Опыт, приобретенный в армии, сначала в военном училище, потом в разведке спецназа, оказался очень кстати, когда он устраивался на работу начальником службы безопасности банка. Ну и, конечно, знакомые помогли. Илья Петрович Сомов умолчал лишь об одном – о своем бесславном увольнении из ГРУ.
Тогда все как-то глупо вышло. На его родственника-коммерсанта наехали какие-то ушлепки. Он решил помочь разобраться, причем действовал не один, привлек нескольких бойцов, пообещав им материальное вознаграждение. В разгар разборки пустырь окружил СОБР. Уйти не было возможности, пришлось сдаться.
Потом в прессе разразился страшный скандал. Дескать, спецназовцы занимаются крышеванием – какой позор! Илье Петровичу пришлось срочно увольняться. Повезло еще, что в тюрьму не упрятали. Тех бойцов, что были с ним, тоже прогнали прочь.
Позже Илья Петрович узнал, что один из них, Вася Курагин, в настоящий момент работал охранником в ночном клубе и почти спился. Двое других исчезли – видно, подались в наемники.
Чтобы как-то искупить вину перед парнями, Илья Петрович встретился с Курагиным и предложил работать на него, но тот отказался, причем без всякой причины. Сомов подумал, что бывший сослуживец просто махнул рукой на свою жизнь. Ему стало на все плевать. Что ж, его выбор.
Сам Илья Петрович на свое житье-бытье не жаловался. Платили ему хорошо, подразделение работало как часы. Все выверено и отлажено. Его напрягала лишь работа с должниками, которых у банка становилось все больше и больше. Люди хватали доступные кредиты, не думая о последствиях, и лишь потом понимали, что за все надо платить. Вот тут и начиналась игра в прятки с банком.
Работая с должниками, Илья Петрович то тут, то там преступал закон. Без этого не получалось – одно цепляло другое. Планка приемлемости постепенно опускалась. В ход шли все средства: угрозы, шантаж, запугивание и даже физическое насилие. Это затягивало так же неумолимо, как зыбучие пески. Он понимал, что превращается в банального рэкетира, но деваться было некуда.
Однако последнее задание оказалось просто из ряда вон. Надо было взыскать долги с жителей трех деревень, многие из которых давно переступили пенсионный возраст. Среди них были даже ветераны войны и ударники труда. В общем, контингент – хуже не придумаешь. А главное, кредиты у всех не маленькие, по два-три миллиона. Если деньги истрачены, то как взыщешь такую громадную сумму с древней старухи, которая живет в обветшалой халупе?!
Он отправил в деревни своих парней, чтобы разведали ситуацию, а сам твердо решил, что заниматься этим делом не станет. Пусть шеф найдет кого-нибудь другого.
В ответ на его мысли ожил сотовый. Звонил шеф. Илья Петрович в недоумении посмотрел на часы. Половина восьмого. Чего это он в такую рань? Однако придется ответить.
– Да, Альберт Джабраилович.
– Доброе утро, Петрович. Слушай, не в службу, а в дружбу заскочи за мной по пути на работу. Пашка погнал мою машину в ремонт, а на такси я ездить не люблю.
– Хорошо, буду, – пообещал Илья Петрович, подумав, что это весьма кстати.
По дороге он озвучит Альберту свою позицию без свидетелей. Если хочет, пусть увольняет. Плевать.
Сомов сунул телефон в карман и заглянул на кухню. На столе стоял завтрак, приготовленный женой. Сама она уже ускакала на работу. Детей тоже не было. Дочь отправилась в свой лицей, а старший сын уехал на занятия в университете. Присев за стол, Илья Петрович позавтракал в одиночестве, а затем отправился за шефом.
Профессор уверенно вел свою «четырнадцатую» по шоссе. Февраль сидел рядом, приканчивал вторую банку пива и наслаждался, но не напитком, а сознанием того, что подельник мучается, наблюдая этот процесс. Если бы они катались по городу, то Профессор уже давно принял бы на грудь, но им надо было ехать через пост ДПС, где его машину уже хорошо знали и тормознули бы непременно.
– Да, хорошее пиво, – протянул с ухмылкой Февраль, подтрунивая над корешем. – Сейчас бы к нему воблы или раков. – Он скомкал пустую банку, бросил ее в окно и полез за следующей.
– Эй, погоди открывать, сейчас ментов проедем, потом можешь жрать, сколько влезет, – раздраженно бросил ему Профессор.
– Испугался! – прокомментировал его высказывание Февраль с видом знатока.
– Отвали, – прорычал Профессор в ответ, готовясь к опасному повороту.
В зеркало заднего вида он увидел черный джип, быстро приближающийся к ним. Сквозь тонированные стекла нельзя было разглядеть лица водителя. Профессор даже позлорадствовал про себя. Мол, фраер за рулем джипа совсем деревянный, раз решил на такой скорости пройти поворот в сорок пять градусов. Вылетит, это как пить дать. Обогнать его у фраера не получится, это уж точно, разве что по встречке. Однако, к его удивлению, джип не пошел на обгон.
– Глянь, что этот козлина делает! – со смехом бросил он подельнику. – Обдолбался он, что ли?
Февраль с беспокойством посмотрел на джип. Он понял все еще до столкновения, но помешать аварии уже не смог. Джип легко коснулся бампером заднего колеса «четырнадцатой», и ее повело. Профессор лихорадочно пытался выкрутить руль в сторону, противоположную заносу, но при такой скорости это было бесполезно.
Машина перевернулась, проломила ограждение на повороте и полетела вниз по двадцатиметровому склону оврага, кувыркаясь и разваливаясь на части. Ее падение остановило сухое дерево, торчавшее на дне оврага. Мертвые почерневшие ветки пронзили смятый кузов «Жигулей». Заскрежетал разрываемый металл, затрещало дерево. Один обломок ветки пробил Профессору грудную клетку, второй вошел в плечо, а третий, качаясь, застыл в сантиметре от лица.
Затуманенным взглядом Профессор смотрел на эту ветку и думал, что жив лишь чудом. Все его тело страшно болело. Из многочисленных ран текла кровь. Он не мог пошевелиться и даже закричать, но тем не менее был жив. Неожиданно машина качнулась, и обломок ветки проткнул ему голову. Смерть была мгновенной.
В это время джип притормозил на повороте. Водитель глянул вниз, удовлетворенно качнул головой и нажал на газ. Дело было сделано. Джип развернулся и погнал обратно в город.
– Альберт Джабраилович, я хотел бы поговорить о деревенских жителях, которые нам задолжали, – начал Илья Петрович, когда начальник удобно разместился в салоне его авто. – Понимаете, там такая ситуация… словом, это может сильно навредить имиджу нашего банка. Я, правда, отправил туда своих людей, чтобы они все разузнали, но прессовать парни никого не будут.
– Ты отказываешься выполнять свою работу? – Директор банка удивленно приподнял бровь.
Камаев сегодня был одет в костюм стального цвета. Иссиня-черные волосы гладко зализаны назад, чтобы не проглядывала ранняя лысина на макушке. В этот момент машина как раз остановилась на светофоре.
– У меня есть веские причины для этого, – сухо ответил Илья Петрович. – Как начальник службы безопасности я должен обеспечивать деятельность всех структур нашей организации, как информационных, так и финансовых. Нам задолжали одни старики да старухи. Все сплошь ветераны войны и труда. В прессе может подняться скандал. Мы привлечем ненужное внимание. Интересно выяснить, как они вообще эти кредиты получили. Я как раз собираюсь этим заняться.
– Ладно, сбавь обороты, – улыбнулся Камаев. – Я сам займусь кредитами. А насчет нашего участия в этом деле ты действительно прав. Я уже предпринял шаги, чтобы избавиться от данного портфеля просроченных кредитов. Банк переуступает право требования возврата задолженности коллекторскому агентству по договору цессии, так что можешь расслабиться. Теперь эти старики – их проблемы.
Илья Петрович почувствовал, как у него гора с плеч свалилась. Интересно, какой идиот купил такие проблемные долги?.. На светофоре загорелся зеленый, и он поспешил надавить на газ, отбрасывая от себя посторонние мысли.
Лицо Камаева между тем сделалось серьезным, в голосе зазвучала сталь:
– Хочу предупредить тебя, Илья, что я не люблю, когда не выполняют мои приказы. Если у тебя еще раз возникнет желание возражать, то подумай об этом. Ты работаешь в команде либо уходишь.
– Я все понял. – Илья Петрович кивнул и пообещал, выкручивая руль на повороте: – Альберт Джабраилович, такого больше не повторится. Я просто не хотел, чтобы у нас были проблемы. – Он остановил машину у крыльца банка.
Камаев подхватил свой портфель, выбрался наружу, наклонился, заглянул внутрь и бросил:
– Зайди ко мне в кабинет через двадцать минут. У нас будет совещание. Подъедут люди из агентства. Я хочу, чтобы ты присутствовал на встрече с ними.
Очень скоро Иван понял, что марш-бросок – ерунда по сравнению с домашней работой под руководством отца, который не давал ему отдохнуть ни минуты. Когда Иван возмутился, тот схватил бревно и с обиженным видом поволок его к пилораме. Протащив груз метра два, он охнул, схватился за спину и сел на землю.
– Батя, что с тобой? – спросил Иван, подскочив к нему.
– Да вот не пойму, то ли сердце, то ли в спину стрельнуло, – простонал тот жалостливо. – Сынок, беги к матери, попроси у нее коньяка.
– Какой коньяк?! Тебя в больницу надо, – возразил Иван, взволнованный не на шутку.
– Нет, сынок, в больницу я не поеду. Я еще пожить хочу. – Отец покачал головой. – Уморят ведь там, а у меня хозяйство. Вот сейчас отлежусь и пойду дрова рубить.
– Сдурел, что ли? Я сам порублю, – воскликнул Иван, открыл дверь и завел отца в сени.
– И про картошку не забудь, – слабым голосом напомнил родитель.
Как Иван ни старался, отец так и не согласился отправиться в больницу. Уговорить Григорьева-старшего было так же просто, как стену. Основным лечением для него всегда являлся алкоголь – различные настойки, якобы целебные, да большое количество лука и чеснока. После пары дней такой вот медицины в хате топор можно было вешать.
Уложив отца на кровать, Иван пошел рубить дрова. Во дворе стояла мать в компании парней в хороших строгих костюмах.
Увидев сына, она растерянно произнесла:
– Вот из банка приехали за деньгами.
– Так, ребята, что за дела? – спросил Иван, с грозным видом наступая на незнакомцев. – О каких деньгах речь?
– О кредите, который взяли в банке ваши родители, – вежливо пояснил парень в очках с прямоугольными стеклами в тонкой металлической оправе.
– Мои родители не брали никакого кредита, – отрезал Иван. – Это ошибка либо мошенничество. Мы на вас в суд подадим.
– Да, пожалуйста, подавайте, – скривился парень в очках. – Я хотел урегулировать вопрос мирным путем. Но если желаете судиться, то воля ваша. Это вам обойдется еще дороже. Я отсюда вижу, что вашего имущества и земли не хватит, чтобы погасить кредит, набежавшие проценты и штрафы. Надеюсь, вы не все денежки еще пропили. Не понимаю, как вам вообще кредит выдали! Дом – рухлядь. Да у вас вообще ничего нет, кроме земли.
– Еще раз объясняю! Специально для умственно отсталых, – терпеливо произнес Иван. – Мои родители в глаза не видели ваших денег.
– Это просто какой-то кошмар. – Парень нервно хихикнул, сделал знак своему товарищу, который тут же полез в кожаный портфель, и грустно поинтересовался: – Вы у себя в деревне сговорились, что ли? Понабрали кредитов, каждый на миллионы, а теперь твердите как попугаи, дескать, не видели никаких денег. Надеетесь на то, что взять с вас нечего? Вы думаете, это игра. Да по судебному решению вас выкинут на улицу.
– Ну, это мы еще посмотрим, – буркнул Иван. – А что, в деревне еще кто-то кредит взял в вашем банке?
– Кто-то!.. – В гримасе парня выразилось отчаяние. – Да вся деревня набрала кредитов под самую сурепицу. Я говорю, что такого и в страшном сне не увидишь. Мой отдел занимается возвратом долгов, и мне теперь все это расхлебывать.
– Если бы мои родители взяли кредит, то этому было бы какое-то документальное подтверждение, – осторожно заметил Иван, косясь на мать.
– Мы точно не брали никаких кредитов, – возмущенно воскликнула она, перехватив взгляд сына.
– Документальное подтверждение хотите, – произнес парень, протягивая Ивану несколько листов бумаги, которые напарник извлек из портфеля. – Вот вам подписанный договор, заверенные копии документов, предоставляемые для получения кредита. Везде ваши подписи. Только не говорите, что кто-то за вас расписался. Лично меня эти сказки за сегодняшний день уже утомили. – Внезапно взгляд парня переместился за спину Ивана, он вздрогнул.
Иван обернулся и увидел отца, выходящего из сеней с ружьем в руках. Вид у него был очень решительный.
– А ну пошли отсюда, бандиты! – рявкнул тот и вскинул ружье. – Сейчас всех перестреляю! Вы вторглись на частную территорию!
– Батя, ты что!.. Опусти оружие, – ласково начал Иван, но отец его оборвал: – Молчать! Если ты с ними заодно, то я не посмотрю, что родной сын! Хочешь нас с матерью из дома выжить, да?!
– Да ты спятил, что ли!.. – закричала на него мать.
– Пошли отсюда живо! – закричал отец, багровея.
Казалось, еще немного, и грянет выстрел. Представители банка поспешили ретироваться к калитке.
На прощание парень в очках зло пообещал:
– Мы еще вернемся. С милицией. Посмотрим, что вы тогда скажете.
– Я сейчас выстрелю, – взвизгнул отец.
Парень рванулся на улицу, запнулся в калитке и растянулся во весь рост. Затем он вскочил, отряхнулся и отошел к джипу, буравя должников взглядом, полным ненависти.
Отец не опускал ружья, пока машина не скрылась из виду, потом облегченно вздохнул, опустил оружие и весело сказал:
– Видели, как я их напугал?! Вон как улепетывали.
– Ты не только их напугал, – заметил Иван.
Он уж было примерялся, как ловчее обезоружить возмущенного родителя, присмотрел толстый покосившийся кол на грядке. Думал, что вырвет его, в прыжке метнет в ноги отцу, затем подкатится снизу и вырвет ружье. Однако ничего этого, к счастью, не понадобилось.
– Да ты совсем одурел, старый черт! – гневно закричала на него мать. – Я чуть со страху не померла.
– Да я их только напугать хотел, – стал оправдываться отец с виноватым видом.
– Тебе это удалось, – кивнул Иван. – У тебя, кстати, лицензия на оружие имеется? Это ведь дедовское ружье, да?
Григорьев-старший посмотрел на сына как на полного кретина. Лицензия, разрешение на оружие – он таких слов даже не слышал. У многих стариков имелись ружья, но никто не думал оформлять их законным путем. Это ведь надо ехать в город, простаивать в бесконечных очередях. А так лежит ствол дома и никого не беспокоит.
– Какая, к черту, лицензия?! Я же не охотник. Держу оружие так, для самозащиты, – произнес он с недовольным видом.
– А если они сейчас милицию вызовут? – поинтересовался Иван.
– Не вызовут, потому что это мошенники, – уверенно заявил отец, однако в его глазах промелькнула тревога.
– Вот как раз такие милицию и вызовут, – ответил Иван и мягко отобрал у отца оружие. – Сейчас уже, наверное, расписывают, как мы на них напали и пытались убить. Надо срочно куда-то деть оружие, а потом разбираться с этим кредитом.
Однако отец наотрез отказался избавляться от дедовского наследства.
– Ты, сынок, сбрендил?! – гневно заявил он. – Времена нынче неспокойные. А вдруг война?! Сам-то в город умотаешь, а мы с матерью здесь останемся.
Иван подумал, что отец отчасти прав. Только оставлять оружие в доме все равно было опасно. Он решил сделать схрон подальше от дома, в лесу.
– Давай все, что дома имеется, включая порох, патроны и пули, – приказал сын отцу.
Они вошли в дом. Отец поднял половицу, спустился под пол. Послышалась какая-то возня. Затем отец вытащил несколько свертков. В одном из них был карабин, в другом – винтовочный обрез. К этому добавилась еще пара пакетов пороха, мешочек с патронами, штык-нож и граната.
– А граната-то откуда? – изумился Иван.
– Да у мужика одного купил рыбу глушить, – пожал плечами отец.
– Ты бы еще гранатомет приобрел, чтобы ворон пугать на огороде, или противотанковую мину от медведки, – буркнул Иван, запихивая оружие в мешок.
– Да ему выпить надо было, вот он и пристал, мол, купи да купи гранату, – оправдывался отец.
– А если к тебе с атомной бомбой пристанут? – с иронией поинтересовался Иван. – Неужто тоже купишь?
– Конечно, – огрызнулся отец и протянул ему ключи от «Нивы». – Хватит отчитывать меня, как младенца! Этот мужик был похож на бандита, да еще и бухой. Мало ли что он мог с этой гранатой начудить тут, а так я у него отобрал ее, налил настойки с подорожником, и парень мигом протрезвел.
– Это такая темно-красная, а на дне бутылки всегда черный осадок? – спросил Иван с внутренним содроганием.
Он прекрасно помнил, как неосторожно хлебнул этой отравы несколько лет назад. Его полоскало минут пять, на водку он потом год не мог спокойно смотреть. Даже сейчас запах алкоголя каждый раз вызывал у него образ термоядерной отцовской настойки, а во рту появлялся ее отвратительный, ни с чем не сравнимый кисловатый вкус.
– Да, темно-красная, – кивнул отец. – Очень полезная вещь, между прочим. Я собрал в ней все самые полезные травы – и от сердца, и от желудка, и даже от рака.
– Ага, такое универсальное средство от всех болезней. Хлебнул и откинулся. Больше уже ничего тебя не беспокоит. Лежишь себе в гробу, весь здоровый такой. Я уверен, что ты туда и болиголов добавил, чтобы уж наверняка подействовало.
– Несколько капель, не скрою, да и чистотела тоже, – подтвердил отец. – Смейся, но когда-нибудь все моей настойкой лечиться будут.
– Нет, я все-таки надеюсь на лучшее, – усмехнулся Иван, укладывая в багажник оружие, две лопаты, топор, веревку и рулон полиэтиленовой пленки. – Ты бы над вкусом поработал, что ли! Нельзя вот так просто смешивать все в одну кучу. После твоей настойки бензин компотом покажется.
– Вкус ему не нравится, – обиженно воскликнул отец. – Какие же слабые люди пошли! Ты вот стакан водки за раз, наверное, не сумеешь выпить даже.
– А я к этому и не стремлюсь. – Иван сел за руль «Нивы» и попросил: – Батя, открой-ка мне.
Ворча себе под нос, отец двинулся к воротам. Было видно, что шел он довольно свободно, значит, недавний приступ радикулита был очередным спектаклем. Иван решил поднять эту тему, когда вернется.
Иван притормозил на лесной дороге у оврага, вылез из машины, огляделся, взял лопаты из багажника и двинулся в глубь леса. Там он отыскал укромное место на возвышенности. Вершина небольшого холма идеально подходила для устройства тут схрона. По всем признакам люди в этих местах были редкими гостями. Старый сухостой и густой подлесок, ощетинившийся ветками, образовывали непролазные дебри. Нет ни тропинок, ни даже следов.
Иван примерился, расчистил место и стал аккуратно срезать дерн. Он сворачивал его в небольшие скатки и складывал под старой сосной. Затем Григорьев расстелил полиэтиленовую пленку и стал вываливать на нее выкопанный грунт. Цветом он отличался от верхних слоев земли. Поэтому Иван относил его в сторону, к ручью и сбрасывал в воду, которая уничтожала следы работы.
Закончив копать, он укрепил стенки ямы обрубками веток и принялся готовить оружие. Для этого все металлические части Григорьев густо смазал маслом, каналы стволов залил парафином, растопленным здесь же при помощи паяльной лампы в жестяной банке. Каждый ствол он отдельно завернул в промасленную тряпку, потом все вместе обмотал мешковиной и двумя слоями полиэтиленовой пленки.
Иван крепко обвязал получившийся сверток веревкой и уложил его в деревянный ящик, позаимствованный в отцовском сарае. Боеприпасы он упаковал отдельно. Ящик сверху тоже обернул несколькими слоями полиэтилена и уже после опустил в яму. Туда же Григорьев положил двухлитровую флягу с бензином, чтобы было чем чистить оружие, если потребуется срочно воспользоваться им.
Побродив по округе, Иван натаскал к яме толстых веток и напилил бревнышек. Он уложил их на яму, укрыл оставшейся пленкой и раскатал сверху дерн. Получилось очень недурно. Твердая пятерка. Оставалось лишь уничтожить все следы да дополнительно замаскировать место валежником.
Обустройство схрона отняло у него без малого три с половиной часа. Родители, скорее всего, уже гадали, куда подевался их сын. Можно было, конечно, просто выкинуть оружие куда попало, но Иван не привык разбазаривать добро. Все стволы находились в хорошем состоянии. Просто грех выбрасывать. Мало ли что в жизни может случиться! Служба научила его предвидеть любые повороты событий и ситуации.
То, что происходило в деревне, настораживало парня. Иван пока не мог понять, что конкретно его беспокоит, но общая картина не нравилась, и все тут. Собрав инструменты, он пошел обратно к машине. Григорьев решил возвращаться домой другой дорогой, чтобы след «Нивы» не обрывался в районе схрона. Так будет спокойнее. Он поехал дальше и скоро выбрался на старую лесную дорогу.
В животе у парня бурчало, он уже мечтал о щах, картошке с мясом и маринованных грибах, когда на дороге неожиданно появилось препятствие. Проезжую часть перегораживало упавшее дерево. Это было похоже на заранее подготовленную засаду. Иван спрятал в рукаве штык-нож, выбрался из машины и медленно подошел к стволу, прислушиваясь к звукам леса. Все вокруг казалось спокойным.
Иван осмотрел дерево. С одного взгляда ему стало ясно, что его срубили вчера вечером и уложили тут специально, для определенных целей.
«Что за разбойники могут быть в этой глуши?» – подумал Иван, переступил через ствол и замер как вкопанный.
На дороге были видны следы борьбы. В лес явно кого-то волокли. Трава уже успела распрямиться, но остались бороздки от каблуков и ветки, сломанные то тут, то там. По всем признакам выходило, что тут тащили человеческое тело. Иван осторожно огляделся и присел, чтобы лучше рассмотреть следы. По мере того как его взгляд скользил по поверхности дороги, картина недавнего преступления обретала яркие очертания и наполнялась смыслом.
Преступников было двое. Они долго поджидали жертву. Какая-то женщина доехала до дерева на велосипеде и спешилась. Здесь на нее напали. Крови не было видно, поэтому точно сказать, убили бедняжку или просто оглушили, Иван не мог. Он пошел в лес по следам и оказался у озера. Жертву, скорее всего, бросили в воду. У Григорьева не осталось никаких сомнений в том, что она мертва.
Что ему теперь делать? Заявить о своем открытии в милицию? Иван стоял и думал, глядя на спокойную, затянутую ряской поверхность озера. В камышах надрывались лягушки. Где-то пронзительно кричала птица, испуганная его появлением. Жертве он уже никак не поможет, а вот у стражей порядка к нему сразу появится масса вопросов. Очень вероятно, что его даже сделают главным подозреваемым, просто так, за неимением лучшего.
Весь в тяжелых раздумьях, Иван пошел обратно к дороге по следам преступников. Ему удалось найти место, где они прятали машину. Судя по симметричному ненаправленному рисунку протектора, бандиты ездили на отечественном автомобиле из семейства «ВАЗ». Времени прошло достаточно. Преступники уже благополучно скрылись. Следов почти не осталось.
Что могут сделать милиционеры в такой ситуации? Спишут на него либо переквалифицируют в висяки. Перспектив никаких. Иван вздохнул, вернулся к машине и поехал домой. Убитая из местных. Значит, скоро он узнает, кто она, и постарается посодействовать родственникам в поисках. Они вместе обнаружат тело, а потом уже можно будет разбираться, кто это сотворил.
Старший лейтенант милиции Игорь Николаевич Конопаткин служил участковым ровно столько, сколько себя помнил. Под его юрисдикцией находились три села, несколько дачных кооперативов и новый поселок, выстроенный на месте совхозных садов. После очередного сокращения личного состава РОВД ему добавили еще два села. Народонаселения в них, конечно, поубавилось, но проблем от этого меньше не стало.
Теперь чудили в основном приезжие. То металлические оградки с кладбищ поворовали, то провода срезали, то технику из колхоза угнали. Головной боли добавляли дачные кооперативы, находившиеся на его участке.
Недавно в одном из них мужик спьяну повесился. Игорю Николаевичу потом пришлось целый день разбираться, вызывать людей из города, исписать кучу бумаги. Поздней осенью в дачных кооперативах начиналась волна воровства. Как никто другой, Конопаткин ждал первого снега. С его появлением звонки из дачных кооперативов прекращались до весны, а потом все повторялось. Люди приезжали на участки и обнаруживали вскрытые дома и сараи, исчезновение садового инвентаря, шлангов и труб. Еще были семейные ссоры, драки, хулиганство. Словом, работы хватало.
Этим утром ему позвонили из ГИБДД и сообщили об аварии со смертельным исходом на его участке. «Жигули» ехали со стороны Голоштанного и не вписались в поворот. Инспектор попросил приехать и глянуть, не его ли это подопечные. У одного из погибших имелись документы, а у второго – ничего. Игорь Николаевич обещал, что подъедет, вот только захватит с собой помощника, которого ему прислали недавно.
Сержант выглядел хмурым и невыспавшимся. Конопаткин поинтересовался, по какому поводу у подчиненного красные глаза.
– Пацан простудился, орал всю ночь, – буркнул Царев, следя за дорогой сквозь лобовое стекло милицейского «уазика».
– А я думал, что ты всю ночь самогонку жрал. – Конопаткин усмехнулся и тут же с недовольной миной вытащил из кармана зазвонивший сотовый.
Из дежурной части сообщили, что в Голоштанном имело место покушение на убийство.
– Сговорились они, что ли? – с досадой воскликнул участковый и пояснил помощнику: – Сейчас заедем, глянем, что там у гаишников, а потом в Голоштанное. Покушение у них там! Опять какая-нибудь бабулька засветила деду кочергой за распитие самогонки или сослепу перепутала его с грабителем.
– А, это как в прошлый раз дед шмалил из ружья, – напомнил Царев с кривой улыбкой. – Решил, что бабка ему изменяет.
– Да, это придурок Федотыч чуть мне голову не снес, – кивнул Конопаткин, вспомнив этот случай. – Чудак не переставал палить, пока ему не объяснили, что он единственный мужик на десять километров вокруг остался. Если его бабка и изменяла ему, то разве что с лешим.
За восемьсот метров от поста ГИБДД на выезде из города у крутого поворота он приметил машины гаишников. Рядом с ними к обочине приткнулась «Скорая помощь».
– Вон там они, – указал участковый помощнику.
– Вижу, – отозвался сержант.
«Уазик» недовольно взвизгнул тормозами, останавливаясь. Они вышли из машины и посмотрели вниз, туда, где лежала перевернутая легковушка. Рядом суетились гаишники. У «Скорой» курили санитар с водителем. Конопаткин поздоровался с ними и сообщил, что приехал опознать погибших.
– Ну, глядите. – Санитар пожал плечами и распахнул заднюю дверцу.
Оттуда ему на руки вывалилось бездыханное тело женщины в белом халате.
У Царева от изумления отвалилась челюсть. Конопаткин подскочил к водителю и помог опустить женщину на землю. Это была докторша, совсем еще молодая девчонка.
– Светка, что с тобой? – закричал санитар, тормоша ее.
Конопаткин потрогал пульс на шее девушки. К счастью, она была жива, почувствовала прикосновения, застонала и открыла глаза. Ее взгляд медленно блуждал по окружающим.
Водитель между тем заглянул в машину и громко сообщил:
– Эй, тут одного жмурика нет!
– Как это нет? – не понял Конопаткин. – Куда же он подевался? Не мог ведь встать и уйти!..
Подошли гаишники. Узнав об исчезновении трупа, они удивились не меньше участкового.
– Он встал, – простонала врачиха с глазами, полными ужаса. – Я такого еще не видела!
– А вы убедились, что это действительно был труп? – поинтересовался Конопаткин, помогая девушке подняться.
Она покраснела и смущенно пробормотала:
– Я проверяла стетоскопом, пульс щупала и зрачки. Может, я ошиблась?
– Да уж, наверное, – буркнул водитель. – Мертвые-то обычно не встают.
– Я просто недавно работаю на «Скорой», – стала оправдываться докторша. – Еще ни разу не выезжала на аварии. Чтобы вот так… Столько крови. Он был похож на труп. Я жутко испугалась, когда этот человек встал! Зачем же он убежал? Ему ведь требуется медицинская помощь.
– В машине нашли оружие и крупную сумму денег. Потому он ноги-то и унес, – пояснил инспектор ДПС, поднимая рацию. – Это четвертый. У нас с места ДТП труп сбежал.
– Что за шутки? – рявкнул в ответ дежурный по РОВД.
– Это не шутки, – возразил инспектор. – В разбившейся машине обнаружены деньги и оружие. Один из пострадавших, пользуясь тем, что его посчитали трупом, свалил из машины «Скорой помощи».
Он перечислил приметы сбежавшего покойничка. Дежурный попросил описать характер ранений, и инспектор повернулся к докторше.
– Я не успела разглядеть, – всхлипнула она. – Помню, что на правой стороне лица имелась обширная гематома.
– Ладно, мы тогда поедем, – произнес Конопаткин. – Нам тут делать нечего.
– Давайте, – кивнул инспектор.
Потерпевший, молодой парень в дорогом костюме и аккуратных очках, придававших ему интеллигентный вид, ожидал их в здании сельсовета. Он назвался представителем банка, протянул накатанное заявление и предложил проводить до дома обидчика.
Конопаткин проглядел написанное, подивился и вежливо отказался от предложения:
– Вам лучше сейчас там не появляться, чтобы не спровоцировать новый конфликт. Ждите меня здесь. Я съезжу и проверю все на месте. Если факты, изложенные в заявлении, подтвердятся, то дело после тщательного расследования будет передано в суд.
– Неужели вы туда один поедете? – удивился парень. – Это же настоящее бандитское гнездо. Надо ОМОН вызвать или спецназ.
– Давайте я сам разберусь, что мне делать, – отрезал Конопаткин, раздражаясь.
Ему уже давно надоело, что кто ни попадя учит его вести дела.
Тут еще совершенно некстати появился бывший председатель колхоза и деловито забасил:
– Игорь, ты уж разберись с этим Сашкой Григорьевым. Прямо чистый уголовник!.. Кидается с оружием на людей. Мне такие в селе не нужны.
– Разберемся, Петя, – отозвался Конопаткин с кислым видом, торопясь покинуть здание сельсовета. Еще минута таких поучений, и он точно взорвался бы.
Было заметно, что Крынникову очень не понравилось, что участковый назвал его Петей. Бывший председатель теперь считал себя едва ли не хозяином района и требовал соответствующего отношения к собственной персоне. В других колхозах люди уже давно оформили землю в собственность, поделили паи и сдавали свои участки в аренду. Крынников же тянул с этим, не оформлял колхозное имущество, чтобы легче было его разворовывать.
Вот кого надо было действительно арестовывать!.. Он давно уже оформил бы всю землю на себя и продал, если бы нашелся покупатель, но колхозные угодья находились в очень запущенном состоянии. Требовалось вложить в них немалую сумму, прежде чем что-нибудь получить. Система полива уничтожена полностью. Ни техники, ни людей. Коттеджи тут тоже не построишь, потому что село далеко от основных магистралей и дорога к нему в ужасающем состоянии.
Размышляя об этом, Конопаткин вышел на крыльцо, спустился по ступенькам и влез на переднее сиденье «уазика». Царев завел двигатель и вопросительно посмотрел на начальника.
– К Прохоровым, – велел участковый и тяжело вздохнул.
Февраль очнулся и резко вскочил. Все тело прострелили иглы ослепляющей боли. Ребра наверняка были переломаны. Он едва сдержался, не заорал благим матом. Февраль с тихим стоном сорвал с лица простыню и увидел, что находится внутри машины «Скорой помощи», а у задних дверей по стеночке сползает девушка в белом халате. Ее лицо от страха было того же цвета.
Не говоря ни слова, Февраль встал, открыл боковую дверцу, вышел и спокойно зашагал вдоль дороги. Гаишники внизу занимались своим делом. Водитель что-то увлеченно рассказывал санитару, поэтому исчезновения пострадавшего никто не заметил. Он шел по дороге, удаляясь все дальше и дальше от места ДТП. Боль была просто чудовищной, но Февраль, сцепив зубы, терпел. Его сознание временами затуманивалось. Тело вело в сторону, но волевым усилием он вновь возвращался на дорогу.
Рядом притормозила грузовая машина.
– Эй, братан, что с тобой приключилось? – спросил участливо водитель.
– Да вот поскользнулся и упал с насыпи, – соврал Февраль. – Не подкинешь до больницы?
– Не вопрос. Садись, братишка, – хмыкнул водитель.
По манерам и наколкам на руках Февраль понял, что его новый знакомый уже пару раз сидел. Устроившись на сиденье, он почти мгновенно вырубился.
Водитель растолкал его возле больницы и весело сообщил:
– Приехали, братан! Сам-то дойдешь?
– Не инвалид, – прохрипел Февраль, хотя чувствовал себя полной развалиной.
Трудно было даже пошевелить рукой. Он утешал себя лишь мыслями о скором будущем. Когда Февраль доберется до заказчика, тот станет умирать долго и мучительно. Ему будет в десять раз больнее!..
– Спасибо, братан, – выдавил из себя Февраль, через силу улыбнувшись водителю.
Потом была неудачная попытка спуститься из кабины «ЗИЛа». Его нога соскользнула с подножки, и Февраль едва не упал на асфальт.
– Падла!.. – Он всхлипнул и заскрежетал зубами от боли, но поднялся и захлопнул дверцу.
Машина отъехала от бордюра. Шофер махнул ему на прощанье, но у Февраля не было сил ответить ему тем же. Точно поломанная заводная кукла, он заковылял к зданию больницы. В приемном покое бандит соврал, что упал в подземном переходе, ударился головой и не помнит ничего – ни имени, ни фамилии.
– А ты точно упал? – засомневался врач. – Может, тебя избили?
– Нет, упал. Это помню, а больше ничего, – отрезал Февраль. – Слушай, дай обезболивающего, а то сейчас сдохну.
Ему дали лекарство и отвезли на рентген.
Потом врач озвучил то, что Февраль и так знал:
– Сломаны четыре ребра и пальцы на правой ноге. Имеются многочисленные ушибы. Лучевая кость на правой руке треснула, как и малоберцовая правой ноги. Вывих плечевого сустава. Повезло еще, что ребра не пробили легкие.
– Да, я везучий. – Февраль ухмыльнулся и протянул врачу пятитысячную купюру. – Это тебе за беспокойство. Получишь еще, если все хорошо пройдет. Не хочу, чтобы кто-то знал, что я здесь отдыхаю. Усек?
Врач на секунду заколебался, затем взял деньги и вышел из палаты, не задавая лишних вопросов. Февраль понимал, что долго в больнице оставаться не сможет. Нужно было подыскать надежную хату. Сотовый чудом выжил при аварии. Февраль достал его из кармана пижамы и набрал номер одного старого кореша. Тот ему был должен и не откажет в услуге. Едва он закончил говорить, вошли врач с медсестрой и повезли его в процедурный кабинет, чтобы наложить гипс.
Иван подъехал к дому родителей, посигналил, и створки ворот стали медленно расходиться. Однако открывал их не отец, а высокий, грузный седой мужчина в форме участкового. Иван с трудом узнал в нем Конопаткина. В детстве они с пацанами дразнили его дядей Степой и конопатым. Однако, несмотря ни на что, он казался им героем. Мужики в деревне замолкали, когда милиционер проходил рядом с ними. От участкового исходила сила и уверенность. А теперь пред ним стоял старый и усталый человек, вовсе не похожий на супермена.
– Здравствуйте, Игорь Николаевич, – поздоровался Иван, въезжая во двор.
Барбос бегал рядом, повиливая хвостом, и, казалось, никак не реагировал на участкового. Видимо, пес признавал в нем силу и не решался идти наперекор человеку, пахнущему оружейной смазкой и порохом.
– Ванька, ты, что ли?.. – прищурился участковый. – А я-то думаю, кого это еще принесло. Ты как здесь?
– Да вот на побывку приехал, – ответил Иван.
Он вылез из «Нивы», захлопнул ворота и запер их на массивный засов, потом открыл гараж и загнал в него машину.
Участковый все это время внимательно наблюдал за ним, приглядывался к машине, потом спросил:
– Что, на охоту ездил?
– Нет, так просто по округе покатался, – соврал Иван с невозмутимым видом. – Соскучился я по этим местам. Поглядел, как все изменилось.
– Ну и что же ты у нас увидел? – Теперь глаза участкового внимательно изучали его.
Он будто ждал, когда Иван совершит какую-нибудь глупость, обронит лишнее слово, за которое можно будет зацепиться.
– Да ничего особенного, – уклончиво ответил Иван и в свою очередь спросил: – А вы как к нам и где мои родители? Уж не случилось ли чего?
– Может, да, а то и нет. С этим предстоит еще разобраться, – сурово ответил Конопаткин, разглаживая ремень. – Мой помощник сейчас в доме разговаривает с твоими родителями. А мы давай с тобой тут побеседуем. К нам поступил сигнал… – Участковый сделал многозначительную паузу. – Заявитель утверждает, что твой отец угрожал ему оружием полчаса назад и был при этом совершенно невменяемым.
– Да вы моего отца, что ли, не знаете? – Иван рассмеялся, делая вид, что вся история его от души позабавила.
На самом же деле ему было совершенно не до смеха. Неизвестно, что сейчас отец болтал там помощнику участкового. Еще, чего доброго, возьмет да и признается по дурости.
– Да и откуда у него ружье? Он ведь не охотник.
– Вот и я думаю, откуда у него ружье. – Участковый хитро улыбнулся. – Насколько мне известно, у Александра Федоровича нет ни разрешения, ни охотничьего билета. А если так, то владение оружием становится преступлением, за которое закрывают, причем надолго. Ваня, я тебя с детства знаю, как и семью твою. Давайте по-хорошему договоримся, и я оформлю добровольную сдачу. Денег за это еще получите.
– Какое оружие? – Иван пожал плечами. – Позвольте я в дом пройду.
– Погоди. – Участковый поймал его за руку. – Я последний раз предлагаю сдать оружие, потом проведу обыск и найду все сам. Это уже будет означать уголовное дело. Я имею право провести осмотр дома и надворных построек. Мне даже ордер на это не нужен.
– Пожалуйста, осматривайте все. – Иван улыбнулся вполне искренне.
Конопаткин посмотрел на него, кивнул и заявил:
– Ясно. Значит, выбросил оружие в реку и теперь герой.
– Можете и реку проверить, – фыркнул Иван, отворачиваясь. – Игорь Николаевич, не тратьте свое время попусту. Вашему заявителю все привиделось. Никто ему ничем не угрожал. Может, он выпивает или наркоман?.. Я не знаю.
– У него имеются свидетели, – спокойно возразил участковый.
– Я тоже могу десяток людей привести, которые подтвердят, что ничего не было, – зло буркнул Иван. – Будем в суде бодаться.
Участковый понял, что продолжать разговор бессмысленно, и пошел в дом. Иван ринулся за ним. Загораживая ему спиной дверной проем, Конопаткин встал на пороге гостиной, где Царев допрашивал старшее поколение Григорьевых.
– Так, закругляйтесь, – распорядился он. – Ваня мне все уже рассказал.
Глаза старшего Григорьева изумленно расширились, но тут подоспел Иван и выкрикнул:
– О чем рассказывать-то? Мы честные люди.
– Вот именно, – заревел отец. – Идите лучше бандитов ловите, а не нас допрашивайте.
– Уже уходим. – Конопаткин поднял руки в примиряющем жесте. – Извините за беспокойство.
– Может, хотя бы дом осмотрим? – растерянно спросил Царев.
Он не понимал, почему начальник вдруг пошел на попятную.
– Да мы здесь ничего уже не найдем, – ласково пояснил ему Конопаткин, указывая на Ивана. – Вот этот молодчик успел к нашему приезду избавиться от оружия. Ствол сейчас, скорее всего, лежит на дне реки под слоем ила, и хрен мы его найдем.
Когда представители власти удалились, отец Ивана облегченно выдохнул и сказал, давясь смехом:
– Хорошо, что он на сеновал не полез, а то, как пить дать, нашел бы ракетную установку.
– Что? – завопил Иван, не веря своим ушам.
– Да шучу я, шучу, – успокоил его отец.
Глянув на лица представителей коллекторского агентства «Пилигрим», Илья Петрович Сомов понял, что старикам, задолжавшим банку, придется несладко. Таких харь он не видел даже в лихие девяностые – просто ископаемые мастодонты. У двоих из трех сломаны носы. Третий, со звериным взглядом и лицом, покрытым то ли пятнами от ожогов, то ли со следами какой-то болезни. Словом, всей троице можно сниматься в фильмах ужасов без грима.
Главным из них был двухметровый бугай с пудовыми кулачищами, в кожаном пиджаке и черной водолазке. Его звали Сергеем. Он внимательно изучал договор, в то время как его товарищи откровенно зевали.
Камаев распорядился насчет кофе. Секретарша принесла поднос, расставила чашки, тарелку с печеньем. Амбалы неуклюже подцепили чашки. Один сразу же обжегся и тихо матюгнулся. Второй понюхал кофе и поставил чашку назад, решив, очевидно, что жидкость не пригодна для употребления внутрь. Лишь когда Камаев поставил на стол бутылку виски из бара, все оживились.
Сергей отложил в сторону договор, принял протянутый ему бокал и звучным басом сказал:
– Ну, Альберт, я текст прочитал. Мне все нравится, условия приемлемые, долг не старый, годится. Давай выпьем за то, чтобы и в будущем все было так же гладко.
– Давай, – согласился Камаев, привстав с бокалом виски в руке. – Подпиши.
Бугай ухмыльнулся, достал золотую ручку и расписался размашистым почерком на обоих экземплярах договора. Они чокнулись, опрокинули стаканы.
Камаев забрал свой документ, глянул на подпись и серьезно произнес:
– Только предупреждаю тебя, Сережа, там вся клиентура своеобразная. Ветераны под девяносто лет. Не наломай дров. Если не сдержишься, я не хочу, чтобы кто-то связывал мой банк и ваше агентство. Мы тебя не знаем, ты – нас.
– Да нет проблем. – Бугай пожал плечами. – Мне вообще по фигу, ветераны они или нет. Вон мои ребята к ним заявятся, они им сразу все отдадут. Людям с такими фейсами не отказывают.
– Клонируешь ты их, что ли? – усмехнулся Камаев, кивнув на подручных Сергея.
– Нет, просто места надо знать, – самодовольно ответил тот. – Все бывшие спортсмены. Кто-то служил в горячих точках, проходил специальную подготовку. Я сам оцениваю кандидатов по внешним данным. Чем страшнее, тем лучше. Думаешь, люди так просто бабки отдают?.. Некоторые долги буквально зубами выгрызать приходится. На парней и с оружием кидались, собаками травили. Одна баба Горелому в лицо кислотой плеснула. Он чуть не ослеп.
– Да, работа еще та, – заметил Илья Петрович. – Если не секрет, какой у вас процент невозвратов?
– Да пока нулевой, – оскалился Сергей. – Только один мужик не успел вернуть, схлопотал инфаркт и откинулся, но потом мы деньги с его матери получили. Тоже, между прочим, ветераном войны была.
– Что значит была? – насторожился Илья Петрович.
– Да ладно, расслабься, Сомов. – Альберт похлопал его по плечу. – Чего ты к словам придираешься?
– Нам клиентов мочить не выгодно, – пояснил Сергей, похрустывая кулаками. – Бабки с них нужны. Поэтому работаем аккуратно и чисто. Так что не парьтесь, что мы как-то вас подставим, испортим имидж или еще чего замутим. У нас все четко, прямо как в аптеке.
– Ну, если сработаете гладко, то у нас для вас будут и другие предложения, – заверил его Камаев.
Когда амбалы ушли, он повернулся к Сомову и спросил:
– Ну что, теперь понимаешь, почему я не люблю обращаться к посторонним, а предпочитаю решать проблемы своими силами?
– Это агентство не единственное, – осторожно заметил Илья Петрович.
– Зато самое эффективное. Я наводил справки, – ответил Камаев. – Мы спихнули этот гнилой портфель им и забудем об этом. Банк практически ничего не потерял, но и не приобрел. Чувствую, на собрании акционеров мне достанется на орехи за эти дела. – Он замолчал, задумался, затем резко встрепенулся и заговорил уже с оптимизмом в голосе: – Так, Илья Петрович, теперь о более насущных проблемах. Твои парни устанавливают у меня систему охраны. Что-то они совсем не шевелятся.
– Я их потороплю, – пообещал Сомов с готовностью.
– Поторопи и подыщи мне четырех для охраны дома. Чтобы толковые ребята были, с лицензиями на охранную деятельность и с оружием, – продолжал Камаев.
– Вы что, к войне готовитесь? – озадаченно поинтересовался Илья Петрович. – Толковых быстро не подыщешь. Дня два-три надо.
– Занимайся, – кивнул Камаев.