Кошки следов не оставляют, или Подозреваются все! - читать онлайн

Глава 2 Похищение бабушек и прочие версии

Всё-таки в профессии сыщика есть некоторые вещи, которые обыкновенный человек не должен себе позволять. Вот, например, подслушивание. Для нормальных людей это совершенно непозволительно – даже стыдно. А сыщику то и дело приходится этим заниматься. Но так как он это делает только ради раскрытия преступления, то ему такое поведение прощается.

Конечно, когда я подслушивал тёти-Полин разговор, я ещё ничего не раскрывал, но тогда у меня была уважительная причина. Если бы я выскочил из шкафа, тётя Поля могла бы упасть в обморок, а это вредно.

Короче, когда мы с Пашкой взялись за наш «ПЛАН РАСКРЫТИЯ», то поняли, что ничегошеньки запланировать не можем. Раскрывать то, не знаю что совершенно невозможно. Ясно, что прежде всего нужно узнать, что же пропало у Маргоши.

– Давай завтра в столовой подслушаем Маргошу с Мальвиной, – предложил Пашка.

Мальвиной мы зовём нашу математичку. Во-первых, у неё фамилия – Малявина и к тому же волосы вьющиеся.

Это был отличный способ всё узнать – я даже расстроился, что не мне эта мысль первому пришла в голову.

Дело в том, что Маргоша и Мальвина подруги. Они ещё в школе учились вместе, а потом в педагогический институт поступили, только Маргоша – на русский язык, а Мальвина – на математику. Хоть интересы у них разные, они дружат. И как только у них свободная минутка, сразу встречаются и болтают. И всегда на большой перемене вместе обедают. Вернее, пьют компот с кексами. И один кексик растягивают на целую перемену. Это потому, что всё время разговаривают, им и поесть-то толком некогда.

Я сказал, что это отличная идея, потому что они наверняка будут говорить про то, что украли у Маргоши. Как можно болтать о чём-то другом, когда у тебя такое случилось.

На следующий день еле дождались большой перемены. Прибегаем в столовую, смотрим – уже сидят наши училки, кексы нетронутые на тарелках лежат, компоты рядом стоят. Мы нарочно совсем близко прошли, но Петька из «Б» класса как раз начал прикалываться, так что все вокруг принялись хохотать. Этот Петька наверняка клоуном станет или юмористом на телевидении. Мы и сами всегда хохочем над ним, но сейчас он совсем не к месту смешить всех начал. Ничего мы не услыхали. А разговор у Маргоши с Мальвиной точно был очень важный, потому что они даже Петьке замечание не сделали. Маргоша говорила, а Мальвина прямо глаз с неё не спускала да ещё и кивала периодически.

Взяли мы обед. Тут повезло – соседний с училками столик освободился. Мы прямо бегом к нему рванули, чуть весь суп не разлили. Только уселись, подкатывает одноклассница Катька:

– Вы меня супом облили, я пойду жаловаться.

Пока мы с ней разбирались, опять ничего подслушать не смогли. Прямо как нарочно.

Наконец всё успокоилось. Все сидят, обедают. А Маргоша говорит что-то так тихо – ну ничегошеньки не слышно.

Тут Пашка как швырнёт вилку на пол. Она заскользила прямиком под стол, где училки сидели. Конечно, артист из Пашки никакой. Схватился за голову. Вроде как: ой, что же это я наделал! Вышло это совершенно неестественно. Ну подумаешь, вилка улетела, чего уж так переживать-то?

Это бы ещё ничего. Почти никто на его вилку внимания не обратил. Так он сполз со стула и на четвереньках пополз к соседнему столу. Тут все даже есть прекратили – смотрят, что дальше будет. А Маргоша говорит:

– Что с тобой, Котиков?

Пашка подполз к ней и говорит:

– Извините, Маргарита Фёдоровна. Я вилку под ваш стол уронил.

– Ну ладно, – говорит Маргоша, – подними свою вилку. Только отнеси её на кухню, а себе возьми чистую.

Пришлось Пашке идти на кухню, а тем временем учительницы наши встали и пошли к выходу. Ну, тут уж я не растерялся. Потихоньку за ними пристроился, как будто просто выхожу из столовой. И удалось услышать, как Мальвина спросила:

– А много денег за неё отдавать придётся?

И тут Петька подбежал сзади, да как гаркнет мне в самое ухо:

– Рыжие котики вышли на гулянку! Рыжим котикам хочется солянку!

Уж конечно, я не услышал, что ответила Маргоша. Но Петька получил от меня. И тут Пашка подскочил да ещё добавил.

Это нас так прозвали – рыжие котики. Из-за наших фамилий – Рыжов и Котиков. Вообще-то, мы привыкли, но на этот раз из-за этого балбеса Петьки мы не узнали, насколько дорогую вещь украли у Маргоши.

На уроке обсудить всё, что произошло, мы не могли, потому что, между прочим, после приключений в столовой у нас была контрольная по математике. И Галина Васильевна, Мальвина, весь урок смотрела на нас очень внимательно. Возможно, она даже что-то заподозрила после Пашкиного номера с вилкой.

Но мы хоть и начинающие сыщики, но прекрасно знаем, что такое презумпция невиновности: человек считается невиновным, если его вина не доказана. Вот. А вилка могла улететь даже на другой конец столовой, и ничего это не значит.

По дороге домой мы решили, что всё равно продвинулись в расследовании. Ведь мы убедились, что у Маргоши пропало что-то ценное, за что она должна заплатить деньги. Так что тётя Поля ничего не выдумала.

После уроков мы не пошли гулять, а засели за расследование. В дневнике ВП Пашка записал:

Мы с гордостью смотрели на эти записи. Наконец-то перед нами настоящее преступление. Это вам не Вовка Крюков, курящий в туалете.

Пашка жирно подчеркнул слова «этапы расследования», отложил ручку и принялся расхаживать туда-сюда. Он считает, что когда он так расхаживает, то очень похож на Шерлока Холмса. А я ему всегда говорю, что Холмс не ходил, а, наоборот, садился в кресло или играл на скрипке. Но, слава Богу, Пашка не умеет играть на скрипке. Не хватало еще, чтобы он тут начал пиликать.

Мне тоже хотелось походить туда-сюда – просто чтобы не сидеть на месте, но я не мог, потому что было бы просто глупо повторять то, что делает Пашка.

Я подумал, что в следующий раз нужно начать расхаживать первым. В этот момент Пашка стукнул себя по лбу и заорал:

– Догадался! Это ты должен был первым сообразить, потому что это не моя бабушка, а твоя!

– А при чём тут моя бабушка?

Вечно Пашка конец своей мысли вслух говорит, а, о чём он именно думал, сам догадывайся.

– А при том, милый Витя, что ты сам мне рассказывал про то, как твоя бабуля банковскую карту потеряла. Вот я всё сопоставил и догадался: Маргоша потеряла карту. А скорее всего, её у неё украли. И теперь ей нужно выплачивать банку всё, что на ней было, потому что эта карта кредитная. То есть на ней деньги банка лежат. Вернее, лежали, потому что наверняка вор уже все их истратил.

Я, конечно, буркнул «сам ты милый», но Пашкина догадка могла оказаться очень даже верной.

А с бабушкой случилось вот что. Примерно неделю назад у нас вечером поднялся полный переполох. Мы с родителями спокойно пили чай, а бабуля всё не шла. А потом входит в столовую, страшно расстроенная, и даже испуганная, и говорит:

– Галя, я потеряла карту.

Галя – это моя мама. Тут папа вскочил, стал бабушку усаживать:

– Мама, не волнуйся так, садись и расскажи, что случилось.

Мама тоже вскочила и тоже стала её усаживать:

– Мария Сергеевна, не волнуйтесь и расскажите, что случилось.

Я решил, что и мне нужно поучаствовать, тоже вскочил и принялся помогать маме и папе бабушку усаживать:

– Бабуля, не волнуйся и расскажи, что случилось.

Бабуля уселась, а мы вокруг неё встали и ждём, чтоб она сказала, что же случилось. Она говорит:

– Я потеряла карту.

Мама спрашивает:

– Медицинскую?

Бабуля так насмешливо на неё посмотрела:

– Галя, ты отстала от жизни. Конечно, хорошо, что тебе не приходится ходить по врачам, но не мешало бы знать, что теперь нет бумажных медицинских карт, – они на общем сервере хранятся, и каждый пациент может через госуслуги в любой момент туда залезть и прочитать все свои анализы и прочее. А пропала у меня банковская карта. И возможно, её даже украли. Нужно срочно идти в магазин. Может быть, всё же нашёлся какой-нибудь честный человек, увидел её и отдал кассирше.

С этими словами бабуля встала и пошла в коридор одеваться. Но папа её остановил:

– Но ведь ты расплачивалась в магазине? Значит, карта пропала позже.

– Я расплачивалась другой картой, на которую у меня пенсия идёт. А ту, что пропала, ты мне дал, помнишь? Ещё до Нового года. Я ею с тех пор не пользовалась, но точно помню, что она лежала в сумке. А сейчас вдруг вспомнила про неё, полезла, а там её и нету.

Мама побежала в бабулину комнату, принесла её сумку. И мы все вместе принялись в ней рыться. Но только мешали друг другу. Тут папа и говорит:

– Самое таинственное место – это женская сумка. Если какой-нибудь шпион захочет спрятать важный документ, ему просто нужно засунуть его в женскую сумку. И он может быть уверен, что его никто не найдёт.

Я удивился, почему папа сказал про шпиона, и спросил:

– А разведчик, если захочет, то тоже может?

– Ну конечно!

Мама говорит:

– Хотя я, как женщина, должна бы вступиться за наши женские сумки, но справедливости ради должна подтвердить, что Юра прав. Вы помните, как нам пришлось покупать лишние билетики?

Ещё бы не помнить?! Было так. Мы с родителями собрались в цирк. Приезжаем, а мама не может найти билеты в сумке. Всё перерыла. Собиралась ехать домой, потому что решила, что забыла их там. Но она бы уже не успела, потому что мы приехали за пятнадцать минут до начала представления. Тогда папа каким-то чудом купил три лишних билетика с рук. Но они все были на разные места. Папа сказал, что мы всё равно сядем на свои места, потому что он прекрасно их помнит. Но, когда мы, наконец, пришли в амфитеатр (так называется зрительный зал в цирке), они были заняты. А доказать, что это наши места, без билетов мы не смогли. Меня посадили на второй ряд, а родители оказались где-то на верхотуре. Они, конечно, хотели, чтоб мне лучше было видно, но на этом втором ряду меня полил водой из хобота слон. Все вокруг хохотали, а мне даже вытереться было нечем, потому что все носовые платки лежали в маминой сумке.

В антракте мама принялась искать в ней мой носовой платок, но вместо него нашла наши билеты. Они преспокойно там лежали, так что мама зря ругала себя за то, что забыла их дома. Вторую часть представления мы смотрели уже вместе, на наших местах. А люди, которые сидели на них всё первое отделение, потому что не верили, что мы забыли билеты дома, даже не извинились.

Нужно сказать спасибо слону. Если б он меня не искупал, билеты, возможно, нашлись бы через год, как случилось у одной маминой подруги, которая потеряла в сумке фотографию своего молодого человека. С ним она вскоре разошлась, а через год собралась выйти замуж совсем за другого. Так вот накануне свадьбы она что-то искала в сумке, и оттуда вывалилась эта фотка. Прямо на стол перед будущим мужем. Мама говорит, что свадьба чуть не расстроилась. Подруге пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить жениха, что фотография пролежала в сумке целый год.

Мы с папой прекрасно помнили цирковую историю и принялись рассказывать бабушке про билеты. А я воспользовался случаем, чтобы уже в который раз пересказать, как меня из хобота окатили.

Но бабуля не захотела слушать и даже замахала на нас руками, мол, что мы ей голову морочим со своими цирками и слонами.

Умудрённая опытом мама предложила высыпать всё из бабушкиной сумки. Она сдвинула чашки и вывалила содержимое сумки на середину стола. Образовалась такая огромная куча всякой всячины, что никак не верилось, как всё это могло поместиться в такую с виду небольшую сумочку: несколько аккуратно сложенных бумажек, четыре конфеты, штук пять бумажных носовых платочков, пакетик с лекарствами, кошелёк, старые очки, завёрнутые в специальную салфетку, тут же действующие очки в футляре и ещё много другого.

– Ну вот! – Папа первый заметил кончик пластиковой карты и вытащил её из-под салфетки.

– Ой! – Бабушка даже прослезилась. – Спасибо, сынок.

Но самое прикольное – карта-то оказалась просроченной, срок действия закончился ещё несколько месяцев назад. И денег на ней не было.

Но я отвлёкся. Главное – первая версия была готова.

Под «этапами расследования» Пашка вывел:

На следующей строчке он написал:

ВЕРСИЯ 1: У Маргоши украли кредитную карту. Теперь ей нужно выплачивать банку большую (?) сумму.

После слова «большую» Пашка поставил вопросительный знак, потому что, какая именно сумма была на карте, пока неизвестно.

Решено было завтра же постараться проверить нашу первую версию первого этапа.

Перед уходом Пашка сказал:

– Захвати бабушкину просроченную карту. Может пригодиться.

По дороге в школу мы обдумывали план действий. Как проверить, украли ли у Маргоши банковскую карту?

И тут мне пришла в голову гениальная идея.

– Будем Маргошу ловить «на живца», – сказал я и посмотрел на Пашку, чтобы убедиться, что произвёл впечатление.

Думал, он удивится моему предложению. А он невозмутимо так спрашивает:

– А на какого живца? На твою бабушку, что ли?

Я даже возмутился:

– А при чём тут моя бабушка?

Тоже мне придумал – из моей бабушки живца делать.

– Да потому, что ты хочешь Маргошу ловить на карту, а карта бабушкина, – Пашка примирительно хлопнул меня по плечу, мол, не обижайся.

– Так бы и говорил. – Я всё же дал ему понять, что нечего мою бабулю живцом обзывать.

В общем, мы рассудили так. Если Маргоша переживает из-за того, что у неё карту украли, то стоит только об этом упомянуть, как она сразу занервничает. По её виду будет ясно, что мы попали в цель. Ну а потом уж будем действовать по обстановке.

Уроки начались, а мы всё не решались проверить свою первую версию.

На последней перемене видим: Маргоша из учительской выходит, но не одна, а со своей любимой Мальвиной. Конечно, при свидетелях человек себя по-другому поведёт, более сдержанно. Но, с другой стороны, Мальвина ведь её подружка и, конечно, в курсе всего. Так что даже лучше. Можно будет по ним обеим выводы делать.

Договорились мы, что я за Маргошей наблюдаю, а Пашка за Мальвиной. А потом будем сравнивать их поведение.

Подходим мы к ним, я и говорю:

– Маргарита Фёдоровна, у вас ничего не пропадало? Ну, никто у вас ничего такого не утаскивал?

Говорю и сам понимаю, что чушь какую-то несу, а остановиться не могу – от волнения, наверное. Пашка в Мальвину вперился, чтобы не пропустить её реакцию, а сам меня кулаком в бок толкает – думает, что незаметно.

Училки переглянулись. Маргоша спрашивает:

– Витя, что ты имеешь в виду?

– А вот! – лезу я в карман, достаю бабулину карту и протягиваю: – Это разве не ваша?

Маргоша сделала очень удивлённое лицо – даже брови подняла. Если у человека пропадает карта, а ему её протягивают, он должен обрадоваться и быстро схватить её. А она ни капли не обрадовалась:

– Вообще-то, у меня ничего такого не пропадало, но покажи, пожалуйста.

Я понял, что наша версия провалилась, но поздно. Можно было, конечно, просто убежать, но мы же с Пашкой об этом не договаривались. Если я неожиданно удеру, а он останется, его начнут выспрашивать, и ему одному придётся отдуваться. Поэтому я не убежал. Так и стою с протянутой рукой.

Маргоша хотела взять карту, а я пальцы сжал и не отдаю. Но тут уж ей, видимо, интересно стало, потому что она потянула сильнее, и карта оказалась у неё в руке.

Маргоша стала её рассматривать, а Мальвина подвинулась поближе, чтобы и ей было видно.

– Виктор, здесь написано «Рыжов Юрий». Это ведь твой папа? – Маргоша начала прямо сверлить меня глазами.

– Угу.

Я почувствовал, что у меня краснеют уши. Вечно они меня выдают. У всех уши как уши, а мои чуть что сразу как два рака варёных становятся.

– Так почему же ты решил, что карта твоего папы – моя? Это очень странное предположение. Объяснись.

– Ну, она же всё равно просроченная, давайте я её просто выброшу, – говорю, а во рту всё пересохло.

В этот момент мне больше всего на свете хотелось провалиться сквозь землю или просто очутиться дома и чтоб было не сегодня, а вчера или завтра.

Тут Пашка наконец сообразил прийти на помощь:

– Маргарита Фёдоровна, вы на него не обращайте внимания. Ему сегодня на физкультуре Никита Семёныч мячом по голове заехал. Показывал, как ногой можно в баскетбольную корзину мяч забросить, да промахнулся. Давайте мне карту, я её сам Витькиному папе отдам. Хотя она ведь всё равно просроченная, так что мы её выкинем. Только её сначала нужно пополам разломить. Ну так, на всякий случай. А то найдёт её кто-нибудь, например Вовка Крюков из десятого класса, да и пойдёт с неё деньги снимать. А так и в полицию можно угодить. Чего это он с чужой карты деньги снимает? Правда же?

Наверное, наши училки решили, что нам обоим по голове мячом долбанули. Маргоша прервала умную Пашкину речь:

– Витя, возьми карту. Отдай её папе. Если у тебя болит голова после удара, то нужно обязательно сходить к врачу. С этим не шутят. А с Никитой Семёнычем я поговорю.

Я испугался:

– Ой, Маргарита Фёдоровна, не нужно, пожалуйста. Это я показывал, как нужно мяч ногой забивать, и это я Никитосу, то есть Никите Семёнычу залепил, можете у него самого спросить. Я даже извиняться ходил. Просто Пашка перепутал.

Тут Мальвина говорит:

– Мальчики, вы понимаете, что ваше поведение очень глупое? Если вы поспорили, что Витя подойдёт к Маргарите Фёдоровне с дурацким вопросом, то виноваты вы оба. Мне кажется, вам нужно извиниться.

– Да, да! Извините нас, пожалуйста! – Мы с Пашкой в два голоса стали извиняться. – Глупо у нас получилось.

Надо было сразу уйти, пока с нас только извинения попросили, а не «с родителями в школу». Мы уже и пошли, но Пашка вдруг развернулся и говорит:

– Только мы не такие дураки, чтобы на спор так рисковать. Вы же спокойно нас могли к директору отвести или родителей вызвать.

– А зачем же тогда? – удивилась Маргоша.

Я тоже повернулся к ней, уши горят, говорю:

– Можно мы потом вам расскажем?

Всё-таки Маргоша классная училка, потому что она просто плечами пожала:

– Ну хорошо. Когда надумаете – расскажете. Я надеюсь, у вас была какая-то уважительная причина.

Неудача с первой версией нас немного пришибла. На последнем уроке мы слова друг другу не сказали. Домой тоже шли молча, переваривали всё, что случилось.

Я думал, Пашка сейчас начнёт меня критиковать. На это у меня тоже нашлось бы что ответить. Ничего лучше не придумал, как выставить меня стукнутым по голове. Да ещё Никитоса приплёл. Не хватало ещё, чтобы его вызвали к директору и разгон устроили за то, что он ученикам по голове мячом стукает, а потом даже к врачу не ведёт. Иди, ученичок, с сотрясением мозга, ничего страшного.

Не знаю, о чём думал Пашка, но он не стал меня критиковать. И я свои мысли при себе оставил. Ясно, что мы не продумали все варианты, вот и получилось так, как получилось.

Разошлись по домам. А вечером Пашка звонит:

– Я всё понял! Ты помнишь, что тогда в столовой Мальвина у Маргоши спросила?

Конечно, я помнил:

– Она спросила, много ли денег за неё отдавать придётся.

– Вот именно, – обрадовался Пашка. – За неё! А это что, по-твоему, означает? Мы с тобой думали, что «она», за которую нужно отдавать деньги, это банковская карта. А на самом деле эта самая ОНА – человек. А конкретнее – это Маргошина бабушка.

Я чуть не подавился, потому что одновременно жевал кекс.

– Бабушка? Надеюсь, ты не предлагаешь опять ловить «на живца»? Маргоша уже считает нас полоумными, так что не удивится, если мы приведём мою бабулю и спросим, не её ли это бабушка.

– Вообще-то, идея ловить «на живца» была твоя, – обиделся Пашка. – А я тебе точно говорю. С Маргоши требуют выкуп. Я сейчас в Интернете видел объявление: пропала старушка. И приметы даны.

– Думаешь, это Маргоша дала объявление? Когда требуют выкуп, то предупреждают, что нельзя привлекать полицию и тем более давать объявления.

Пашка помолчал. Но, видимо, от своей идеи отказываться не собирался.

– Ладно, – говорит, – согласен. Это объявление не Маргошино. Оно меня просто на мысль навело.

Конечно, Пашкина идея не была такой уж невероятной. Это просто в первый момент я так среагировал. Потому что в прошлый раз, когда я предложил словить Маргошу «на живца», Пашка спросил, кто будет живцом, – моя бабушка, что ли? И теперь опять. Прямо помешался на бабушках.

Тётя Поля тогда сказала, что удивляется, почему это Маргарита Фёдоровна не заявляет в полицию. А ведь это явный признак похищения. Когда у тебя кого-то похищают, первое требование похитителей – это не звонить в полицию. И деньги собирать в указанный срок. Так что всё сходится. И, скорее всего, Пашка прав. У Маргоши похитили кого-то близкого. Только вряд ли бабушку. Обычно крадут детей. Считается, наверное, что бабушек не так жалко, на них могут и не собрать денег. По крайней мере ни в одном фильме бабушек не похищали.

От таких мыслей я почувствовал себя ужасно! Если бы похитили мою бабулю, мы с мамой и папой из-под земли бы денег достали – хоть целый миллион!

Я сказал Пашке, что он, наверное, прав. Вторая версия – похищение. Но вот только кого? Мы же про Маргошу ничего не знаем. Какая у неё семья?

Пашка предложил спросить у Мальвины. Они подружки, всё знают друг про друга. Но я сразу отказался:

– Один раз мы уже выставили себя дураками – хватит. Предлагаю спросить у Любови Николаевны.

Любовь Николаевна – это секретарь нашего директора. Она знает всё и обо всех. У неё же работа такая. В её компьютере вся жизнь школы.

Пашка согласился. На том и порешили.

А так как дневник ВП был у меня, я сам записал, стараясь подражать Пашкиному почерку:

ВЕРСИЯ 2: Похищение. У Маргоши похитили??? и требуют выкуп.

ПЛАН: Разговор с секретаршей Л. Н.

После похода к секретарше Любови Николаевне вместо вопросительных знаков мы впишем кого-то конкретного.

Поход к секретарше решили оставить на после уроков. Необходимо было ещё обсудить, как начать с ней разговор, чтобы она не догадалась, что нам на самом деле нужно. Но уроки закончились, а мы так ни о чём и не договорились.

– Когда наступает ступор, нужно надеяться на вдохновение, – сказал Пашка. – Будем действовать по обстоятельствам.

Мы пошли на второй этаж, где находится директорский кабинет. И тут нам повезло. Мы увидели, как наш директор Алексей Алексеич вышел, разговаривая с кем-то по телефону. Видно было, что он очень торопится. А когда люди торопятся куда-то уйти, они вряд ли быстро вернутся. Раз торопится, значит, дело важное. А важные дела скоро не делаются. Это дедукция. Ну, метод, которым все сыщики пользуются, чтобы делать правильные выводы. Нужно всё сопоставить, помыслить логически – и вот тебе правильный вывод.

Выждав для верности пару минут, мы подошли к двери и тихонько заглянули внутрь предбанника. Это так все называют помещение перед кабинетом директора, в котором сидит секретарша за компьютером. Но сама Любовь Николаевна называет это приёмной.

Смотрим, она сидит за своим столом и печатает на компьютере. Подняла голову, увидела нас и говорит:

– А, пришли, голубчики. Заходите, чего в дверях торчать? Что, вызвали вас всё-таки к директору? Ну, смотрите, вот вернётся Алексей Алексеич, задаст вам – без родителей в школу и не приходите. Садитесь и ждите. И дверь закройте.

Неужели Маргоша всё-таки на нас нажаловалась?

Вошли мы, уселись на стулья напротив Любови Николаевны и стали смотреть, как она ловко на компе строчит.

Посидели так немного, Пашка меня локтем толкнул и приступил к делу:

– И никакой Алексей Алексеич нас не вызывал. За что нас вызывать-то?

– Как это за что?! Рассказала мне Галина Васильевна, что вы отчебучили.

Значит, всё же не Маргоша. Мальвина постаралась.

Я на всякий случай спрашиваю:

– А что такого она рассказала? Ничего такого мы не сделали. Если вы насчёт карты, так мы просто перепутали. Что же, за это сразу к директору? Перепутать, что ли, нельзя? Каждый может перепутать.

Любовь Николаевна печатать перестала. Смотрит на нас и ехидно так говорит:

– Что-то вы темните, молодые люди. Признавайтесь, зачем вы к Маргарите Фёдоровне пристали с какими-то картами?