Утром, когда я проснулась в своей квартире на своем диване, то, слава богу, ничего особенного не произошло. Если не считать, конечно, что и это утро наступило раньше, чем мне бы хотелось, и снова на небе не было ни облачка, и прогноз, сообщенный по телевизору, не обещал ничего утешительного: снова будет жарко.
Не знаю, из каких побуждений, наверное, исключительно чтобы меня утешить, обаятельный диктор улыбнулся и сообщил, что в Южной Африке выпал снег. Маринка, с кислой рожей бродившая по квартире, сразу же развеселилась, представив негров, катающих снежную бабу, а мне стало грустно: ну что за несправедливость такая? Ну на фига зулусам снег, скажите мне? На фига?! Им жара нужна с бананами, а снег – это наш национальный деликатес, и нечего путать!
Не слушая Маринкины шуточки, я скромно позавтракала и молча вышла из квартиры.
Кажется, Маринка даже не заметила, что я не поддерживаю разговора. Она продолжала трещать и пока мы шли до машины, и по дороге в редакцию. Единственный раз, когда она обратилась ко мне с вопросом, это было уже при выходе из машины.
– Отвратительно жарко, правда? – возвестила она, даже не оглядываясь, и пошла к входной двери. Я из вежливости кивнула, хотя знала, что Маринка не увидит моего кивка, но, кажется, она даже не обратила внимания и на это.
Сперва я не пошла в редакцию, а заглянула в фотолабораторию. Виктор уже был там, и я ему отдала вчерашнюю пленку. Только после этого я пошла к Маринке, ждущей меня у запертой двери редакции.
Как только я открыла эту дверь, Маринка, оттолкнув меня, вбежала первой и тут же включила кондиционер рядом со своим рабочим столом.
– Кайф! – возвестила она, устроившись под ним. – Я чувствую себя Снегурочкой: таю и таю. Хочу в Южную Африку!!!
– К неграм? – спросила я.
– К снегу! – крикнула Маринка. – К снегу! К каким еще неграм?
Я отперла дверь своего кабинета, вошла, включила свой кондиционер и телевизор, стоящий у меня на тумбочке, слева от окна.
Через секунду влетела Маринка, не закрыв за собою дверь.
– Все равно в редакции никого нет, а если кто придет, мы и не услышим, – сказала она.
– Ты кого-то ждешь? – поинтересовалась я. – Я его знаю?
– Нет, не знаешь, конечно, но я его не жду, – Маринка вальяжно устроилась у кофейного столика на стуле, поближе к кондиционеру, – а вдруг придет недоброжелатель какой-нибудь?
– И сопрет твою кофеварку?
– Нашу, нашу, а не мою! – прикрикнула Маринка. – Куда бы вы все делись без моей кофеварки? Хлебали бы пепси-колку и вконец бы одичали. Кстати, кофе я не хочу, а ты?
– Аналогично, – вздохнула я, – погода не располагает.
– Так нужно ее поправить маленько, – Маринка дотянулась до переключателя кондиционера и переставила на максимальный холод. – Вот так, – с удовлетворением сказала она, снова устраиваясь на стуле, – а замерзнем, пойдем греться ко мне.
– Уговорила, – согласилась я.
Как раз, как и положено, в это время по телевизору начали передавать сводку новостей нашего городского УВД. Жутко намалеванная и абсолютно безвкусно причесанная дикторша начала рассказывать: кто, где, кого и как за прошедшие сутки.
Снова мы увидели знакомую нам взорванную машину и подробности славной и боевой биографии господина Кудельникова, владельца сей машины, останки которого удалось идентифицировать, несмотря на их полную неузнаваемость. Машина, кстати, оказалась «Опелем», а не «Мерседесом», но Маринка сделала вид, что этого не услышала. А я не стала указывать.
Геннадий Иванович Кудельников, в прошлом Кудель, до вчерашнего вечера был вице-президентом банка «Каскад» и крупным акционером нескольких фирм и фирмочек. Дежурный по УВД объяснил нам с Маринкой, что взрывчатое вещество было эквивалентно 500 граммам тротила, и, скорее всего, взрывное устройство было радиоуправляемым. И сработало это устройство ориентировочно в восемнадцать часов двадцать пять минут. Господин Кудельников погиб сразу же, а от его машины мало что осталось. Ну да это мы и сами видели.
– Ерунда, – сказала Маринка, пренебрежительно махнув рукой, – радиоуправляемое! Кинул «дипломат» – и все тут!
– Что же, он в «дипломате» бикфордов шнур поджег? – наивно спросила я.
– Как? – вздрогнула Маринка. – А, ну тогда, конечно, радиоуправляемое, да. Я так и сказала!
Дежурный продолжил свой рассказ, и из него мы узнали много интересного, например, то, что, по мнению правоохранительных органов, убийство было заказным и заранее спланированным.
– Мне нравится их слушать, – заметила Маринка, – с такими умными лицами говорят настолько банальные вещи, что хочешь – не хочешь, а начинаешь им верить. Действительно: убийство было заказным. Спасибо, что объяснили, а я-то думала, что Кудель на хлопушке подорвался!
Я промолчала, потому что меня заинтересовало лихое сообщение о задержании киллера, совершившего это преступление. Не успела я открыть рот от удивления, как дежурный тут же поправился и сказал, что задержан подозреваемый, а киллер он или не киллер – определит суд.
– Слышала? – спросила я Маринку. – Уже кого-то задержали, и что-то мне подсказывает, что это не твой дядечка с «дипломатом». Не похоже как-то.
– Кого ты слушаешь? – возмутилась Маринка и даже соскочила со стула. – Они сейчас тебе тут нахвастаются, а потом скромненько так признаются, что ошибочка вышла. У них так всегда. Ну почти.
– Ага, а права, разумеется, была ты, – догадалась я.
– Ну да, – просто сказала Маринка, – а права была я. Это же в порядке вещей. Ты так разве не считаешь?
– Не считаю, – отрезала я.
Дежурный по УВД продолжил свои сообщения и рассказал нам о нахождении машины, угнанной накануне около шести часов вечера неизвестными злоумышленниками. Камера оператора скользнула по пустырю, заросшему травой и заваленному всяким мусором, и остановилась на белой «десятке».
Показали простого и честного сержанта-гибэдэдуна, который просто и честно рассказал, как он героически обнаружил эту машину в свободное от работы время, гуляя по этому пустырю со своей болонкой.
– Маринка, – тихо сказала я, – ну-ка, доставай свои записки, не та ли это машина, а?
– Что? – не поняла меня Маринка. – Что значит, та или не та? А какой там номер?
– Пять тысяч триста сорок три, – быстро произнесла я. – Ищи быстрее!
– Да нет, не тот номер. Не может быть, – Маринка выбежала из кабинета, что-то уронила в редакции, потом еще раз что-то уронила, громко выругалась и наконец вернулась, перетряхивая содержимое своей сумки.
– Какой, ты сказала, там номер-то? – переспросила она, доставая несколько разрозненных листочков, на которых она обычно делала записи, не находя постоянно своей записной книжки. – Какой?
– Пять тысяч триста сорок три, – повторила я, теряя уже терпение от этой бесконечной неряшливости. Чуть не сказала – бестолковщины, но вовремя сдержалась.
– Точно, та самая машина! – сказала Маринка и вытаращилась на меня. – Вот так вот.
Я тоже посмотрела на нее, и хотя была внутренне подготовлена к этой новости, но все-таки до конца и сама не верила, что номера совпали.
– Я была права! – в полнейшем восторге завопила Маринка, – я сразу же тебе сказала, что это был киллер! Ты помнишь, да? Ты помнишь?
– Да подожди ты кричать! – я махнула на нее рукой. – При чем здесь киллер, если ясно же сказали, что подозреваемый арестован практически сразу же после совершения преступления? И недалеко от места этого преступления, а мы сами с тобою видели, что твой лысый киллер уехал на этой машине! Сам уехал, и достаточно быстро! Мы еще вслед ему посмотрели!
– Ой, ну вот ты опять начинаешь, – разозлилась Маринка, – это же менты, они нарочно темнят! Нарочно темнят! Не понимаешь, что ли?! Они специально говорят, что недалеко, а на самом деле очень даже далеко, и нарочно говорят, что почти сразу, хотя там было не сразу!
– И в чем смысл этих дурацких хитростей? – я не собиралась вот так сразу доверять Маринкиным доводам, но нужно было дослушать их до конца.
– Чтобы не спугнуть сообщников, – заявила Маринка, – пусть думают, что они пока в безопасности!
– Ничего себе безопасность! – усмехнулась я. – Сказать, что киллер арестован, а потом пытаться поймать на какую-то мелочную уловку его сообщников. Да их уже и след простыл, если это, конечно же, тот самый киллер.
– Ну я не собираюсь с тобой спорить, – Маринка демонстративно отвернулась и вернулась на стул, – для меня все ясно! Ну а когда и ты наконец сообразишь, что я была права, то наверняка уже и суд пройдет. Над киллером.
Передача по телевизору продолжалась, но мы уже слушали ее невнимательно. Еще бы: возник более принципиальный и интересный спор о том, кто умнее. Уклониться от выяснения этого глобального вопроса было бы просто неумно. Это значило бы сразу же признать правоту оппонента.
Я уже завелась и была готова биться до конца, но вдруг меня осенило.
– Маринка! – крикнула я, хлопнув ладонью по столешнице. – Слушай сюда!
– Ну что еще? – Маринка подозрительно покосилась на меня и нахмурилась. Она приготовилась отразить все мои доводы всеми доступными ей средствами и только ждала команды к началу атаки.
– А ведь в милиции наверняка пока не знают, что киллер приехал на этой машине! И уехал на ней! – сказала я.
– Правильно! – подпрыгнула на стуле Маринка. – Он сказал, что прилетел на воздушном шарике! Молодец, ты долго думала?!
– Недолго, а просто подумала, – огрызнулась я, – сама подумай: этого мужика арестовали, и он сразу же начал признаваться в том, что он киллер? Это же признание в убийстве, а за этим следует срок. Не думаю, что он так быстро раскололся. Желание попасть в тюрьму – это на любителя.
– Да уж, этот джентльмен на такого любителя похож не был, – согласилась Маринка, – а к чему ты все это говоришь?
– Да все к тому же! – я проявила нетерпение. – Если он еще не признался ни в чем, а его только подозревают, то мы имеем возможность обогнать следствие и первыми поговорить с хозяином машины и дать описание подготовки к преступлению! Как приехал да как уехал! Если все сойдется, конечно же, – тут же поосторожничала я.
– Верно, – нехотя согласилась Маринка, – а голова у тебя варит иногда!
– Только иногда? – усмехнулась я, имея на этот счет очень даже другое мнение.
– Ну не все сразу же, – глумливо пошутила Маринка, – научишься когда-нибудь! А ты помнишь адрес хозяина машины?
– Нет. А ты?
Мы вздрогнули, и обе повернулись к экрану телевизора. Как раз в этот момент криминальный канал закончился и началась реклама с замечательными словами: «А тебе, лысый, я телефон не скажу!»
– И не очень-то хотелось, – проворчала Маринка, как всегда, близко к сердцу принявшая какую-то ерунду.
– Значит, решаем так, – я приняла командирское решение, – я готовлю статью в следующий номер про покушение, даю несколько наших вчерашних фотографий и прочее. А ты тем временем залезь в компьютер Сергея Ивановича и найди там, пожалуйста, базу данных ГИБДД. Поняла зачем?
– Да, конечно же, поняла! – Маринка встала и потянулась. – Ты все про адрес, что ли, говоришь? Сейчас я его вычислю! Айн момент, фрау Бойкофф!
– Между прочим, фройляйн! – поправила я ее.
Маринка хмыкнула и выскочила из кабинета. Я услышала, как она, промчавшись по редакции, упала на стул Кряжимского.
В это время пришел Виктор и молча положил передо мною на стол свежие фотографии со вчерашней пленки. Тут же подскочила Маринка и сунула в них нос.
– Ну вот, а меня и нет! – разнылась она. – Зато какая-то бабка в галошах в кадр попала! Несправедливость!
– А зачем же ты все время сзади стояла? – резонно спросила я. – Перешла бы на ту сторону этих обугленных конструкций и тоже была бы в кадре.
– Да я же тебе обеспечивала комфортные условия для работы! – закричала Маринка. – Без меня ты и не сделала бы ничего! Виктор, – обратилась Маринка к нашему фотографу, – представляешь, нашу Олю вчера чуть в милицию не сдали за пособничество бандитам! Честное слово, не вру!
Маринка честно округлила глаза. Виктор посмотрел на Маринку, потом на меня.
– Ерунда все это, – сказала я, – ты кофе хочешь?
Виктор отрицательно качнул головой и ушел.
– А ты зря возмущаешься, – указала я Маринке, – все равно я бабку отрежу, и в газету она не попадет.
– Да все я понимаю, но, между прочим, хочешь, подарю классную идею?
– Ну и?
– Пора, Оленька, открывать в газете новую рубрику, – менторским тоном заявила Маринка, – называться она будет «Звезды нашей редакции», например. Откроем эту рубрику с меня.
– И тобой же закроем, да? – улыбнулась я.
– А вот это уже меня не волнует, – Маринка вышла из кабинета и крикнула мне: – Ты обдумай идею на досуге, она качественная!
– Не премину! – пообещала я.
Оставшись в одиночестве, я довольно-таки быстро отсканировала фотографии, нащелкала половину статьи, как вдруг из комнаты редакции раздался громкий крик Маринки:
– Оля!
Я вскочила со стула и, не думая ни о чем хорошем, выскочила из кабинета. Маринка сидела перед компьютером Сергея Ивановича и изумленно тыкала пальцем в экран монитора.
– Господи, – простонала я, – ты так заорала, что я подумала, будто что-то случилось! Что там такое?! Базу данных найти не можешь?
– А я еще и не искала! – ответила мне Маринка. – Да это ерунда, твоя база данных! Ты только посмотри, какие у нашего скромника тут игры! С голыми женщинами! Представляешь, чем он тут занимается, когда мы не подсматриваем?!
– Что-что? – мне показалось, что я ослышалась. Заорать так, словно ее режут, а оказывается, что она всего лишь в компьютере у нашего патриарха нашла игрушки! Да я бы поняла, если на нее внезапно со стены паук какой-нибудь напал, но такое!
– Какие еще игрушки?! – рявкнула я. – Ты издеваешься надо мною, что ли?
– Пасьянсы, преферанс, «девятка» и «дурак»! – перечислила Маринка. – И самое интересное – «Сексоникс»! Тут надо от шариков убегать, а если убежишь, то вот она, дамочка, и открывается! Ну это ладно. Тебе «дурак» нравится?
– От такого слышу, – ответила я и ушла к себе в кабинет, захлопнув за собой дверь. Подумаешь: шарики с голыми дураками, то есть женщинами! Если бы она там новую бродилку какую-нибудь нашла, можно было бы и поорать, а так… неинтересно!
Я дописала статью и начала верстать номер. Все разбежались, все отдыхают, одной мне приходится работать в такой безобразно жаркий день. Где справедливость? А нету!
Через полчаса в кабинет молча вошла Маринка и положила мне на стол скинутый через принтер лист с отпечатанным адресом, именем и фамилией хозяина угнанной «десятки».
– Ваше задание выполнено, мадам главный редактор, – ерничая, доложила Маринка, прикладывая руку к голове.
– Между прочим, мадемуазель, сколько раз тебе говорить? – буркнула я, взглянула на Маринку, и мы обе рассмеялись.
– Закончила, что ли, очередную нетленку? – спросила она, усаживаясь напротив меня.
– Почти, – сказала я, – вот сейчас умну ее на страницу, и все на этом.
– Ну и прекрасно, – Маринка потянулась и взглянула на часы, – а ты почему не смотришь «криминальный канал» на «Второй Садовой»?
– А я и забыла, – сказала я чистую правду, – ты думаешь, что там скажут что-нибудь новенькое? Откуда же оно взялось?
– Новенькое – не новенькое, – нудновато произнесла Маринка, вставая и подходя к телевизору, – а вдруг какую-то детальку да подбросят!
– С «КамАЗа»? – поинтересовалась я.
– С какого «КамАЗа»? – не поняла Маринка.
– Деталька будет с «КамАЗа» и по голове?
– Да ну тебя.
Маринка переключила каналы и отошла в сторону. Я взглянула на телевизор и увидела на экране ту самую пожилую даму, которую мы так неудачно интервьюировали, а потом так же неудачно спасли от грабежа.
– О-паньки! – воскликнула Маринка. – Знакомые все лица!
– Сделай громче! – попросила я. – Послушаем, как она старается расхваливать своих вчерашних незнакомых помощниц.
– Ага, дождешься от них, как же, – проворчала Маринка, но все-таки взяла пульт и усилила звук.
Однако дама рассказывала вовсе не про вчерашнее ограбление, как мне по наивности показалось. Разговор с нею был нами включен на середине, и мы услышали сперва окончание вопроса журналиста, а потом и неожиданный ответ этой дамы.
– Конечно, видела! – безапелляционно заявила она. – Он постоянно там крутился и шмыгал вокруг машины. Я думаю: что ты шмыгаешь, ведь у тебя другая работа! А потом смотрю: он так воровски оглядывается и проходит мимо машины, а сам что-то под нее бросает и уходит, уходит так быстро, словно он тут и ни при чем! А буквально, ну не знаю, кажется, и минуты не прошло, как ба-бах! Ба-бах! Такой страшный грохот! У меня уши заложило, голова сразу закружилась, и я думаю: все, конец, война началась! Или землетрясение! А потом подумала и поняла: он же, мерзавец, бомбу подложил! Подложил и взорвал! Вот так и было!
Мы с Маринкой переглянулись.
– Ну и сказочница, блин, – растерянно проговорила Маринка, – «взрыв ба-бах»! И уши у нее заложило! Да у нее, похоже, мозги заложило! Она совсем, что ли, забыла, что за полквартала стояла от этого места!
– Ты понимаешь… – начала я, но Маринка меня перебила.
– Да знаю я, что ты сейчас скажешь, знаю! – выпалила она. – Скажешь, что одинокая старуха попала под прицел видеокамеры и начала болтать сама не помня что! Однако это ее не извиняет, между прочим! Или она думает, что мы телевизор не смотрим? Я вот сейчас позвоню на телевидение! Это какой канал…
Маринка схватила телефонную трубку, и мне пришлось даже хлопнуть ладонью по столу еще раз, между прочим, чтобы ее остановить. Ладонь заболела.
– Блин, руку ушибла из-за тебя, – пожаловалась я и потерла ладонь, – положи трубку на место.
– А чего это ты размахалась? – спросила Маринка и на всякий случай отошла подальше от меня.
– Никуда не нужно звонить! – медленно сказала я.
– Не нужно? – Маринка внимательно посмотрела на меня и улыбнулась. Она положила трубку на место и щелкнула пальцами.
– Молодец, правильно! Мы ее пропечатаем, эту тортиллу вредную! Пусть знают братья-киношники, что не на того свидетеля напали! Правильно соображаешь, мать! Поздравляю!
– Себя поздравь! – буркнула я, продолжая потирать ладонь. – Я подумала совсем про другое, хотя и пропечатать, конечно, можно, но позже.
– О чем же ты подумала?
– А ты же слушала, как она уверенно говорила, да?
– Ну и что из этого?
– А то! Получается, что кого-то арестовали по показаниям этой бабки, хотя она не видела ни черта и видеть не могла! Так что это задержание, о котором уже растрепали по всем каналам, просто липа!
– Точно! – Маринка даже прикрыла рот ладонью. – Точно, блин! Вот, между прочим, из-за таких вредных теток страдают нормальные люди! Точно! А настоящий киллер спокойно уехал на «десятке»! Все сходится!
– Нужно срочно принимать меры по собственному расследованию, – решительно сказала я, – а то, пока там разберутся наши защитники правопорядка, этому подозреваемому все бока обломают в КПЗ.
– Клевещешь на наше УВД, – с напускной суровостью произнесла Маринка, – хотя я с тобой согласна. «Розовые лица, револьвер желт, моя милиция меня бережет». Кто сказал, помнишь?