Пётр Петрович Калугин направлялся домой, в область. Он вполне мог переночевать и в Москве – ключи от пустой квартиры, в которой он был прописан, были прицеплены к общей связке. Но его тянуло за город, и он знал, почему. Там, в кабинете, в верхнем ящике стола, лежала копия романа, который он отвёз сегодня в издательство. Романа ужасов. Нетипичного, никому не нужного, и прекрасного. Калугин перепечатал для себя экземпляр. Как знал, что редактор захочет оставить у себя рукопись, и передать её… куда следует.
Маша-Маша… как же ты могла? И как давно это происходит? Как давно жена Петра ему неверна? Калугин ехал в электричке, съёжившись в самом углу на деревянной лавке. Ему казалось, что стотонная глыба легла на плечи, и от того неудобно сидеть на хорошей, в общем-то, скамейке. И дышать трудно. И жить теперь… непонятно как.
Калугин и сам толком не понимал, чем раздавлен больше: неудачей в работе с издательством, или сюрпризом от Марии. Увидев жену с другим, Калугин не пошёл к ней, хотя желание такое было. Но как бы он пришёл? Что бы сказал? Мария, я подглядывал за тобой от гаражей, и я всё знаю! Так, что ли? Низко это всё, и подло. «А изменять, это каково?» – поинтересовался голос в голове Калугина.
И с романом, который ждали от него в редакции, вот ведь какая незадача. Не написался, и хоть ты тресни! А шедевр Калугина в жанре ужасов никому не нужен. У них, в СССР, и жанра-то такого нет.
Так, перескакивая в своей голове с одной невесёлой темы на другую, Пётр добрался до дома. Дом встретил его светом в окнах, и в груди радостно запрыгало предчувствие. Маша? Вернулась? Калугин поспешил к дому, открыл дверь и вбежал внутрь:
– Маша? – позвал он.
В системе координат Калугина всё было просто: ключи от дома только у него, и у жены. Значит, в доме может быть только она. А про сцену, которая так ранила его пару часов назад, Пётр в тот момент начисто забыл.
Свет и правда горел, притом во всех помещениях. Самое интересное, что пробежав по дому прямо в обуви, Калугин нигде никого не нашёл. Пётр нахмурился и снова обошёл дом, комнату за комнатой – никого. Он бросился в кабинет и проверил верхний ящик стола – рукопись была на месте. Калугин выдохнул. Но что за чертовщина? Он вышел с утра из дома, и оставил везде гореть свет? Ведь не может же быть! Выходил Калугин, когда уж солнце высоко висело над землёй и светило в каждое окошко на солнечной стороне. На кой чёрт ему было нужно включать свет? Не включал! Но кто тогда?..
Пётр Петрович закрыл входную дверь от греха подальше, разулся, надел домашние тапочки, и пошёл в кухню, сварить себе кофе. За день он устал, да и жизнь не радовала. Кофе! Вот что ему нужно было. А потом он снова засядет за свой роман. Не чтобы править, нет! Просто, ещё раз убедиться, как здорово написано! Как талантливо, искренне, живо…
– Мне сваришь? – раздался за спиной женский голос с лёгкой хрипотцой.
Калугин почувствовал влагу на спине. Организм отреагировал моментально – спина вспотела. Пот был с холодком, но рубашка тем не менее прилипла к спине. Он ведь только что проверил дом! В нём не было ни души. Тогда кто это говорит с ним?
Стараясь не трястись, как перепуганный заяц, Калугин повернулся. За столом сидела, и курила через мундштук сигарету, девушка в чёрном брючном костюме. Блондинка с красивым лицом.