Я Вас на сцене театральной не видал,
Но кто-то мне сказал, что «превосходно».
А я ему, простите, в морду дал.
Не «превосходно» вовсе, я сказал.
Не «превосходно», я сказал, а бесподобно!
Но не Дубровский я.
Нет – не Дубровский.
Я не Дубровский.
Не Дубровский – нет.
Я Вас не видел, но я верю в Вас.
А верить – кто же запретить посмеет.
Я верю в Вас – и в профиль, и в анфас —
И я в плену у Ваших чудных глаз,
А как попал туда, и вспомнить не сумею.
Вы от меня ужасно далеки,
Недосягаемы, как тигр за решеткой.
Но я лечу, как к лампе мотыльки,
Как на Москву татарские полки,
К тому же подгоняемые плеткой.
И лишь безумьем объяснить мой крик,
И только страсть поймет все чувства Ваши,
Когда из леса выйдет вдруг старик
(А приглядишься: вовсе не старик).
И скажет он: «Спокойно, Маша!»
Но не Дубровский я.
Нет – не Дубровский.
Я не Дубровский.
Не Дубровский – нет.