16 июля 2008 г.
Оля вернулась в палату, легла и отвернулась к стенке. На душе было так тяжело, так муторно, что даже слезы уже не помогали. Ей казалось, что мир вокруг нее весь упорядочен, что у каждого человека нормальная и, главное, правильная какая-то жизнь. Только не у нее. Ко всем женщинам в палате приходили родные, друзья, рассказывали о том, что у них дома, как они за них переживают, как ждут их возвращения. И все несли своим больным полные сумки продуктов, фруктов. Большинству женщин в послеоперационный период приходилось пользоваться личными, принесенными из дома, унитазными сиденьями, их им приносили упакованными в большие пакеты, и это было нормальным, естественным. Это было проявлением заботы со стороны близких. Больные есть больные. И только Оле никогда никто бы не принес эту интимную и такую необходимую для нее вещь. Не было у нее, получается, ни друзей, ни родственников, которые любили бы ее, заботились о ней. И не потому, что она какая-то не такая, а просто после того, что с ней произошло, ей и самой было стыдно перед знакомыми. Когда она оказалась на улице, когда сняла комнату у Валентины, бывшее ее окружение осталось в прошлом, подружки исчезли с ее горизонта, а сестра… Сестра вычеркнула ее из своей жизни. И, судя по тому, что рассказала Валентина, навсегда.
Сейчас, когда прошло два года с тех пор, как все это случилось, она, пытаясь посмотреть на себя со стороны, приходила к выводу, что повела себя как ненормальная. Вернее, как полная дура. Что она, ослепленная чувствами к мужчине, предала в первую очередь, конечно, свою родную сестру. И что теперь удивляться, если Ирина не хочет ее ни видеть, ни слышать о ней? Она сама сделала все, чтобы случилось именно так, а не иначе. Ведь это ее стараниями, благодаря ее легкомыслию она оставила без жилья и себя, и Ирину. И это просто счастье, что у Ирины все сложилось в жизни удачно и есть крыша над головой. И пусть она потеряла любимого человека, он умер, зато у нее осталась квартира и куча денег.
Оля прочитала в своей жизни довольно много книг. И все они были преимущественно о любви. Сейчас, когда вся эта любовь осталась в прошлом, ей хотелось бы спросить авторов этих любовных романов: что хорошего в любви и тем более в страсти? И так ли уж важна в жизни любовь? Не важнее ли здоровье и деньги? Вот составляющие настоящего счастья. И никакие мужчины не нужны. Жаль, что она не писательница, а то написала бы роман о вреде любви, о том, что мужчинам нельзя верить. Что многие из них хорошие психологи и понимают, как сделать так, чтобы женщина отдала им последнее…
Его звали Борис. Они познакомились в парке. Старше ее на пятнадцать лет. Еврей-стоматолог. И фамилия красивая – Исаковских. Хорошо одет, лицо холеное, с румянцем. Носил длинное пальто с норковым воротником и малинового цвета узорчатое кашне. Шапка тоже норковая, новая, красивая. Ходил не спеша, дышал полной грудью, словно наслаждаясь каждой минутой жизни. В ресторанах заказывал семгу, грибы, жареного гуся. Пил дорогой коньяк. Ни в чем себе не отказывал. Говорил, что жизнь дается человеку одна и что все зло в суете. Что спешить нельзя, что спешка укорачивает жизнь, лишает ее особого аромата наслаждения. Уговаривал Олю пойти учиться на протезиста, говорил, что возьмет ее с собой в Петербург, где у него свой кабинет, что они будут работать вместе, что она станет хорошо зарабатывать, что они поженятся и их дети никогда ни в чем не будут нуждаться. Называл Олю красавицей, что у нее самые красивые ножки, особенно восхищался ее ступнями. Покупал ей дорогую обувь, подарил беличью шубку. Привозил ее к себе домой, где кормил самой дорогой колбасой и рыбой, поил розовым шампанским, угощал шоколадом, а перед сном целовал ее всю от макушки до пяток, приговаривая, что в жизни не был так счастлив.
В Олин родной город он приехал на полгода – решать свои наследственные дела. Одну квартиру он уже отсудил (ту, в которой принимал ее, прекрасная генеральская квартира с пятью комнатами и шестой – для прислуги), на очереди был особняк в центре города, оставшийся ему в наследство от тетки.
Оля, в ту пору работавшая менеджером в магазине офисной техники и зарабатывавшая копейки, в свою квартиру Бориса не приглашала, считала, что, увидев обшарпанные стены и старую мебель, вытертые ковры и облезлые двери, он просто бросит ее, что она упадет в его глазах, посчитает, что сильно ошибся в ней. Ведь он называл Олю «принцессой», обращался к ней «моя леди» и настолько сильно приподнял в ее собственных же глазах, что ей и самой уже стало тошно бывать в своей квартире.
Квартира осталась им с сестрой от родителей. Большая, в центре города, но требовавшая хорошего, дорогого ремонта. Ирина обещала в скором времени заняться этим вопросом, говорила, что деньги есть, что это не проблема. Просто ей было тяжело после смерти Виктора вообще чем-либо заниматься. Она жила в его квартире и тоже ждала момента, когда сможет войти в права наследства. Дождалась, после чего, устав от нервотрепки, уехала на три месяца в Европу, к одной своей знакомой – чтобы прийти в себя, залечить душевные раны. Когда вернулась, роман Оли с Борисом был в самом разгаре.
Сестры встретились, Ирина попросила Олю рассказать о женихе: кто такой, откуда, чем занимается… Обычный разговор старшей сестры с младшей. Оля рассказала о Борисе, о том, как ей повезло, что она встретила такого солидного и порядочного человека.
– А тебя не смущает, сестричка, что он старше тебя на целых пятнадцать лет? – спросила Ирина. – Не будет ли тебе скучно с ним?
Оля принялась делиться планами, касающимися ее профессиональной карьеры. Сказала, что еще молода, что обязательно, не без помощи Бориса, конечно, выучится на протезиста, что перед ней откроются такие перспективы… И что это даже замечательно, что он старше ее, умнее, опытнее. Что она обожает его!
Оля купила даже открытки с видами Петербурга, чтобы показать дом, где находится квартира Бориса.
– Вот, видишь, это сфинкс на Университетской набережной, а это Исаакиевский собор… Вот дом, кремовая такая стена, видишь? И окна… Это его окна, они как раз выходят на этого сфинкса… И мы с ним там будем жить! Подумаешь, пятнадцать лет! Да ты просто не видела, как он прекрасно выглядит!
Позже Борис и Ирина познакомились. Борис пригласил сестер в ресторан, угостил, они разговаривали весь вечер, и вот тогда-то впервые Оля и услышала внезапно возникшую идею Бориса продать квартиру сестер, чтобы купить квартиру в Питере, неподалеку от его дома. Он сказал, что в Питере есть квартиры, которые требуют ремонта и что хозяева этих квартир, преимущественно бедные пенсионеры, охотно продают эти «битые берлоги», чтобы переехать в новостройки на самой окраине города…
– Ну что, он понравился тебе? – спрашивала Оля сестру после этого ужина. – Согласись, он выглядит лет на двадцать пять, никак не больше! Ну, уж сорок ему точно не дашь!
– Двадцать пять? Оля, ты точно в него влюблена… Нет, у него слишком взрослое лицо, а ты на его фоне смотришься просто как ребенок, – ответила Ирина. – И запомни, моя дорогая. Никаких с ним финансовых дел, поняла? Ты можешь выходить за него замуж, можешь переехать в Питер и учиться там на протезиста… Но нашу квартиру мы продавать не будем, забудь. Вот поживешь с ним, узнаешь поближе, выяснишь, тот ли он, за кого себя выдает, тогда и посмотрим…
– Ир! Ты что? Разве ты не поняла, что это за человек? Взрослый, практичный, умный! Да он все сможет, все сумеет! А еще… еще… Он любит меня! Он относится ко мне как к принцессе! Он ноги мне целует! Он подарил мне шубу! И духи!
– Оля, успокойся. Это замечательно, что ты любишь и он тебя любит, но голову-то терять зачем? Пусть все идет своим чередом. Поедешь с ним в Петербург, увидишь, где он живет, где работает. Познакомишься с его родными, друзьями, поймешь, что это за человек, из какой среды… Поступишь учиться, поймешь, нравится ли тебе эта профессия или нет. Не торопись. Что же касается нашей с тобой квартиры, то и здесь не думаю, что тебе надо спешить. Мало ли что в жизни бывает, может, у вас с ним не сложится, и ты вернешься сюда. А тут у тебя квартира. Я же обещала отремонтировать ее? Я свое обещание сдержу. Все будет хорошо. И не надо, чтобы он знал, что ты так уж любишь его. Будь посдержаннее в чувствах. Да и вообще… тебе нужен этот брак? Ты потеряешь свободу, понимаешь? Ты целыми днями будешь делать протезы, заглядывать в рот своим пациентам. Станешь жить по его указке…
– Ира, ну почему?
– Да потому, что он уже сформировавшийся человек, с определенным опытом. Это он тебе будет указывать, по каким правилам вы станете жить. Может, в семье и будут деньги, да только распоряжаться ими станет он, понимаешь? Я же видела его, разговаривала с ним, у него будто уже все распланировано заранее… Могу себе представить, какой порядок у него в квартире, возможно, у него есть и домработница… Ну не сам же он намывает свои квартиры… Что-то страшно мне за тебя. Вот был бы простой парень, твой ровесник… С ним все заново бы и начинали. В родном городе, где тебе все близко, знакомо, привычно. Поверь мне, это немало. А с этим Борисом… Тебе придется менять город, окружение… Там не будет меня. Не знаю, Оля…
А ей захотелось перемен. Чтобы в другом городе. С другим мужчиной. В другой среде. Другой квартире. Пусть дожди. Пусть даже временное одиночество. Пусть сначала будет трудно. Но они же любят друг друга! Все романы про любовь заканчиваются свадьбой. Пусть и эта история любви тоже закончится пышной свадьбой.
После этого разговора прошел целый месяц, прежде чем Борис снова поднял этот вопрос о продаже квартиры.
Оля была у него дома, они расположились в кровати и ели виноград. Было тепло, тихо, за окном шел дождь. Это были минуты настоящего счастья, когда жизнь впереди представлялась сказочной, полной любви и взаимопонимания.
– Ирина против, – призналась она. – Ни в какую не соглашается. А без нее никак нельзя.
– Да она бы потом сама тебе спасибо сказала!
Он говорил это таким уверенным тоном. И Оле так хотелось верить ему. На его фоне авторитет Ирины терялся.
– Но она все равно никогда не согласится. Это бесполезно. Я знаю свою сестру.
– Может, она и свадьбе нашей не рада? И я ей не понравился? Может, она не хочет тебе счастья? Просто завидует?
Господи! Она об этом даже не подумала. Зависть. Это она, Оля, завидовала ей с самого начала, когда у Иры закрутилось с Виктором Пшеничным. Богатый, молодой, красивый… С какой стороны ни посмотри на них – идеальная пара! Все прямо как в кино! Дорогие подарки, заграничные путешествия, а какие машины! Оля иногда даже заснуть не могла, все представляла себе, как Ирина живет с Виктором, как у них внутри в их большой квартире, о чем они говорят, какую еду едят, какие наряды в шкафу сестры висят… Когда у человека много денег, он все может себе позволить.
После смерти Вити все в жизни Ирины изменилось. Да и она тоже стала какая-то другая. Холодная. Испуганная. Одинокая. Перестала с Олей откровенничать. Отстранилась от нее. Хорошо, что вообще согласилась тогда встретиться с Борисом, принять участие в судьбе Оли. Увидела, поняла, что он классный мужик, серьезный, с деньгами и любит Олю, позавидовала, быть может, тоже ночь не спала, все представляла себе новую жизнь сестры… А тут еще эта идея с продажей квартиры. Конечно, она будет против. «Это же невозможно, чтобы у меня все получилось!»
– Вообще-то, она не завистливая. У нее и так все есть. И за квартиру эту она не держится. У нее знаешь какая квартира… – вздохнула она.
– А я и говорю, что она просто счастью твоему хочет помешать, – сказал Борис, лаская обнаженное колено Оли. – Ее-то так вот никто не гладит, не любит…
– Борь, ну при чем здесь любовь? Мы же о квартире. Просто она считает, что мы с тобой еще недостаточно знакомы. Что нам сначала пожить надо какое-то время вместе, узнать друг друга получше, а потом уже и строить планы – что продавать, что покупать, где жить и так далее…
– Если бы я всю жизнь вот так тормозил, то ничего бы не добился, – сказал Борис. – И к тебе бы тоже не подошел. Решительность – не самое плохое качество для мужчины.
– Но мы в любом случае ничего не сможем без нее сделать! У нас же квартира оформлена на двоих – на меня и на Ирину.
То, что произошло вскоре, она долго будет потом вспоминать как страшный сон.
Буквально через пару дней Борис пригласил ее, одурманенную волшебной перспективой новой петербургской жизни, в кафе, куда через несколько минут пришла женщина, удивительно похожая на Ирину. Разве что постарше, прокуренная насмерть и с гнилыми зубами. Когда она хихикала, на нее было страшно смотреть. Борис представил ее как Полину, сказал, что она в курсе и выполнит все, что от нее требуется. Оля, прижимая к себе сумочку, в которой лежал украденный у сестры паспорт (пришлось переночевать в прекрасной квартире сестры, чтобы раздобыть его и спрятать у себя), все еще сомневалась в правильности своего решения. Но ей стыдно было признаться себе, что в последнее время она странным образом боялась Бориса, что даже ласки его, которые она принимала еще недавно за любовь и страсть, вызывали у нее теперь какое-то отторжение и даже физическую боль.
Выпив по чашке кофе, все трое отправились в регистрационную палату, где их уже поджидал еще один человек, возможно, свой в доску риелтор, глядевший на Бориса по-собачьи преданными глазами. Человек очень ловкий, быстрый, немногословный, но, судя по всему, отлично знавший свое дело. В договорной комнатке появились и покупатели квартиры, граждане по фамилии Елагины. Полина представилась Ириной Виноградовой, сестрой Ольги Виноградовой, лихо расписалась в документе (благо, что незатейливую роспись Ирины мог бы повторить даже первоклассник), и сделка, перепрыгнув закон, состоялась. Денежки Олей были получены, аккуратно пересчитаны и уложены в дорожную сумку. Работа была грубая, дерзкая, отчаянная, подлая. За одно утро Оля с сестрой лишились родительской квартиры. Вернее, не лишились. Чего это они лишились, когда денежки Оля получила, и деньги были настоящими, а не фальшивыми и находились в видимом пространстве. А это означало, что в любой момент она, в сущности, может передумать и, не потратив ни рубля, снова превратить их в квартиру, пусть другую. То есть поезд еще не ушел… Пока еще не ушел… Но уже был готов вот-вот пуститься в далекий туманный Петербург.
На самом же деле все обстояло не так уж и плохо. Полина исчезла где-то по дороге, риелтор вообще растворился в воздухе еще раньше покупателей, а Борис, подхватив свою невесту под локоть, привел ее в ресторан, где они и обмыли продажу квартиры, а заодно и начало новой жизни.
– Мне страшно что-то и холодно, – говорила, передергивая голыми плечами (Борис к тому времени уже приучил ее к ресторанам и открытым вечерним платьям), Оля. – А что, если Ирина хватится своего паспорта?
– А ты прямо сегодня пойдешь к ней за чем-нибудь и незаметно вернешь паспорт на место.
– А что, если она захочет прийти ко мне, а у меня и дома-то нет…
– Покупатели что сказали? Что ты сможешь пожить у себя еще недельку-другую, что им не к спеху, ты же вещи не продала, не вывезла…
– А куда я их вывезу?
– Попроси своих знакомых подержать их у себя до поры до времени. А вообще-то, тебе же ничего не понадобится, дорогая. Как приедем в Питер, купим тебе все новое. Ты не переживай так. Это сейчас ты невеста, а когда мы с тобой распишемся и ты будешь моей законной женой, то мой дом автоматически станет твоим домом, моя мебель – твоей, ну и так далее. Другими словами, когда мы приедем в Петербург, тебе надо будет купить только одежду да какие-то мелочи… Не думаю, что тебе понадобится что-то из твоих старых вещей. Ну, может, фотографии, украшения… То, что дорого твоему сердцу.
Ее так и подмывало спросить его, не опасно ли оставлять сумку с деньгами у него дома, мало ли что… Может, безопаснее хранить их где-нибудь в автоматической камере хранения (как это происходит в фильмах) или банке, до отъезда? На самом деле, едва они вернулись из регистрационной палаты, Ольга думала лишь о деньгах, о том, что они не с ней и что если Борис (тьфу-тьфу-тьфу, только бы он не оказался проходимцем! Господи помоги!) исчезнет вместе с деньгами, то она пропала. И вот теперь, после ресторана, он предлагает ей переночевать снова у Ирины. Это значит, что она всю ночь будет далеко от своих денег. И что деньги будут у Бориса. Если он мошенник, то что ему стоит исчезнуть вместе с ними?
Но выразить открыто свои опасения она, понятное дело, не посмела. И ее, пьяненькую, прямо в вечернем платье, Борис на такси отвез к Ирине.
Ирине Оля сказала, что через три дня они уезжают, что уже и билеты куплены, что она, в сущности, приехала попрощаться. Ирина снова выразила сомнение по поводу этого скоропалительного брака, снова предупредила, чтобы Оля не вступала с ним ни в какие финансовые отношения, не подписывала непонятных документов, не ввязывалась в кредиты и тому подобное, инструктировала как могла, предостерегая о возможной опасности. Оля же, стыдясь себя, даже своего неуверенного голоса, блеяла что-то о своей уверенности в женихе, расхваливала его, не глядя сестре в глаза, сама же с тихим ужасом представляла Бориса в роли жулика и внутренне холодела от того, что ее ожидает, когда она вернется… Пустая квартира и записка от любимого: ну и дура, мол, ты, Оля, плакали твои денежки.
Паспорт она, понятное дело, вернула на место. Ирина ничего не заметила. Сестры легли спать. А утром, наскоро позавтракав (кусок в горло не лез), Оля помчалась к Борису. И разрыдалась, когда он открыл ей дверь. Такой теплый, родной, домашний в шелковом халате, милый… Он обнял ее, спросил, все ли прошло благополучно, не заметила ли сестра пропажи паспорта. Оля успокоила его, сказала, что все в порядке, что она хочет есть, и попросила сварить ей кофе, пока она будет переодеваться. На самом же деле ей хотелось как можно скорее оказаться в спальне, где в платяном шкафу она оставила сумку с деньгами.
Распахнув шкаф, она сначала не могла поверить своим глазам: сумки не было!
Не чувствуя себя, своего тела, как призрак, она вошла в кухню, где Борис варил кофе. Все плыло перед глазами.
– Д-деньги… Они пропали… – прошептала она, чувствуя, как горло ее словно сжимает невидимая рука.
В кухне пахло кофе. Жизнь пока еще не остановилась. За окном пели птицы, от легкого ветра колыхались занавески. С улицы доносился обычный городской шум. И Борис выглядел спокойным и счастливым.
– Ты чего, заяц? – Он подошел к Оле и обнял ее. – Чего ты так испугалась? Пойдем, я покажу тебе твои денежки…
Он привел ее в гостиную, открыл секретер и показал ей ровные стопки денег.
– Да я просто переложил их сюда. Мы же завтра утром едем…
– Как утром? Ты же сказал, что через три дня…
– Завтра, завтра. Вот они, твои денежки. Просто еще раз пересчитал, вот и все! Знаешь, у моего брата была такая история. Он тоже вот так продавал квартиру, получил деньги, вроде все правильно, а когда пересчитал уже дома, оказалось, что не хватает порядка двадцати тысяч…
Но Оля его не слышала. Она стояла и смотрела на пачки денег, аккуратно разложенные по полкам секретера.
Она повернулась и крепко обняла Бориса. Она была благодарна ему за то, что он с ней, что не исчез с деньгами, не обманул ее, что он был ее реальностью и ее будущим.
Они целый день провели вместе. Спали, лежали обнявшись. Приготовили вместе вкусный ужин, поужинали, затем уложили вещи и легли спать. Утром оделись, вызвали такси и поехали на вокзал.
Борис не поскупился, взял СВ, прекрасное купе на двоих. Был ласков, нежен. Сумка с деньгами была надежно спрятана под сиденьем.
Он исчез неожиданно. Когда Оля окончательно успокоилась и чувствовала себя счастливой. Она вышла в туалет, а когда вернулась, поняла, что Бориса нет. Вероятно, он дожидался удобного случая, чтобы в купе, кроме него, никого не было, взял сумку и сбежал. Исчез. Прихватил даже палку колбасы, которая лежала на столике, и бутылку коньяку.
Или же его убили и обокрали. Но это уже сказочка для других юных дур…
Оля же до самого Питера сидела как оглушенная за столиком, смотрела в окно и видела лишь расплывчатый от слез унылый пейзаж собственной глупости…
Откуда ни возьмись полезло: а ведь он предлагал мне продавать мою квартиру, даже не видя ее! Значит, просто знал планировку, знал, что квартира в самом центре города, чудесная «генеральская» сталинка стоит дорого; да и шубку моль побила; и кольца не с брильянтами, а с хрусталем; и платья вечерние ношеные, наверняка он их украл из гардероба какой-нибудь бывшей актрисы… Вот исчез человек, и все вокруг превратилось в большую желтую тыкву… Нет золотой кареты. Нет бального платья. Нет стоматологических курсов. Нет петербургской квартиры. Нет мужа с красивой и загадочной фамилией «Исаковских»…
Есть только горечь предательства да несколько тысяч рублей наличных в сумочке, которых ей хватит, чтобы вернуться домой.
Еще есть стыд и позор.
Еще есть обманутая сестра, которая вряд ли ее простит.
Еще есть желание заснуть и не проснуться…
Через три дня, измученная, опухшая от слез, она вернулась в свой родной город, сразу же поехала к Ирине. Упала на колени и рассказала все как есть.
– У меня больше нет сестры, – сказала Ирина. Она побелела от волнения. Такого же цвета было ее лицо, когда она хоронила Виктора.
Ирина взяла ее за плечи, подняла и выставила вон за дверь.
– Никогда не приходи, не звони, не пиши. Все бесполезно. Ты подлая дрянь, и я тебя ненавижу. Ты продала меня за… – она грязно выругалась и сплюнула. – Пошла вон, идиотка!