Ты, кажется, любитель заключать договоры. По-твоему, тебе все всегда удается, дубина ты стоеросовая!
Ратов спустился со второго, «президентского», этажа, прошел пост охраны и вышел на Ивановскую площадь. Посмотрел на Царь-пушку, так никогда и не пригодившуюся для защиты Кремля, и залюбовался куполами соборов. Едва успев включить мобильный, он сразу почувствовал, как телефон раздраженно подмигивает и дрожит в руке.
Звонил Олег Петрович:
– Почему не докладываете?
– Олег Петрович, я только что вышел из здания.
– Могли бы позвонить мне на сотовый, – выразил недовольство «кадровик». – Как беседа?
– Мне кажется, все в порядке. Впрочем, не знаю.
Игорь действительно так и не понял, почему им заинтересовался президент. Скорее всего Борис Павлович Бровин удружил любимому племяннику и переговорил с кем надо, с тем же Олегом Петровичем. Но президенту он зачем понадобился? Что-то серьезное? Иначе не пригласили бы для разговора. Впрочем, все как-то зыбко, неопределенно, непонятно.
«А может, это как раз нормально. Многие чиновники проводят в состоянии неопределенности десятилетия, привыкают и не представляют другой жизни».
– Зайдите ко мне, – озабоченно произнес Олег Петрович. – Обсудим.
– Я сейчас в Кремле, – уточнил Ратов.
– Ничего, здесь рядом. Можно пешком дойти. Я вас жду.
Машина с водителем, числящаяся за институтом Ратова, ждала его на стоянке. Он был бы не прочь и сам заехать в Кремль, но авто, зарегистрированные на частных лиц, сюда не пропускали.
Водитель с уважением посмотрел на Игоря. Он впервые оказался за рулем внутри Кремля и, когда потребовалось повернуть в Троицкие ворота, запаниковал. Еще бы! Всегда старался объезжать дежурящих здесь строгих ментов, а тут поезжай прямо им в лапы.
– На Старую площадь, – небрежно распорядился Ратов.
В шестом подъезде пропуск был уже заказан.
«И почему он волнуется? Даже не поздоровался», – с раздражением подумал Игорь о заботливом Олеге Петровиче.
Увидев Игоря, женщина-секретарь, не говоря ни слова, показала ему на дверь кабинета.
– Что он сказал? – тут же спросил Олег Петрович вместо приветствия.
– Сказал, что подхожу.
– Очень хорошо.
– Да, но мне хотелось бы понять, для чего.
– Что значит – для чего?
– Для чего подхожу.
– А что, служебные обязанности не обсуждались?
– Нет, даже не затрагивались.
– А что вы сами думаете? О чем конкретно шла речь?
– О повышении эффективности антикризисной программы и формировании новой модели управления.
– Вообще-то эти вопросы относятся к функциям правительства, – поморщился «кадровик». Теперь, после беседы Ратова с президентом, он уже не скрывал, что «пересечение функций» вызывает у него серьезные опасения.
– Ну почему обязательно правительства? – попытался успокоить его Игорь. – Ответственность за то, что российские компании оказались по уши в долгах, несет Центральный банк. Кредиты за рубежом брать было выгоднее. Выпустили ситуацию из-под контроля. Следовало бы ввести регулирование получения иностранных займов.
– Центральный банк, говорите. Допустим, – нехотя согласился Олег Петрович. – Но ответственности с правительства это не снимает.
– Нет, я серьезно! Политику Центрального банка нужно пересматривать. Причем срочно. Ввести валютное регулирование. Чтобы деньги, которые тратятся на поддержку рубля, оставались на счетах в России, а не оказывались за рубежом, – не ослаблял напора Ратов.
– Ну ладно, что-нибудь придумаем, – вздохнул Олег Петрович. – Вообще-то странно, что он вам не сформулировал конкретное поручение. Хотя тоже правильно. Вы еще не оформлены. В первую очередь напишите положение о вашем управлении.
– Да, но...
– Напишите на основании того, что вы сегодня обсуждали. Никаких «но». Я же на беседе не был. И завтра передайте мне. Через несколько дней получим визы подразделений. У нас сильный козырь – с президентом все согласовано. Вы это имейте в виду. – Встретив вопросительный взгляд Ратова, Олег Петрович неохотно пояснил: – Если будут приставать, что да зачем, так и говорите: «Все согласовано». Умников у нас много. Вы перед каждым отчитываться не обязаны. А жизнь все расставит по своим местам.
– В общем, так оно и есть! – торжествующе согласился Ратов. – Не только согласовано, но и непосредственно вытекает из указаний президента.
– Вот это уже совершенно другое дело, – проворчал Олег Петрович.
В его глазах Ратов заметил искреннее удивление: «Быстро учится, не ожидал такой прыти».
– Я больше не могу! – кричал Ратов.
Еще мгновение, и он бросит телефонную трубку. Шарахнет ею об стену. Так, чтобы телефон рассыпался на мелкие кусочки.
Марина красноречиво молчала. Из трубки доносилось только ее дыхание. И, как показалось Игорю, запах – знакомый, дразнящий, сводящий с ума.
– Не кричи.
– Ты хочешь быть со мной? – уже тихо спросил Ратов.
– Да, очень хочу.
– Приезжай. Или я приеду к тебе. Соберем вещи, и переедешь ко мне.
– И все начнется по-старому?
– А что плохого?
– Ты никогда не поймешь. – Марина вздохнула.
– Но ты ведь не любишь мужа!
– Не обязательно любить, чтобы быть счастливой. Главное, что он любит меня.
– Ну, знаешь! Не сравнивай меня с твоим Максом, – возмутился Игорь.
– Давай останемся друзьями.
– Я не смогу. Говорить, шутить, видеться и знать, что тебя ласкает другой мужчина. А ты его. Я же все помню. Каждое движение. У нас было по-настоящему. Как можно после этого дружить? Я знаю одну пару, у которой были страстные отношения. После того как они расстались, не могут видеть друг друга.
– Переходят на другую сторону, когда встречаются на улице?
– Не знаю, что происходит на улице, но если случайно пересекаются на вечеринке, то делают вид, что не знают друг друга. Выглядит нелепо и очень грустно.
– Ты этого хочешь?
– Ты знаешь, чего я хочу, – сказал Игорь. – Я люблю тебя.
Марина тяжело вздохнула.
– Не молчи, – просил Игорь. – Только не молчи.
Но все было напрасно. «Абонент вне зоны досягаемости», – повторял кокетливый женский голос.
Она была очень похожа. Одно лицо. Те же движения, даже прическа. Взгляд не такой прямой и дерзкий, как у Марины. Скорее мягкий. Но это – единственное отличие. Да, пожалуй, еще возраст. Заметно моложе.
– Что будем делать? – спросила девушка с внешностью Марины.
Она сидела по другую сторону офисной стойки и смотрела на экран компьютера, где высветился банковский счет Ратова. Черный пиджак в светлую тонкую полоску подчеркивал официальность, но смотрелся кокетливо, как строгая форма на красивых стюардессах.
– Сделать вам распечатку?
– Простите?
– Вы хотите знать поступления на ваш текущий счет? – Девушка уже с беспокойством смотрела на симпатичного высокого мужчину, который, казалось, думал о чем-то своем, глядя на нее напряженным взглядом. Слишком напряженным.
– Да, сделайте распечатку, – опомнился Игорь.
«Удивительно. Если бы я не знал, что Марина – единственная дочь в семье, то подумал бы, что у нее есть сестра-близнец. Нет, эта все же отличается от Марины. Сразу чувствуется, что характер намного мягче. В жизни было меньше разочарований. Все еще впереди».
– Что будете делать с остатком средств? Хотите снять их? Я рекомендую сначала перевести на депозит, а потом снять. Иначе придется платить комиссию за снятие наличных, – улыбнулась девушка.
– Кажется, я видел вас в университете. Вы студентка? – наобум спросил Ратов и тут же пожалел: «Подумает, что пристаю. Ну и пусть думает».
– Я учусь в Плехановке, на вечернем.
– А как вас зовут? – спросил Ратов. Ему было уже все равно. Пусть думает, что он обычный «приставала».
– Марина, – ответила девушка.
Сирота опоздал на десять минут. Ратов уже прогуливался во дворе высотного здания Академии наук на Воробьевых горах, разглядывая скрюченные фигуры, привинченные к стенам. Походило скорее на театр авангарда и абсурда, чем на научное учреждение.
Поднявшись лифтом на верхний этаж здания, друзья заняли столик с потрясающим видом на набережные и центральную часть города. Семенов, сокрушенно просмотрев раздел меню с мясными блюдами, сделал заметное волевое усилие и заказал более безобидные, по его мнению, – суп из белых грибов и филе дорадо в кокосовом молоке, приготовленное в водорослях нори. Ратов выбрал тушеный телячий язык с лесными орехами, сморчками и картофельным пюре, а также филе окуня Изуми-дай с крабовыми палочками и драниками из цуккини.
– Как рыбка? – спросил Игорь, заметив, что Семенов подозрительно задергал носом.
– Вкусненько, но отдает водорослями.
– В этом вся прелесть, – радостно возразил Ратов.
– Кому прелесть, а кому не очень.
– Что тебе объяснять, мясоед! Заказал бы кабанятину.
– Хватило после охоты. Надолго. Так много пить нельзя.
Ратов хотел сказать, что не так уж много они выпили и все дело не в напитках, а в том, что Сирота превращается в подкаблучника. Но обсуждать очевидное и тем более обижать друга нелестными замечаниями не было желания. Не для того встретились.
– Ты согласился на новую работу? – спросил Семенов.
– От таких предложений не отказываются.
– А чем заниматься будешь? Я, кстати, твое назначение всячески приветствую. Мало ли как сложится. Надеюсь, не откажешь в помощи, если потребуется. По старой дружбе.
«Меня еще не назначили, а уже появляются лоббисты своих компаний. Даже Сирота отметился», – подумал Ратов. Он хотел рассказать, что не все так просто и замечательно, но, отправив в рот кусочек драника, лишил себя свободы слова.
– Я вижу, тебя что-то сдерживает, – заметил наблюдательный Семенов.
– Очень странная ситуация. Не могу понять, чего от меня конкретно ждут. Главный работодатель говорит, что мои предложения его интересуют. Но сам делает заявления, которые эти предложения как бы опровергают.
– Всему есть объяснение. И ты поймешь, в чем дело. И тебя вылечат. Но не сразу.
– А если не вылечат?
– Да ладно! Будешь ломаться, в следующий раз не пригласят. Кстати, что ты конкретно предлагаешь? Я в последнее время не очень внимательно слежу. Текучки много. Только успевай разгребать. – Семенов расправился с рыбой, тщательно вытер салфеткой рот и еще раз тоскливо просмотрел меню, которое официант коварно оставил на столе.
– Все просто. Почему государство хранило все сбережения за границей, получая низкий процент, а крупнейшие компании были вынуждены брать кредиты у тех же зарубежных банков? Дешевле, чем в России, но все равно по более высокому проценту. Кто-нибудь мне объяснит, в чем сермяжный смысл: отдавать заработанные деньги ростовщику и у него же брать взаймы?
– Ну, объяснений достаточно. Во-первых, если разместить деньги в России, их цинично украдут и резерва не будет. А во-вторых, некоторые считают, что это плата Западу за поражение России в «холодной войне». Откупаемся от них, чтобы не очень доставали. Второе объяснение, разумеется, бред, но насчет воровства – я бы не стал спорить. Действительно могут. – Сирота сочувственно посмотрел на Игоря.
– Чтобы не крали, существует государство. Для этого мы платим налоги. Предлагаю предельно упростить ситуацию. Зачем было загонять российские компании в долговую яму к зарубежным дядям? Или думали, что кризиса никогда не будет?
– В этом ты прав, – согласился Сирота. – Говорят, что резервов уже не хватает. Весь итог скопидомства за восемь золотых лет! Даже смешно. Купались в деньгах, а накопили на год и всем должны.
– И собственные банки превратили в карликов, – заметил Ратов.
– Ну, положим, не все. Мой банк стал крупнее. Правда, многих клиентов мы лишились. Кредиты давать некому. А как зарабатывать? Возьму я все же десерт. Разволновал ты меня.
Воспользовавшись паузой, методичный Ратов решил довести свою мысль до конца:
– Конкретно: я предлагаю создать Национальный совет по инвестициям во главе с президентом. Этот Совет будет контролировать финансовую политику крупных компаний, частных и государственных, распределять ресурсы, давать разрешения на привлечение внешних кредитов.
– Не всем понравится. Ты предлагаешь структуру, которая может подменить собой правительство!
– Какое правительство? Управление – прежде всего деньги. Если так посмотреть, то у нас реальные исполнительные функции на семьдесят процентов сосредоточены в Министерстве финансов. Структура, которую я предлагаю, вернет правительству контроль над финансовыми ресурсами.
– Все равно это меняет полномочия. Будет много обиженных.
– Наоборот, будет создано необходимое звено для совместной работы президента и премьера.
– А они тебя об этом просили?
– Вообще-то речь идет о создании управления экономических реформ в Кремле. Президент проявил интерес. Я с ним встречался.
– Тогда я совсем ничего не понимаю. Создание какого-то там Совета – это косметика. А реформы где? Что собираются реформировать?
– Ты, батенька, радикал! Любая дорога начинается с первого шага.
– Иногда и заканчивается. Как бы, Игорь, не подставили тебя по-крупному. Смотри, парень. Можешь оказаться пешкой в большой игре. Нет, все же не буду брать десерт, – буркнул Сирота. – Аппетит пропал.
– С тебя причитается. Наш разговор можно считать моим вкладом в твою диету, – улыбнулся Ратов.
– М-да, с этим не поспоришь. Так ты решился?
– Гложут сомнения, но согласие я дал. Надеюсь, все сложится, если не будет случайностей. Я боюсь случайностей.
– А я боюсь закономерностей, – признался Сирота и посмотрел через окно на заснеженный Кремль.
В городе поднялась метель. Хлопья снега понеслись вдоль реки, превращая студеную воду в бугристую массу. Словно застывшую пену кофе-капуччино. Самые смелые снежинки долетали даже до верхнего этажа. Правда, потом пропадали. Бесследно.