Через два дня Старикова и Лысухина на самолете перебросили в партизанский отряд, который располагался в глухом лесном урочище и был с трех сторон окружен болотами. Казалось бы, болота – это сплошное неудобство и даже, если вдуматься, погибель для отряда. Если, предположим, с той стороны, где болот не было, к расположению отряда подберутся каратели, то, спрашивается, куда было деваться партизанам?
Но так мог рассуждать человек незнающий. То есть такой человек, который не был уроженцем здешних мест и никогда не жил в здешних краях. Для местных обитателей болота были сущим спасением. Ведь оно только на первый и неосмысленный взгляд представляется, что любое болото – это безвозвратная погибель. На самом же деле это совсем не так. Если в болоте знать потайные тропинки, знать ходы-выходы (а они – есть), то болото может оказаться и спасительным. Подступили каратели к расположению отряда – отряд тотчас же собрался и ушел по тем самым потайным тропинкам и ходам-выходам вглубь болот. Вот и спасение. А погоня, понятное дело, туда не сунется, а если и сунется, то себе на погибель. Каратели – они ведь не здешние и ничего о болотах не знают.
Теоретически рассуждая, тем же карателям можно было нанять знающего проводника из местных. Но попробуй-ка его для начала найти, такого проводника! Любой житель из окрестностей тотчас же станет уверять, что ничего он о болотах не знает, никакие ходы-выходы ему неизвестны, а коль так, то и сам он пропадет в тех ужасных трясинах, и всех карателей те самые трясины также поглотят. А потому лучше в те болота и вовсе не соваться.
Конечно, изредка находилась какая-нибудь продажная душа, которая либо из корысти, либо по злобности, либо из-за страха соглашалась сопроводить карателей через те болота. Но опять же, толку от того было мало. Потому что – мало было иметь при себе знающего проводника, надо было еще и самим понимать и чувствовать болото. А такого понимания у карателей как раз и не было. Все они были или фашистами, или их прислужниками-полицаями и карателями из числа подлых людишек. А потому, едва сунувшись в болото, они с проклятиями отступали. А партизаны, переждав лихое время, возвращались из болот, чтобы продолжить борьбу.
Вот в такой отряд и вылетели на самолете Стариков и Лысухин. Летели ночью – другой возможности беспрепятственно добраться до места просто не было. В самолете помимо двух пилотов находились Стариков с Лысухиным, и больше никого. Чтобы скоротать томительное время полета или просто по причине своего неуемного характера, Лысухин тотчас же вступил с пилотами в диалог.
– И как это так вы летаете ночью? – тараторил он. – А вдруг вы летите не в ту сторону, а заодно и мы с вами?
– В ту, – коротко отвечали пилоты, напряженно вглядываясь в приборы и во тьму за стеклами кабины. – Можете не сомневаться.
– В ту – это хорошо, – соглашался Лысухин. – Ну а вдруг вы не заметите во тьме какое-нибудь препятствие и врежетесь в него? И что тогда делать?
– Какие препятствия могут быть в воздухе? – возражали пилоты. – Разве что какой-нибудь Змей Горыныч… Это тебе воздушное пространство, а не деревенская околица!
– А как мы поймем, что добрались до места? – не унимался Лысухин. – А вдруг да заблудимся? Вдруг угодим в какое-нибудь болото!
– Авось не заблудимся! – скалились пилоты. – Не впервой! Да ты не суетись, все будет в норме! По всему видать, что ты летишь в первый раз!
– Это я-то лечу в первый раз? – оскорбленным тоном возражал Лысухин. – Да если хотите знать, у меня – двенадцать прыжков с парашютом! Даже – четырнадцать!
– И столько же – без парашюта! – уже в открытую хохотали пилоты.
Лысухин, выговорившись и тем самым приведя в лад свою нервную систему, успокоился. Какое-то время летели молча, а затем один из пилотов сказал:
– Подлетаем к месту! Снижаемся. Так что будьте готовы!
Стариков и Лысухин прильнули к иллюминаторам. Вначале они ничего не увидели в кромешной тьме, но затем Лысухин разглядел внизу четыре небольших огонька. Они были расположены квадратом.
– Видал? – обернулся Лысухин к Старикову.
– Это сигнальные костры, – сказал Стариков. – Аккурат между ними самолет и должен приземлиться. Обычное дело для ночных полетов.
– Что, приходилось сталкиваться? – поинтересовался Лысухин.
– Приходилось…
Самолет снижался. Четыре огня, расположенные внизу квадратом, становились все больше. Вскоре стало понятно, что это и впрямь были костры – сигнальные огни для самолета. Вскоре самолет затрясло, снаружи замелькали какие-то продолговатые силуэты и тени – кажется, это были деревья, обступившие поляну, на которую приземлился самолет. Мотор самолета натужно взревел, что-то внутри самолета чихнуло, заскрежетало, и наступила тишина.
– Прилетели! – сказал один из пилотов, выглянув из кабины. – Так что – выгружайся!
Первым из самолета вышел Стариков, за ним – Лысухин. Огляделись. Сигнальных костров уже не было, вокруг их остатков суетились люди. Должно быть, они тушили костры.
Вслед за Стариковым и Лысухиным из самолета вышли и пилоты.
– А вот и хозяева! – сказал один из пилотов.
К ним приближались несколько смутных силуэтов людей. Когда они приблизились, стало понятно, что в группе три человека.
– Привет героям-партизанам! – откликнулся кто-то из летчиков. – Вот встречайте гостей.
– Летунам наше почтение! – отозвался хриплым голосом один из подошедших.
После этого в руках у одного из них вспыхнул фонарик и осветил лица Старикова и Лысухина.
– Красиво живете! – сказал Лысухин. – В достатке. Вот даже фонарик у вас имеется.
– Трофейный, – ответил тот же самый голос. – А вы, значит, и есть те самые иволги?
– Они самые и есть, – ответил Стариков.
Фонарик погас, да в нем уже не было и надобности. Глаза людей постепенно привыкали к темноте, и стали видны самые крупные и общие детали.
– Я – командир отряда, – сказал обладатель хриплого голоса. – Зовут меня Федос. Так, значит, меня и называйте.
– Я – Иволга один, – представился и Стариков.
– Ну а я – Иволга два, – отрекомендовался Лысухин.
– Ступайте за мной, – сказал Федос обеим Иволгам.
– Один момент! – отозвался Лысухин и повернулся к пилотам. – Что ж, прощайте покамест, летуны! Доставили нас как на блюдечке! Одно только не пойму – как это вам удалось?
– Лети, канарейка! – со смехом произнес один из пилотов.
– Сам ты канарейка! – ответил Лысухин. – Сказано тебе – мы иволги! Понимать надо!
– Ну и какая разница? – ответил из темноты пилот. – И та птаха, и эта тоже птаха.
– И как только тебя, такого непонятливого, взяли в пилоты? – горестно сказал Лысухин. – Ну, как бы там ни было, а покудова прощайте. Смотрите, не заблудитесь на обратном пути. И не расшибитесь при посадке!