Жизнь плавно входила в прежнее русло, и Миша почти не вспоминал об измене. Плюнув на дизайнеров и отделочников, они с Вадимом пытались худо-бедно завершить ремонт собственными силами, и это занимало всё свободное время. Так что времени жалеть себя и раз за разом прокручивать в сознании картинку не было – и Миша после душа падал на диван Вадиму под бок и проваливался в сон. Секс, конечно, тоже никуда из их жизни не исчез – Вадим, получив зелёный свет, начал, по обыкновению, доминировать, и всё встало на свои места.
Не сказать, чтобы Миша совсем не думал о произошедшем – потрясение такой силы просто из головы не выкинуть, зато на смену душевной боли пришли рациональные размышления: Вадиму секс с омегами необходим физически, но это совсем не означает, что он хочет с ними отношений. Напротив, альфа и до, и после измены всячески демонстрировал Мише своё намерение быть вместе и так переживал из-за неподвластных его воле гормональных всплесков, что становилось не по себе.
Бетам не дано было понять этот механизм, хотя Миша не считал себя фригидным – по-настоящему любил заниматься сексом и не стеснялся своих желаний. Но, чего скрывать, инстинкты даже в теории никогда не могли захватить его разум целиком, как это случилось у Вадима. И Миша, скорее, стремился его оправдать, чем обвинить. Хотя и Кирилла назначить козлом отпущения тоже не получалось – дизайнер не по своей воле был вынужден покинуть дом во время течки, а потом и вовсе лишился работы, где его ценили.
Правда, Вадим с Мишей не согласился: просто нужно было сказать про течку вместо того, чтобы так рисковать. Да и вообще, Кирилл не производил впечатления благоразумного человека, хоть и оказался старше – в свои тридцать четыре не имел семьи и одевался крайне вызывающе. Разборок из-за случайного секса удалось избежать – ревновать и защищать честь Кирилла было некому, а у того никаких претензий к Вадиму не возникло. Конечно, перед поездкой он воспользовался подавителями и нейтрализаторами феромонов, но никак не ожидал, что в доме не будет работать лифт, а во время подъёма на двадцать первый этаж действие препаратов закончится из-за обильного потоотделения. Если дело касается инцидентов во время течки, виноватых и правых обычно нет.
Когда эмоции окончательно улеглись, Вадим признался, что запах омеги его привлекал с первой минуты, а внешность и поведение, наоборот, отталкивали. Диссонанс вызывал сильные эмоции, в тот злополучный день небольшая словесная перепалка и концентрированные феромоны сыграли свою роковую роль, и Вадим полностью лишился способности управлять своими инстинктами. И это очень сильно ударило по его самооценке – альфа привык считать себя хозяином жизни, а в итоге повёл себя как примитивное животное.
Скрывать было больше нечего, и Миша рассказал про летнюю встречу с Кириллом – напомнил, что Вадим тогда спросил про омегу, сломавшего зеркало, унюхав его аромат на одежде. Истинность была исключительным явлением в современном мире, никакого отношения к случившемуся она, очевидно, не имела: Вадим и раньше сталкивался с омегами, у которых был привлекательный запах, но вне течки без особых усилий мог сдерживаться. Да и течку он проводил только с одним омегой, с которым встречался на первых курсах университета: после не самого приятного расставания познакомился с Костей, а затем – с Мишей. И никогда не испытывал нестерпимой потребности в полубессознательном сексе. А значит, в будущем сделает всё возможное, чтобы подобное не повторилось.
Миша Вадиму верил, но теперь отчётливо понимал, что пресловутая потребность в действительности всегда существовала, просто проявлялась неявно: тончайшими нюансами в поведении, языком тела; даже пьяный секс, когда от Миши пахло омегами, существенно отличался от их привычной близости. Значит, подобный инцидент имел все шансы произойти вновь.
Хотя сейчас Миша не видел в этом трагедии – всего лишь ещё одна плата за его личную жизнь наравне с дискомфортом во время сцепки или секса без смазки, когда альфа забывался. Стало значительно легче, когда пришло осознание, что Вадим полюбил его сердцем и головой, а не подчинился альфьей природе. В свою очередь, Миша должен был поддерживать свою пару, а не подливать масла в огонь неуверенностью. Они вместе. Общие цели, общие интересы, общее будущее – нельзя жить в ожидании расставания, измена ему не тождественна, даже если и будут новые. Законы природы никто не отменял.
Хочет ли Миша быть с Вадимом? Однозначно да! Сейчас Миша жалел только об одном: что не задал себе этот вопрос раньше. Тогда многое в жизни сложилось бы иначе…
– Всё, завтра будем отдыхать! – Вадим в чём папа родил вышел из душа и потёр поясницу руками, прогибаясь: увы, физический труд в плане пользы для здоровья не был равен занятиям в тренажёрке.
– Поддерживаю, – Миша, засыпая, представил, как проведёт воскресенье на диване, потягивая пиво под новые эпизоды сериала, которые в связи с бурной ремонтной деятельностью не успел посмотреть.
Однако его чаяниям не суждено было сбыться в точности – после почти двенадцатичасового сна и заказанного на дом позднего обеда Вадим предложил пройтись на свежем воздухе.
Место променада не обсуждали – альфа сел за руль, а Миша занял пассажирское кресло, чтобы слушать музыку и любоваться вечерним городом с его пустеющими дорогами и то тут, то там заметными сквозь темноту новогодними украшениями. Уже чувствовалось дыхание главного праздника.
Кроссовер стремительно двигался по мосту на другой берег, и Мишин взгляд не мог не зацепиться за колесо обозрения – с этого ракурса оно казалось ещё более впечатляющим, а чёткие линии подсветки акварелью отражались на глади реки. Когда Вадим свернул с моста, Мишу вспышкой осенила догадка: они направлялись к парковке возле набережной. Комментировать это решение желания не возникло, мозг почему-то сохранил воспоминания о восьмой годовщине в негативном ключе (может, из-за последовавшей измены?), соответственно, связанная с ней локация радости Мише не принесла.
В конце осени сумерки опускались довольно рано, тротуары и дороги влажно чернели в жёлтом свете тусклых фонарей – раньше в это время уже лежал снег, но нынешний год стал исключением, поэтому было темнее обычного. Если честно, гулять совсем не хотелось: промозгло, сыро, на неосвещённых участках аллей затаились лужи, а с реки дул ветер, пронизывающий джинсы насквозь. Миша, конечно, уже успел пожалеть, что оделся не по погоде – привык постоянно передвигаться на автомобиле, лишний слой для утепления не требовался.
Вадим опять по большей части молчал, периодически нервно поглядывая на экран телефона, словно ждал звонка, но тем не менее заметил, что Мише холодно, и предложил зайти в уже известную им кафешку. Долго уговаривать не пришлось, и они расположились за столиком у окна, заказав по дежурной чашке кофе.
Обычно Мишу не смущала тишина, но сейчас ему нестерпимо хотелось спросить, что беспокоит Вадима. Однако тот опередил:
– Хочешь прокатиться?
Через стекло витрины во всей красе виднелось колесо обозрения – после вопроса оно приковало взгляд обоих, а тёплая ладонь Вадима легла поверх замёрзших пальцев Миши. Почуяв неладное, Миша вопросительно уставился на альфу, но тот лишь кивнул в сторону окна, словно намекая: смотри.
Поначалу ничего необычного Миша не заметил, алгоритм иллюминации уже давно успел примелькаться, а потом подсветка разом отключилась – спустя пару секунд по огромной площади круга неспешно побежали буквы. Сложить их в слова было довольно сложно, но когда до Миши дошёл смысл написанного, у него загорелись румянцем даже уши.
Примерно треть города вместе с ним смогла увидеть фразу: «Любимый, ты станешь моим мужем?»
Чтобы прийти в себя, потребовалась ещё пара минут, всё это время Вадим согревал его руки своими и со странными эмоциями смотрел Мише в глаза.
– Можешь сразу не отвечать, Миш, подумай, – наконец сказал он. – Но знай, что я хорошо подумал. И всё решил.
Прежде чем заговорить, Миша прочистил пересохшее горло. Это дало ему несколько лишних секунд, но, как ни странно, сомнений не было – значит, они с Вадимом одинаково видели их отношения в перспективе, и это, напротив, вселяло уверенность.
– Я согласен, Вадь, – произнёс Миша дрожащим голосом и моментально получил ответ в виде целомудренного поцелуя.
– А теперь пойдём, – просиял Вадим, поднимаясь из-за столика.
Когда он успел спланировать и срежиссировать столь необычное предложение руки и сердца, Миша не представлял, но работники колеса обозрения, которые помогли осуществить задумку, дружно поприветствовали их аплодисментами, чем вновь заставили щёки зардеться.
Полноценного удовольствия от вида на город получить не удалось – из-за повышенной влажности и разницы температур стёкла кабины запотели. Впрочем, Вадима это не расстроило, наоборот, сейчас и наедине он себя не сдерживал – зацеловал Мишу до раздражённых губ и вздыбленной ширинки. До настоящего греха доводить не стали, Вадим вовремя отступил, начав развлекаться рисованием на тонком слое конденсата. Естественно, сначала нарисовал сердечко, а потом – куда менее приличную картинку. Миша, засмеявшись, несильно ткнул его локтем в бок, и альфа стёр свои художества ладонью, словно и не было ничего.