Что ж, раз руководство отказалось слушать мои соображения по поводу восьмого отдела, я продумаю подробности сам, в одиночку. Мне ведь не привыкать общаться с самим собой.
Только думать на эту тему я буду уж точно не сейчас, а позже. Сейчас, после утомительной поездки из Смоленска в Москву, и обратно, хорошо бы всё же ещё немного поспать. Вообще в последние месяцы я заметил, что чем меньше я сплю, тем сильнее во мне становится та самая, другая сторона моей личности, которую я «прихватил» с собой из тела Гриши. Эти его чувства и переживания, обычно надёжно запертые в клетку, в подземелья души, от недосыпа вырывались наружу, и меня, подхваченного ими, как лодку без вёсел, несло чёрт знает куда.
Вот, например, моя последняя операция. Да, я, конечно, всё продумал и предусмотрел, но ведь никакой это был не коварный расчёт. Это проделки наивного Гришки, который просто хотел повидаться с дамой своего сердца. Ну и что, что она вампир? Гришке на это всё равно, он же обычный парень, а не охотник из НИИ СКОК. Может, в конце концов, позволить себе любить кого угодно. А вот для Каспера такое непозволительно, поэтому он шифруется всеми доступными способами, чтобы скрыть эту потаённую, запретную часть личности…
Нет, сегодня мне обязательно – просто позарез! – нужно выспаться!
Я лёг на свою кровать – или, вернее будет сказать, на больничную койку, потому что жил я до сих пор в одной из палат шестого отдела. Примял подушку, накрылся одеялом и попытался уснуть, но куда там. Теперь сон не шёл. Только на этот раз вовсе не любовные терзания не давали мне покоя, а некстати разболевшиеся колени. Я всё крутился, ища удобную позу, и одновременно прокручивал в голове странный ход недавнего мини‑совещания. Кажется, что‑то происходит, но вот что?..
Второй сегодня ведёт себя крайне чудаковато. То нахваливает, то закидывает провокационными вопросами, то играет в заботливого папочку. Какое‑то раздвоение личности прямо – как у меня. Правда, ему такая нестабильность обычно вовсе не свойственна… А ещё он говорил подозрительно медленно. Будто бы постоянно что‑то обдумывал. Или выдумывал. Могу предположить, что он опасался ляпнуть при мне лишнего – и настолько сильно, что даже голос у него чуть охрип. Но что именно скрывает Второй? И почему он вдруг забыл несколько подробностей, которые мы с ним уже неоднократно обсуждали? Или всего лишь притворился, что забыл, а сам проверяет меня?..
Дело в том, что после завершения операции «Гранатовый сок» эксперименты с аватарами решено было свернуть, и весомый вклад в это решение внёс именно Второй. На очередном собрании, ещё в прошлом году, он утверждал, будто наших учёных, а с ними и начальство, не на шутку обеспокоило, что личность аватара может возрождаться и препятствовать действиям оператора – оказывать влияние на его мотивы и планы, воздействовать психически или даже полностью брать под контроль управление телом. Эта информация, по словам того же Игоря, вызвала массу переполоха как в исследовательском подразделении, так и у них, на самом верху. В общем, первый отдел после долгих колебаний выпустил резолюцию: «Проект приостановить до проведения полного исследования». Надо сказать, что единственным объектом для исследования оказался я сам: меня заставляли проходить бесчисленные психологические тесты и интервью, снимали энцефалограммы, отслеживали движение зрачков, регистрировали реакцию на звуки, цвета и разные изображения – а в результате только руками развели. «Полное исследование» затянулось до бесконечности, а взять на себя ответственность и гарантировать руководству, что ранее возникшая проблема больше не повторится, никто из медиков и инженеров не мог и не хотел. Так, по‑тихому, с лёгкой руки Второго, проект и свернули окончательно. Были предложения даже снова вскрыть мне черепную коробку и удалить передатчик для управления аватарами от греха подальше, но, в конце концов, остановились на том, что лучше всего просто ничего не трогать.
Меня же с тех пор загрузили рутинной административной работой. Вот уже как третий месяц я анализировал ошибки прошлых рейдов и проводил модернизацию в боевых подразделениях – помогал обучить, перевооружить, разработать новые протоколы и тактики действий отрядов во время их столкновений с вампирами. И впрямь, кому, как не мне – принимавшему участие в таких боях, можно сказать, с обеих сторон и узнавшему на собственном опыте все сильные и слабые места вампиров – было под силу справиться с этими задачами.
Ну, спасибо, что для меня нашлась хоть какая‑то работка. А ведь могли бы и вовсе уволить!
Учитывая этот факт, я взялся за дело со всей ответственностью. Вместе с коллегами я день за днём устраивал мозговые штурмы, придумывая, как сделать более эффективным наши приборы и оружие. Ни один проклятый сканер больше не станет причиной гибели охотника, не выключившись вовремя! Десятки улучшений, внедрённых под моим неотступным контролем, без малейшего промедления попадали из секретного отдела к инженерам и передавались в производство. Любителей потянуть резину я вычислял на раз и давал понять: бездельников в своей команде терпеть не собираюсь. Несколько человек, психанув, перевелись в другие подразделения или уволились, но оставшиеся под руководством Каспера стали работать с невиданной доселе эффективностью – так что, моя репутация внутри организации росла всё больше. На место ушедших претендовали десятки специалистов из мелких филиалов, расположенных по всей стране. Более того, «сарафанное радио» заработало и за пределами НИИ СКОК. Получив моё «добро», особо активные ребята из нашей команды привели – конечно же, с полным соблюдением секретности – своих товарищей с «гражданки», и вскоре, захваченные сложностью и необычностью поставленных задач, к нам перешли несколько лучших сотрудников ключевых российских НИИ.
Первый отдел был в восторге. Через пару месяцев напряженной работы я даже получил своеобразную «премию» – начальство решило, что Касперу негоже больше жить в душной больничной палате, и мне, оказывается, полагается новый кабинет, ремонт в котором уже почти закончен. Для его строительства специально прорубили тоннель внутри холма, укрывавшего подземную часть базы, и теперь я мог стать одним из немногих счастливчиков, кому выпала честь созерцать окружающий пейзаж не на экранах телекамер, а через огромное окно, выходящее в лес. Любоваться там, впрочем, было особенно и нечем – серые зимние тучи, слегка припорошённые грязноватым снегом металлические ангары и бетонные склады. Да и вообще, окно в кабинете таинственного Каспера, скрывающего от всех своё лицо – это же просто верх идиотизма. Именно так я им сразу и сказал. Во‑первых, я всё равно буду большую часть времени закрывать его непросвечиваемой шторой, чтобы спрятаться от лишних взглядов. А во‑вторых, окно придётся бронировать от снайперов, коих среди вампиров немало. Руководство приняло мои возражения и обещало всё предусмотреть. Ремонт в будущей резиденции Каспера закипел с новой силой.
И вот сейчас, когда всё уже почти готово, чтобы «выгнать» меня из шестого отдела и поселить, как хоббита‑отшельника, внутрь холма, Второй вдруг спрашивает, не хочу ли я вернуться к проекту с аватарами. Более того, удивляется и интересуется, по какой именно причине я этого не хочу. Прощупывает почву? Проверяет, не разозлился ли я на них? Не передумал ли оставить прежний пост? А может быть, это он сам передумал? Или не уверен до конца в своём решении?..
Ладно, надеюсь, ближайшие дни это прояснят. А пока хорошо бы всё же уснуть.
– Олег, возьмите мне, пожалуйста, у врачей снотворное и обезболивающее, – я щёлкнул по кнопке громкой связи. – И что‑нибудь посильнее, а не как в прошлый раз. Пока я буду спать, созвонитесь с Москвой, запросите у них и перешлите мне все видео, снятые вчера в парке, в том числе с вертолёта.
– Понял.
Вскоре секретарь был у меня с упаковками таблеток и стаканом воды. Поблагодарив его, я принял двойные дозы лекарств, и уже через пару минут мысли в моей голове утихли, боль успокоилась, а сердце перестало сотрясаться от пережитых за последние сутки эмоций.
Спи крепко, дружище. И я вместе с тобой немного посплю…
Почему здесь так душно?..
Влажные облака пара, поднимаясь снизу вверх, давят на лёгкие и не дают отдышаться. Словно я в какой‑то бане. И жарко тоже как в парилке, даже пот течёт по спине. Плотная толстовка прилипает к мокрой коже. Всегда любил эту худи за то, что она тёплая и мягкая, и зимой в ней было комфортно, но сейчас я одет явно не по погоде.
Делаю шаг вперёд. Ещё один. Гулко стучит по тёмному паркету моя трость. Нужно найти выход и сматываться отсюда, пока я окончательно не сварился. Это, конечно же, сон, но проснуться я почему‑то не могу, сколько себя ни заставляю. Наверное, уснул слишком крепко из‑за тех таблеток.
Вдали, в глубине мрачного длинного зала – большое окно, за которым прячется в горах закат, а рядом блестит кроваво‑малиновыми лучами солнца резной косяк двери. Прихрамывая, иду туда. Путь не близкий – коридор кажется бесконечным, а ноги болят как наяву.
С каждым моим новым шагом к цели красно‑лиловое солнце разгорается всё ярче, рисуя на стенах причудливые узоры. Щурясь, подхожу к двери, но ручки нигде не видно. Это, оказывается, вовсе и не дверь, а огромное, под два с лишним метра высотой, зеркало в старой раме, покрытой потрескавшейся и потемневшей бронзовой краской.
Выхода нет. Поднимаясь откуда‑то изнутри, меня начинает несмело грызть чувство обречённости. Потерянно смотрюсь в своё отражение. Там, по другую сторону слегка запотевшего стекла, вырисовывается мой привычный образ. Я такой же, каким меня обычно видит мир – полностью спрятанный от любопытных глаз. Капюшон надвинут на лицо, солнечные очки и чёрная медицинская маска надёжно скрывают нос и рот.
Тяжело вздыхаю. По лбу катится градом пот. Как же жарко! А может, ну её, маскировку? Во‑первых, это сон, а во‑вторых, тут всё равно никого, кроме меня, нет.
Поднимаю руку, чтобы снять капюшон, и мутное отражение в точности повторяет мой жест. Окидываю себя придирчивым взором. Так давно не смотрелся в зеркало, что уже и сам практически забыл, как выгляжу.
Провожу ладонью по голове, приглаживая стянутые резинкой пепельные волосы. С сожалением цыкаю – больше полугода как вышел из комы, а всё никак не подстригусь. Хвост уже до лопаток доходит. Впрочем, это даже могло бы смотреться стильно, если бы я освоил какую‑нибудь укладку или хотя бы не ленился пользоваться феном – а не просто собирал после душа мокрые волосы медицинской резинкой, чтобы сильно не трепались.
Моё отражение, в свою очередь изучая меня, едва заметно хмурится. Не нравлюсь я себе?.. Что ж, неудивительно. В форму‑то я так и не вернулся, несмотря на довольно тяжёлые для человека с травмой упражнения в тренажёрном зале. Впрочем, сейчас, глядя в зеркало, я с удивлением подмечаю, что плечи у меня стали шире, предплечья – жилистее, а на груди, сквозь ткань толстовки, просматривается рельеф мышц. Да и ноги не такие тощие и будто бы даже накачаны.
Постойте‑ка, а где же моя трость?! Или мне показалось?!
Поспешно стираю рукавом пар с зеркала, чтобы лучше рассмотреть себя. Нет, я не ошибся! Сердце начинает стучать быстро и гулко. Трости у моего отражения нет. Его правая рука свободна. Я стою, не в силах пошевелиться, а двойник кивает в ответ на мой ошеломлённый вдох и, снимая резинку с волос, брезгливо откидывает её в сторону. Я бы, может, и повторил за ним это действие, но не смог – от удивления впал в ступор.
– Кто ты? – выдыхаю взволнованно. – Я думал, ты – это я…
Он только мотает головой, и его блестящие, гладкие как шёлк пепельные волосы рассыпаются по плечам. Волосы тоже на мои не похожи, слишком уж они идеальные – как в рекламе шампуня. Да и вообще, всё не так. Мы словно два разных человека. И вместе с тем, между нами продолжает сохраняться какая‑то невидимая связь. Он делает то же, что и я, а я, в свою очередь, хочу повторять всё за ним.
Одновременно со мной он касается рукой своего бледного лба – это я, пытаясь унять дрожь и головокружение, дотрагиваюсь до виска. Кстати, не помню, чтобы я был когда‑то таким бледным. Этот тип, конечно, на порядок аккуратнее и красивее, но вот цвет его лица белый, как штукатурка – будто он продолжал, в отличие от меня, лежать в коме. А может быть, это вампиры выпили из второго Каспера всю кровь?
Зеркало снова мутнеет, словно кто‑то дохнул на него паром, и картинка теряется в тумане. Касаясь указательным пальцем зеркальной глади, моё отражение медленно рисует что‑то на запотевшем стекле. Прозрачные линии, ловя зарево заходящего солнца, окрашиваются в огненно‑красный.
С опозданием подношу руку к рисунку – там, где он только что его закончил – и на моём пальце остаётся алое пятно, липкое, с кисловато‑металлическим запахом. В изнеможении закрываю глаза, чтобы не видеть начерченного кровью знака, но его контуры продолжают ярко гореть перед внутренним взором, будто выжженные на сетчатке ультрафиолетом.
Он нарисовал мне египетский крест. Анх. Символ вечной жизни.
Когда я проснулся, за окном была уже ночь. Точнее, поздний вечер – одиннадцать. Во сне я и впрямь сильно потел, и одежда оказалась насквозь мокрой. Наверное, это всё из‑за обезболивающего…
Приняв душ, я переоделся и привёл себя в порядок. Даже волосы высушил феном, стараясь расчесать и пригладить. Как в рекламе шампуня, конечно, не получилось, но так я нравился себе уже больше. Потом я поужинал – первый раз за долгое время. Чаще всего я ел только дважды в день, да и то без аппетита. Впрочем, аппетит и сейчас не появился, но всё же я затолкал в себя еду, решив с этого дня начать отъедаться и набирать массу.
После ужина я заварил чай и сел с кружкой перед ноутбуком. Кажется, необычный сон всё ещё оказывал на меня определённое влияние, ведь я, против своей воли, по‑прежнему стремился копировать действия того странного человека. Да и человека ли?..
Так, нужно отвлечься! И я даже знаю, что подходит для этой цели как нельзя лучше: расследование нового таинственного кейса про вампира‑невидимку – единственного счастливчика, скрывшегося с места операции.
Бегло переключаясь между отправленными Олегом видео, я без труда обнаружил его. Вот он, этот тип, спокойно миновал восточные ворота парка и идёт по асфальтовой дороге. Не прячется в кустах, как другие. Да и вообще держится особняком от вампиров. К нему выходят трое наших ребят… Я выкрутил зум, приближая картинку. Один из охотников его сканирует. Что‑то говорит товарищам, и они нацеливают на него пистолеты, но тут мужчина приподнимает край своей шляпы и смотрит на них. А дальше случается примерно то же, что было со мной и Олегом. Они как будто больше его не замечают, растерянно оглядываются и крутят стволами в воздухе. Ван Хельсинг же, не смущаясь, проходит мимо них, слегка задев одного из охотников плечом, и движется в глубину парка.
Со всеми, кто встаёт у него на пути, приключается аналогичный приступ слепоты. Так он и доходит до самого Каспера, минуя несколько наших отрядов. Подняв пистолет с длинным стволом, он ещё издалека держит меня на мушке, но не стреляет. Просто крадётся сзади, словно пытаясь лучше прицелиться. Странно, конечно, что не выстрелил. С такого расстояния вполне можно попасть, даже будучи дилетантом. Боится, что пуля пройдёт насквозь и заденет Стеллу, которую я обнимаю?.. Тоже не вяжется – для меня‑то у него наверняка должен быть припрятан обычный, свинцовый сердечник – неопасный для вампира, но смертельный для человека. Подозрительно это всё… Ну, посмотрим, что будет дальше.
А дальше подъезжает Олег и стреляет в незнакомца практически в упор. С пары десятков метров из винтовки – и не попал ни в голову, ни в грудь. Даже смешно. Однако, руку ему всё‑таки задело, поэтому пистолет он уронил. Тут к нему поворачиваюсь я. Прицеливаюсь и озираюсь по сторонам как идиот. А мужчина в чёрном спокойно подбирает с земли свой ствол и, чуть пошатываясь, идёт к скамейке, на которой сидит Стелла. Она его тоже не замечает, но не потому, что он успел посмотреть ей в глаза, а скорее наоборот – потому что он прячется у неё за спиной.
Невидимка задумчиво провожает меня взглядом до машины, тут же теряет ко мне интерес, отворачивается… и вдруг поднимает свой пистолет, направляя его на затылок Стеллы!
На этом месте я инстинктивно нажал на паузу – будто пытаясь остановить время. Внутри у меня похолодело. Долго не решался продолжить смотреть, но потом всё же заставил себя. Надо узнать, чем закончится.
В следующую секунду на видео зажигаются фары «гелендвагена», Стелла сгибается и непреднамеренно уходит с линии огня, но и мужчина в шляпе тоже не успевает выстрелить. Убрав пистолет в кобуру, он заслоняет лицо рукой, отворачивается от яркого света, морщится, весь искривляется, а потом торопливыми шагами идёт прочь. Сходит с дороги в снег, скрывается за кустами и деревьями и, пошатываясь, направляется к выходу из парка.
Дальше переключать камеры я не стал, призадумавшись. Это что же получается?.. Без сомнения, крепкий мужик в чёрном плаще – вампир. Он боится яркого света, и на него среагировал сканер охотников. Но при этом, будучи вампиром, он пришёл в парк в разгар масштабной операции, чтобы застрелить вовсе не меня, а Стеллу?..
Прокрутив видео назад, я снял несколько скринов и отправил их Олегу со словами: «Мне нужен результат сканирования этого парня». Секретарь почти сразу же перезвонил, но на звонок я не ответил, потому что в этот момент мой ноутбук неожиданно отобразил другой, более важный входящий вызов – от Стеллы.
Впрочем, не буду кривить душой, на самом деле вызов этот оказался не слишком‑то неожиданным. Напротив, я ждал его с замиранием сердца. Особенно сейчас, после просмотра леденящего кровь видео, ведь мне позарез нужно убедиться, что всё в порядке.
Свою вебкамеру я включать не стал, как и всегда, а вот звонившую был очень рад увидеть живой и невредимой.
– Ты их всех поймал! – выпалила Стелла возмущённо, едва соединение установилось. – Всех до одного!
– Конечно, – польщённо хмыкнул я. – Я же охотник на вампиров, забыла?
Как хорошо, что она не пострадала! Можно выдохнуть с облегчением. Прошлой ночью паучиха, разумеется, мне не звонила. Наверное, пыталась переварить и разложить по полочкам у себя в голове то, что случилось в парке. Но сегодня наша традиция созваниваться поздними вечерами возобновилась. В полночь – как обычно.
– Ты сказал, что хотел со мной увидеться! Я ехала к тебе на свидание, – частила Стелла. – А на самом деле… это была охота?! И тебе не стыдно?!
– Ни капли. А тебе? Ты ведь тоже зачем‑то привела с собой на свидание двадцать пять боевых товарищей.
Мы осеклись, и повисла неловкая тишина. Да уж, ничего не скажешь – оба хороши! Два сапога пара!
– Ну ладно, – она потупила глаза. – Согласна, я сглупила. Извини.
– Принято. Кстати, а их точно было двадцать пять?
– Точно. А что?
– Да так, проверяю кое‑какую догадку…
– Знаешь, – теперь она, прищурившись, смотрела в пустой монитор, – наверное, ты прав. Я не должна была рисковать таким количеством наших друзей. И вообще, не нужно нам больше встречаться.
Я промолчал в ответ. Увидеться с ней снова мне, конечно, хотелось, но если каждый раз это будет даваться такой ценой…
– Какие у тебя новости? – спросил я через пару минут тишины.
– Новости… Да никаких.
– Как погода в Москве?
– Я уже не в Москве.
Разговор теперь явно не клеился, и даже дежурные вопросы не помогали.
– Понял. Окей. Скажи, а ты… уже успела подумать над моим предложением?
– Нет. Боюсь даже представить, что это за предложение.
– Значит, ещё не открывала бордовый конверт?
– Нет, – повторила она, нахмурившись.
– Выкинула?
– Нет.
В этом месте я улыбнулся. Отвечает как на допросе – одно и то же.
– Тогда открой. Я хочу кое‑что с тобой обсудить, – настойчиво повторил я. – Не бойся. Там нет ничего страшного. Просто… если ты когда‑нибудь решишь снова быть со мной вместе… то такая возможность есть…
– Послушай, Каспер, – она меня перебила. – Ты ведь не хочешь сказать, что там предложение руки и сердца, или что‑то в этом роде?
Я пожал плечами:
– Не знаю. Посмотри сама.
– Теперь точно не буду, – отрезала Стелла. – Иди ты к чёрту со своими предложениями!
– Как мило. Спасибо за совет. Пойду‑ка я и впрямь к нему загляну, он, наверное, уже по мне соскучился. А с тобой поговорим позже, когда ты будешь лучше расположена. Позвонишь мне завтра?
– Нет, – буркнула она. – Я вообще‑то на тебя обиделась.
– Вот как. Ну, тогда не звони, – я приблизился к микрофону и примирительно прошептал. – Доброй ночи. Скучаю, целую, люблю!..
– И я, – выдохнула она в ответ. Поморщилась, будто от чеснока, и тут же отключилась.
Захлопнув ноутбук, я озадаченно потёр подбородок. Ну и разговор! Но зато теперь хотя бы примерно понятен масштаб метаний – причём, и моих, и её. Обиделась, значит. И, тем не менее, позвонила – чтобы сообщить об этом. Ей богу, почти сто лет деточке, а ведёт себя как ребёнок!
Пока я говорил со Стеллой, Олег уже успел отправить мне на почту ответное письмо:
«Я никого не вижу на присланных вами фото, – писал секретарь. – Но, скорее всего, я понимаю, кого вы имеете в виду. Я запросил список всех проведённых во время операции сканирований и сравнил его с досье вампиров, пойманных и доставленных в СКОК в ту ночь. Тот, о ком вы спрашиваете – это тень первого типа».
«Так и думал, – напечатал я в ответ. – Спасибо».
Ну вот, хотя бы одной загадкой стало меньше. Тенями у нас в СКОК называют особый вид вампиров‑гипнотизёров, которые могут при желании прикинуться невидимыми. При этом фактически тень никуда не исчезает, а только внушает наблюдателю, что её нет. Мозг загипнотизированного попросту не видит и не замечает тень – ни вживую, ни на фото, ни на видео. Конкретно этот наш товарищ работает через зрительный канал – гипнотизирует с помощью взгляда. Я был в тёмных очках, и, возможно, они частично отразили воздействие, да и встретил он меня уже будучи раненным и ослабленным от серебра. А вот Олега гипноз, вероятно, ещё не отпустил, поэтому он по‑прежнему никого не видит на снимках.
Что ж, теперь остаётся только узнать, зачем этот персонаж приходил к Стелле. Судя по его виду, настроен он был решительно, и если бы не ранение серебряной пулей в руку, если бы не ослепляющий свет фар – кто знает, отступил бы он тогда так легко…
Опасно это всё, конечно. Действовать надо быстро. А ещё хорошо бы поставить Стеллу в известность о происходящем, но я не отважился. Диалог и так выдался напряжённым, даже колени снова заболели.
Ох, вспоминаю её прежнюю! Каждый разговор – как ходьба по минному полю. Никогда не знаешь, где рванёт.
А может мне и правда… Я откинулся на спинку кресла и призадумался. Может мне и правда следовало сделать ей предложение?..