Как указывают философы П. С. Гуревич и И. Т. Фролов, понятие сущности человека следует отличать от понятия природы человека. С их точки зрения, природу человека характеризуют «стойкие, неизменные черты, общие задатки и свойства, выражающие его особенности как живого существа, которые присущи Homo sapiens во все времена независимо от биологической эволюции и исторического процесса. Раскрыть эти признаки – значит выразить человеческую природу» (Гуревич, Фролов, 1991, с. 3). Вместе с тем среди этих признаков существует «верховное, державное качество человека. Выявить эту главенствующую черту означает постичь сущность человека» (Гуревич, Фролов, 1991, с. 4). Очевидно, что в такой трактовке понятие сущности человека с логической точки зрения по объему уже, чем понятие природы человека. В соответствии со сделанным этими авторами различением понятие сущности человека можно определить как совокупность самых существенных характеристик человека, которые утверждают его в этом качестве, т. е. благодаря которым он является именно человеком, а не каким-либо иным существом. Из этого определения следует, что если мы мысленно представим себе некое существо, у которого наличествуют пусть даже все без исключения характеристики, свойственные природе человека, но нет сущностных, то это существо может квалифицироваться не более чем как всего лишь человекоподобное, т. е. похожее на человека существо, но не как человек в точном смысле этого слова. Однако, несмотря на различия между понятиями природы и сущности человека, на которые указывают нам П. С. Гуревич и И. Т. Фролов, мы вынуждены согласиться с ними в том, что в литературе эти понятия нередко используются как тождественные, т. е. полностью совпадающие по объему. В частности в работах Э. Фромма мы столкнулись с тем, что термин «природа» человека по большей части употребляется им в значении «сущности». Поэтому мы сделали соответствующие коррективы авторской терминологии с тем, чтобы эти два разных термина здесь и далее использовались согласно их точным значениям.
Понятие отчуждения Э. Фромм заимствует у К. Маркса, труды которого он очень высоко ценит, считая себя убежденным марксистом.