга. – Я что-то сильно проголодалась.
Тамаре хотелось как-то по-взрослому ответить Инге: «Немудрено, что проголодалась, дитя-то кормить надобно».
Но, конечно, промолчала.
Что теперь делать с руками, она не знала. Вряд ли в подземелье был дёготь, которым лечила её мама.
Уже домывая последние метры, Тамара почувствовала, как волдыри появились выше локтей и под мышками.
Стало невыносимо больно. Она прикусила губу. Пыталась не разреветься.
– Ну всё! – весело произнесла Инга и подозрительно взглянула на Тамару. – Что-то глаза у тебя странные. Опухли, что ли? Ладно, пошли домой, поспишь перед ужином.
Тамара прятала руки в карманах.
Когда спустились в подземелье, к ним тотчас подошёл Савелий.
Только сейчас Тамара заметила, что на его лице не грязь, а большие серо-коричневые родинки.
– Я тебе часы купил, – сказал Савелий. – Давай примерим.
Тамара боялась вытаскивать руки из карманов.
– Ну ты чего? Не бойся, я денег брать не стану. Это подарок от меня.
Тамара отказывалась.
– Не нужны мне часы.
Инга уставилась на девочку.
– Савва, – прошептала она. – Что-то она пухнет на глазах. Что-то с ней не то. Ты кого притащил сюда?
– Руки вытащи, – строго произнёс Савелий. – Быстро.
– Нет, – голос Тамары дрожал.
– Быстро, – скомандовал Савелий и не стал дожидаться действий Тамары.
Насильно вынул её руки из карманов. И ужаснулся. Руки распухли и покрылись крупными волдырями.
Инга сделала несколько шагов назад, стала рассматривать свои ладони. А потом начала чесаться.
– Боже мой, Савелий, я вся чешусь. Она заразила меня, Савелий!
Инга плакала. Крутилась волчком.
– Ты притащил сюда заразу! Что теперь со мной будет? – причитала Инга, глотая слёзы.
Тамара дрожала и прятала руки за спину.
– А ну всем молчать, – заорал Савелий. – Инга, иди к себе. Успокойся.
Тамара плакала беззвучно.
Савелий обратился к ней:
– Что с тобой? Это заразно?
Тамара помотала головой.
– Это от речной воды. У меня всегда так. Мамка дёгтем мазала. Через три дня всё пройдёт.
– Иди ложись, я за дёгтем!
Савелий покинул помещение. Тамара случайно перепутала кровати. Легла на кровать Ленки.
Та пришла домой, разбудила Тамару. И попросила освободить её место.
А когда увидела, что девочка вся отекла, ужаснулась.
Присела рядом. Погладила Тамару по волосам.
– Что с тобой, деточка?
– Ничего… – прошептала Тамара.
– Ах, ничего! – вмешалась Инга. – Савелий притащил сюда заразу. Ленка, прошу тебя! Выгони её отсюда, пока Саввы нет. Прошу тебя! Я тоже заразилась от неё, посмотри, я вся чешусь!
– Не наговаривай, Инга! Девочка мучается, а ты её обвиняешь.
Савелия всё не было. Пришёл поп, выслушал Ингу, Ленку, Тамару.
Присел рядом с Тамарой и стал монотонно читать молитвы.
– Господи, помоги рабе божией Тамаре справиться с недугом. Искупи все её грехи. Аминь.
Постепенно в подземелье стало шумнее.
Каждому вернувшемуся с работы Инга жаловалась, что Савелий всех подставил, мол, привёл заразу и скрылся. И, небось, взял с собой общак. Раввин подтвердил, что общака на месте нет.
Все, кроме Ленки и раввина, набросились на Тамару:
– Так это он с тобой закрутил и украл наши деньги? А ты птичка залётная? Так получается? – возмутилась Гуля.
– Предлагаю лишить Савелия его статуса! – произнёс парень, которого Тамара ещё не знала.
– Если он вернётся. А что ж ты своего возлюбленного так осуждаешь, Инга? – высказалась светловолосая Света.
– А ничего! Мы тут все сдохнем, а он будет жить припеваючи. Кто-то знает, сколько там было денег?
Раввин молчал.
Теперь все переключились на него.
– Абрам, ты считал раньше с Саввой. Сколько там?
– Много. Часть взяли на уголь. Скоро похолодает. А у нас запасы закончились. Остальное Савва ещё не записал. Но у него всё чётко. Вы чего это против него все восстали? Никто из вас не болел раньше? Никого мы не выхаживали никогда? Тебя, Инга, не выхаживали в прошлом году? А тебя, Света? А тебя, Санёк?
– Выхаживали, – кивнула Инга. – Но мы же семья. А она вчера появилась, а сегодня уже намутила тут. И Савва ушёл. Пока его нет, давайте выпрем её отсюда, закроемся. Если Савелий вернётся, то устроим суд. Разделим общак и разойдёмся.
– И куда ты пойдёшь с брюхом? – поинтересовался раввин.
Инга побледнела.
Остальные зашептались.
– Разойтись, – скомандовал раввин. – Ждём Савелия. Ленка, хорош сидеть возле больной. Твоя очередь ужин готовить.
Тут вмешалась другая девушка Света:
– Я вместо неё сегодня подежурю. Неизвестно, что за болезнь. А она девчонку за руку держит.
– Добро, – кивнул Абрам.
Ужинали без Тамары и Ленки. Им даже никто не предложил.
Савелий вернулся ближе к полуночи с баночкой дёгтя.
Сразу бросился к Тамаре, велел ей раздеться. Она стеснялась. Ленка помогла ей.
– На вот, – Савелий отдал Ленке мазь, – намажь её, а то мне как-то не с руки до девчонки дотрагиваться.
О том, что происходило в его отсутствие, все молчали. Но Савелий чувствовал неладное.
Он подошёл к Инге, она отвернулась от него.
– Ну с тобой понятно, обиделась. А остальные чего?
Все молчали. Савелий заметно нервничал.
К нему подошёл раввин. Тяжело вздохнул и произнёс:
– Я скажу за всех, потом за себя. Во-первых, где общак? Во-вторых, ребята хотят отделиться. В-третьих, им не нравится новенькая, в-четвёртых, я отделяться не буду. Пусть все уходят, я останусь с тобой. На меня общак не дели.
– И я останусь, – произнёс поп.
– И я, – ответила Ленка.
Остальные молчали.
Савелий был очень растерян. Никак не ожидал такого раскола.
«Неужели из-за Тамары так взъелись? Так ведь каждый из них в похожей был ситуации. На улице долго не проживёшь… А я-то думал, что мы самая дружная семья», – размышлял про себя Савелий.
– Общак, – начал он, – я спрятал в другое место. Давно оговорено было, что прячем, когда новый человек появляется. Мало ли что. По поводу недовольств – неожиданно для меня. Что-то никто ни разу не написал мне, что недоволен.
– А зачем писать? – спросил нахально рыжеволосый паренёк Санька. – Озвучено тебе: делим, и каждый по себе.
– Каждый, да не каждый, – возмутился раввин. – Я уже сказал, что никуда не пойду.
Ленка мазала Тамару дёгтем и слушала разборки. Тамара почти ничего не соображала. Из-за отёка притупился слух, и ухудшилось зрение. Больная просто лежала, и даже думать ни о чём не могла.
Ленка вымыла руки, присоединилась к беседе. Она подошла к Савелию, встала рядом с ним и произнесла:
– Кто Савву обидит, будет иметь дело со мной. Проваливайте, кому тут не нравится.
– Проваливайте, – поддержал Ленку Абрам.
– Проваливайте, – повторил за другими поп.
Савелий порылся в дальнем углу. Вытащил оттуда сумку, поставил посреди комнаты. Сел рядом с ней. Сосчитал деньги. Разделил на 12 частей.
– Кто уходит? – спросил он.
– Я! – Света опустила голову, потянула руку за деньгами.
– Я! – Санька свою долю почти вырвал из рук Савелия.
– Я! – произнёс Миша. – Но денег не возьму. Меня кухарка из столовой усыновить решила. У неё пенсия от мужа, и сама она с накоплениями. Я ей рассказал о нашем союзе. Она мне велела ничего не брать. Мы проживём и так. А вот вам нужны деньги. Я как раз хотел рассказать об этом за ужином. Но раз пришлось сейчас, то прощайте, други мои! С вами было хорошо. Спасибо, Ленка, что вытащила меня из пруда. Увидимся ещё!
Миша подошёл к своей кровати, взял сумку с вещами.
Поклонился и ушёл.
Света и Санька собирали вещи.
– Мы вместе жить будем, – сказал Санька. – По отдельности тяжело первое время. У Светы есть бабкина каморка. Подремонтируем. Всё лучше, чем в подвале.
– Да у нас такой подвал, что иной позавидует, – произнёс Савелий.
Инга молчала.
Все дождались, пока Света и Санька покинут помещение, и легли спать.
Утром Тамара открыла глаза и произнесла:
– Савелий, ты где?
Никто не отзывался. В комнате была тоскливая тишина.
Тамара приподнялась на локтях. Рядом с её кроватью стояла баночка с дёгтем и записка: «Помоги себе сама. До вечера. Савелий».
Тамара с трудом намазала свои раны.
К обеду пришла Ленка.
Сразу направилась к Тамаре.
– Ну ты как?
Тамара еле говорила:
– Мне кажется, что волдыри уже и во рту у меня.
Ленка сбросила с девочки одеяло и ахнула:
– Плохо дело… Стало больше. Надо в больницу. Савелий придёт и решим. Я готовить, ты лежи пока. Есть хочешь?
Тамара помотала головой.
– Не хочу…
Она неожиданно провалилась в сон. Когда проснулась, услышала, как Ленка с кем-то разговаривает.
– Ты же можешь пойти и сказать, что девчонка в беде? Ну не откажет же. Помнишь, она Ингу лечила? И эту вылечит. Скажи, что мы заплатим.
– Не пойду.
Тамара раньше не слышала этого голоса.
«Наверное остальные вернулись», – подумала она.
Савелий говорил, что с ними живут два родных брата и сестра: Кирилл, Степан и Катька. Они втроём на лесопилке работали. Иногда уезжали в «поля» на валку леса, могли отсутствовать и по месяцу, но потом возвращались. Самому старшему из них, Кириллу, было уже 17 лет, Степану – 16, Катьке – 14.