Красноармеец. Фронтовик - читать онлайн

***

Я ощущал внутреннее разрушение, словно кто-то играл со мной, превращая в оборотня. Эксперименты, в которые меня втянули, оказались забавными и странными. Возможно, я действительно был волком, а мое одеяло – волчьей шерстью. Маг не нуждался в моем сознании, он просто перекидывал меня из мира в мир, а потом отбросил как ненужное. И вот теперь я, сидя минут десять, уставился на свое отражение, пытаясь понять, что же произошло.

Шагая аккуратно и контролируя каждую лапу, я отошёл от берега на травку и вдруг перекинулся в человека. Это произошло легко, без всяких болевых ощущений, как в плохих фильмах. Фаза Луны, кажется, не оказывала на это никакого влияния. Я не превратился в страхолюдину, а просто стал обычным волком с разумом, хоть и немного крупным. Может быть, это не просто оборотень, а способность перекидываться в зверя? И вот интересно, я нисколько не злюсь на магов за эту удивительную фишку. Мне она нравится. Надо будет научиться контролировать это умение. Но пока я просто проследил за бойцами, сходив в лагерь, все в порядке, спят, их даже пушкой не разбудишь. Вернулся, постирал форму, исподнее и портянки. В лагере, развесил всё, сушится на ветвях, в одних трусах, поев, стал заниматься делами. Часов пять есть, потом меня сменит кто-то из бойцов. Тоже посплю. А с наступлением темноты двинем дальше. Пока такие планы. Нужно выйти к своим.

В моих планах на будущее есть одна основная цель – жестоко сражаться. Страх смерти давно позади, я уже привык к тому, что каждый день рискую своей жизнью под огнем врагов. Жаль, что магическая защита мне недоступна. После окончания войны я задумывался, где мне лучше всего обосноваться, и вот пришел к выводу, что тихая деревня в глухой тайге, где можно превратиться в волка и бегать по лесу, больше всего мне подходит. Думаю вернуться в Сыктывкар, хотя до сих пор я там бывал только во сне. Надо еще подумать над этим. Кто знает, доживу ли я до конца войны или нет? С другой стороны, наличие хранилища памяти обещает сохранить мне воспоминания при перерождении. Что касается оборотничества, я не уверен. Какое воздействие это окажет на мое тело или мою душу? Я не в состоянии разобраться. Но я уверен, что новый опыт перерождения принесет мне много интересного.

Размышляя о возможности стать переводчиком благодаря знанию двух языков, я решил заняться делом, пока моя форма сохнет. Но не стоит особо надеяться на это. Самое главное – в каком месте мне лучше быть, я понял по намёку. Я подготовил очаг, нарубив дерн полукругом лопаткой. Для рогатин использовал сухостой, иногда просто ломая его. Затем между двумя удобными берёзами вставил древесину и навалился на неё всем весом, чтобы сломать. После этого я собрал кучу дров. Затем отправился помыть котелок, вместимостью в десять литров. Вернулся с полным котелком и чайником воды. Крупы промыл. Котелок пока подвесил, подготовил всё к готовке, но пока не стал, чуть позже займусь, перед подъёмом бойцов. Его я назначил на пять дня. Пусть отдохнут, заслужили.

Пять часов прошло, я поднял одного из бойцов, дал ему сбегать к озеру, ополоснуться, чтобы проснуться. Поставил на пост, дал свои часы, и сообщил сколько стоять. И кого поднять следующим. Также передать этому следующему, когда меня поднимать, сам лёг, лежанку из шинели сделал, плащ-палатка в качестве навеса, и спать.

Молодцы, боец, что был в охранении, поднял вовремя, за час до побудки, я вполне выспался. Отправил его отдыхать, сам посторожу, и развёл костёр. Первым делом замесил тесто для лепёшек, и начал варить кашу. В чайнике воду вскипятил, заварки внутрь и кусок сахара, пусть растворяется. Кашу сдобрил двумя банками немецкого консервированного фарша. Он готовый, только разогреть. Каша готовилась, а я пёк лепёшки. По одной на бойца, двадцать штук испёк на сковороде. Нормальные получились, теста, ещё на шестнадцать штук хватило.

Некоторые бойцы просыпались от запаха, но большинство спали, умотала их ночь. Кто проснулся отправлял к озеру, купаться и стираться. Потом объявил подъём, и остальных следом. Когда вернулись, завтрак был готов. Каша на мясе, очень даже неплохо. Так наяривали, стук ложек по котелкам стоял. Причём, приготовил на сорок человек, а у меня даже двадцати не было, со мной семнадцать. Полные расчёты по восемь бойцов, и я, вот и весь взвод. Поэтому остатки каши пойдут на обед, в качестве второго. А может и на вечер. Я опустошил котелок, убрав кашу в таз, и отправил одного бойца отмыть котёл в озере. Тот отлично справился. Когда форма высохла, мы собрались, снова вьюки на плечи, разобранные детали миномётов, вещи и оружие, и двинули дальше. За два часа до заката. Пока по лесу идём, сократим частично расстояние.

Честно говоря, думал, кто придёт на запах готовившейся каши, довольно вкусно пахло, но ветра не было, видимо не привлекло внимание, и это, наверное, хорошо. Ладно бы наши, а если немцы? То-то и оно. Мы километра два, наверное, прошли, когда я приказал колонне остановиться. Вообще двигаться по дороге, и идти по лесу, это две большие разницы. В лесу приходится брать то влево, то вправо, обходя непроходимые места, что удлиняет путь. А тут у меня нога провалилась. Земля копанная, и хорошо замаскирована дёрном. И, пока бойцы скидывали груз, я присел и поднял пласт дёрна.

– Не могила, похоже, что-то спрятали.

Это я сказал подошедшему сержанту Юрченко, командиру второго расчёта. Командиром первого был сержант Якубов. Оба сержанты, как и я, но они командиры расчётов, а я взводный. Юрченко из старослужащих, двадцать шесть лет, сверхсрочник, а Якубов молодой сержант, из училища, на год младше меня. Я решил глянуть, что тут закопали. По виду земли, дня три назад, не больше. Да и дёрн чуть подсох, уже пятном выделялся, хотя его явно полили водой. Три бойца, споро работая лопатками, начали углублять яму. Копалось легко. Полметра и вот лопатки о железо застучали, дальше аккуратно разгребали землю. Сверху шинель, сняли её, и Юрченко, присвистнул:

– Станковые пулемёты «Максим». Раз, два… четыре единицы.

Из раскопа достали четыре пехотных станка, четыре ствола, и четыре щитка. А также вязанки пулемётных лент. Это всё спрятали под землёй. Лент было двадцать две. Жестяных коробов не имелось.

– Значит так, пулемёты берём с собой, ленты зарядить, патроны выдам. Далеко мы с таким грузом не уйдём, будем искать транспорт. Желательно телегу или повозку. Пока же оружие привести в порядок, почистить, снарядить ленты. Два пулемёта ввести в строй, назначить бойцов в расчёты. Старшим пулемётной команды назначаю сержанта Якубова. Первое орудие временно принять ефрейтору Славину. Якубов, командуйте.

– Есть, – козырнул тот, и начал отдавать приказы.

Славин тоже козырнул, он в расчёте наводчиком был. Конечно, стоило бы Юрченко передать командование пулемётами, но он чисто миномётчик. А Якубов окончил сержантское училище, пулемётно-миномётное. И знал эти машинки. Пока я бегал за двумя цинками патронов, Якубов создал два расчёта по три бойца из тех, кто знал эти пулемёты. Оружие приводилось в порядок, цинки вскрыли и снарядили пять лент. Хоть что-то есть. Полчаса как стемнело, когда мы двинули дальше. Полтора часа по лесу шли, тяжело, даже я нёс пять пулемётных лент, но ничего. До этого только миномёты переносили, бойцы, что ранее боезапас несли, помогали, менялись. А сейчас все загружены. Уверен, мысленно меня матерят, но приказ выполняют. Вышли к лесной дороге, и дальше двинули по ней. Командовал колонной Юрченко, а я отбегал вперёд, проводил разведку. Мало ли засада? Ничего, пока порядок. Деревня уже километров через пять встретилась, как раз на опушке этого леса. Дальше открытые поля. Я на дерево забрался, вроде на горизонте ещё один лес, но это не точно. Бинокль слабо помог. А в деревне немцы, вот это точно. И самое главное, несмотря на довольно большое количество техники, много стояло в поле, там часовые бродили, моё внимание привлёк конь, техника тоже неплохо, но ночью при выходе из окружения желательно иметь что потише. Лошади с телегами вполне в тему. Только почему один конь всего?

Взвод я вывел в стороне от деревни, и мы по полю вышли к дороге, что пересекала это поле. Отошли на километр. Оставив взвод под командованием Юрченко, выдал консервы, каши, лепёшек, велел принять пищу. Разжигать костёр нельзя было, а сам бегом к деревне. Часовых старался не трогать, ночное зрение здорово помогало. И выяснил, откуда конь, надежда на телегу не оправдалась. Это с кухни, полевой армейской немецкой кухни. Той, что с большими деревянными колёсами стояла. Я осмотрел её, недалеко часовой, замечу, если красть буду, придётся снимать его, глупо имея шанс увести кухню, не воспользоваться этим. К сожалению, телег в деревне не было от слова совсем. Пришлось снимать часового, запрягать коня, и повёл кухню к своим бойцам. Хорошо смазанные ступицы не скрипели, так что удалось сделать это тихо. С немца я снял карабин «Маузера», амуницию, да и документы забрал. Соединившись с взводом, описав что добыл, в котлах свежая вода была, видимо для завтрака приготовили, так что назначил ездового из бойцов, часть вещей на кухню загрузили, но, не перегружая, и двинули дальше. Причём, поспешая. Немцы, узнав о краже, могут быть сильно злыми. Начали взлетать ракеты, даже вроде стреляли, когда мы километров на пять ушли. А на горизонте действительно лес был, и за ночь я надеялся дойти, и укрыться. Видели брошенное армейское имущество, машины, некоторые ранее горели. В основном всё наше, хотя один раз встретили расстрелянную бронеколонну немцев, где было три танка, несколько бронемашин, пять грузовиков. Кто-то неплохо подловил. Кто непонятно, да и не смотрели особо. Иногда ветерок доносил смрад разложения, но мы не отвлекались. С двумя передышками по пятнадцать минут, шли дальше. В одном месте попалось две брошенных армейских повозки, судя по обрезанным постромкам, ездовые сбежали верхом. Причём, на вид они в порядке. Их проверили и разгрузили. На одну миномёты, на другую пулемёты, по четыре бойца впряглись, ещё по трое толкали, и дальше двинули. Скорость заметно повысилась, стало легче.

Думаете это всё? Я видел, как по полям люди идут, сторожась, думаю, кто-то из наших, что вырвались из окружения, но главное, рассмотрел коней. Спали в поле, думаю брошенные. Надеюсь из армейских. Бойцы дальше телеги толкали, у кухни свой конь, Юрченко всеми командовал, два пулемёта готовы к бою, снять с повозки и приготовить к бою секундное дело, а я побежал за лошадьми. У одного приметил чуть сползшее седло, верховой. С него и начал. Подкрался, и схватил за поводья. Он аж на дабы встал от неожиданности, но я удержал, успокоил. Поправил седло, застегнул нормально, вскочил на коня, и объехал остальных. Тут низина и болотце, вот они и паслись, и воду пили. Пять коней нашёл, один серьёзно ранен, пусть отлежится, но четырёх прибрал. Правда, чуть позже один оказался хромой. Привёл всех. Двое бойцов, из деревенских, знают что к чему, начали запрягать, сшивать постромки. Якубов моим фонариком подсвечивал, осмотрели коня, того хромого. Ранен в копыто. Лечить надо. Его к задку привязали, в результате одну повозку два коня буксируют, другую один. Так и двинули, уже налегке, бойцы расправили плечи и шагали куда веселее. И это ещё не всё. До леса добрались, и довольно глубоко ушли, но пока шли по дороге, я осматривал брошенную военную технику. Даже два брошенных танка видел, редкий «Т-28», я с него «ДТ» снял и убрал в личное хранилище, с десятком снаряжённых дисков, и «БТ-5». Последний горел, но не весь, только корма закопчённая. Так вот, в разбитых машинах, в повозках, чего только не нашел. На мои повозки ушли пять цинков с патронами, два ящика с гранатами «РГД-33», ящик с винтовками «СВТ», четыре карабина «Мосина», пехотный «ДП», но главное, точно такой же миномёт как в моём взводе. В разбитой «полуторке» нашёл, там же восемь ящиков с минами. А грузить уже некуда, итак с перегрузом. Ничего, ещё одну повозку сыскал. Пришлось одного коня в третью повозку запрягать. Приметил стоявшую на треноге зенитную установку счетверённых пулемётов. Сбегал, от неё сгоревшим порохом несёт, но в порядке.

Вот теперь точно всё. Миномёт, тот найденный, к двум другим, туда же мины, а на третью повозку зенитку. Вещь в хозяйстве всегда пригодится, как и кухня. Углубились в лес и чуть не вляпались. Там мост был деревянный, и взвод немцев засаде, усиленный танком, наша «тридцатьчетвёрка». Спасло ночное зрение. Пришлось уходить вглубь леса и выходить к берегу реки ниже по течению на километр. Я надеялся, что мы уже у своих, но надежды не оправдались. Всё же километров сорок точно отмахали от места, где прошли передовую, но тут ещё зона оккупации была, пусть не длинная полоса, однако нет, ещё немцы. Уже светать начало, бойцы разделись, и встав цепочкой, там глубина по шею в самом глубоком месте, начали передавать груз с повозок на другую сторону, личные вещи и оружие. Лошади сами повозки протащили, и уже на другом берегу, мы стали готовится к днёвке. Я воды вскипятил, чтобы чая хотя бы попить, лошадей распрягли, помыли в реке и пастись стреножили. В котлах кухни не готовили, я занят, разведку вёл, на ходу не могу, другие не умели. Повар нужен. А так на костре в котле и чайнике воды вскипятили и вот попили чаю с бутербродами. Хоть так, сытыми бойцы ложились. Убедившись, что уснули, я разделся, ещё раз окунулся, и выбравшись, отряхнулся уже в виде волка, ох давно хотел начать учиться ходить и бегать, часа два потратил, не простое дело, но ведь шло, уже увереннее двигаюсь. Правда, бегать пока не получалось, ходил контролируя каждое движение. Ничего, с опытом и бег придёт. Вот так я покружил вокруг лагеря, дальше оделся, и пробежался уже в человеческом виде, по тем запахам, что учуял с более хорошим обонянием. Вообще внутренняя суть волка мне не мешала и дискомфорта не приносила, я сразу принял это как частицу себя. Да, мне нравилась пока эта особенность. А так пока бегал, унюхал других людей.

Один запах, это от немцев, что у моста, оттуда и кровью несло с порохом, три раза открывали огонь, на них наши натыкались, что додумались идти днём и по дороге. Да на них на всех засады, у таких мостов, бродов и в удобных местах. Немцы уже неплохо освоились и знали что делать. Потом была группа из шести бойцов при командире, капитан-танкист, возможно из нашего корпуса. Большая часть спали, один боец что-то готовил на костре. На его дым я и вышел. Нет, точно не наш вариант. Мне вообще соединяться с кем-то не хочется. Возьмут под командование и хана. Пока в окружении, постараюсь избегать подобного. А вот третий запах, куда интереснее. Девушки были, пять десятков, в форме курсантов военного училища связи. При них один командир, тоже женщина, старший лейтенант. Интересно, откуда они и что тут делают? Из всех, кто был в лагере, вооружены только семеро, остальные с пустыми ремнями. Одна из девушек клевала носом, но стояла на посту. Заигрывать, подкрадываясь, не стал, просто вышел, чтобы меня видела, рядом дерево, шаг в сторону, и я в укрытии, и дал себя увидеть. Она сначала с испугом ремень карабина с плеча сдёрнула, потом уже позвала разводящего. Как тут всё строго и по уставу. Также спокойно дождался девушки-сержанта, и представился. Уже и старшую подняли. Именно с командиром я и пообщался. А они из Минска, оттуда все это время топают. Месяц в дороге. Вокруг немцы. Могилёв обошли, не знали, что там наши, до сих пор. Питались на подножном корму, и что удалось добыть в глухих деревнях. О немцах, что в засаде сидели на мосту, не знали. Они вообще шли ночами без дорог и по прямой, пересекая реки вплавь. Им так один командир в Минске посоветовал. Правильный совет. Он же советовал разбить состав училища на малые группы, вот тут один курс. Где остальные, старший лейтенант Меньшова, куратор курса, не знала.

– Понятно, – кивнул я, мы уже изучили документы друг друга, так что общались свободно. – Предлагаю соединится с нами. Мы у немцев полевую кухню отбили и припасов, только готовить не кому. Возьмётесь?

– Хорошо.

– Идём ночью, думаю зона оккупации недолго продлится, и выйдем к своим.

– Очень на это надаюсь.

Та подняла девчат, и мы проследовали к моему полевому лагерю, тут километра два. Там порядок, я особо не опасался оставлять бойцов вот так без охраны. Дальше две девушки занялись кухней, одна отмывала, другая бегала с ведром к речке. Большая часть воды в котлах была потрачена, пока ночью шли вдали от водоёмов, пили ту что в котлах. Также я выдал припасы, помог разжечь огонь в топке, кухня начала дымить, ну и также отдав распоряжения, сам лёг спать. К слову, старшим в отряде стала Меньшова, но я у неё зам по боевой, скажем так. Девчата голодные, сготовят, поедят, нам оставив, и спать. Охрана тоже на них.

Ночью, как стемнело, мы двинули дальше. Бойцы, просыпаясь, а я на три часа дня побудку назначил, удивились как нас прибыло и кто с нами. Парни молодые, девчата тоже, заигрывали, и это нормально. Я отдал приказ, к речке, привести себя в порядок. Поели суп, кашу, потом занялись добычей, что мы насобирали у дороги, пока шли сюда. Двух бойцов назначил в зенитчики. Они разрядили зенитку, и стали её чистить, патроны снаряжать в ленты, да и остальное тоже. Собранное оружие разошлось среди девчат. Кроме ручного пулемёта, он в первый расчёт ушёл, а то там одни винтовки. Во взводе вообще кроме винтовок и двух карабинов ничего другого не было. Также девчата забрали два «Максима», расчёты были сформированы, ленты снаряжены, благо патроны я собрал. Одного не было в разбитых машинах и повозках. Припасов. Всё это собрали до нас. Другие окруженцы, или немцы. Да и у девчат, семь единиц оружия, они его тоже собрали в пути, а до этого безоружными вышли из Минска. Как же им повезло столько пройти, и на нас выйти.

Собранное вооружение я размазал тонким слоем, но не забывал, что мины к миномётам есть и их нужно потратить, как и патроны. Да, могут возникнуть вопросы у командиров, боезапас есть, а вы тихо шли мимо немцев? Первую группу на ночной стоянке мы прошли стороной, как цель мне не особо приглянулась, и пути отхода скудные, могут на отходе перехватить. Вторая стоянка тоже так себе, хотя я колебался, но всё же прошли мимо. А вот третья, уже в цвет. Тут деревня, довольно крупная, с одной стороны к ней подходил лес. Но мы с открытого поля шли, и тут овраг пересекал это засеянное горохом поле, в полутора километрах от немцев, как раз на дальности стрельбы. Осмотревшись, я велел готовить позиции для двух миномётов. Оставил одну повозку, а остальные увёл подальше, километров на пять, к опушке следующего леса, где должны нас ожидать. Меньшова отказалась с обозом уходить, на боевой позиции осталась, а в обозе, старшим её сержанта поставили. Расчёты готовили мины, вообще всё к бою готово. Ещё была зенитная установка. Ничего, всё на одной повозке перевезём. Сама цель выглядела так. Видимо в деревне встала крупная моторизованная колонна противника. На улицах технику поставить места нехватило, вот и ставили рядами в поле. И там охранение. Даже дежурил один экипаж танка, чтобы его использовать в случае чего, но для меня это не важно. По моим прикидкам в деревне, и на опушке, там палатки, стоял не меньше чем полк. Причём, полк пехотный, в поле чуть дальше табун в триста голов, лёгкие гаубицы в пять стволов, батарея, но с ними явно моторизованный батальон ночевал, это его техника. Целью были не палатки с личным составом, тем более, когда лежишь, меньше поражает осколками. Техника, вот моя цель. Выбить подвижный состав, с помощью которого такие глубокие и быстрые рейды в наш тыл совершают. Тем более видел грузовики с бочками. А это топливо, моя цель номер один.

Как всё готово было, дали пристрелочные выстрелы, подняв в деревне и рядом с ней всех, кто там был. Уже первые мины разорвались среди машин, метров сто до околицы не долетели, и разброс метров пятьдесят. Да тут целится не надо, всё равно поразишь, не прямое попадание, так осколками побьёт. Дальше работали сериями по три мины. Заполыхал первый грузовик с бочками, рванул от детонации тот, что с боеприпасами. Техника разбивалась осколками, из пробитых баков текло и открытый огонь распространился, довершая начатое. Приметив большую группу солдат, я положил там серию из мин, шесть штук, нанеся потери в живой силе. Но это было один раз, в основном целью именно техника была. Горели грузовики, мотоциклы, бронетранспортёры, полыхало два танка. Под тридцать единиц по сути уже уничтожено, и пламя дальше распространялось. Немцы быстро отреагировали, мои миномёты уже разобрали и в повозку убрали, я собирался снять зенитку, которая играла роль прикрытия при отходе, когда немцы нас атаковали. Поняли, что тут только миномёты, и мы отходим, и атаковали строем. Три танка, это лёгкие «чехи», два броневика и три бронетранспортёра.

Да я поверить такой удаче не мог. Глупость, совершённая немецким офицером просто феерична. Да светло было как днём, причём немцев подсветило, а мы в темноте были. Кто же не воспользуется таким шансом? Я вернул бойцов взвода обратно, они занимали позиции на верху склона оврага, десяток девчат, что были с Меньшовой, и вооружены были «СВТ», также готовили винтовки. Лучшие стрелки на курсе. Я же поставил на сошки противотанковое ружьё. Немецкое. Добыл в Минске, когда хранилище пополнял. Вещь нужная, как видите. Пригодилось. Когда немцы преодолели рубеж в восемьсот метров до нас, ещё и немецкие миномёты заработали, тоже батальонные, я приказал:

– Огонь!

Меньшова, что встала за наводчика зенитных пулемётов, открыла огонь, как и остальные бойцы и курсанты, ну и я выстрелил. Ближе нельзя было допустить противника, сомнут. Танки и броневики стреляли на ходу, пугали. Меньшова молодец. Строчила точно, по густым цепям пехоты. Заставила залечь, они понесли потери в убитых и раненых, даже примерно сказать не могу сколько. Дистанция для моего ружья великовата, но я прицельно стрелял по легкобронированным целям. Сначала один броневик остановился и задымил, потом второй вспыхнул. Танк, что сблизился на пятьсот метров, тоже заполыхал. Немцы встали, мы заставили их залечь, бронетехника начала пятится. Тут короба зенитки опустели, Меньшова последние патроны выпустила по технике, и зенитка была снята с позиции, её понесли к повозке. А дальше мы бежали, ох как мы бежали, настёгивая коня. Бойцы помогали, толкали повозку. Почва мягкой была. Я же прикрывал тылы. Неплохо, броневик загорелся, подбитый. Хорошее ружьё, точное. Дальше немцы преследовать не стали. Пока группировались, пока боевую группу создали, мы ушли, постреляли из минометов вслед, и всё. Нас овраг защитил. Чудо, даже раненых не было, но такое большая редкость. Да и правильно выбрана позиция была. А пожары позади на весь горизонт. Хорошо поработали, я доволен. Соединились со своими, переложили груз на повозках, и двинули дальше. Километра на два. Обед был готов, поели и дальше. Я ещё рапорт успел написать о том, что было, Меньшова тоже. Когда по дорогам двигались, я вёл разведку и прокладывал маршрут, где просто по лесам. Я всегда изучал населённые пункты со стороны, и начал замечать, что немцев больше не вижу, пустые деревни и сёла. Впрочем, и наших тоже не было, так что вывел отряд на дорогу, по ним просто быстрее передвигаться. То, что немцы впереди нас, это точно, там канонада шла весь день, бои явно. Просто мы шли по тропинкам, полевым и лесным дорогам, а они трассу и полотно железной дороги заняли, по ним грузы и боевые части перегоняли. Мы шли севернее от железной дороги, что вела на Могилёв из Рославля.

Надежда выйти затемно к своим, не оправдалась, хотя мы уже видели передовую. Встали на днёвку, при свете дня идти, ни я, ни Меньшова не хотели. К слову, по пути к нам две группы окруженцев присоединилось, разбитая стрелковая рота, пятьдесят бойцов, с противотанковой пушкой, под командованием младшего лейтенанта, а также санитарный обоз в два десятка телег. Наших тут немало бродило, удивительно, что только эти были. Снова пришлось личными припасами делится, уже на тонну хранилище свободно, но кухня дымила и кормила оголодавших окруженцев. А следующей ночью, с тридцатого на тридцать первое июля, мы вышли к своим на позициях Двести Двадцать Второй стрелковой дивизии РККА, что тут занимала оборону. И преграждала путь немцам на Рославль, крупный железнодорожный узел, что также снабжал и Смоленск, где ещё шли бои. Хотя вроде уже и Смоленск в котле. Вышли мы на позициях Семьсот Семьдесят Четвёртого стрелового полка. Комполка сразу затребовал нас к себе. Бои дивизия вела тяжёлые, и тот решил подчинить нас себе, ну Меньшову с её девчатами сразу в тыл, там разберутся куда дальше, как и санитарный обоз, а вот роту младшего лейтенанта Филипенко, и мой взвод, прибрал к рукам. Станковые пулемёты распределил по пулемётным ротам, там потери были, а вот остальное я не отдал. А с какой стати? Так что при взводе остались все три повозки, кухня и зенитка, также во взводе теперь три орудия.

Комполка решил мой взвод как резерв использовать, заодно с моей кухни питался штаб полка, и те подразделения, что при нём. А так как личного состава у меня не хватало, я дал запрос в штаб полка, и там за счёт выходящих окруженцев, мне поступало пополнение. Нашёлся батарейный старшина, он взял тыловое обеспечение, и кухню, к нему под командование все три повозки ушли. и отправились за боезапасом к миномётам. Где склад сообщили, наряды в штабе полка выдали. Мне удалось сформировать зенитный расчёт, и даже расчёт для третьего орудия. Повезло, что среди пополнения младший сержант был, как раз миномётчик. Правда, полковым орудием командовал, но ничего, и тут справится. Взвод был пополнен до полного, пять бойцов из моей дивизии были, ездовые появились, и дальше началась боевая работа, мины подвезли и нас кидали то на помощь одному батальону, то другому. Особенно мой талант корректировщика раскрывался ночами. Забирался на высокое дерево, или башню сборную собирали, и я оттуда корректировал огонь. Немцы думают, что их не видят, перегруппировываются, подвозят питание и боеприпасы, а я точечно бил по ним, выбив большую часть миномётов, только против полевых пушек сделать ничего не мог, они далеко, по складам и штабам бил. Мин хватало, недалеко крупный транспортный узел, там боезапас был, и его доставляли к нам двумя обозами. А так как за эти три дня расход у моего взвода был не просто большой, а сумасшедший, работали тыловики чуть ли не на нас одних. Однако и результат виден хорошо. Пленные сообщали, какие потери несли от нашего огня.

Знаете, какой финт решил провернуть командир стрелкового полка? Он захотел нас к себе забрать, если до этого мы были варяги, временно прикомандированы, хотя на довольствие и поставили, то сейчас он решил оформить нас в личный состав полка. Да ещё прислал младшего лейтенанта, он миномётчик, принимать взвод. Меня же решили поставить командиром отделения разведки. Корректировщиком, если проще. К счастью, не успел, дивизия была сбита с позиций, и не просто отступала, это было бегство. Ещё и наш полк был отделён от дивизии ударом противника. Между нами и остальными подразделениями дивизии был вбит клин немцев. Я собрал взвод, младший лейтенант убежал в штаб, получить приказ, что делать дальше, и увёл его. Забрал всё своё, и зенитку, а также санроту, повозки, и кухню. С неё кормили раненых. Я вообще стал уходить на север, эта дивизия не моя, мы варяги, и это не дезертирство. Найду своих, соединимся. А то взвод у меня решили отобрать. Ага. Мой взвод честно эти четыре дня пахал как вол, да так, что немцы сняли сильно побитый полк, что против нас был, и новым заменили. И что мне за это? Какая благодарность? Сняли с взвода и снизили в должности до корректировщика. Да пошли они. Своё забрал, чужое не прихватил, полк отступал, в этой неразберихе не сложно было. Мин забрали, сколько смогли, оставшимися я заполнил до верху хранилище. У меня там почти на полторы тонны свободного места было, теперь нет.

Тут мне не повезло. Или повезло, это как посмотреть. На нас случайно наткнулась группа генерал-майора Обухова, тот был командиром Двадцать Шестой танковой дивизии нашего Двадцатого механизированного корпуса. Оказалось, был приказ уничтожить технику и выходить группами по сто-двести человек. Вот на такую группу мы и наткнулись. Нам обрадовались, особенно кухне, как раз был готов обед, на запах и вышли. В результате нам ничего не досталось, пришлось закладывать вторую партию, а окруженцы поели. Обухов прибрал нас к рукам. Раненых на повозки, снова миномёты несли мои бойцы, на руках несли, мой верховой конь генералу ушёл, и двинули дальше. Причём, не тихо, пока шли, я прицельно по немцам выпускал мины, опустошив не только запас взвода, но и личный. Зато цели накрывал красиво, и немцы несли потери в людях и технике, а мы уходили, скрываясь в темноте. И вышли к своим. Самое удивительное, генерал понесённые потери немцами приписал к себе, как действие своих подразделений. Вот жук. Впрочем, я не в обиде, мне старшего сержанта обещал. И с взвода не снял. Тут же выяснилось, что наш Двадцатый мехкорпус ещё не вышел из окружения, но генерал Обухов со своими людьми был отправлен в тыл. Затребовали его. Я так понял, формировать дивизию с нуля. Или танковую бригаду. Сейчас дивизии будут в бригады переформировывать. А меня задержали. Боеспособный миномётный взвод никто в тыл и не подумает отправлять. В этом месте оборону держала сборная солянка разных подразделений, что недавно вышли из окружения, командовал обороной полковник Давыдов, и с артиллерией всё было плохо. Оставили нас. А Обухов не возражал, убыл. Причём забрал мою кухню, на станции на грузовую платформу её подняли.

Ночь, я забрался незаметно на уже тронувшийся эшелон, и прибрал кухню с передком, в хранилище. Ушла тютелька в тютельку. Там как раз борщ готовили. Эшелон ушёл, а я к своему взводу. Нас перекидывали на южный фланг обороны, к Рославлю, окраины были видны на горизонте. Причём не полноценным взводом, а каждое орудие отдельно. Не очень хорошо, тут Давыдов крупную ошибку совершил. Сам я остался при первом орудии, и вели бои. Старшина снабжал боезапасом, хотя с ним тоже проблемы были, иногда сидели на голодном пайке. Любил я ночью работать, да, это моё время, немцы тоже оценили.

Рославль немцы взяли на следующий день как мы из окружения вышли, четвёртого августа ворвались на окраины, и там начались ожесточённые бои, но к вечеру этого же дня всё стихло. Наши были выбиты и отошли, разрушая мосты. Те что успели. У нас линия фронта тоже сместилась, пришлось отходить. Я собрал все три орудия вместе, как и повозки, а вот зенитку у меня отобрали, сгинула где-то при отступлении. Кстати, ночами я постоянно бегал в личине волка, чем дальше, тем больше мне это нравилось, всё освоил. Знаете, какая скорость на пределе? У-у-у. На двух ногах такой не достичь никогда. И выносливый. Ещё ночами доставал кухню и доварил борщ, также гуляш, там корова была убита обстрелом, и повар воспользовался этим. Ну и картошку в третьем котле. Пюре намял и сливочным маслом сдобрил. Это мои личные запасы. Кормил взвод с помощью котла на десять литров, и сковороды с чайником. Вполне хватало. Старшина готовил. Поэтому мой взвод был всегда с горячей пищей. Две недели бои не стихали у Рославля, мой взвод прославился, и серьёзно, но семнадцатого августа поступил приказ, передать всё вооружение и имущество той потрёпанной дивизии, в составе которой мы вели бои, и отбыть в тыл. Наша, Двести Десятая моторизованная дивизия, как оказалось, вышла из окружения, и её отправили в тыл, на переформирование и пополнение. К тому же дивизия была переформирована в Четвертую кавалерийскую дивизию, но приказ не дошёл по той причине, что она в котле была. Только недавно вышла.

Странно, что командир дивизии, где мы оборону держали, нас к себе не забрал, хотя мы были очень результативны, но он этого не сделал, а тут уже поздно дёргаться, когда приказ пришёл. Так что сдали всё, на эшелон, и дальше на Москву, как я понял. Тут прямая ветка. Забрал всех бойцов, хотя они вроде как из других частей, двадцать девять бойцов и командиров, с личным оружием, нас в теплушку, что присоединили к санитарному эшелону, и в тыл. Не только нас, тут изрядно других бойцов и командиров было. Уф-ф, хоть отдохну, устал от частых боёв. Мы же подвижное соединение, то тут, то там, а это всё на ногах. Побегать пришлось. Зато немцы серьёзные потери понесли. Доехали до Москвы благополучно, за сутки, там нас ссадили, и колонной в летние лагеря, там палатки ровными рядами стояли. Это я к чему. Недолго радовался тишине, на третий день у меня судьба снова переменилась. Начальник артиллерии дивизии, взял и направил меня в училище. А на моё место у него лейтенант был, родственник, вот и освободил должность. Тем более я орденоносец, сержант, вполне могли отправить учится. И да, я не старший сержант. Обещать, не значит женится, запись в красноармейской книжице не сделана, так что я до сих пор сержант. Обманул генерал. А тут старшего дали, уже официально, и направили в Москву. Там недавно была открыта пулемётно-миномётная школа младших лейтенантов, при артиллерийской академии РККА. Три месяца учили. Юрченко тоже получил такое направление, и мы вдвоём до окраин на попутке доехали, дальше трамвай, и вот она школа. Уже неделю как пашет. Нас оформили и включили в группу, как раз что неделю училась. Пришлось изрядно напрягаться. Я разве помню, как в школе младших лейтенантов в Киеве учился? Это когда было? Всё давно стёрлось из памяти, но ничего, тянули. Да я уверен был, что не доучимся, кинут в бой курсантов, как немцы подойдут к окраинам Москвы. Однако я ошибся.

Школу так и не эвакуировали в тыл, до последнего учились, каждый месяц новый набор. Миномётчики в войсках, особенно командиры, были остро востребованы. Вон, сержанты командовали взводами. Да и командиры пулемётных взводов и рот также требовались. Звучали часто сирены воздушной тревоги, мы спускались в подвал, где было бомбоубежище, потом всё продолжалось. Три месяца обучали, всё честно, и вначале ноября, десятого числа, у нас был выпуск, когда враг уже стоял под стенами столицы. Учили плотно, я старался тянуть, но в среднячках держался, в отличники не выбился. Впрочем, это не помешало мне получить кубари, и направление в действующую армию. С Юрченко мы держались вместе. Вообще послуживших уже курсантов было от силы процентов тридцать, а повоевавших среди них, процентов десять от силы. Мы с Юрченко входили в эти проценты. Остальные, это недавние школьники, что закончили десять классов, и от военкоматов получили направление в училище. Если возраст позволял. Салаги совсем. В город вырваться, особо не получалось. Да и увольнительная всего одна была, не отличник я, на рынке побывал, закупил всего понемногу, заполняя полсотни кило, что осталось свободным, в личном хранилище. От полевой кухни я подумывал избавиться, полторы тонны свободного места занимает, это с учётом готовых блюд, но пока решил повременить. Дефицит пока. Среди множества минусов, у неё есть существенный плюс, можно готовить на ходу. Для подразделения неплохо, а для меня лично несущественно.

Осень, эту слякоть и морозы, да множество дождей, я пережидал в тёплых аудиториях, в казармах, что мне не могло, не нравится. Пережил три месяца вполне благополучно, даже сытно. Кормили хорошо. Училище-то столичное. Раз в неделю выезжали на полигон, отрабатывали практику, стреляли из миномётов и пулемётов. Хотя немного, мол, на фронте попрактикуетесь вдоволь. Главное знать матчасть. Чему не радоваться? Есть ещё один момент, я об этом знал и даже подталкивал к решению такого вопроса. Переводчики. Я хотел уйти в переводчики. Жить при крупном штабе, питаться со штабной кухни, вполне безопасно, есть немалые шансы дожить до конца войны. Во всех училищах, есть те, кто отслеживает таких знатоков, тут и особисты, и учителя по иностранным языкам. Они и подают информацию кому нужно. У нас в училище как раз немецкий был, ещё преподаватель меня и второго такого знатока, брал в помощники, других обучать. Хорошая практика. Таких спецов берут на заметку, и вот если есть надобность, оформляют направление не по той специальности что изучал, а как переводчика. У меня же что-то не сложилось, когда получил направление, там уже было указано, где буду служить. Командир миномётного взвода в Сто Пятьдесят Седьмую стрелковую дивизию, что состояла в списках Приморской армии. Слышал о ней, в Крыму воевала. Да и документы, дорожные, как раз и предписывают, отправится на юг. Удивили. Где Москва, а где Крым? Что, поближе училищ схожего назначения нет? Впрочем, я особо не возражал.

В коридоре спросил у Юрченко, что тоже получил направление:

– Куда тебя?

– Юго-Западный фронт. В Воронеж. Командиром миномётного взвода в Сорок Пятую стрелковую дивизию. Какой полк, пока не знаю.

– Я тоже не знаю. На месте назначение получу. Сто пятьдесят Седьмая, Приморская армия. Это у Крыма.

– Ого. Далеко.

– Знаю.

Оба мы были в новенькой форме, шинели новые, туго обтянутые скрипучими ремнями, шапки-ушанки уже ввели, ну и сапоги, всё новое. Да, мне не повезло с оружием, как многие думали, выдали «Наган». «ТТ» закончились, а их очень ценили. Хотя я этот револьвер, пусть и устаревшее оружие, тоже высоко ценил, поэтому не расстроился. Узнали, куда другие парни получили назначение. Не все в миномётчики, были и командиры пулемётного взвода. Вообще раньше в батальонах были миномётные роты, но их ещё летом упразднили, и сейчас в каждом батальоне миномётный взвод, в два орудия, и всё. Так что, скорее всего, и я в такой батальон получу назначение. Что важно, в большинстве случаев парней распределяли по фронтам, что недалеко, а вот чтобы в такую даль, то это редкость. Пусть не меня одного заслали, двух командиров пулемётных взводов, и я. И все трое в одну дивизию. Стоит ли говорить, что, отправиться решили вместе? Так что прощались с товарищами и друзьями, за три месяца успели подружиться, хотя я старался держать дистанцию. Да я просто взрослее, чем эти салаги, это курсанты чувствовали и обращались ко мне уважительно, по имени отчеству. Да и награды видели. Между прочим, мне с ними жутко повезло, редко награждали в сорок первом. Так что я редкий везунчик. На своих бойцов миномётного взвода я наградные раза четыре писал. На Юрченко тоже, тот в курсе, помогал, и что? Получили они что? Именно что нет. Так что это тоже на авторитет мой фронтовика влияло.

Попрощавшись, сразу на вокзал, ветка на Рязань, там немцы ещё не перерезали, придётся изрядно покрутиться, но доберёмся. Пайки в дорогу, выдали на пять дней, должны добраться. Военный комендант на вокзале обеспечил нам место в вагоне, отправление уже через час, хорошо с вещами были, вскоре погрузились, поезд, что странно, пассажирским был, не военный эшелон, и мы двинули на Рязань. Купе четырёхместное, на трёх полках мы, на четвертой семья из женщины с двумя детьми. Мы с ними припасами делились, пока ехали. Кубари обмыли, я достал бутылку водки. По стакану каждому, хряпнули, дальше продолжать не стали, спать. Во сне так и прошёл в основном путь. Играли в домино, питались, спали, отсыпались от тяжёлых будней учёбы. Я разве что делал зарядку в коридоре, тесно, а надо, кровь разогнать, дать мышцам потрудится. А на четвёртый день у нас вещмешок с припасами спёрли. Пришлось мне своими запасами попутчиков кормить. Трижды меняли поезда и эшелоны, пока не прибыли в Новороссийск, где стояла наша дивизия. Ничего, добрались, и дальше проследовали к месту дислокации штаба дивизии. Патруль подсказал куда нам, проверив документы, да и видно, что только из училища. Ну, меня понятно, в миномётчики, а вот двух других лейтенантов думаете в пулемётчики, как в предписании указано? Нет, тоже командирами миномётных взводов. Было кого ставить командовать пулемётными подразделениями, а миномётчиков остро не хватало.

Выяснилось, что дивизия ещё только передислоцируется в Новороссийск. Нас, оказывается, должны были морем в Крым доставить и там мы бы вошли в состав дивизии, но за время пути планы поменялись. Молодец командир патруля, знал, что часть штаба дивизии уже тут, в городе, хотя сама дивизия ещё в Крыму, перевозят её судами и баржами, правильно направил. Мы приняли свои взвода. По сути их с нуля пришлось формировать, потери не слабые. Я попал в Триста Восемьдесят Четвёртый стрелковый полк, командовал взводом, усиливая третий батальон. Двое моих попутчиков попали в другой полк, там сформировали взвода. Времени хватило, после чего мы участвовали в Керчинско-Феодосийской десантной операции. Начали неплохо, но немцы с румынами быстро оправились, и дальше уже начали давить. Мой взвод со своими обязанностями справлялся на пять с плюсом, если бы не недостаток мин, вообще красота. Впрочем, румыны, а против нас они действовали, оценили точность, с которой их поражали. Наш батальон как раз и оказался на острие удара противника, первый выдержали, второй уже нет, да и я всё выпустил до железки. Как раз меняли позицию, отходили, когда на нас пехота вышла. Не румыны, немцы. Не отбились, их тупо больше, и поддерживало два бронетранспортёра, оба я подбил из противотанкового ружья, но это не изменило ситуации, смели мой взвод, и досталось санвзводу, что был за нами. Ещё и румыны второй линией шли, а эти вообще нелюди.

Нет, в плен я не попал, мы вырвались из полуокружения, раскидывая ручные гранаты, мои личные запасы, просто три ранения у меня, одно проникающее в грудь, а вывел всего четырёх бойцов, тоже раненых. Как перевязывали у наших, помнил смутно, потом вроде качка на волнах, рёв мотора грузовика, потряхивание на колдобинах, и яркий свет операционной в госпитале. Это уже в Новороссийске было. Выжил, и это радует. В плечо осколок влетел, в грудь пуля и ещё осколок по боку глубокую царапину пробороздил, вот и все мои ранения. Отправили дальше, на моторном катере, и лечился я в госпитале Туапсе. Такие вот у меня приключения. Наград не заработал, зато звание дали, действия моего взвода были замечены и высоко оценены, трижды благодарность получал от командования дивизии, за накрытие важных целей. Так что я уже лейтенант. Вполне неплохо. Из попутчиков, один погиб, ещё при высадке десанта, а второй воюет, и говорят неплохо. Лечится скучно, хотя раны заживали так, что врачи дивились, а высокое восстановление видимо мне, с обортничеством досталось. Поэтому два месяца всего в госпитале пролежал, когда медицинская комиссия решила, что хватит мне на белых простынях лежать и с медперсоналом шуры-муры устраивать. Дважды чуть с поличным не взяли. Собрался, уже конец марта, и обратно в дивизию. А та ещё в Крыму, держалась. Ночью переправили, миномётный взвод мне нашли, из двух в один свели, и людей, и орудия, и пошла работа. Ох, и скучал я по ней. Хорошо воевали, мне к апрелю новая награда упала. Подтвердили награждение на орден «Боевого Красного Знамени». Вот только получить я его не успел. Накрыли нас всё же при отходе немцы, гаубицами работали. А очнулся в плену. Дивизия отходила, на Тамань переправлялись ночами, а мы прикрывали, но как видите, сами уйти не смогли.

Не сказал бы, что я подобное предполагал, но готовился. Все награды и документы в хранилище, личное оружие тоже, бегал с трофейным «Люгером», так что когда разоружали моё бессознательное тело, мало что нашли. Часы разве что наручные пропали. Шинель всё та же, моя. Только петлицы с формы и шинели срезаны, и звёздочки на фуражке нет. Быстро они. Очнулся я на месте боя, думаю, если бы там лежал, так и добили бы. Однако, встать смог, в общую колонну пленных, и погнали куда-то в сторону Феодосии. Три дня гнали, раненых, полуголодных, у меня помимо контузии средней тяжести, что довольно быстро проходила, ещё было два осколочных ранения. От того снаряда, что контузило. Под кожей, они чувствовались. Во время одной из стоянок, ночь была, я достал инструменты и извлёк их, обработав раны и перевязав бок. Румыны, что нас гнали, на раненых не обращали внимания, добивая всех, кто не мог идти. Помог с ранами один из командиров, медик. Дальше к Джанкою, тут уже разделили командиров и бойцов, командиров в вагоны и куда-то увозили, прочь от Крыма. Мне дорога с трудом далась, шёл шатаясь, если бы не помогали бойцы моего взвода, потом другие командиры, когда нас разделили, там бы и упал. А в вагоне уже отлеживался. Честно признаюсь, немного потерял счёт дням, но зато чувствовал себя неплохо. Был четвёртый или пятый день пути, часто стояли на станциях, везли куда-то в сторону Польши, то ли Румынии. В общем, я убрал щеколду в хранилище, и отворил створки в сторону. Крикнув своим соседям:

– Ребята, уходим!

И первый сиганул в темноту. Эшелон шёл ночью, насыпь крутая, но перекрутившись, я остановил падение, ничего не поломав. Как я видел, вагон покидали фигурки одна за другой, кто бежал прочь, кто пытался встать, и падал, видимо травмированы. Нужно помочь. Сам хромая, колено отбил, я поспешил к ближайшим командирам.

– Одинцов! – окликнули меня. – На выход.

Зевнув, был поздний вечер, спать хотелось, я встал с нар и направился к выходу. Тянуло бок, там швы на днях сняли, но пока ничего, терпимо. Я не арестован, идёт проверка Особого отдела армии, где мы вышли к своим, это Юго-Западный фронт, перейдя передовую. Подозрение конечно вызвало многое, попали в плен, дальше до Джанкоя вели, в вагонах четыре дня перевозили, и бежали у Винницы. Там я собрал восьмерых травмированных командиров, от майора до младшего лейтенанта, некоторые ранены до этого были, угнал автомобиль у немцев, и мы за три ночи огромный путь преодолели, что считалось невозможным. И доехали до своих. Причём, на машине. Благо у наших было наступление, линию фронта выравнивали. Плюс я сохранил награды и документы, мол, спрятал под бинтами. Это тоже подозрительно, поэтому шла углублённая проверка. А спешил я по той причине, что меня наградили, чтобы не зарубили. Да и личное дело чистым было. Вроде всё. Орден уже считай мой, нужно только получить. Надо сказать, допросы шли, без мордобоев, я часто к медикам ходил, там встречал других спасённых. Все мы проходили проверку, хотя пристальный интерес в основном ко мне был. Две недели уже проверяли. В госпитале не держали меня, раны признаны не таким опасными, но проверка шла.

Сейчас же вызвали, на ночь глядя, в Особый отдел, и сообщили, это сделал следователь, что вёл всё это дело:

– Мы проверку закончили. Состава преступления не выявлено, более того, была высокого оценена ваша удача, и этот рейд из глубокого тыла к передовой. Однако тщательная проверка показала, что никакого Германа Одинцова не существует. То место жительства, что вы указали, не подтвердило ваше существование.

– Это где это? – удивился я.

– В Сыктывкаре. Сегодня пришёл ответ телеграммой.

– Так я там родился, меня двухмесячного увезли на Поволжье.

– Допустим. Это вы тоже сообщили, но и там о вас не слышали. Что вы на это скажите?

Я пожал плечами. Не думал, что так будут глубоко копать, да и время не то чтобы архивы серьёзные и базы с информацией были, однако всё же нашли моё слабое место, прошлое своё я действительно не могу подтвердить.

– Мы часто переезжали.

– Вы лжёте. Впрочем, вами уже будут заниматься не мы, с нашей стороны к вам претензий нет. Вас отправляют в Москву, там разберутся.

Конвой действительно ожидал, городок, где находился штаб армии, имел свою железную дорогу, и вот попутным составом меня в тыл, в Москву. Интересно даже чем это всё закончится. Да и что за преступление? Ну, неверную информацию дал, но звание и награды честно заработаны. Пока еду, стоит внимательно обдумать, что говорить. В Москве сразу на Лубянку, там пока вещи принимал дежурный командир, я покосился на ещё одного, молодого лейтенанта, и сказал:

– А я тебя знаю. Ты из немецких диверсантов, тогда в нашей форме были, пограничниками рядились. Встречались…

Это всё что я успел сказать, диверсант не стал дожидаться, когда я полностью раскрою его, и схватился за кобуру. То есть не стал с улыбочками объяснять, что это не так, а сразу пошёл на прорыв. Успел застрелить сотрудника местного, в меня стрелял, я упал за стойку, не достал, и ранил ещё двоих, пока его не зафиксировали. Живым брали, только ногу сломали, жёстко пеленали. Тревога по всему зданию стояла, меня за шкирку и в кабинет высокого начальства, знаю этого сотрудника, по прошлой жизни, плотно он со мной тогда не работал, на подхвате был, но опытный сотрудник. Интересовал его именно их коллега, который и не коллега вовсе. Где видел, когда и как опознал? Говорить про окрестности Владимир-Волынска я не стал, тут я в другом месте войну начал, описал, что видел их в окрестностях Минска, группа в форме пограничников, я ночью хорошо видел, вот и наблюдал, как они взяли в ножи водителей автоколонны советских войск, и уехали на этих грузовиках. Это было, когда я раненый в лесу прятался. Только-только окружение завершилось.

– Ясно, – он дописал мои показания, и уточнил. – Остальных помнишь?

– Да. Недалеко были, рассмотрел.

– Доложили в особый отдел своей части?

– Да как-то замотался, забыл. Да и потом не до этого было. Время прошло и вспоминать не стоило.

– Не согласен, но ладно. Привезли тебя по подозрению в подмене личности. Что скажешь?

– Ошибки нет, так и есть.

– Значит, ты не Герман Одинцов?

– Как меня раньше звали, уже не важно, сейчас я ношу это имя и эту фамилию, этого достаточно. Свои награды я честно заработал, звание тоже, учился в школе, за умелые действия в бою, повысили в звании. Это под Феодосией было, что в Крыму.

– Из детей дворян что ли?

– Нет. Если бы был, я бы сказал. Не вижу смысла скрывать. Майор, давай по-честному? Было происшествие, моя вина, не отрицаю, тут или в бега, или на зону на десять лет. Что я выбрал, ты видишь. Добрался до Барановичей, думал, пересижу, я сирота, знакомый туда переехал жить. Его не оказалось доме, на стройку уехал. Комсомольская что. В лесу переночевал, диверсантов встретил, это другие. Потом сдал их, как встретил, ваши коллеги работали, из Минского НКВД. В Минск вернулся, у деловых сделал паспорт, а там война. Пошёл в военкомат, добровольцем. Да, солгал что разжалованный командир, но миномёт хорошо знал, получил ротный и воевал. Ранили, отлежался, к своим двинул, освободив наших пленных, среди них боец из моего расчёта. Дальше воевал у Могилёва и Рославля. Награды получал. Два ордена это за майора-связиста, тот такие сведенья сообщил, что генерал Видинеев на радостях, один орден за майора дал, другой, за то что наших спас и вывез на грузовике. Я честно воюю. Да, тёмная история у моего прошлого есть, но я думаю, давно искупил её кровью. Ранен был не раз. Вот такие дела.

К сожалению, для майора мои слова – это простое сотрясение воздуха, факты ему были нужны, факты, поэтому отправил меня к дознавателям. Это те, кто физически выбивают признания. Ну и начался ад. Причём не жалели, меня похоже списали.

В оптическом прицеле показался офицер госбезопасности, новенькие погоны капитана так и сверкали, я чуть опустил ствол, в грудь целился, и потянул спусковой крючок. Выстрел. Ну вот и всё, это последний из моих мучителей. Три месяца в застенках НКВД, кого угодно сделают крайне мстительной личностью. Выслеживал я их долго, подбираясь, выискивая места лёжки, после чего приводил приговор в исполнение. Всегда это смерть. Это седьмой сотрудник НКВД, что работали со мной, и последний.

Быстро убрав оружие, сильно хромая изувеченной ногой, я покинул место лёжки, и вскоре на своём фаэтоне удалялся прочь. Дистанция полкилометра, пусть ищут. Оружие с глушителем было, хорошо глушит, только хлопок слышно. А пока машина покидала территорию столицы, думаю стоит описать, вообще что это такое было. Началось всё не так и хорошо, то ли по ошибке, то ли специально велели, но я попал к настоящим маньякам. А меня за шпиона приняли, натянул личину и в Союз пробрался, где старался честным фронтовиком казаться. Такая официальная версия. Потом спохватились, но поздно. А мясники эти так поработали, что калекой меня сделали, даже моя регенерация не помогала, и перекидываясь в волка оставался калекой. Из трёх месяцев, два я провёл в коме, последствия контузии и ударов по голове. Очнулся в госпитале. От меня постарались избавиться. В общем, доказать, что я враг, не смогли, а медицинская комиссия меня комиссовала. Нога левая не гнётся, колено повреждено, два пальца изувечены, рёбра сломанные, травма головы, шрамы по всему телу, хорошо меня отделали, особо не стесняясь применять силу и пытки. Судя по действиям мясников, в живых оставлять меня задачи не ставилось, иначе бы работали более тонко, без следов. Зря меня не убили, я самая мстительная сволочь, что была в столице, не жить им, и это факт. Госпиталь покинул уже в середине октября, с бумажкой в руке, что комиссовали. Наград и звания меня не лишали, всё осталось, вот и двинул в управление кадров РККА. Я не только всё оформил, как полагается, но даже смог выбить свой орден, тот «Боевик» за бои в Крыму. Он только через неделю прибыл, и я его получил. К тому моменту меня уже вывели из рядов Красной Армии, и я даже получил на руки паспорт, уже тут в Москве. Пока без прописки.

А перебрался я в Сыктывкар. Как фронтовику и орденоносцу мне выделили квартиру, пусть дом бревенчатый, но вполне неплох. Устроился я шофёром в лесозаводе, на грузовике возил вахту лесорубов. Травмы есть, это да, но управлять мог, а права мне сделали. Зиму отработал без нареканий, это чтобы в столице обо мне забыли, сразу мстить нельзя, быстро на меня выйдут. Да что это, я даже жениться успел, да как-то так получилось. Очень хорошая девушка восемнадцати лет, только школу закончила с отличием, десять классов. Первого я убил быстро. Это в марте было, сказал жене, она в положении, пятый месяц, что иду на охоту, на несколько дней, в хижине на зимнике переночую, и ушёл, на два дня. Отгулы у меня были. Сам же со льда реки взлетел и напрямую к Москве, прямо днём. Дальности «мессера» как раз хватило, с пустыми баками садился. Выследил, и убил первого из мясников. Ножом, работал под гопников. Вернулся, действительно кабана добыл, и домой, с соседями мясом поделился, вокруг леса, но всё равно как-то голодно. Хозяюшка моя, Таней её звали, отнесла часть мяса и ливера матушке. Она тут же жила, в городе, частное подворье имела и огород. Причём, у Танюши хватало родственников в городе, всякие тётушки, и дядюшки. Сам я активно пускал слухи, что лечусь. А был план. Да магёныша встретить в лесу под Житомиром, шанс есть, и я не хотел его упустить. Может и не встречу его, ту копию из параллельного мира, которая меня не знает, но надежда умирает последний. Буду ждать. Я летал к Москве, выслеживая и ликвидируя. В разное время, разными способами, чтобы не вышли на меня. Даже если подумают на меня, то где доказательства? Я далеко живу. Сыктывкар не ближний свет, ровно тысяча километров, по прямой. Множество свидетелей подтвердят, что я надолго город не покидал, разве что являюсь фанатом охоты и часто в лесах пропадаю, но ненадолго, два, край три дня, и всегда с добычей. Кстати, на охотников тоже налог наложен, на мясо. Часть добычи приходится сдавать. Я сдаю, всё честно.

Так вот, последнего из своих личных врагов, я уничтожил в мае сорок третьего. Сегодня. Двадцатого числа. Всё, закончил, это ещё хорошо все семеро тут и служили, не перевели ни куда, возвращаюсь домой, и жду до середины июня, там перебираюсь под Житомир, и буду искать магёныша. Это мой шанс, не хочу его упустить. Тут порядок, покинул столицу, и с песчаной косы, как стемнело, взлетел. За три часа добрался до Сыктывкара, сел на берегу реки, место удобное, не в первый раз пользуюсь, и глухое. Обслужил самолёт, заправил, надо будет запасы топлива пополнить у немцев, в тело волка перешёл и побежал на охоту. Хромая, это да, но нос здорово помогал. Выследил кабана, крупного, и уже в виде человека подстрелил. Пришлось быстро разделывать, потом волокушу делать и тащить к своим, но это для вида, так-то всё в хранилище переносил. Остаток ночи поспал на опушке и часов в десять дня проснулся, а там на попутной машине довезли до дома. Я мясом поделился, шофёр знакомый. А там ждали, двое сотрудников НКВД, и один знакомый, следователь. Он меня не трогал, претензий к нему нет. Всё же вышли на меня. Да ладно, шучу. Тёща была у нас, и соседка по дому. Дом-то на шесть квартир.

Пока те часть мяса готовили на фарш, мясорубка у нас была, да и вообще заготовки делали, отложив ещё часть, сдать мясо государству, я отмывался под раковиной. Водопровод в доме есть, но и всё. Удобства на улице. Для местного времени вполне в порядке вещей. Кстати, мясо я не носил, сами через полчаса приехали и забрали. Тот знакомый шофёр по моей просьбе заехал, куда надо, и сообщил. Это не в первый раз, адрес знали. И насколько я знал, мясо идёт в столовую комендатуры и ближайшие воинские части. Это два тыловых госпиталя, что на территории города были. Да, они у нас есть. Туда мясо идёт и от других охотников. Вот так протираясь полотенцем, я оделся в домашнюю одежду и прошёл на кухню, где заготовками занимались. Стоит описать ту квартиру, что мне дали, даже не комнату. Она из двух помещений, печка одна и топит всё, и готовят зимой на ней, а летом, ну или в мае, как сейчас, на керогазе. Запасы керосина у меня были. В общем, с лестничной площадки попадаешь в коридор, тут вешалка. Справа сплошная стена, за ней соседняя квартира, слева, дверь в спальню, где два окна, и прямо дверь на кухню, угловая комната с восьмью окнами, по четыре на две стороны, где и стояла печь. Большая комната. Тут же раковина с краном, но мылся я не под краном, Таня набрала воды в тазик и отнесла мне в спальню, хотя носить тяжести в её положении, всё же седьмой месяц, явно не стоит. Да там немного воды, она потом за чайником сходила и горячей полила. На кухне же работали её мать и соседка. Да они меня и ждали, примерно знали, когда появлюсь. Готовились варить домашнюю тушёнку, уже всё готово было, включая ёмкости. Заготовки на зиму делают уже сейчас. Часть соседке уйдёт за помощь. Немного мяса на фарш пустили, а то закончился. Котлетки будут делать. Что ещё скажу? По тёще, то Таня у неё единственная дочь, муж на фронте, забрали зимой сорок первого, артиллерист, тяжёлый пушечный полк резерва Ставки, крепкий мужик. Так что дочка у неё одна отрада. А тут я, калека, похитил её золотце. А дочка влюбилась без памяти, да и я тоже свою жену обожал, жили душа в душу. Теща это видела и особо не лезла, хотя бывала у нас часто, и Таня к ней ходила, не оставляла матушку одну, помогала по хозяйству. Да и я с огородом, он у них не маленький. И другим родственникам помогали, они часто у нас бывали, мясом я делился, не жадничая.

А так готовились к появлению маленького, мальчика или девочки, пока не знали, но шили всё что нужно, от обычных пелёнок, до одежды. Я вот по факту беременности, Танюше подарил швейную машинку, со столом, и ножным приводом, в спальне стояла у шкафа, так что шили на ней часто. Нитки и что нужно я доставал. Да, забыл сказать, с квартирой шёл сарай в комплекте, как и у соседей, у меня так даже с погребом, но использовали его как дровяник. Делал запас дров на зиму и там хранил, когда нужно поднимая вязанки в квартиру. Так все соседи делали. И мне всё нравилось, эта зима просто восхитительная была, лучшая, можно сказать, во всей моей жизни. Даже жизней. Ну, помимо глюков. Там лучше было, но это глюки. Так вот, я вышел в коридор, уже переодевшись в домашнее, когда хлопнула входная дверь, там в прихожей сын соседки, десятилетний Саша скидывал обувь. Явно из школы, судя по сумке.

– Здрасьте, дядя Герман, – поздоровался тот.

– Привет, – чуть улыбнулся я. – Мама на кухне.

Муж соседки, и отец Саши, погиб летом сорок второго. Как раз под Харьковом. Помогаю, чем могу. Я ей дрова колю, закупая у нас на лесозаводе, и для двух других соседок, остальные сами справляются, там есть, кому по хозяйству работать, так ещё теще дрова заготавливаю. Большой дом у неё. Пройдя следом за соседским мальчишкой на кухню, обнаружил дым коромыслом. И печь раскочегарили, окно одно открыли, чугунок в печи стоял, мясо варили, тушёнку, и на керогазе ещё кастрюля. Все столы мясом забиты, разделывают, кости отдельно, их на супы и щи, а нам с Сашей выделили уголок за столом в углу, как раз щи и налили, двухдневные, томлённые, да со сметаной, как я люблю. Вообще квартира без мебели была, прошлые жильцы свою завезли и всё вывезли, переезжая, я закупил новую, часть с рук, вполне приличную, так что не стыдно гостей принимать. Всё на месте, и кровать двуспальная панцирная с толстым матрасом имеется. Таня нашу кровать очень любила. Тут же поев, чаю попил, я взял нож, и стал разделывать мясо, это мужская работа, кости бросая в таз. Уже говорил для чего. Эти кости сегодня же разойдутся по родственникам и соседям. Холодильников нет, держать долго нельзя.

Сашка убежал, на улицу или к себе, а я сказал присутствующим на кухне:

– Новость есть, мой запрос удовлетворили. Московская клиническая больница. Лечить моё колено и пальцы. Это требует операций. Большие шансы восстановить подвижность. Скоро выезжать в Москву.

– Когда? – спросила тёща.

– Как вскопаю у вас огород и посажу картошку, так и выезжаю. Проблема не в этом, операция и лечение, это месяца на три. Я не увижу рождение своего ребёнка, это и печалит. Также мне потребуется около полугода на реабилитацию, и уже в следующем году, я попытаюсь пройти медкомиссию, если повезёт, пройду и вернусь на фронт.

– Гера… – со слезами на глазах протянула Таня.

– Я офицер, солнышко, орденоносец. Пока идёт война, я хочу бить врага, не за страну или родину, как комиссары говорят, я воюю за тебя, за твою маму, соседку тётю Лару и Сашку, за родных и близких людей. И врага нужно гнать с нашей земли. Всё что хотел я сказал, там уже будет видно. Я хочу вернуться с войны героем-фронтовиком, а не жить военным инвалидом. Я надеюсь на это.

Таня немного поплакала, потом мы долго стояли, обнявшись, но что я сказал, приняли, дальше я помогал, варили тушёнку. После обеда прогулялся до здания правления лесозавода, там, примерно тоже самое рассказал, сообщив, что еду лечится, даже показал справку-вызов, поэтому меня рассчитали и выдали трудовую книжицу. Тут всё строго. Что там, недели две прошло, огород вспахали, нанял деда с лошадью и плугом, он дальше соседям пахал, за копейку малую, а мы картошку сажали, я грядки копал, под лук, морковь, свеклу и остальное. Большой огород, тут и соседке нашей с Танюшей, уголок выделили, тёща к нам часто ходила, вот с соседкой они крепко сдружились. Так до середины июня время и прошло, я сел на поезд, меня провожали, и отбыл в сторону Кирова. Правда, сошёл по пути, и дальше уже летел на самолёте. Взлетел, как стемнело. К тому моменту я нашёл подходяще место для взлёта и отдохнул, поспав. Ночи одной хватило добраться до Житомира, и сесть на дороге у нужного леса. Два дня потратил на прочёсывание, лес большой, в основном в личине волка, так бы я магёныша не нашёл, но да, он был тут, восстановил оторванную ступню, наступив на противопехотную мину. Вот и вышел к нему в образе человека. Тот меня давно засёк, видимо амулет-сканер сообщил.

– Маг, доброго дня. Хочу купить у тебя амулеты, плачу золотом.

Говорил я на родном языке магёныша, что вытаращился на меня, округлив глаза. А золото добыл в Москве. Я там немало схронов в прошлом мире нашёл с помощью сканера. Что помнил, вскрыл и прибрал, чтобы было чем расплачиваться. В этот раз ничего дарить из своего хранилища, я не желал.

– У тебя странная аура, и хранилище вижу. Мы из одного мира?

– Схожих миров, язык вижу у нас один. Я слышал, как ты ругался и понял, что понимаю тебя. В этом мире я ненадолго, но поиздержался по амулетам, да часть потерял. Хочу восполнить. Поможешь?

Тот алчным взглядом окинул золотой слиток, что я держал на ладони, и согласился. Вот так подойдя, сел рядом по-турецки, только одну ногу вытянул, она не гнулась, и начался торг. Мне удалось выкупить аж два амулета-зарядки, за золото тот был готов и на такое. Первый уровень сложности. Первого уровня сложности и амулет-защиты был, и два амулета второго уровня, тоже защиты. В общем, и всё остальное выкупил. Тот скинул всё за золото, очень его любил. Причём, привязывал к моей ауре их, а я убирал в хранилище. Только защита первого уровня осталась, она активна. По пять амулетов, расплачусь, уберу, и новые торги за следующие пять амулетов. Так и расторговался тот, что мог продать, продал. А вот ликвидировать его, я не успел, с хлопком сработавшего портала пропал. Или понял что, или чуйка сработала, и он ушёл. Может в свой мир вернулся, может в другой какой. Я же грязно выругался. Чёрт, в планах было не дать ему уйти, но не получилось. Да я его учителя опасался, расскажет обо мне, приведёт в этот мир и найдут меня. В прошлом мире нашли, а это не иголку в стогу сена, значит, есть какие-то способы, о которых я не знаю. В общем, соскочил. Я конечно на всякий случай заранее слил дезу, что в этом мире ненадолго, но могут и не поверить. Ещё раз ругнувшись, осмотрелся, и, встав, хромая направился прочь. Ладно, планы я не меняю, пополняю запасами хранилище, и домой. Мне ещё три-четыре письма с московской почты отправлять жёнушке нужно, чтобы не беспокоилась. А то пропадёшь на месяц, или два, изведётся же. А это не в её положении.

Добрался я до опушки, поев, осмотрелся, до темноты часов шесть, и дальше начал работать. Амулет «Глаза» в небо, ох как я о нём вспоминал, поглядываю по сторонам, амулет-охраны охраняет, а я достал два амулета, диагноста и лекарский и начал работу. За два часа три накопителя сменил, запасных не было, вытаскивал с других, оба амулета-зарядки уже работали, заряжали, но колено я исследовал, и начал лечить, восстанавливая. Это требовало массу материала, то есть, ел как не в себя, однако к наступлению темноты, колено восстановил. Мне ещё много что восстанавливать нужно, подвижность пальцев правой руки, но я сделаю это. Только шрамы оставил на колене, старые, и нанёс новые, явно послеоперационные. Красивые, бардовые, но это косметика. А как стемнело, полетел к Москве. Отправлю письмо, якобы ложусь под ножи хирургов, не буду доступен пару недель, и на эти пару недель свободно могу дела решать, а у меня их запланировано много. У хранилища восемь тонн свободно, есть куда убирать что мне нужно. Знаете, как же хорошо снова вернуть полную подвижность. Тот, кто долго был этого лишён, и вернул, поймёт меня. В самолёт залезаешь легко, не надо ногу подтаскивать, не болит ничего. Красота. Я планирую за пару дней полностью восстановить себя, оставить только косметику, чтобы вопросов не возникло, и жить полноценной жизнью. Что по планам, я не скромничал, сказал правду. Хочу вернуться с войны героем-фронтовиком. Да и планы поискать магическую нейросеть, с браслетом, никто не отменял. Вдруг повезёт, и найду её тут, как это в глюках было? Только вернусь в армию в следующем году. Год повоюю и вернусь домой. У меня теперь крепкий тыл был, есть куда возвращаться. По факту я начал войну и закончу её. Не скажу, что провоевал от начала и до конца, но факт есть факт. Как начал, так и закончу. Пока такие вот планы. С магической защитой, возвращаться на передовую я уже не опасался.

Благополучно добрался до Москвы. Причём, даже тревоги не поднял, ПВО бдит. А наш транспортный борт летел к столице со стороны Киева, его ещё не взяли, к слову. Я уровнял скорость с «Ли-2», и под его шум моторов долетел. Удобно. Сел на дорогу, хотя та песчаная коса очень удобная. Только вот могли выследить, или следы найти. Мало ли там засада? Рисковать не стал, сел на дороге и доехал до города на своём фаэтоне. Мой любимец, и без шуток говорю. И чего его хаяли? Как сняли с производства, в Ленинграде даже запретили им на улицах появляться, чтобы не портили вид города. А немногим владельцам личных авто этой модели предлагали обменять на «эмку». Не знаю, правда, или нет, один ленинградец рассказал, что слышал. В город уже на велосипеде въехал, шуметь мотором не хотел. А так тихо и спокойно добрался до городского парка, их на территории столицы много, и там устроился поспать. Время есть до утра, успею. Рядом оба амулета-зарядки поставил, работать начали, даже чуть время потратил на лечение головы, последствия контузий и избиений в застенках НКВД. Знаете, как легче стало? А дальше спать.

В Москве я только сутки провёл. Утром на почту, повезло купить конверт, это дефицит, но работница из-под прилавка продала, бумага и перо свои были, вот я и написал длинное и трогательнее письмо, полтора часа потратил, и отправил. Что не смогу некоторое время писать, указал. Остальное время до вечера тратил, посещая разные дома. Амулет-сканера при мне, искал ухоронки и убирал к себе в хранилище. Особенно с драгоценными камнями интересовало. В одной квартире случайно увидел интересное. Это не ухоронка, это хозяин такой богатый, судя по генеральской шинели, из госбезопасности, чего там только не было, но меня заинтересовали несколько мешочков с драгоценными камнями, в рабочем столе. Обработанными и нет. Я вскрыл квартиру, как раз горничная ушла, и вынес интересное. Была отличная коллекция книг о приключениях, по сути, полное собрание. Забрал все. А ночью полетел в Польшу. Хочу найти ювелиров, чтобы запас накопителей сделали, а сам пока буду пополнять хранилище. Тонны на три авиационного бензина, полтонны керосина для керогаза, а то все запасы оставил Танюше и тёще, остальное молочной продукцией, от молока и сливочного масла, до сыров. Вещь нужная, уже заканчиваются запасы, остальное у меня есть.

Почему именно Польша? Хочу камни, что у генерала взял, обработать в накопители. В Москве такое делать точно не стоит, генерал поднимет, пусть и тайно, всех своих, и милицию, ювелиров тоже проверят, и встанут на след похищенных камней. А Варшава, известная своими ювелирами, это Варшава. Две недели на всё про всё, и вернусь в Москву. В Варшаве обменяю ювелирные украшения на драгоценные камни. И уже их, московские ювелиры будут превращать в накопители. Вот такие у меня планы. А добыть топлива и молочную продукцию, это между делом. Пока же в Москве нахожусь больше месяца, буду жене отправлять письма, чтобы не беспокоилась. Как видите, планы есть, и я их выполняю. И амулет-сканер работает, вдруг тут также амулеты буду находить? За ночь я долетел до Варшавы. Пролёт неизвестного самолёта немцев если и напряг, то я этого не заметил. Сел на дорогу, выспался в роще, а с утра в город. Немцы серьёзно по ювелирам ударили, многие евреи, в гетто, но я нашёл семь свободных, сделал заказ, оставил по три камня, и они начали работать, получив аванс. Сам я пока посещал магазины, аэродром ночью, да фермы изучал. Пока ничего не трогал, просто разведку проводил. Заберу, перед тем как покину Польшу, не хочу тревогу поднимать пропажами. Действительно две недели провёл в Польше. Я себя за это время полностью излечил, только косметика в виде шрамов, но она на длительность жизни не влияет. За эти две недели от амулета-сканера ни одного сигнала. Не нашёл я ничего магического. Также с шести ювелиров принял сто восемь накопителей. Те успели столько сделать за это время. Уже зарядка некоторых прошла. К сожалению, седьмой попался нацистам, тот только первую партию успел обработать, я забрал и новую выдал, но камни пропали с ювелиром, гестапо увезло в неизвестном направлении. С семьёй. Да уж.

С аэродрома увёл топливо, тут же и запас керосина, почти тонну. Потом две молочные фермы посетил и сыроварню, увёл что хотел, и полетел к Москве. Успел добраться до рассвета. Отдохнуть времени хватило, и днём уже в город, там, на почту, запас конвертов я сделал, написал письмо, радостно-счастливое, что операция отлично удалась, пока же лечусь, идёт период реабилитации после операций. И отправил. В общем, у меня всё хорошо, просил писать сюда, до востребования. Написать, что и как у них. Дальше нашёл в Москве ювелиров, нанял и те работали. Четверо было. Ну и амулеты зарядки активно работали. И знаете, неделя пролетела, я поисками схронов занимался, когда душа начала маяться. Я сильно тревожился и не понимал отчего. Взял и прямо днём полетел к Сыктывкару. К вечеру был. На машине доехал до дома, но сканер показал, что в квартире пусто, дома у тёщи тоже. Тогда в больницу, срок в принципе подошёл. Таня там была, металась в горячке. Диагност показал заражение крови. И ребёнка тоже, девочка у меня. Дочка. Тут же тёща сидела у кровати, почерневшая от переживаний, явно знала, что происходит. Я их усыпил, проникнув в палату, и за полчаса вылечил жену, и дочку. Сразу спокойное дыхание, пот стал сохнуть. Да и дочка стала спокойнее. Убедившись, что всё в порядке, они просто спят, я покинул больницу и сидел в машине минут десять, приходя в себя. Страшно. Если бы я их потерял, не пережил бы.

А пока вернулся в Москву, ночи этой хватило, и продолжал жить у города, в кузове грузовика у меня квартирка оборудована, стационарный амулет климат-контроля держит внутри комфортную температуру. Первые письма получил от Танюши, та обрадовала меня дочкой, и мы были на переписке, каждые три дня отправлял, да и она на письма не жадничала. Описывала всё. Сказала, что уже выписали из больницы, про заражение крови ничего не писала, явно не хотела меня тревожить. В общем, дочка кушает, горластая такая. Всё хорошо. Тёща у нас на квартире живёт, помогает с ребёнком, только бегает иногда к себе, заботится о хозяйстве. Живность покормить. Да и соседи, и родственники помогают. В общем, всё хорошо – ждут. У меня дела тоже двигались, ювелиры работали, я потом ещё одного нашёл, пятого, накопители копились, и куда медленнее заряжались в двух амулетах-зарядки. Делал свой запас на крайний случай. Иметь его точно стоит. Да, обменял свою полевую кухню. То, что сготовил, снова в термосы ушло, удобные для хранения. У меня их два десятка штук. Отмыл и одному интенданту продал. Тут в Подмосковье формировался тяжёлый танковый полк прорыва. Зачем им полевая кухня, что лошадьми буксируется, когда полк на колёсах и гусеницах передвигается, не знаю, но хороший обмен был, я лично доволен. А получил взамен комплект зимней одежды, от овчинного полушубка, до тёплого белья, и бонусом два ящика американской тушёнки и ещё два со сгущёнкой. Тому срочно кухня была нужна, и скинул такой дефицит. У меня в хранилище тридцать кило домашней тушёнки. Мняка, не сравнить с фабричной.

Так до конца августа проживал рядом со столицей, рыбалка, отдых. Много всего наготовил разного, выпечку. Главное нужное время вышло, и, отправив телеграмму домой, что выезжаю, действительно на поезде выехал, сначала на Киров, с пересадкой, там и на Сыктывкар. Доехал благополучно. А почему поездом, так меня ещё в письмах попросили сопроводить наших родственников, что в столице были, навещали раненого отца. Он в госпитале лежал. Дальние родственники Танюши, но парнишка пятнадцати лет и сестра его десяти. Мать их не могла поехать, в больнице лежала, банальный аппендицит. Встретились, и доехали до Сыктывкара. Встретили нас толпой родственников, и Танюша с дочкой была. Её Аней назвали, Аннушка. Я показал, что пальцы гнуться, колено тоже, и вернулся на работу, на завод, оформили опять шофёром. Мне как рабочему, со скидкой дрова продавали. На зиму запас надо делать. В госпитале я был, выдал самую настоящую справку, что реабилитацию прохожу, купил её у московского врача, мол, хочу через полгода пройти комиссию. Там подтвердили, даже лечащего врача назначили, будет отслеживать моё состояние. Огороды помогал копать, картошку, другие овощи, часть урожая сдавали на нужды Красной Армии. На охоту бегал часто, добычи немало приносил. Ох как я в личине волка любил носиться по лесу. Как-то попал в капкан на бегу, чуть ногу не оторвало. Пришлось убирать в хранилище капкан, в личине волка оно тоже работает, перекинуться в человека, и лечится магией. Потом капкан я выкинул в реку, а рядом где он стоял, поставил противопехотную немецкую мину, «лягушку». Нажимного действия. Ненавижу таких браконьеров, особенно когда сам в их капканы попадаю. Как потом выяснил, не вернулся домой один охотник. Через два дня, как я мину поставил. Сбегал чуть позже и нашёл его костяк. Сработала мина, как и хотел. Поделом.

Зима наступила. Новый Год прошёл, дочка росла, уже активно ползала, я любил с ней возиться. Но больше с Таней в спальне устраивать разные игры. А в феврале сорок четвёртого по представлению моего лечащего врача я прошёл довольно строгую медкомиссию, три часа мной занимались, изучали мою пухлую папку больничной книжицы, и потом меня. Хорошо на рентген не гоняли. Комиссию я прошёл, и восьмого февраля сорок четвёртого года, через городской военкомат Сыктывкара меня восстановили в рядах Красной Армии, отправив информацию в столичное управление по кадрам. Так что я получил повестку, мы даже проводы мои в армию, на войну, устроили, не у нас на квартире, у тёщи дома, настояла, и вот двенадцатого февраля, с группой призывников, я был отправлен на фронт. А вот так, сразу туда. Из Москвы выдали направление куда меня, место службы, и в военкомате я сразу всё получил. Остальное получу в части, когда прибуду. Это ещё не всё, за боевые заслуги, да и два года прошло, мне сразу старшего лейтенанта дали, как восстановили в армии, форму зимнего образца я уже получил, плюс именно я командовал призывниками. Доставлю их в Казань, там примут, дальше сам до своей части буду добираться. Новые порядки в армии. Хотя я о них знал, опыт есть. Не в первый раз. Что по моему назначению, я точно знал, что обычно, таких призванных отправляют в подразделения, что вывели в тыл, где пополняют личным составом, техникой и вооружением. Однако меня направили на Первый Украинский фронт. Я больше скажу, даже знаю что за часть. Сто Девяносто Шестой моторизованный миномётный полк РККА. А вот какую должность получу, узнаю уже, когда прибуду.

Поезд шёл не спеша, проходя заснеженные места, сбивая наносы. Недавно пурга была, не успели почистить. Снаружи минус тридцать, поэтому я был в свитере крупной вязки и с высоким воротником. До Казани как-то быстро добрались, всего за два неполных дня. Причём состав действительно не спеша шёл. Призывников сдал ответственному офицеру, и пересел на войсковой эшелон, что шёл на Москву. Время шло, я ехал, читая приключенческую литературу, не особо и торопился, главное успеть прибыть до окончания срока, отпущенного на дорогу. В Москве пересел на поезд, что шёл на Киев, его уже освободили. Ехал с гражданскими, и вполне себе, добрался до столицы Украины. Штаб фронта, куда мне нужно, тут, в Киеве стоял. А откуда мне знать, где сейчас мой полк? Там и выясню. Время позднее было, снег крупными хлопьями шёл, семь вечера, темно. Проблемы с жильём, город был сильно разрушен боями, а народ всё пребывает. Многие, что бежали от немцев, возвращались. Спали по пять человек в комнате, и это считалось нормальным. Я прикинул всё, и решил не заморачиваться, у меня грузовик есть, там кровать, и амулет климат-контроля, нагишом можно спать, внутри тепло. Чего мне с местными теснится? Да и я к комфорту привык. В тупичке достал машину, и выехал на улицу. Припарковал её недалеко от здания штаб фронта. При всех плюсах машины, держать её на морозе нельзя, в радиаторе вода. Так что слил, и вскоре уже спал в кровати. Поужинать не забыл.

А проснулся я от тряски и рёва мотора. Я резко сел и закрутил головой. Не понял. Это куда это моя машина едет? Быстро одевшись, я уже глянул с помощью сканера кто там в кабине. Один сидел, молодец в солдатской форме, пустые погоны, крутил баранку и лыбился чему-то. Идиот, перегреет двигатель, убью. В радиаторе как воды не было, так и нет. Мягко усыпив его, тот почувствовал сонливость и начал останавливаться, вот так расшнуровав выход, я покинул кузов, снова увязав тент, прошёл к кабине, где открыв дверь, толчком перекинул бойца на место пассажира. Сам к передку, открыл крышку радиатора, краник снизу закрыл, и прижав к горловине ладонь, стал подавать воду. У меня был запас. Залив воды, я осмотрелся, а всё также ночь вокруг, судя по моим часам, проспал я часов шесть. И пройдя к кабине, машина так и тарахтела на холостом ходу, и укатил в район с частными домами. Ну, то, что от них осталось. Много повреждённых и разрушенных было, да и откровенно сгоревших.

Машину убрал в хранилище, а бойца на руках перенеся на пожарище, пробудил и стал допрашивать. Жёстко. Я не люблю, когда меня пытаются обворовать. А тот не был бойцом, а-афигеть, диверсанта поймал. Тот сломался быстро и сообщил, что ему приказали добыть машину. Их группа тут, в городе. Вырубив его, на плечо, и бегом к зданию штаба фронта, к особистам. Это их тема. Бежал больше километра, а потом, когда часовой открыл дверь, забежал в здание штаба, сообщая дежурному офицеру:

– Диверсанта поймал. Допросил. У них в городе группа. Вчера с самолёта сбросили. Срочно брать надо пока не разбежались. Адрес я узнал.

Тот медлить не стал, вызвал кого нужно, у особистов свои дежурные были, они и забрали языка, он уже очнулся, но был с кляпом и связан. Унесли, при этом быстро меня допросив. Дежурный же, изучая мои документы и предписание, сказал, что нужно утра ждать, вопрос насчёт меня решаться будет. Ну и пояснил на моё недоумение, нет больше этого полка у фронта, ещё четыре дня назад вывели, и ввели в состав Резервного фронта. Убыл недавно под Москву. А пока предложил дождаться утра. В подсобке у дежурного две лежанки было, там помощник его дремал, я свободную и занял. К слову, у диверсанта этого мелкого, парня лет двадцати, были вещи. Я всё забрал себе. «ППШ» и его вещмешок в кабине грузовика остались. Трофеями я делится не собираюсь. Суета в здании штаба поднялась, но это особисты поднимали своих, тревожную группу. Брать диверсантов. Информация-то горячая. Я ещё хотел глянуть «Глазом» как они их брать будут, но уснул.

Утром меня покормили чаем и бутербродами с сыром, и к особистам. Допрашивали меня долго, почти час. Заинтересовали их вещи диверсанта, и сама машина. Про машину сказал, что занял у знакомого, но запамятовал у какого, главное я её вернул, можно не возвращаться к этой теме. По трофеям:

– Товарищ капитан, посмотрите на меня. Я похож на того, кто раздаёт свои законные трофеи? Их у меня можно будет забрать только из остывающих рук. Намёк понятен? Вы других диверсантов взяли, я же не претендую на то, что у них было. Вообще скажите спасибо, что случайно его взял.

– Хм, в принципе там ничего важного нет. Ладно, барахольщик, чёрт с тобой.

Вот так и закончили, меня отпустили. У особистов ко мне претензий не было, скорее благодарность. Я же направился к командующему артиллерией фронта. Ну, сам генерал принимать меня не стал, что ему мелкая сошка? Он другие задачи решал. Меня принял один из его замов, в звании полковника, Чуйков его фамилия, поговаривают дальний родственник генерала Чуйкова, что командовал битвой в Сталинграде. Да не важно, он изучил направление, подтвердил, что информацию о моём прибытии получили, но полк уже ушёл.

– Скажи, старлей, ты как с реактивной артиллерией, ладишь?

– Видеть видел, самому вести огонь не приходилось.

– Справишься?

– Нет такого дела, чтобы я не справился.

– Наглый, люблю таких. Погиб командир первой батареи Триста Тридцать Первого гвардейского дивизиона, Семьдесят Девятого гвардейского миномётного полка. Запросили пополнение, свои резервы уже исчерпали. Чуть позже два молодых лейтенанта подъедут, тоже в этот полк командирами огневых взводов.

– Я готов, товарищ полковник.

– Это хорошо. В штаб телеграмму отправим, что командир батареи выехал, а пока оформим тебя.

Сделали это быстро, даже повезло, машина от политуправления ехала в нужную сторону, подвезут, полковник договорился. Он обзвонил все отделы и узнал, у кого едет попутная машина, и есть ли место свободное? Пришлось поспешить, уже отъезжали, и ничего, успел. Машина оказалось «Доджем», верх брезентовый, но бока открыты. Ничего, я в тулупе, уши шапки опустил, лицо шарфом прикрыл, устроились, и покатили в сторону передовой. Как я понял, чтобы до полка добраться, порядка сотни километров нужно проехать. Он поддерживал Первую гвардейскую танковую армию, собственно работники политуправления фронта в штаб армии и ехали, а я так, попутный балласт. Да-а, а холодно, но ничего, ехали. Как я понял, обычно «полуторка» разъездная была, но она в ремонте, и взамен выдали эту машину. Не по погоде. Зато не застряли ни разу, сама везде выезжала. Меня-то амулет климат-контроля спасал, мне комфортно, но другим явно тяжко было. Это я ещё с краю сидел. Добрались до штаба армии, а там повезло, в штабе находился по своим делам начальник штаба полка, майор Вьюнов. Помощник дежурного его нашёл, мы познакомились, пришлось около часа ждать, пока Вьюнов с делами закончит, и поехали на его машине, это была «эмка», довольно поезженная, но место свободное было, и внутри не дует, в расположение полка. Километров тридцать проехали.

Со всеми этими дорогами, когда я прибыл, наконец в часть, уже стемнело. Впрочем, откладывать дела на завтра Вьюнов не стал, оформили меня, в списки личного состава ввели, в удостоверение вписали нужную информацию, познакомили с командованием полка. А вот представлять меня солдатам и офицерам батареи, да и дивизиона, будут завтра утром. Дело в том, что штаб полка, все его тылы и два дивизиона стояли в довольно крупном селе, километров в сорока от передовой. А третий дивизион, как раз мой, в восьми километрах, в деревне обустроился. Наши тут стремительно наступали, немцы не успели дома сжечь. Уже вечер, ужин, меня пригласили, я тоже хряпнул пару стаканов самогона, после убрав опьянение амулетом. Обмывали моё назначение. Расспрашивали меня. То, что не новичок видели, награды на груди. Я рассказал как воевал. Ранен был в сорок втором, комиссовали, несколько операций перенёс, и недавно прошёл медкомиссию и вернулся в армию, бить врага. Комиссар полка заметил, что у меня нет гвардейского значка, а я теперь гвардеец, и принёс новенький, из своих запасов, так что скинув гимнастёрку, я стал прикручивать значок, он на болтах, когда командир полка, подполковник Бондаренко, морщась, явно, таким образом, стимулируя память, сказал:

– Одинцов… Одинцов?.. Не тот Одинцов, про которого в Крыму столько говорили? Что не мина, то в цель? Ты тогда с одним боекомплектом своего взвода целый румынский батальон уничтожил.

– Да, это я. И не батальон, а две роты. Мне потом «Боевика» дали. Да и других славных дел там хватало. Если так посчитать, то противник за время боёв у Феодосии в безвозвратные потери точно целый пехотный полк списал.

– Да ладно? – Бондоренко закурил и покачал головой. – Значит корректировщик хороший? Не растерял умения-то?

– С чего это? Нет. Да и проверить можно. Я ночью хорошо вижу, на связном самолёте облететь ближние тылы немцев, они же ночью особо маскировку не соблюдают, отмечу, где штабы, склады, артиллерийские батареи, в общем, самые вкусные цели, и с утра будем бить.

Впрочем, моё предложение у командования полка интереса не вызвало. Посиделки в полночь закончились, и пошли отдыхать. Мне в одной из хат место выделили.

Утром на обычной разъездной «полуторке» штаба полка, меня отвезли в соседнюю деревню. Вообще меня неплохо приняли, что радует. Вот с утра добротный завтрак с кухни, и повезли к нужному дивизиону. Ехал со мной начштаба Вьюнов. В кузове лавка имелась, я там с удобствами устроился. «Глаз» уже показал деревню, машины боевые замаскированы. Хм, у дивизиона реактивной артиллерии и зенитное прикрытие своё было, рассмотрел две зенитки в тридцать семь миллиметров. Расчёты отдыхают, часовые у орудий есть, но погода нелётная. А как подъехали, меня сначала с командованием дивизиона познакомили, а потом выстроили личный состав батареи, и уже представили меня ему. На батарее всего один офицер в звании лейтенанта, он и замещал временно, а так командир первого огневого взвода, вторым командовал старшина Уздечкин, он также командир боевой машины. Нормально всё прошло, я взял слово, сказал, что будем служить и воевать вместе. Потом принял боевую технику батареи. Три единицы, вместо четырёх. А четвертая сгорела, тогда и погиб прошлый комбат. Накрыли артиллерией при отходе. Наши ударили вблизи передовой, вот их и подловили, это была единственная потеря у дивизиона в тот день. Машины были не новыми, «БМ-13» на базе «ЗИС-6». Четвёртую машину заказали, расчёт, три бойца уцелело, при батарее, как доставят, получит её. Вьюнов отбыл обратно в село, а я, пообщавшись с бойцами, направился к штабу дивизиона. Всё дело в том, командиром третьей батареи был старший лейтенант Усанов, узбек. А я с ним учился в школе младших лейтенантов в Москве. Уже две боевые награды имеет, вон тоже до старшего лейтенанта дорос. Три нашивки тяжелых ранений. У меня к слову две, но тоже тяжёлых. Пообщались с ним, вспомнили знакомцев школы. Я описал, как воевали в Крыму другие парни, как один погиб вовремя десантной операции, второй раненый в госпиталь был отправлен. Дальше следы теряются. Да и тому было что рассказать.

Дальше я занимался батареей, шофёры приводили машины в порядок. Они уже изрядно побегали, сами машины в боевом положении, снаряжены, ракеты на месте. Ну и тренировки с личным составом, я хотел знать, чего стоят. Впрочем, бойцы опытные, не первый год воюют, многие с орденами и медалями, так что повезло мне, хорошее подразделение. Решались обычные бытовые вопросы, делались заказы. Так три дня прошло. Почему полк не ведёт боевую работу, я уже выяснил. Боезапаса мало, накапливают. Интенданты возят. В первый день как прибыл в часть, я написал домой, жене, указав новый номер своей почты. На третий день, когда погода стала лучше, наш полк выдвинули к передовой, мы поддерживали наступление армии, зимой мы вполне споро наступаем. Как распутица начнётся, встанем, тылы подтянем, а пока есть возможность, идём вперёд. А так мне не особо нравилось работать в группе. А никакой индивидуальной точечной работы. Всем дивизионом выезжаем на поле, готовимся, я с интересом наблюдал за всем вокруг, как другие командиры батарей командуют и что делают, учился, и вроде получилось. Так что нам давали координаты, и мы по ним выпускали ракеты, потом быстро уезжали на перезарядку, и с другого поля по новой цели. Я видел с помощью «Глаза» как мы поражаем цели, или близкое накрытие, то есть вёл статистику ведения огня по противнику. Был ещё один момент, у меня пополнение, лейтенант Красилов, принял второй огневой взвод. Две недели мы выезжали на позиции, а точнее три раза на передовой были, пока весь боезапас не использовали, и могу сделать выводы. Полк по боевой составляющей был на среднем уровне, часто мазали, мимо цели били, да и сами цели так себе. Рядом были и получше. Разведка их не давала, видимо не обнаружили. Из плюсов, я вполне освоился на батарее и уверенно командовал, а третьего марта, как раз первое письмо от Тани пришло, почтальон передал, всё времени почитать не было, моя батарея получила новую боевую машину, наконец она снова стала четырёхорудийного состава.

О письме только ночью вспомнил, когда спать ложился. Причитал дважды. Всё у них хорошо, любят и ждут. Всё это на двух страницах написано было. Я уже третье письмо отправил, но в ответ пока одно получил. Ничего, это ещё нормально. Про наш полк ничего не писал, цензура вырежет, просто бьём врага, люблю, её и дочку. В общем, хорошие письма, душевные. А так как фотоаппарат личный у меня был, как и плёнки, фотографировал всё интересное, на память, на фоне разбитых танков снимался, был «Тигр», один или с бойцами. На одном снимке батарея даёт залп, огненные стрелы уходят в небо, и я опускаю руку, находясь на переднем фоне, но чуть сбоку. То есть, командую открыть огонь. Красивый снимок получился. Бойцам тоже карточки дарил. Вот и домой отправил четыре штуки. В марте я попробовал новую тактику, сразу как освоился. Мы также работали полным дивизионом, иногда всем полком, а это три дивизиона, но в полку двадцать четыре машины, третий дивизион, временно прикомандирован, с ним уже тридцать шесть установок. Это я к чему? На батарее я уже неплохо командую, видно это было, так вот мы въезжаем на позиции, получаем координаты, я сразу гляжу что там, через «Глаз», и если вижу что цели так себе, и что рядом из интересного есть, и даю своей батарее новые координаты другой цели. И за этот месяц никто и не прочухал, что моя батарея бьёт по другим целям. А я вёл статистику и знаю, что и сколько поразил. Так вот, за месяц март, около тысячи семисот солдат и офицеров уничтожено, тут в основном личный состав миномётных батарей, иногда пехота, тоже не мало. Так вот, тысяча семьсот солдат и офицеров, семнадцать тяжёлых миномётных батарей полностью накрытые, дважды накрывал стоянки танков, двенадцать сгорело, остальные я не считал, около полусотни грузовых автомобилей, шесть бронеавтомобилей, два штаба уровня дивизии, шесть складов, два из них уровня полка, три уровня дивизии и один уровня корпуса. Два склада ГСМ. И это только за март.

Думаю, станет понятно, что в штабе моего полка об этом не знают. Да никто не знает кроме меня, и сообщать не собираюсь. Главное бью врага, будет индивидуальная работа, там видно станет, а тут пока всё на общий счёт полка пишется. Да и не люблю я снаряды впустую тратить. Выпустил, так чтобы по цели, по цели. Второе апреля было, когда посыльный подбежал.

– Товарищ гвардии старший лейтенант. Вас срочно в штаб полка вызывают.

Я взял машину у интендантов, как раз боезапас привезли, разгрузили, и в штаб, благо рядом, у окраины одного мелкого городка полк стоял. А там Бондаренко в лоб:

– Одинцов, какого хрена? Почему мне особисты сообщают, что ты бьёшь не туда куда дают координаты?

Покосившись на особиста полка, что тут же присутствовал, я покачал головой:

– Месяц бью по своим координатам, а вы только сейчас засекли. Красилов сообщил?

– Нам поступила информация, – обтекаемо сообщил тот.

– Точно Красилов. Больше не кому.

– Одинцов, ты не понимаешь ситуации? – спросил Богданов. – Это трибунал.

Вообще в палатке, а полк стоял у рощи, мы втроем находились, те решили сначала лично пообщаться.

– Понимаю. Только давайте сравним статистку за март месяц всего полка и моей батареи, – доставая из планшетки блокнот, сказал я. – Причём эти данные легко проверить. Один уничтоженный лёгкий гаубичный дивизион противника всего в километре от нашей стоянки находится, изувеченные орудии, техника, и могилы с крестами. Подловил их на марше. Это моя батарея по ней ударила, а также по складам, штабам, миномётным батареям, и другим целям. Проверить легко, эти места уже освободили. Тут и координаты целей, и время нанесения удара.

– Проверим, – пообещал особист.

Они с Бондаренко полистали мой блокнот, и задумчиво посмотрели на меня.

– Что? Я же сказал, вижу хорошо в темноте, да и своя разведка у меня, а она получше той, что вам координаты даёт.

– Вот что, мне тут запрос пришёл, усилить Шестьдесят Четвёртую гвардейскую танковую бригаду, наступает она тяжело. Батарею дать, пока идёт наступление. Вот и решил тебя отправить. Посмотрим, каков ты в деле, там уже решу, давать ход делу или нет. Заодно твои данные из блокнота проверим.

Я на это промолчал, никто от меня и не ожидал слова. Оформили командировку, мне выдали шесть машин с боезапасом, на довольствие в бригаде встанем, интендант в звании лейтенанта, он и будет доставлять боезапас, и выехали в сторону передовой. Куда ехать я знал, километров сорок всего. Сидел в кабине передовой машины и показывал маршрут, остальные следовали за мной. Это был мой шанс проявить себя, Бондаренко молодец, дал его. Надеюсь, не оплошаю.

– Товарищ гвардии майор, приехали, – подбежав, негромко сообщил боец, и тут же умчался, как я его отпустил. Встав с нагретого солнцем сиденья «Виллиса», конец августа, а палит как будто начало лета, я направился встречать гостей из штаба нашей танковой армии.

Да уж, больше полугода прошло как я вошёл в состав полка, и прошёл путь от командира батареи, до исполняющего обязанности командира полка. Думаю, кратко дать описание такого карьерного роста стоит. Бондаренко тогда действительно сильно заинтересовался мной. Отправив в танковую бригаду, он тщательно отслеживал, как работала моя батарея, а от танкистов только восхищённые отзывы шли, они видели результаты работы. Бригада рванула вперёд, и даже с наскока взяла небольшой городок целым, одних пленных было полтысячи с одним генералом, я просто выносил все засады и оборону у противника, реактивные системы залпового огня, да с такой точностью, это страшно. Особенно в опытных и знающих руках. Когда меня отзывали, командир бригады не желал отпускать, Бондаренко сам приехал, и забрал, полаявшись с комбригом. Так тот рванул к командарму, и попросил вернуть мою батарею, и командарм приказал вернуть. Батарея вернулась, но без меня. В конце апреля это было, Бондаренко выбил мне звание капитана и поставил командовать вторым дивизионом полка. Там комдива на повышение отправляли, другой полк принять, вот он замену и нашёл. Блокнот мой проверили. Там всё подтвердилось. Ну, большая часть точно. Мою батарею принял молодой офицер, из взводных вырос, уже вполне тянул. Комбриг был зол, когда понял, что его обставили. Только и дивизионом я покомандовал, выдав высокие результаты, всего месяц, когда Бондаренко перевёл меня в свои замы, я стал заместителем командира полка по строевой части. Вообще Бондаренко длинную схему устроил, чтобы посадить своего офицера на дивизион, этот капитан пришлый, не из нашего полка, с переводом прибыл, там замуты были какие-то, сразу не поставишь, а вот так удалось. Я не расстроился, что меня так использовали, всё равно в плюсе был. В замах я тоже себя проявил неплохо и в конце июля, вместе с орденом «Ленина», получил звание майора. А это командарм обещал, вынесем оборону и прорвём её, даст мне чин. Обещание он сдержал, знал, что я корректировщиком работаю. Всего три дня как погоны сменил, и во время авианалёта погиб начальник штаба и тяжело ранен Бондаренко. Тогда вообще семнадцать человек пострадало, из них шестеро погибло. Я выжил за счёт магической защиты, так и стал исполняющим обязанности комполка. Не неделю, целый месяц, до сегодняшнего дня меня держали в этом статусе, обещая утвердить, но сегодня сообщили из штаба армии, назначен новый комполка, и скоро прибудет.

Знаете, вот обидно, полк у меня стал образцовым, слава его гремела по всей армии. Да даже по фронту. На него другие реактивные полки равнялись, даже засылали офицеров перенимать опыт. Мы поддерживали один из гвардейских танковых корпусов, и шёл тот хорошо. Да, расход ракет немалый, но и результат какой. Пока я командовал полком, он получил наименование одного городка, что мы взяли, и награждён орденом «Боевого Красного Знамени». Сам я пока в полку служил эти месяцы, три награды получил, помимо званий. «Боевик», орден «Ленина», и орден «Отечественной войны» второй степени. Так и было за что награждать. Да что это, командиры других корпусов просили полк Одинцова им передать, усилить их, командарма этим уже достали. То есть, известность я получил и это важно, но меня кинули, вот это и обидно. Кто-то решил на тёплое место, нагретое, командовать прославившейся частью, посадить своего родственника или друга. А меня пододвинули, и это факт. А мне нравилось управлять полком, в тылу это делал начштаба, а выезжая на позиции, уже я. Я как на органе играл, и боевые машины, мои клавиши, наносил удары то там, то тут, где одной установкой, где двумя, а где целым дивизионом или полком, если цели подходящие. И это здорово, а теперь всё, это закончилось. И главное, что дальше будет с полком, уже не важно, не хочу я тут оставаться, ну душа уже не лежит. Пусть новый командир дальше ведёт его в бой и подтверждает славу отличного ударного полка. Всё просто, я уже нашёл себе новое местечко. В штабе того самого Одиннадцатого гвардейского танкового корпуса, который поддерживал эти два месяца наш полк. О том, что меня снимут, я узнал вчера случайно, подслушал в штабе армии через «Глаз», другим интересовался, а тут такое проскочило. Уже назначен новый комполка. Я отреагировал быстро, смотался в штаб корпуса и пообщался с комкором. Это был генерал-лейтенант Гетман. Договорились, что буду переведён к нему в штаб в разведывательный отдел. Обещал ему полную разведку по маршруту наступления корпуса.

Ну и другая причина была моего решения. Если кто решил на моей шее въехать в рай, посадить своего человека, а я буду всё тянуть, а тот в званиях и наградах расти, то не получится. Этого я не слышал, но намёки были, когда послушал тот разговор. Это как раз больше всего и взбесило. Бороться с генералами это как головой о стену биться, смысла нет, сам себе наврежу, проще самому уйти, к адекватному командиру, а Гетман им вполне был. Привечал меня хорошо. Тем более знал, что мой полк у него забирают. А я за этот месяц всю артиллерию противника выбил, и полк собрались передать другому корпусу. Пусть новый комполка дальше сам с делами разбирается. В принципе я всем доволен. Таня в курсе, что я расту в чинах, и награды новые имею. Дочка у нас заговорила, уже первые слова зазвучали, а ведь годик недавно справили. Больше особо новостей нет. Разве что «Глаз» хорошо помогал, и диверсантов вокруг полка или полевой разведки Вермахта, не сыщешь, как увижу, сообщаю охране тыла, и их перехватывают. Ну и амулет-сканер так ничего и не засёк, глухо. Буг мы уже прошли, находимся на территории Польши. А вот и гости.

Представитель от штаба нашей танковой армии представил личному составу нового комполка, в звании подполковника, всё как положено, и отбыл, а тот сразу занялся делом. Полк я передал за час.

– Это что? – спросил он, когда я протянул листок.

– Рапорт о переводе.

– Причина?

– Хорошее место, обещание наград и повышения в чине.

На самом деле много причин, я их уже перечислил, но была ещё одна, которой я не касался, оказалось в полку была оппозиция, двое офицеров дружили против меня, ну не нравился я им, и мелкими делами старались выжить. С учётом, что это были помощник начальника штаба по разведке и особист, них были многие нити управления у. Так что из полка я уходил с лёгким сердцем. С глаз долой и сердца вон. Новый комполка, попытался меня удержать, даже уговаривал, но видя, что это не приносит своего результата, поставил свою резолюцию. В штабе полка быстро всё оформили, и на попутной машине я отправился в штаб армии. Там уже ждали, всё согласовано, и меня оформили в нужный корпус, в разведку. Даже стал заместителем помощника начальника штаба по разведке. Тот имел звание полковника. Когда до штаба корпуса доехал, уже стемнело, но это не мешало мне после остаточных процедур оформления, обустроится, и приступить к работе. Корпус наступал, жили по сути в машинах, каждая ночь на новом месте, и надо сказать, что комкор не пожалел, что меня взял, уже на четвёртый день объявил благодарность, таких точных разведданных ему получать не доводилось. Откровенно скажу, не хотелось мне снова возвращаться на эту стезю, я бы так и довоевал в реактивной артиллерии, до конца войны и, если бы повезло, вышел в отставку с должности командира полка. Однако, как видите, не сложилось. Я был расстроен этим, что ничуть не скрывал, но ничего, так и буду дальше воевать. Тоже помощь немалая. Надо сказать, две недели я всего в корпусе послужить успел, два письма с указанием новой полевой почты отправил супруге, когда пришёл приказ, причём из Москвы. Майора Одинцова направить в управление по кадрам, причём запрос шёл от Главного артиллерийского управления, эмблемы в погонах до сих пор артиллериста, за новым назначением. Гетман пытался меня удержать, но у него не вышло. Приказ есть, его нужно выполнять. Поэтому уже в конце августа, эшелон, что уходил в тыл, увозил и меня. Этот приказ меня не порадовал, но пришлось выполнять. Мы люди военные. Я только освоился, вполне дружественная рабочая обстановка в штабе корпуса была. Да всё меня устраивало, а тут такое. И куда меня? Это я узнаю только в Москве. В пути написал письмо Танюше, в Москве отправлю. Оно так быстрее дойдёт. Сообщил, что снова меня куда-то в другое место перекидывают, а куда, сам не знаю. Сообщу, как выясню. По адресу старой почты писать не надо.

Трое суток добирался до Москвы. Уже Подмосковье, мы через густой хвойный лес ехали, я стоял у окна в коридоре купейного вагона и пил молоко из кружки. У меня правило, каждый день, хотя бы одну кружку, но выпивать. Иногда заменяя кефиром или сметаной, вот и тут стоял, и пил. Делал мелкие глотки, наслаждаясь вполне свежим, чуть охлаждённым напитком, когда проходивший мимо полковник, из купе через два от моего, пришлось потеснится, пропуская, сказал:

– О? Майор, откуда молоко взяли?

– Купил на станции, товарищ полковник.

– Да? Не заметил. Я сам большой любитель этого напитка, а вот сыр только козий.

– Согласен с вами, я и сам козий сыр люблю. Правильно сделанный.

– Это да…

Мы немного ещё пообщались и расстались, тот к себе, я в своё купе. К слову, этот эшелон, что вёз горелую и битую технику на открытых платформах, нашу и немецкую, на металлургические заводы, на переплавку, к нему в конце два купейных вагоны присоединили, где в большинстве офицеры ехали в Москву. Кто в командировку, кто как. Некоторые, как и я, за новым назначением. В купе же я задумчиво побарабанил пальцами по столешнице, и, потерев подбородок, стал изучать все купе в вагоне, потом во второй прошёл. Там мне повезло, в одном купе генерал-майор НКВД сидел у окна, чай пил, с ним трое офицеров, двое из его же службы, оба майоры. А вот четвёртый, подполковник-лётчик, тот соседями явно тяготился. Я бы тоже тяготился, те мне много плохого сделали, и не только в этом мире. Посмотрев на лётчика, сказал:

– Товарищ гвардии подполковник, попрошу оставить нас одних. Очень надо.

Тот книжку потрёпанную читал, посмотрев на меня, кивнул, аккуратно спустился с верхней полки и вышел в коридор. Прикрыв дверь, я сел на нижнюю полку, все три офицера с интересом на меня смотрели, и сказал:

– Есть важная информация, но я вас не знаю, попрошу документы.

Те мои тоже проверили, но так вроде настоящее сотрудники. Да не вроде, генерал смутно знакомый, пока не вспомнил, что тот в Киевском управлении НКВД служит. Да и майора одного где-то видел, а где, так и не вспомнил.

– В общем, история такая. Войну я у Минска начал, там и ранен, оказался в рукопашной, штыком, в окружение попал. С раной в лесу отлёживался, и видел, как диверсанты в форме наших пограничников убили шофёров, и захватили армейские грузовики, это тридцатого июня было. Командовал там капитан-пограничник. Некоторых я опознал, одного так на Лубянке, тот там работал. А десять минут назад я в соседнем купе опознал того самого «капитана». Только он теперь носит погоны полковника-стрелка. Я третий день на этом эшелоне, и могу сказать, что вчера вечером полковника этого в вагоне не было, скорее всего, ночью сел. Третье купе от тамбура, там он один в таком звании. Мы с ним общались, оба любители молока. Я заглянул в купе. Попутчиков его впервые вижу, не опознал. Это ваша работа, что знал, сообщил, дальше уже сами. И ещё, общаться с вами более не желаю, когда я опознал того на Лубянке, меня отдали мясникам, и забили до инвалидности ваши дознаватели. Два месяца в коме. Комиссовали меня, но я перенёс несколько операций, и смог пройти комиссию, как видите снова воюю. Однако и любви к вам у меня нет, сюда вынужденно пришёл.

Меня поняли, но сразу не отпустили, пришлось писать, где видел того «капитана», что и как было. Бумагу выдали. Написал, после чего отпустили, велев делать вид, что я полковника не знаю, и вообще забыть о нём. Это тот самый капитан-пограничник, что в начале войны, в прошлом мире, меня в засаду заводил, майором-связистом в качестве приманки. Тут он жив, не схлопотал от меня пулю в голову. Вернувшись в купе, застал своих соседей за сборами. Пока я отсутствовал, эшелон медленно входил на территорию столицы, по бокам уже видны были строения, склады, и вообще промышленный район, трубы заводов дымили, и густо. Экологов на них нет. Я тоже вещи собрал, дорожную мелочёвку, и мы сидели, общались.

– Не понял, это что значит словить дельфина? – не понял капитан-танкист.

Я как раз описывал, как гонял на танке «Т-40», была у меня там одна история. Чуть не утопил машину в грязи, хотя та плавающая.

– И это мне говорит танкист, – с возмущением показал я соседям на того. – А ты точно настоящий? Любой танкист это знает.

– Ну я вот не знаю.

– Словить дельфина, это такое выражение. Я ещё в сорок первом узнал, Двадцатый механизированный корпус, под Могилёвым дрались, служил там в Двести Десятой механизированной дивизии. Так вот, это когда танки идут колонной и преодолевают глубокие лужи. Иногда захлёстывает танки, вязкая жижа. А так как механики-водители едут открыто, с люками, она попадет в танк и они купаются в этой жиже. Бывает гидроудар двигателя. Это всё и называется «поймать дельфина», сленг у танкистов. Вот и мне как-то довелось поймать такого. Еле из машины выбрался, всё скользкое.

– Да? Не знал. До нас не дошло. Хотя мне нравится, понял, почему так назвали. Видел я дельфинов, сколько они брызг прыжком поднимают. Да, похоже, наши танки также в грязь ныряют.

Вот так мы и общались, пока эшелон не встал на запасном пути. Тут не перрон, пришлось спускаться на насыпь, причём освобождались оба вагона, их отцеплять собрались. Сошли все, тот «полковник» тоже. Впрочем, плевать на него, я направился к выходу, в сторону вокзала, хочу машину или пролётку там поймать, заодно письмо отправлю. Со мной ещё шесть офицеров-артиллеристов. А нам всем за новым назначением, в одно место идём. Письмо я отправил, и дальше мы на двух пролётках, доехали до нужного управления. Кто куда, вот и меня вскоре направили в кабинет. Генерал-лейтенант, хозяина кабинета, сообщил:

– Вас очень хвалят на передовой, товарищ Одинцов. В газетах о вас писали. Полк хвалили. Вы показали высокий успех ударов по противнику. Да, мы в курсе, что полк принял другой офицер, и сейчас подразделение не блещет, надо признать. Мы специально следили за этой ситуацией. В данный момент в Подмосковье стоит полк, на пополнении и формировании. Девяносто Девятый гвардейский миномётный полк. Меняется устаревшая техника на новую. На шасси «Студебекера», знаете эту модификацию? «БМ-тринадцать Н». Полк неплохой, два года уже как сформирован. Командир полка получил повышение, нами же принято решение поставить варяга, а не из командиров полка. Я решил, что самой удачной кандидатурой будете именно вы. Вы примите полк.

– Я готов, товарищ генерал.

– Хорошо. Полк полного штата, три дивизиона, тридцать шесть боевых машин, ну и сопутствующие подразделения, что в него входят. Полк пополняется, вооружение осваивается. Мой помощник сопроводит вас в часть и представит личному составу.

Тут и говорить смысла нет, всё уже решено. Я же был в некотором недоумении. Какая-то хитрая схема. Ну, или выверт судьбы. Хотел стать командиром полка, вот и получи. Знаете, вы удивитесь, но я даже как-то расстроился. Да я уже готовился встретить Победу в штате штаба танкового корпуса, тихая и не пыльная служба, там мне понравилось, и офицеры вполне доброжелательные, одно удовольствие с ними работать. А должность командира полка маетная. Если думаете, что тут сидишь в кресле-качалке, и попиваешь чай, покачиваясь, а все вокруг тебя носятся, и служба идёт, то это не так. У меня месячный опыт, знаю, что меня ждёт. За этот же день меня оформили, и увезли на окраины города, в шести километрах от столицы, там летними лагерями и стоял полк. А техники хватало, около двухсот автомобилей. Зенитная батарея видна. Полк построили, и меня представили личному составу. Знаете, встретил снова знакомое лицо. Юрченко, он у меня сержантом был в сорок первом, и вместе в школу младших лейтенантов ехали и учились. Сейчас майор, шесть боевых наград, командир третьего дивизиона. По знаниям и опыту вполне тянул на комполка. Впрочем, явно не расстроен, радостно лыбился, узнав меня. Полковник из управления, выполнил миссию, представил полку, и отбыл, а мы с Юрченко, первым делом обнялись.

– Командир мой, с осени сорок первого не виделись, – пояснил он офицерам, и уже ко мне. – Командир, я думал ты уже генерал. Ну полковник хотя бы.

– Комиссовали меня в сорок втором, лейтенантом был. Нога перекошена, не гнётся, пальцы на руке тоже. Забили на Лубянке. Несколько операций пережил, и вот снова в строю. Пока на гражданке был, успел женится, дочка родилась. В этом году, в феврале меня в строй вернули, дали старшего лейтенанта и назначили командиром батареи установок залпового огня. Видишь, до майора дорос меньше чем за полгода. Сейчас вот комполка стал. Надеюсь до конца войны в этой должности продержаться, а то кидают с места на место, надоело уже.

В общем, прошли в штабную палатку, где я уже нормально пообщался с офицерами. Как раз ужин отбили по части, мне тоже котелок принесли, ординарец у меня теперь свой. Юрченко вводил курс дела, начальник штаба полка майор Гаврилов помогал. Комиссар полка и особист, также в стороне не сидели, нормально всё шло. Я даже письмо Танюше написал, указав новый номер почты, сообщив, какую должность получил, без описания части, только номер полевой почты. Ну а дальше потянулась служба. Палатка у меня своя, койка там, этим заведует ординарец. Машина тоже своя, «Виллис» новенький. Пять дней полк готовился к боевой работе, главный снабженец носился по столице и получал всё. Даже помогать не стал, он и сам справлялся отлично. Так что восьмого сентября, нас на платформы трёх эшелонов, теплушки, штабной вагон, и двинули на фронт. Нас подчинили Второму Белорусскому фронту. Прибыли благополучно, даже под авианалёт не попали, и сходу усилили одну из армий, в стали участвовать Ломжа-Ружанской наступательной операции. Иногда, до шести залпов в день давали, и надо сказать, при девяносто процентном накрытии целей. Наш полк быстро выбился в лучшие, и кидали нас на самые опасные участки. В октябре серьёзные проблемы возникли на Сероцком плацдарме, противник подтянул резервы, три танковых и три пехотных дивизий, вот и помогал отбивать атаки. Причём, там был не только мой полк, а ещё два реактивных, и именно я командовал ими, и наводил установки всех трёх полков, что серьёзно ослабило немцев. Потери они понесли ну просто ужасные. Как потом пленные сообщали, за одну ночь больше десяти тысяч только погибших, и танков около сотни. Это тоже сложно, били только ночами, мне не мешало это наводить на цель, и немцы несли большие потери. Жаль, что дальность наших ракет чуть больше восьми километров, к самой передовой приходилось выезжать.

Потом с этого плацдарма мы пошли вперёд. Хорошо полк воевал, так хорошо, что в январе мне дали подполковника, и звезду Героя с орденом «Ленина». Сам комфронта представил. Полк, пока меня нет, принял Юрченко, он у меня зам по строевой уже два месяца как, так что подразделение продолжало боевую работу, а меня в Москву, приказ пришёл, на награждение, не в первый раз у меня, ничего волнительного я не чувствовал. Вот только добрался я до Москвы на своём самолёте. Я больше скажу, сначала в Сыктывкар, где Таню забрал, с дочкой, и тёщей, места четыре, есть куда, супруга Аню ещё грудью кормила. Взлетали под визг женщин, у них полёт такой впервые в жизни. Так ночь за бортом, что там видно? Мы долетели до Москвы, сели на лёд реки, и доехали до города на машине. Хорошо пурга, жена и тёща не видели, как убираю и достаю. Комнату найти для жены и её мамы не проблема, оставил там, платья из Польши выдал, несколько штук, чтобы было в чём в Кремль пойти. Да, на награждение иду с супругой. Для неё это важный день. Сам прошёл регистрацию, мне сообщили день награждения, то что два билета нужно, в курсе, мне и жене. Теща с Аней посидит. В общежитии для офицеров место мне зарезервировано было, но я там не ночевал, всё время с женой проводил, пока тёща с дочкой по городу гуляли, навёрстывал упущенное время. Потом награждение, Таня просто восхитительно смотрелась в синем строгом деловом костюме, очень он ей шёл. Потанцевали на банкете, я договорился с фотографами, снимки пришлют по адресу проживания, и всё на этом. Таня с мамой на поезде вернутся домой, а меня после банкета на самолёт, и на фронт. Я комнату снял на десять дней, они решили пожить в столице, когда ещё такой шанс будет? И вернуться, как оплаченное время закончится. Я им уже и билеты на поезд купил.

Дальше воевал. В феврале Юрченко покинул полк, свой принимать отправился. Погиб командир полка, что тоже воюет на нашем фронте, и вот замену выслали. Я заранее дал рекомендацию, и его как бы в резерве держали. Один из офицеров занял его место, моего зама. Мы участвовали в окружении группировки войск у побережья Балтийского моря, и прорыве обороны, куда устремился Первый Белорусский фронт, выходя к Берлину, и началась битва за Берлин. Мой фронт в этом особо не участвовал, если только опосредственно, наступали на Росток. Там Победа и застала мой полк. Седьмого Мая, День Победы. Мой полк не раз отличался, участвуя в разных наступательных операциях, и был обласкан командованием. Доставалось и мне. Одних орденов боевых девятнадцать, плюс две медали, одна «За Отвагу», и одна Золотая Звезда. Я считал, что хорошо воевал. В общем, с этой стороны одни сплошные плюсы. Минусы, сколько не искал, так откликов от амулета-сканера не было, а тот видел магические предметы. Мои да, видел, проверял, но других находок не было. Это печально. Я ещё на Дальнем Востоке побываю, хочу там разведку провести, но чую что это бесперспективно, только время потеряю. Этот мир на такие находки явно пуст. Как видите, было чему расстраиваться. А я надеялся найти магическую нейросеть. Не сложилось. Что ещё? То, что я в первой волне хочу уйти в отставку, в штабе фронта уже знали, даже нашли замену, на тёплое место. Думал моего зама поставят, подполковник, вполне тянул, да и пора, но нет, своих людей проталкивают. Ну, это их дела, я жду приказа. Май пролетел, пока приказа нет, полк в порядке, проводилась учёба, служба по распорядку. Мы в Ростоке стояли, тут наша зона ответственности. С Таней я в постоянной переписке. Ждут меня дома.

Май пролетел, а приказа пока нет. Точнее первая волна пошла, в тыл уходили эшелоны с бойцами и офицерами, которых отправляли домой, но меня задержали, что расстроило. Уточнил, обещали второй волной. Я как раз из штаба фронта ехал обратно в полк, в машине два бойца-автоматчика, охраняли меня, война месяц как закончилась, но недобитки, бывает, вылезают. Не все немцы смирились с поражением, и война в их душе не унималась. Бывают налёты, любят ночами работать, но и днём случается. «Глаз» в небе, без него на этой войне мне совсем бы тяжко было, а так поглядывал, нет ли засады? И тот кое-что мне показал, мы по опушке леса ехали, на что я ругнулся и велел сержанту-водителю:

– Ларин, останови.

Машина замерла на обочине, автоматчики насторожено вглядывались в лес, я же изучал что мне показывает «Глаз». А увидел я, немного-немало, а магёныша с его учителем. Не сказать, что неожиданная встреча. Знаете, правду скажу, я их давно ожидал. Что-то припозднились. Самое главное, у старого мага какой-то амулет в руке был, и тот держал руку точно в моём направлении, пока мы мимо по опушке проезжали, тот следовал амулетом нашему движению. Точно амулет на меня настроен. Может магёныш какую метку на ауру подсадил? Поди знай, я в этом не разбираюсь, и амулет-диагност такое не видит. Не его специфика.

– Так, бойцы, ждёте меня здесь. Знакомые мои в лесу, хочу пообщаться. Там двое, молодой и старый, они немного неадекватные, может дойти и до стрельбы. Если услышите, идёте на помощь. Всё ясно?

– Так точно, – кивнул один из автоматчиков, в звании ефрейтора.

Покинув машину, я быстрым и уверенным шагом двинул вглубь леса, прямо к магам. То, что я к ним иду, и вижу их, поняли. Пару раз в небо взгляд кинули, но не заблокировали «Глаз», если это умеют. И ещё, что это за маги? Та парочка, что на мне эксперименты ставила, или их копии, где у ученика я в этом мире купил амулеты? А шёл я конкретно так за особым амулетом, что был у этой парочки. Порталом назывался. Раньше прибрать к рукам не выходило, и я надеялся, что сейчас получится. Поэтому и бойцов не брал, не хочу спугнуть, чтобы не сбежали в родной мир. Пока шёл, поглядывал на всё вокруг с помощью «Глаза». Бойцы мои покинули машину и заняли позиции рядом с ней, выставив стволы. Что плохо, с подошедшей армейской колонны, это увидели, поняли, что тут что-то не так, опасно. При колонне ещё и взвод бойцов был при всеоружии, и те перебежками стали сближаться с моим «Виллисом». Маги пропали, закрылись каким-то амулетом, поэтому остановившись, прикинул. Найти я их смогу если только в личине волка, но показывать её я не желаю. Есть все факты на то, что не эта парочка меня оборотнем сделала. Копии они с другого мира. Да, я понимаю, раз доказано, что это другие маги, то есть ли моя копия в похожих мирах, что также пережила перерождение и где воюет? Думаю, есть. В этом мире не было, но он не один. Доказать не могу, просто предположение. Поэтому осмотревшись, я развернулся и пошёл обратно, нужно дать отбой тревоги. А маги от меня никуда не денутся, сами ищут способа встречи со мной. Главное быть готовым, чтобы не спеленали втихую, как уже было, и на своих условиях не общались со мной.

Вернувшись к машине, успокоив всех, я двинул дальше. Так и добрался до своей части. Ну а вечером второго дня, ко мне на квартиру, я снимал её у местной жительницы, пришли маги. Как не готовился, а очнулся связанным, на своей кровати. Чёртовы маги. Мины на двери и окнах не сработали. У них всегда найдётся способ скрутить простеца, даже если он имеет и амулет охраны, и личной защиты. Ни один не сработал, хорошо амулет «Глаза» в хранилище. Пока сплю, я его не использую, вот и убираю на ночь. Да, как раз по такой причине, чтобы не потерять. Я же говорил, что ждал их появления. Два амулета потерял, пока не точно, они сняты, но лежат на столе. Может и верну, увижу, как переговоры пройдут. И да, я мог ночевать в части, там меня достать сложно, хотя и не говорю, что невозможно, но я ждал этой встречи, и можно сказать спровоцировал её. Приманкой поработал. Амулет охраны жалко, вещь стоящая, не повезло, не сработал, а вот личной защиты самый слабый из всех был, третьего уровня сложности. И главное, магов я не боялся. А чего, уберу верёвки в хранилище, из «ППШ» расстреляю, у того хороший боезапас, продавлю защиту, это возможно, я в курсе. Раню магов или просто собью защиту, дальше уже дело техники. Вот только маги явно меня опасались. Тело парализовано было, только головой мог крутить, и пользоваться органами чувств, ну и говорить тоже. Верёвку уберу, это смогу, и как стрелять? Пока ожидал что дальше будет.

– Так вот что ты такое? – задумчивым тоном сказал маг. – Значит, мой двойник из похожего мира реализовал мою мечту. Надо же, искусственный верфольф, что полностью себя контролирует. И не заразный. А ведь я сомневался, что это возможно.

Говорил он на своём языке, прекрасно зная, что я его понимаю. Да, значит, случилось самое страшное, чего я очень опасался, старый маг скачал мою память и просмотрел её. А значит, в курсе моих планов на него и ученика. Портал забрать, а эту парочку ликвидировать. Думаю, хороших отношений ко мне теперь не будет. Впрочем, и друзьями я их не считал. Мне задавали вопросы и исследовали меня. Моего желания никто не спрашивал, я тут был бесправным рабом. Под утро только завершили, и маг был в очень довольном виде. Правда, как была проведена процедура установки личности оборотня, он не понял, и в памяти моей этого не было. Однако, знал о своём двойнике и желал поискать его в других мирах, я слышал, как говорил об этом своему ученику. Вообще в квартире маги себя вели как саранча, всё стащили, даже кровать, на которой я спал, прибрали. Панцирной была. Хорошо форма и личное оружие с документами у меня в личном хранилище, и это бы утянули. Я не имел привычки держать их вот так, когда на меня идёт охота. До рассвета час было, примерно, когда маг встал около меня, лежавшего на полу, и сказал:

– Понимаю тебя, мой коллега-двойник повёл себя не самым достойным образом. Честно признаюсь сам бы не удержался, когда попадается такой материал, что подходит для создания искусственного вервольфа. Я извинятся за действия коллеги не буду, но за свои, желаю. Хочу попробовать поставить личное хранилище на ауру искусственного вервольфа. Диким ставил, дважды, хотя законом это запрещено, экспериментировал, вот, и с искусственным хочу. Аура у тебя сильна, развивалась, больший объём удержать теперь сможешь. Все желают увеличить, хоть на десять пудов, да даже на один, но чтобы побольше было. Цени моё предложение. Понятно старое придётся убрать, и поставлю новое, побольше. Старое освободить нужно. Я не претендую на содержимое, знаю, не отдашь. Однако и бесплатно работать не хочу. Поговорим об оплате. Хочу такие самобеглые коляски, и летающие штуки. Как управлять, я у тебя из памяти взял, потом обучусь. Значит так, оцепенение спадёт через час, жду тебя в том лесу, где наша встреча не состоялась. Следующей ночью.

Больше особо маг ничего не говорил, они покинули квартиру, успели до рассвета уйти. Как город покинут, не знаю, скорее всего, используют амулет. А так я действительно вскоре почувствовал, что меня отпускает. Уже через десять минут смог сесть, а через полчаса походил, разминая руки и ноги, осматривая пустую квартиру. Мои амулеты тоже забрали. Саранча и есть. Одевшись, сначала посетил хозяйку, и щедро заплатил. Сообщил, что пока меня не было, квартиру обнесли, всё вынесли. Чую вину за собой, вот и возместил в двойном размере. В общем, та претензий ко мне не имела, даже расписку написала об этом, что я всё возместил. А с квартиры я съехал, в часть перебрался. В полку порядок, всё по распорядку. По линии секретного отдела новая директива пришла, изучил. А сам всё размышлял над предложением старого мага. А ведь он прав, я тоже желал увеличить хранилище, хоть на килограмм, и то в радость. А тут объём в разы возрастёт, как мне обещали. И хочется и колется, вот и думал, чую, побегу я к нему быстрее собственного визга.

Поэтому к вечеру, я приказал освободить один склад, и оставил там большую часть своего имущества. Готовую еду тоже. А у меня амулет-стазиса был, он и накрыл, даже не остынет. Целое отделение бойцов на охрану поставил, и на служебной машине покинул город. Сержанту приказал возвращаться в часть, мол, сам вернусь, он уехал, а я на фаэтоне своём к нужному лесу. Уже стемнело, меня никто не видел. Там убрал машину, магёныш встречал на опушке, и прогулялись до места их лагеря. Я сразу достал самолёт, «мессер», фаэтон и мотоцикл-одиночку, а также запасы бензина. Отдельно поставил велосипед, прислонил к стволу клёна, вернусь на нём в город. Оплата проведена, даже смог вернуть свои амулеты, охраны, и защиты. Да я банально их выкупил за золото. Даже смог купить ещё девять амулетов, на сколько хватило оплаты, потом опишу какие, сейчас не до этого. Дальше у меня убрали старое хранилище, оно пустое, и установили новое. Я проверил. Сто двенадцать тонн и триста пять килограмм. Чёрт, да это просто сказка какая-то. Я на радостях даже не обратил внимание, что и велосипед забрали, махнул рукой. Саранча есть саранча. На этом и расстались. Причём, не сводя глаз, друг с друга. Они меня на прицеле боевых артефактов держали, а я пистолет в опущенной руке, и пятился задом. Потом побежал прочь. У меня пробежка до Ростока ожидается, это пятнадцать километров, а что эти двое делать будут, их проблемы. Главное ушёл.

Между прочим, действительно пробежался. Сам был в камуфляжном костюме, немецком, для егерей, у меня запас имелся, и я торопился вернуться в часть. Что-то сомневаюсь, что маги ограничатся одной техникой, как бы не опередили, и не подчистили мой склад. К счастью, добрался, уже в форме подполковника, снял охрану, отправил в казарму, и прошёл внутрь. Уф-ф, всё на месте, «полуторка» моя стоит, автодом обжитый, поэтому вернул всё в хранилище. К слову, замеры я делал с помощью фаэтона, убрал с разрешения мага, и, зная, сколько он весит, сделал расчёты. Вот и всё. Машину вернул. Что по купленным амулетам, то это более мощный амулет-охраны, потом амулет против насекомых, отпугивать, а то занял жилище, так клопы выгоняют, а тараканы повсеместно. Эх, раньше бы такой амулет, но у магёныша его не было. Потом два амулета-зарядки, у меня их теперь четыре. Очень мощный амулет-сканер, не таким ли меня находили? Два лекарских амулета, мощные, конечности отращивать смогу и омоложиваться более качественно, ну и более мощный диагност. Этот и ауру видел. Правда, я в его показаниях пока не разбираюсь, но меток вроде нет. Девятый амулет, освещения. Я использовал амулет-водолаза не раз, но чем ниже, тем темнее, а чем освещать у меня не было. Этот и под водой работал, шесть светляков, мощных, держать мог вокруг меня. Хорошая штука. Это всё из свежих покупок. А так опустошив склад, я прошёл в небольшое офицерское общежитие, там мне комнату выделили, и вскоре уснул. Под мощной защитой и под не менее мощным амулетом-охраны, настроенным на ауры магов. В этот раз желания попадать им в руки, и чувствовать себя беспомощным, я не имел.

А вот с утра всё началось с сюрприза. Вторая волна демобилизации пошла, и я под неё попал. Выполнили общение в штабе фронта. Заранее не могли предупредить? Я хотел потратить своё время, чтобы заполнить хранилище, а то там едва тридцать три тонны. А пришлось встречать нового командира полка и передавать дела, что заняло три часа, педантом был, потом меня довольно трогательно провожал личный состав, был прощальный обед, и в штаб фронта, минуя штаб армии, где всё оформили. Ну, всё, осталось паспорт получать, и свобода. Все документы получил, поездные, суточные. Можно отправляться в тыл, но у меня пока другие планы. Хочу их реализовать.

До вечера немного осталось, не стал ждать в том городе, где штаб фронта стоял. Многих в отставку отправляли, кто желание имел и заявление написал. Формировались железнодорожные составы, и направлялись в тыл. Домой. Я же пока не торопился. Ещё при свете дня на попутной машине выехал в сторону Ростока. А там недалеко граница, где стояли союзные войска. Буду набирать всё, что приглянется, на их территории. Своих подставлять не желаю, у кого что пропадёт, будут отвечать ответственные лица, а что пропадёт у союзничков, плевать я хотел. Самолёта нет, один был, да и тот ушёл, я бы перелетел, всё быстро сделал, а тут на своих двоих. Из техники у меня только «полуторка», но её использовал, чтобы проехать некоторый участок, дальше пешком. Одет в германский камуфляж, тот самый, егерский, обувь тоже их, со шнуровкой, качественная форма и обувь, на охоту в ней буду ходить. Под утро, я перебрался на территорию, удерживаемую австралийцами, тут их войска стояли, и дальше уже направился к ближайшему городу. Это Гамбург. А транспорт австралийцев, шесть порожних грузовиков колонной в ту сторону ехали. Я незаметно забрался в кузов замыкающей машины.

На перроне Сыктывкара я увидел толпы встречающих. Мои тоже должны там быть, в Кирове отбил телеграмму, сообщив время прибытия, а до Москвы я долетел на своём новом самолёте, там сел на поезд и как другие отставники добирался железной дорогой. На территории союзников я пробыл четверо суток, что вполне хватило набить закрома до полного. И дальше наверстал время, добравшись до Москвы на своём самолёте. Их добыл всего два, на военном аэродроме США. Это был лёгкий двухместный военно-тренировочный самолёт «L-3B», при полной массе, с полными баками, вес его всего шестьсот килограмм, даже чуть меньше. Дальность триста двадцать километров, крейсерская скорость сто двадцать. Вполне неплохой сверхлёгкий самолётик на короткие дистанции. Вместо «Шторьха» будет. Их три было на стоянке, взял самый новый. И запасы бензина к нему. Тут же на аэродроме нашёл небольшой пассажирский самолёт. Модель «Spartan UC-71-SP». Похож на мой «мессер», что ушёл старому магу. Тоже четырёхместный моноплан, но технические характеристики получше. Дальность тысяча шестьсот километров, вместо тысячи у «мессера», скорость триста пятьдесят крейсерская, потолок семь тысяч метров с хвостиком, но вот подвела масса. Две тонны двести при полной загрузке. Это и когда все пассажиры на местах, а это три-четыре. Пять тонн бензина, и немного моторного масла к ним, ходовые расходники.

Это из летающей техники. К слову, понятно, что до Москвы я на «спартане» долетел. Вполне комфортно, тут он тоже выигрывает у «мессера». Пусть самолёт был один этой модели на аэродроме, но вполне свежий, начала весны сорок пятого, без большого налёта. Это по авиационной технике. Автомобили, то тут увёл «Мерседес»-купе, хорошая машина, а для бездорожья новенький «Виллис». Лёгкий мотоцикл, и пару велосипедов. Один с мотором. Самая же интересная добыча, в Гамбурге, в порту был свой яхт-клуб. Американцы как саранча, всё что видят, хватают и увозят. Вот и яхту одну интересную приготовили к вывозу. Какой-то полковник её к рукам прибрал. Бесплатно, понятное дело. Якобы, владелец погиб. А яхта свежая, белая, парусно-моторная, восемь с половиной тонн. Под палубой три каюты, даже мелкий камбуз и гальюн были. Мачта одна, но её хватает. А я прибрал. Она не пустая, полковник трофеи немалые внутри держал. Солдат американской армии её охранял. С него самозарядный карабин снял с подсумками. Яхту ещё в полный порядок привести успели, днище почистили. С яхтой взял небольшой вёсельный ялик. Тоже вещь нужная. Морской, как и яхта, борта высокие. Ну а дальше по складам, забирал что интересно, и много что прибрал. Тушёнка, сгущёнка, мука, бобы, разные консервы. Свежий продукт увёл с двух молочных ферм, сыроварни и колбасного цеха. Да, в Германии голод, но некоторые ещё работают. Пришлось поискать не разорённые. Чужих амулетов так и не засёк, похоже, всё верно, нет тут таких. И вылетел в сторону Москвы, за одну ночь долетел, с одной дозаправкой. Вот и стоял в коридоре у окна, рассматривал, старался найти своих. Хм, «Глаз» показал, ждут. О, мужчина в солдатской форме, отец Тани, значит, раньше демобилизовался. Я об этом письмо получить не успел. Подхватив чемоданчик и армейский вещевой мешок, армии США, и медленно, следом за другими, двигался к тамбуру, где встречали фронтовиков. План выполнен, и осталось жить.

Оказалось, меня ждали, тут и правление города было, и республики. То, что в городе ещё один Герой Советского Союза появился, узнали от моей жены и тёщи, писали обо мне в местной газете не раз, даже фотографии, что я присылал, вставляли. Причём, на этом поезде я не один Герой был, ещё парнишка, старший лейтенант, танкист. Тоже ГСС. Вот нас торжественно, с оркестром и встречали. Вещи передал тестю, коротко познакомившись, обнявшись с женой, дочкой и тёщей, тут и другие родственники были, считай тоже близкие, и пошёл дальше, к главе города, торжественная встреча, нужно слово сказать. Никуда не денешься, приходится соответствовать. Старлей стушевался, слово вымолвить от волнения не с мог, пришлось взять всё в свои руки. Я и речь сказал, и поблагодарил горожан за помощь, что многое сделали для нашей армии, и тоже приблизили нашу победу. Отдельно поблагодарил руководства города и республики. Похоже, моя речь понравилась, первый секретарь Коми АССР, попросил завтра после обеда посетить его, на что я кивнул. Видимо, что-то есть, о чём стоит поговорить, так что зайдём. На этом торжественная встреча закончилась, пионерские дружины направились по школам, неся транспаранты, а мы уже к нам домой. Тут не так и далеко. В дом тёщи, не на нашу с Таней квартиру. Вещи мои несли родственники, а я нёс Аню. Рядом шла Таня, держась за мой локоть, и млела. Так и шли. А у тёщи столы накрыты, фронтовика встречают. Тесть пять дней назад прибыл, тоже, гулянка на всю улицу была. Да вся улица у нас и была, кстати, я пригласил и руководство республики, они чуть позже подъехали, тоже поучаствовали. Не отказались. Всем хватило, тем более я достал продуктовый офицерский набор, не наш, для германских и офицеров, вина, коньяк, сыр, дефицитный продукт, ящик тушёнки и сгущёнки, какао и чай, женщины сразу увеличили объём блюд на столах. Много квашенной капусты было, а я её любил, тёща замечательно делала. С клюквой. Сам собирал на болоте. Да и напитков, а то один первач на столе и несколько сиротливых бутылок водки. Достать где-то смогли такую редкость. Тихонько тёще пачку денег вручил, сказал, чтобы рассчитались за гулянку, она взяла, чинится не стала. Отлично погуляли. Запомним, первый секретарь любит коньяк, сыр и копчёную колбасу. А ночевать на нашу квартиру пошли, Аня у бабушки с дедушкой осталась.

Ночь восхитительная была, отрывались от души, полдня потом спали. Хотя Тане на работу. Она профессии не имеет, замуж после школы вышла, но так как мужчины на фронте, а работать кому-то надо, мест свободных рабочих немало, она и устроилась в типографию секретарём. Ещё осваивает бухгалтерское дело, ей нравилось с цифрами работать.

Позавтракали, а время обед, Таня на работу, а я к первому секретарю. Как раз успел. Меня пропустили в кабинет, и я вручил тому бумажный пакет. Там пара бутылок французского коньяка, круг копчёной колбасы, сыра головка, шоколад, какао банка, пара банок сладких фруктов. Тот удивился, но взял. Я так и сказал, презент с фронта. Тот удивился не меньше:

– Вот так привезли из Германии?

– Товарищ секретарь, генералы и маршалы добро эшелонами вывозили, генералы попроще вагонами, люди это видели, думаете дурных нет? Если солдат прихватит ложку, иголки и мелочёвку, то офицеры постарше, беря пример с генералитета, прихватывали что посущественнее. Я конечно не комдив, обычный командир полка, но и меня это не обошло, только я не барахольщик, картины и антиквариат не вёз. Книги, и вот что-то подобное. Припасы. Сейчас в стране голодно. Кстати, вы охотник?

– Да, люблю походить. Недавно кабана взял. Со второго выстрела, уже на меня нёсся раненый.

– Есть германский «Маузер», или винтовка «Спрингфилд» из США. Мощное оружие, и лося, и медведя можно завалить. Росомаху тоже.

– Ясно, я подумаю. Да, что я вас вызвал. Начальник милиции города уезжает в Киров, на повышение, вот я и подумываю вас на его место поставить. Сейчас пообщались, и я только утвердился в этой мысли. Звание подходит, награды есть, Герой.

– Так, а я что в этом понимаю?

Да уж, ошарашил меня глава республики, так ошарашил. Где я и где милиция? Даже рядом не стоял. Честно говоря, я планировал на лесозавод, вернутся, шофёром, а мне нравилась моя работа, вахтой лесорубов возить, новые лица, интересное общение. А вернулся в город, и сменить одни погоны на другие? Не об этом я мечтал, совсем не об этом.

– А прошлый что понимал? Начальник милиции – это административная должность, люди работают, вы командуете и даёте план. Всё давно налажено и работает. Больше как представитель милиции будете работать. Встречать важных гостей, иногда на охоту их водить. Да разберётесь, думаю.

– Честно говоря, удивили. Я мечтал выйти в отставку, с женой на море, пока сезон, потом по стране поездить. Где она была кроме Москвы? Может в Москву перебраться? Ещё не знаю. А такая должность, это очень серьёзно. Знаете, вы извините, но я, пожалуй, откажусь. Мне бы такую должность, чтобы ничего не делать, и круглый день свободен. Даже зарплату не буду получать. Чёрт с ней, пусть что хотят, делают, да вон хотя бы больнице передавать, на какие-то нужды. А начальник милиции, это же жить работой, ни семьи, ни личного времени. Нет, точно мне такого не надо. Большое спасибо за предложение, но нет.

– Честно говоря, на отказ не надеялся. Хм, что-то попроще? – задумался тот. – Знаешь, а есть одна идея. Как, насчёт к нам, в исполком? Будешь курировать Комсомол, времени достаточно.

– Много поездок и мало личного времени, – отрицательно покачал я головой. – Всё не то. О, придумал, решил поэтом стать, песни буду писать. У меня уже есть несколько, зарегистрирую, стану членом Союза Писателей, и вот оно, время и работа. Могу по стране ездить, вдохновляться. Как раз дело по мне. Творческое.

– В принципе, есть талант, то почему бы и нет? Главное в Москву всё же сбегать не надо. У нас тут места просто замечательные.

– Да и сам не хочу уезжать, я тут влюбился в природу. Нравится мне. А охота какая? А рыбалка? Просто сказка.

Мы так ещё пообщались, но всё же глава республики человек занятой, в приёмной народ сидит, перед уходом он напомнил насчёт американской винтовки, и мы расстались на этом. Я вернулся домой, приготовил оружие, ремень с подсумками, патронов три сотни. Ещё понадобится, спросит, у меня есть. Тани не было, на работе, поэтому посетил главу, вручил лично винтовку, тот нежно провёл ладонью по стволу, и поблагодарил. После этого к тёще. Там с Аней поиграл. Тестя не было, на работу вернулся. Был бригадиром лесорубов до войны, и снова им стал. Причём, он служил в тяжёлом артиллерийском полку, это да, но артиллеристом не был. Войну закончил старшим сержантом, заместителем командира сапёрного взвода. Они по пути следования полка укрепляли дорогу, тягачи и орудия тяжёлые, но главное мосты и переправы, это их работа. Войну закончил с тремя орденами и четырьмя медалями, два лёгких ранения. В окружение не был, но воевал честно. Везло ему. Тёща вот домохозяйка, она не работает. Редкость, но бывает. Я же осваивался, в военкомате побывал. Наконец снял погоны, в гражданское переоделся, паспорт на руках. Всё, я в отставке. Жизнь прекрасна. Через неделю с момента прибытия, у дочки день рождения, два годика исполнялось, хорошо отметили, и на следующий день мы отправились в Москву, на поезде. Нас провожали, самолётом не воспользуешься, тем более днём, где видно его тактические военные знаки армии США. А так пока лето, хочу воспользоваться этим. Сначала в Москву, потом уже самолётом на черноморское побережье. Таня уволилась с типографии, так и сказал ей, я буду всем обеспечивать, на ней уют и дочь, хватит и этого, нечего лишнее на плечи взваливать.

А пока поезд стучал по стыкам рельс своими колёсными парами, этот звук меня всегда убаюкивал, я сидел у окна, Аня на коленях, и мы смотрели на деревья что мелькали мимо. Она раскапризничалась, вот я и взял её себе. Взять билеты в СВ не получилось, их просто не было. Не билеты, вагона такой комфортности, но удалось добыть обычное купе. С нами дед ехал с бабкой, навестить внука в Кирове, он там учится в техникуме. Ничего, вполне терпимо. Таня раскладывала вещи, дорожную мелочёвку. Потом в туалет ушла. Я же размышлял, держа Аню, чтобы ей в окно всё хорошо видно было, это заметно отвлекало от капризов. За квартирой присмотрит тёща, мы осенью вернёмся, всю зиму в планах прожить в Сыктывкаре. Пока просто отдыхать на тёплом море, да в Москву по делам. Насчёт Москвы, я серьёзно настроился пробиться в ряды члена Союза Писателей. Это серьёзная броня, что прикроет меня от множества проблем. Не тунеядец, а творческая профессия. Вообще я об этом особо не думал, но глава республики явно хотел меня куда-нибудь пристроить, причём, вопреки моей воли, хотя разумные доводы выслушал. Вот я и брякнул что буду песни писать. А что, помню же, и военные, нанесу на бумагу, и готовые стихи для песен. Чёрт, да я уже это делаю, толстая офицерская тетрадь, туда записываю уже какой день, пока из памяти не стёрлось. Так что в Москве я желаю пробиться, к известным певцам зайду, и если они будут петь мои песни, если они выстрелят, то членство в Союзе Писателей считай у меня в кармане. Раз уж главе республики брякнул такое, придётся выполнять, не хочу лицо терять. Пусть Таня гуляет с дочкой по городу, там много интересного, парки, и всего такого, а я займусь делом. А потом отдыхать на море. Оттуда уже домой, в Сыктывкар. Заявление в Союзе Писателей оставлю, как и адрес, если заинтересуют, напишут по месту проживания. Это пока все планы.