Мистические события в вагоне начали проявляться уже с первого дня отправления. Наутро странности стали очевидны как минимум нескольким пассажирам вагона, и в основном дело касалось тех, кто ехал на боковых полках.
Так, одна бабушка, которая, съездив в гости к сыну и его новой жене, возвращалась из Москвы к себе домой, вдруг обнаружила, что у нее пропала пачка семечек. Она достала ее из холщевой сумки, где у нее хранились все припасы, и выложила на столик. Собиралась открыть, но тут вспомнила, что надо бы и чайку заварить. Сходила за кружкой к проводнице, налила кипяток, на обратном пути поздоровалась с женщиной из соседнего купе, тоже пенсионеркой, которая делила нижние полки с вечно охающим стариком-мужем. Бабушка увидела у них на столе банку с солеными огурцами и спросила: покупные или домашние? Тут же нашлась общая тема для обсуждения: огурцы оказались домашними, а бабушка была знатоком закруток и прочих солений. Пенсионерка с огнем в глазах поддержала интерес бабушки к огурцам, тут же пригласила ее присесть и угоститься. Бабушка в ответ уже думала, чем бы ей отблагодарить таких приятных соседей, и вспомнила про семечки. Пошла на свое место и… на столе ничего не обнаружила. Бабушка удивленно хлопала морщинистыми веками, одновременно ругая себя за склероз, и наклонялась заглянуть под стол и сиденья, хотя ее больной пояснице давалось это с трудом. Тут ее неприятно кольнула мысль, что пачку семечек украли. Но поднимать шум из-за такой ерунды было бы странно. Бабушка оглянулась по сторонам. В купе напротив нее никого не было: семейная пара с двумя взрослыми детьми уже несколько часов отсутствовала, вроде как ушли в вагон-ресторан. На кого грешить? Да кто угодно мог стащить. Бабушка прошлась по вагону, сердито осматривая чужие столики, даже сходила к дальнему туалету и открыла крышки с мусорными баками, ведь если кто-то действительно украл, то могли и выбросить уже пачку. Но кто так быстро съел бы 400 грамм семечек? Маленькая бабушка скоро утомилась играть роль замотанного в платки Эркюля Пуаро. Ей вдруг стало стыдно, что она ходит по вагону, как ужаленная, и роется в мусорке. Решив, что это все же склероз, а может, и того хуже – признаки деменции – она вернулась к соседке с огурцами и поспешила поделиться своей историей.
Услышав про пропажу семечек, охающий муж пенсионерки вдруг встрепенулся и сказал, что у него пропала зубная паста. Он забыл ее в туалете на зеркале, а когда вспомнил и вернулся минут через десять, ее там не было.
– Кому она нужна? – возмущался дедушка. – Тюбик самой дешевой пасты, да еще и почти пустой. Все равно хотел на остановке новую купить. Проводница не ходила туда, значит, ради уборки тоже не могла выкинуть.
Еще у одной пассажирки из хвоста вагона пропал журнал «Тайны звезд», который тоже был неаккуратно оставлен на столике бокового места. Не то чтобы пассажирка сильно переживала из-за этого издания, все равно она его уже прочитала, но ощущение чего-то нехорошего, неправильного, пускай и такого пустякового не покидало ее. Однако через полчаса история с пропажей журнала была забыта покупкой свежей газеты «Комсомольская правда» у проводницы.
Но даже если бы эти трое пострадавших объединились, вряд ли бы придали значение таинственным исчезновениям своих безделушек.
Несмотря на опасения, первая ночь в вагоне без кондиционера прошла на удивление спокойно. Горячий сквозняк ночью сменился на промозглый ветер, и к утру были даже возмущающиеся, которые замерзли на верхних койках и достали одеяла с потолочных полок.
В купе Саши, Кати и Яны произошли изменения. Ночью на верхнюю полку, над Сашей, подселился мужчина лет 65. Он сильно пах сигаретами, но в целом проблем не доставил. Как-то в тишине закинул сам дорожную сумку наверх, застелил постель и уснул мертвым сном.
Утро побежало обычным размеренным темпом. Девушки снова ели лапшу, после которой разделили на двоих пачку карамелек. Катя угостила Сашу, который с удовольствием принял конфеты, потому что экономил на еде и старался отложить покупку даже пачки Доширака на попозже. Он пил пустой кипяток на завтрак. В духоте поезда теперь уже страшно хотелось есть, а тут эти девицы со своими чипсами и конфетами. Все вокруг хрумкали, сюрпали, жевали. Саша пытался не обращать внимание на звуки поглощения пищи, но они, как назло, будто выкрученные на максимальную громкость, лезли в голову. Саше стало невыносимо, он взял стакан и ушел в тамбур.
– Какой-то он сегодня не в настроении… – услышал Саша обрывок фразы Кати, но не стал останавливаться, чтобы подслушать дальше. Ему в целом было все равно.
Яна проводила Сашу взглядом и подождала еще минутку, прежде чем продолжить говорить – удостоверилась, что он ушел подальше. Мужчина на верхней полке все еще спал, громко сопя в нос. Спасибо, что не храпел, как сосед через два купе.
– Чувак этот странный немного, – сказала Яна, понизив голос, будто думая, что рассказывает какой-то секрет и никто не должен подслушать.
– Я тоже заметила, – кивнула Катя.
– У него пустая сумка, он ничего не ест уже второй день.
– Откуда ты знаешь? Может, на остановках шаурму ел.
– Он не выходил! Ни вчера, ни сегодня.
– Ты предлагаешь подкормить его?
– Нет! Вот еще. Но я хотела бы ему сказать, что носить сырую одежду под сквозняком – это прямой путь к воспалению легких.
– Так и сказала бы.
– Ну нет! Он ответит, что это не мое дело.
– Мне сказать?
– Да, но аккуратно так. Ненавязчиво. Чтобы он не решил, что мы к нему какое-то внимание проявляем.
– Хорошо, – Катя потянулась за очередной пачкой снеков.
– И еще он странно на меня смотрит.
Катя прыснула, чуть не подавившись сухариком. В своем боязливом отношении к мужчинам, которое в ней воспитывали с детства, она иногда перегибала палку.
– Я тебя умоляю! Он едет по своим делам, мы – по своим. Нужна ты ему больно. Если бы мы ехали в закрытом купе, ему вообще было бы некуда смотреть, кроме как на соседнюю стенку. Я бы заметила, если бы он прямо пялился на тебя. Ничего нет такого. Успокойся.
– Ты права, мне мерещится, – Яна задумчиво погладила подбородок и посмотрела в окно. – Мы должны быть рады, что он вроде спокойный и не бухает.
Тут вернулся Саша. Он снова услышал последнюю фразу, которая, как и десять минут назад, касалась его. Странное смущение поселилось в его душе, потому что, похоже, все это время девушки обсуждали его персону. Этого еще не хватало.
– Если вы про меня, то я не алкаш, – сказал он, натужно улыбаясь, и сел к себе на место ближе к окну.
– Извини, – сказала Катя, – просто…
Саша замотал руками.
– Ничего, я все понимаю. Сам попадал в неприятные ситуации с соседями. Кстати, а что это у вас на кофтах написано? Это логотип вашего института?
Катя оживилась и расправила на себе белую оверсайз футболку. Теперь можно было отчетливо прочитать: «Круче нас, юрфака нет – самый классный факультет!».
– Это я придумала, – Катя гордо задрала голову. – Администрация одобрила, и теперь вся наша спортивная команда ходит в таких.
– Дай угадаю, – Саша игриво прищурился, будто читал мысли, – ты играешь в баскетбол или волейбол.
– Как ты понял? – засмеялась Катя, так развеселившись, что едва не толкнула сидевшую рядом Яну, которую почти что прижала между столиком и окном.
– Потому что ты выше меня! Высоченная!
– Неправда, я не выше тебя. Ну, может, одного роста.
– Спорим? – Саша вытянул ладонь для рукопожатия. – На Доширак. Я видел, что у вас его много.
– Спорим!
Они оба вскочили со своих коек. Яна, медленно хрустевшая чипсами и молча наблюдавшая за ними с непроницаемым лицом, негласно должна была стать судьей.
– Снимите обувь и встаньте спиной друг к другу, – с интонацией опытного рефери сказала Яна.
Так они и сделали. Катя оказалась выше Саши почти на сантиметр. Удовлетворенный победой, Саша выдернул из рук Яны упаковку лапши, которую та предусмотрительно достала, и метнулся к бойлеру, чтобы заварить его.
– Мы же не собирались его прикармливать, – задорно передразнила Катя подругу, видя, как та проводила Сашу глазами. Кате стало весело и хотелось продолжения банкета.
Уже через несколько минут Саша уплетал лапшу с таким видом, словно поглощал пищу богов. Он нетерпеливо дул на горячий суп, наматывал лапшу на вилку огромным витком и запихивал в рот, проглатывал не жуя. Закончив с едой, он выпил оставшийся от специй бульон и облизал пластиковую вилку, на которой скопились капельки супа.
– Куда едешь? – спросила Катя. Они волей-неволей были свидетелями голодного поведения молодого человека и в итоге решили вступить с ним в диалог. В конце концов, им ехать вместе еще минимум полторы суток.
Саша замялся. Он достал бутылку газированной воды из-под столика и залпом выпил почти половину.
– Куда глаза глядят. До конечной.
– До Красноярска?
– Ну типа.
Разговор снова зашел в тупик.
– А вы?
– Мы выходим в Красной Гавани. Надо будет выскочить за 4 минуты.
– Вы родом оттуда? Или у вас там семьи? Едете из Москвы в такую даль.
Катя посмотрела на Яну, как бы спрашивая у нее разрешения рассказать. Яна помотала головой. Она убрала чипсы, привстала и, положив локти на столик и подперев ладонями лицо, сказала:
– Я хочу разыскать один дом. Он находится в заброшенной деревне недалеко от Красной Гавани. Поэтому мы и собрались в этот импровизированный поход.
Катя удивилась такого рода откровенности Яны, обычно та не вступала ни к какие переговоры, но, возможно, ей тоже стало скучно, и еще эпизод со спором на пачку лапши мог подкупить ее в том, что сосед не несет никакой угрозы и просто сам по себе хороший парень.
– Как необычно. Что-то типа квеста, – сказал Саша.
Вдруг зашевелился сосед на верхней полке. Он спустился и, проворчав что-то вроде «ну разоралась, молодёжь», направился в сторону проводников.
Троица замолчала, пристыженная этим замечанием, хотя времени было без десяти час, и добрая часть вагона давно проснулась.
– Есть хочется. На что бы еще с вами поспорить… – задумчиво сказал Саша, и они хором засмеялись. Даже Яна.