На следующее утро, едва разлепив глаза в пышной постели, я долго смотрела на "цветочный" полог над головой, недоумевая, что за диковинный сон мне снится. Когда память прояснилась, я вспомнила, что накануне вечером меня, как мешок с углем, забросили в эту чистенькую девичью спальню.
Убранство этого гнездышка разительно отличалось от других комнат особняка, выдержанных в строгом, холодноватом стиле. Ситцевые чехлы на креслах, обои и бархатные портьеры были украшены цветочным узором. Подушки на кровати были такие мягкие, что я тонула в них, словно в теплом сугробе. От камина тоже струилось тепло. Собственный камин в комнате – неслыханная роскошь! У стены стояли высокий комод и туалетный столик на выгнутых ножках. Над ним висело большое овальное зеркало.
В общем, меня окружала такая красота, что прикоснуться страшно. И поведение свое теперь придется менять под новую роль. Это Коза Энни с Коул-стрит могла болтать все, что ей вздумается, а мисс Фишер, кузина высокородного лорда, должна держаться, как подобает скромной благовоспитанной девушке. Иначе ляпну что-нибудь в самый неудачный момент – и прощай, легенда.
В дверь осторожно постучали. Распахнув ее, я с изумлением увидела на пороге Агату. М-да, вот еще одно свидетельство моего нового положения… Я всего лишь переехала на этаж ниже, а мой социальный статус изменился настолько, что бывшая подруга-горничная должна теперь стучать, прежде чем войти. Я почувствовала себя неловко. Хорошо еще, что это ненадолго!
Ловко пристроив поднос с кофейником на невесомый столик, Агата сказала:
– Милорд распорядился подать завтрак сюда, так как скоро прибудет портниха.
– Зачем? – только и могла спросить я.
– О, мадам, вам понадобится куча всего! – Она принялась загибать пальцы, перечисляя: – Платье для бала, два-три утренних платья, туалеты для прогулок, туфельки, полуботинки, веера…
Стоп-стоп-стоп, зачем так много? Я всего лишь прогуляюсь на бал и, возможно, два раза проедусь в карете! На большее мы не договаривались! Но Агата была настроена так серьезно, словно ей действительно поручили подготовить к выходу в свет юную дебютантку, вооружив ее до зубов всякими дамскими штучками.
– И, пожалуйста, не говори со мной как с леди! – взмолилась я. – Мне и так не по себе!
– Но ведь я теперь тоже важная особа, – подмигнула подруга. – В один день меня из горничной произвели в камеристки! Не волнуйтесь, мадам, я прекрасно умею укладывать волосы, сплетничать и выводить пятна от любых напитков, которые вы на себя непременно опрокинете.
От ее шутливого тона мы обе расхохотались, но мне все равно было страшно. Во что я ввязалась?
Портниха пришла точно вовремя. Ее сопровождала помощница, которую я не сразу разглядела за грудой свертков. Мисс Нидли оказалась сухонькой, востроносой особой с весьма решительным нравом и бесцеремонными манерами. Скептически оглядев мое мещанское платье, она проводила меня за ширму и приказала снять с себя «эту серость», а затем, повертев меня в разные стороны жесткими, как вешалки, руками, быстро обмерила лентой с ног до головы. Ее ловкие пальцы так и мелькали.
Я так засмотрелась на работу портнихи, что пропустила появление Фонтероя, вдруг отразившегося в зеркале. Эффект был такой, как если бы он плеснул в меня драконьим огнем.
– Не входите сюда! – метнувшись за ширму, я схватила отрез ткани, пытаясь завернуться в него до ушей. Щеки предательски покраснели. Да как он может! Я стою тут в одной рубашке и корсете, а он!
– Я не собираюсь покушаться на вашу добродетель, мисс Энни, не бойтесь, – послышался насмешливый голос. Затем Фонтерой как ни в чем не бывало обратился к мисс Нидли:
– Не слушайте, если она начнет бормотать что-то о темно-синем атласе или сереньком шелке! Моя воспитанница должна блистать. Она будет чудесно выглядеть в красном. Или в изумрудно-зеленом.
Последние его слова донеслись уже из коридора.
– В красном! – Вернувшись за ширму, мисс Нидли скептически подняла глаза к потолку. – Джентльмены ничего не понимают в дамских туалетах, даже если оплачивают их. Юной девушке не к лицу яркие цвета. Она должна носить белый, розовый и голубой.
Портниха мне подмигнула, и я неуверенно улыбнулась в ответ. В душе забрезжила слабая надежда, что мы с мисс Нидли отлично поладим.
***
Примерка и обсуждение туалетов заняли больше двух часов. Два часа! Да за это время при должной сноровке можно вынести половину тряпичной лавки!
Мне пришлось заказать массу разных вещей. Много, очень много всего! Платье для завтраков, для обедов, для прогулок и для танцев, два пеньюара… Если верить мисс Нидли, знатные леди в течение дня только и делали, что переодевались. Она была заметно шокирована тем, что я не знала таких элементарных вещей. Чтобы не вызвать подозрений, мне пришлось во всем с ней соглашаться, но теперь было неудобно, что я ввела Фонтероя в такие расходы. Надеюсь, наша затея его не разорит?
Наверное, следовало его поблагодарить. Если, конечно, удастся его найти. В этом огромном доме было так же легко заблудиться, как в лесу. Я никогда точно не знала, где находятся остальные жильцы, и есть ли кто-нибудь дома вообще.
Граф отыскался в библиотеке. Вместо ответа на мое косноязычное «спасибо» он только рассеянно кивнул и попросил:
– Будьте любезны, Энни, сходите к Амброзиусу. Он хотел что-то вам рассказать.
– Хорошо, – ответила я. Но Фонтерой, уткнувшись в книгу, уже потерял ко мне интерес.
***
Мистер Амброзиус занимал на втором этаже самую дальнюю комнату, расположенную возле винтовой лестницы для слуг. Агата и миссис Бонс, поднимаясь, старались миновать этот пролет как можно быстрее, осеняя себя крестным знаком.
– Против самого мистера Амброзиуса я ничего не скажу, – жаловалась повариха, когда мы с Агатой навещали ее на кухне. – Приятный господин и настоящий жентмун, что и говорить. Но его чародейство у меня уже вот где сидит! – маленькой ладошкой, испачканной в муке, она резко провела по шее. – Ночами заснуть не могу, все молоко извела, чтобы этих… с Той Стороны отвадить. Так и лезут, так и лезут, балбесы! То приправы мне все перепутают, то тесто сглазят!
Наша повариха родом была из Кэмбри и, как многие северяне, относилась с большим почтением к волшебным созданиям. Смуглая, пышная и невысокая, она ловко кружилась по кухне и сама была похожа на румяную плюшку только что из печи.
– Нет, эти яблоки нужны мне для теста, – сказала она, отняв у меня миску, в которую я собиралась высыпать мелко нарезанные дольки. В другой тарелке Агата перебирала изюм. На кухне миссис Бонс распоряжалась нами, как королева – своими верными подданными.
– Я сегодня подам жареную куропатку с грибами и фасолью, печеночный паштет, артишоки в соусе на закуску и мое фирменное печенье: песочное тесто, начиненное изюмом, миндалем и яблоками, да чуток апельсиновой цедры, да капелька коньяку. И пусть только попробует кто-нибудь из этих мелких поганцев подойти к нему хотя бы на шаг!
Мы с Агатой внимали ей, затаив дыхание.
В отличие от слуг, я наоборот подолгу застревала на площадке перед комнатой Амброзиуса. Из таинственной обители волшебника временами раздавались странные звуки: то шипение, то какое-то заунывное пение, то приглушенные ругательства. Так и подмывало заглянуть туда хоть одним глазком! А теперь, с одобрения самого хозяина, у меня появился законный повод удовлетворить любопытство.
Постучав в заветную дверь, я прислушалась и, не дождавшись ответа, решительно ее распахнула. Вдруг послышался резкий хлопок, вспышка света полоснула меня по глазам. Меня спасла быстрая реакция. Я резко пригнулась – и железная крышка просвистела над головой. А потом вонзилась в стену на целый дюйм.
Переведя дух, я подумала, что, вероятно, Фонтерой послал меня сюда в надежде избавиться от докучливой гостьи раз и навсегда.
– Я понял! Понял, в чем была моя ошибка! – воскликнул сияющий волшебник, высунув голову из-под стола.
– Не бережете вы себя, господин Амброзиус, – укорила я его.
На столе стояло множество пузырьков и склянок с разнообразными декоктами. Я опознала грибную плесень в мисочке, пучок мышиных хвостов и горку навоза (по запаху). В некоторых емкостях что-то подозрительно бурлило, испуская шипение. Старинные флаконы из мутного хрусталя стояли здесь вперемешку с простыми пузырьками темного стекла, снабженными бумажными этикетками. Названия были все незнакомые. Рядом валялись коробки из необычной глянцевой бумаги с загадочными надписями. В общем, стол Амброзиуса представлял своеобразное зрелище и к тому же вонял, как Тесса после разлива.
– Что такое «циталопрам»? – прочитала я на одной из коробок.
– Ничего не трогай, – поспешно сказал волшебник.
– Кажется, я поняла. Вы хотите приготовить зелье, чтобы избавить графа от драконьего облика?
– Да! – воскликнул Амброзиус, пригладив взъерошенные седые волосы. – Клянусь пером феникса, я найду лекарство, подавляющее драконью сущность и не вызывающее побочных эффектов вроде галлюцинаций, гипертермии и бредовых расстройств!
– Я бы с радостью вам помогла, – искренне сказала я, так как чувство вины все еще саднило у меня в груди. – Если вам вдруг понадобится кровь девственницы или, к примеру, прядь волос – только скажите.
Мистер Амброзиус взглянул на меня с новым интересом, как шеф-повар на редкую дичь.
– Интересно… И как далеко ты готова зайти?
– Что значит «как далеко»? – настороженно спросила я.
Любой человек знает, что с волшебниками нужно держать ухо востро. Иначе оглянуться не успеешь, как пообещаешь отдать ему в услужение своего будущего седьмого сына или вручишь собственную душу. На всякий случай я поспешила сменить тему:
– Вообще-то я пришла по другому поводу. Лорд Фонтерой сказал, что вы хотели дать мне несколько уроков. Вроде того, как красиво есть рыбу в гостях и все такое.
–Ах, да! Совсем забыл! – Волшебник хлопнул себя по лбу, нечаянно смахнув на пол несколько пузырьков. Я рыбкой нырнула под стол, хотя в этот раз, на удивление, ничего не взорвалось.
Когда я снова отважилась выползти на свет божий, в центре стола лежала здоровенная книжища в изъеденном коричневом переплете. Рисунок на обложке почти стерся. Амброзиус стоял рядом, очень довольный собой.
– Я нашел для тебя уникальный экземпляр: полный список наставлений для юных благородных дам. Им пользовалась сама королева Элеонора!
Передав книгу, он опустил тонкую, почти невесомую руку мне на плечо и дружески его сжал:
– Ступай, дитя мое, грызи кирпич науки.
– Вижу, кто-то уже пытался, – пошутила я, намекая на сохранность переплета. Возможно, у этой королевы Как-ее-там были ручные мыши.
Книгу я взяла, чтобы не обидеть волшебника, но про себя сомневалась в ее полезности. Судя по виду, она была написана пятьсот лет назад. Я понимаю, конечно, что в светском обществе чтут традиции, но не настолько же! Скорее всего, уроки Ушлого Гарри послужат мне лучшим путеводителем на пути к gentility, чем талмуд господина Амброзиуса.