В пустой раздевалке царила приятная тишина. Микки не сразу осознала свое счастье: душ свободен, можно переодеться без толкотни, допрыгать до аптеки и, если повезет, вернуться до конца урока.
Она аккуратно стянула промокший от пота носок. По краю лодыжки шел бордовый кровоподтёк, нога начинала стремительно распухать.
– Да чтоб тебя!
Микки быстро стянула остальную одежду и поспешила в душ: смыть последствия физры и окатить лодыжку ледяной водой. Хоть что-то, чтобы не хромать неделю. У неё нет на это времени, через три дня должна твердо стоять на шпильках. Иначе о новом мобильнике можно забыть, а то этот вот-вот откинет контакты. Ей ни в коем случае нельзя оставаться без связи.
Шипя от боли, натянула на больную ногу облегающие леггинсы из псевдокожи. Угораздило ее надеть именно их! Именно сегодня!
Кое-как собралась и поковыляла к выходу из школы. Охрана в виде бабушки-божьего одуванчика только строго глянула на неё и махнула спицей. На морщинистом лице ясно читалось: "Пропащая девка!".
Восемь ступенек крыльца и долгожданный асфальт, по которому сеточкой расползались тонкие последствия летней жары.
Сентябрь в этом году выдался теплым и солнечным, обычное лето быстро деградировало в бабье и теперь активно золотило березы и яблони в школьном сквере, будто марафет наводило.
Микки поежилась. Лето бабье, а значит коварное. Обманчивое тепло то и дело остужает прохладный ветерок. Именно он, играя, коснулся кожи и заставил девушку пожалеть о том, что кожанка осталась в гардеробе.
– Диана, ты куда собралась?
Короткий окрик застал врасплох, а цепкие пальцы на локте стали уж совсем неприятным сюрпризом. Директор школы стоял рядом и мерзко поблескивал своей лысиной на осеннем солнце. Бабье лето сразу перестало казаться Микки прекрасным, очень захотелось грозы, чтобы молнией по этому блестящему темечку и в пепел.
– Упала на физкультуре. Иду в аптеку, – ответила спокойно, проглотив острый приступ тошноты.
– Хватит врать, – директор пришурил и без того маленькие, почти бесцветные глаза. – У нас есть медпункт. Если получила травму, то иди туда, а не пытайся сбежать с уроков!
– В медпункте только аспирин, клизма и Клавдия Ивановна, которая давным-давно в маразме. А мне нужен эластичный бинт. Это в аптеку. – Микки объясняла медленно, как маленькому ребенку или полному дебилу, кем директора и считала.
Всё, что ей хотелось сделать, глядя на этого склизкого типа с потной лысиной, это схватить его за шею и пару раз провести самодовольной мордой по асфальту. Но ей нужен аттестат, а значит, до конца учебного года придется терпеть.
– Ну я пошла! А то подумают, что у нас с вами роман, и вы не только козел, но ещё и педофил! – заявила Микки и освободила руку из некрепкой хватки.
Лицо директора побагровело.
– А ну, стой! Диана, я с кем разговариваю?!– он аж подпрыгнул на месте от возмущения.
Девушка наигранно бодро шла вперёд. К счастью, директор не мог видеть бледное лицо, стиснутые до боли зубы и слезы в серых глазах.
А вот Тимофей, который отпросился и побежал в аптеку сразу, как Микки вышла из спортзала, это видел и слышал обрывки разговора.
***
Чешир
Тим нахмурился и сжал в руках пакет из аптеки. От Микки и директора его отделял нестройный ряд кустарников. Он с трудом остался незамеченным, вовремя нырнув в их тень.
Странные отношения с директором. В его старой школе за такое давно бы исключили. Какие тайны хранит в себе девушка, мягкую кожу которой всё ещё помнит ладонь?
Он едва успел пообещать себе, что обязательно расспросит обо всём Свина, как Микки дернулась и схватилась за ствол ближайшего дерева.
Тимофей рванул к ней, не подумав, что директор может всё ещё стоять на крыльце и увидеть их вместе. Руки жили своей жизнью, вновь оказавшись на тонкой талии, поддерживая.
– Опять ты?! – сверкнула глазами Микки.
Никакой растерянности или смущения, в глазах лишь настороженность побитого щенка, которого внезапно решили погладить. Девушка абсолютно так же, как на уроке, вывернулась из захвата и дернулась в сторону, но вновь зашипела от боли.
– Пошли, я видел там лавку в кустах, – подцепил под локоть и помог сначала перебраться через невысокий заборчик, а затем допрыгать до старой покосившейся лавки.
Место хорошее. От школьных окон ее скрывают кроны деревьев, а от проходящих мимо всё тот же неровно остриженный кустарник, за которым Тим прятался несколько минут назад.
Трухлявая лавочка ещё помнила стеснительных пионеров, что в далёком прошлом приходили целоваться под сень школьных яблонь. Сейчас это неактуально. Сегодня в школьных коридорах больше страстных поцелуев и наглых прикосновений, чем в самых смелых мечтах романтиков из далёкого прошлого.
Тим, не обращая внимания на возмущения девушки, усадил ее на лавку.
– Совсем охренел, отличник?
– Меня зовут Тимофей, можно просто Тим.
Заявил он невозмутимо и, опустившись на одно колено, принялся освобождать стройную ножку из массивного берцового сапога. Стягивая чистый носок с чуть припухшей лодыжки, Тим невольно заметил, что на ней прекрасно смотрелись бы туфли с высоким каблуком. Острым, как язык Микки.
Девушка на несколько мгновений будто оцепенела, позволяя ему командовать. Вот только шока хватило ненадолго:
– Отпусти! Ты что…
– Я спортсмен и травмировался так сотню раз. Расслабься, сейчас всё сделаю, – отрезал он и, достав гипотермический пакет с нежным названием "Снежок", ударил по нему со всей дури и приложил к распухшей лодыжке.
Микки молчала и хмурилась. Казалось, ещё немного и она, как дикобраз, выпустит гигантские иглы, пытаясь защититься от того, кто просто хочет помочь.
– Что тебе нужно? – она первой нарушила тишину.
– В смысле?
– Чего ты хочешь, отличник? Люди не помогают просто так. Вам всем что-то нужно. Так что? Домашку по черчению? Информацию? Секс?
Тим едва не выронил эластичный бинт, который увлеченно разматывал и расправлял несколько минут.
То, как просто она предложила всё, в том числе себя, сбило с толку. Нет, скромным девственником он не был. Год назад удачно съездил в спортивный лагерь и пообщался с гимнасткой из олимпийского резерва. Но прямота Микки обезоружила.
Несмотря на растерянность, ответ он сообразил почти сразу. Улыбнулся и опустился на скамейку, положив на колени злосчастный бинт.
– Мне ничего не нужно. Просто чувствую себя виноватым. Я не должен был играть против тебя и, если бы послушался капитана, ты не получила бы травму. Вот и всё, Диана.
– Не называй меня Диана! – взъершилась она мгновенно.
– Почему? Красивое имя.
– Оно мне не подходит. Это имя для принцессы, а я точно не она.
Красноречиво кивнула на стоящий рядом с лавкой сапог и махнула разбитым мобильником. Тим ляпнул раньше, чем подумал:
– А что, королев переименовывают? Сидите смирно, ваше величество.
Он снова опустился на одно колено и, убрав в сторону холод, принялся наносить мазь. Микки вздрагивала от каждого прикосновения.
Тим не хотел причинить ей боль и, сам того не замечая, слишком нежно прикасался к бледной коже.
– Больно? Потерпи немного, сейчас закончу и наложу повязку. С этой мазью через два дня сможешь нормально ходить. Но лучше обратиться в травмпункт.
Микки молчала. Молчала, когда наносил мазь. Молчала, когда мягко, но плотно накладывал бинт. Молчала, когда зачем-то принялся слабее перешнуровывать сапог. Молчала, когда они медленно шли к школе. Молчала следующие четыре урока.
Молча прошла мимо после занятий и нырнула в объятия долговязого парня с татуировкой в виде языков пламени на шее. Тот не постеснялся на виду всей школы засосать ее по-взрослому и нагло сжать ягодицу. Взревел мотор старого чёрного мерседеса и увез Микки прочь в другую жизнь, о которой Тим ничего не знал.
Он лишь поймал себя на мысли, что этому долговязому очень хочется оторвать наглые руки.
***
Микки
Микки из окна авто проводила взглядом стоящих на крыльце одноклассников и выдохнула. Всё, план сработал. Хороший мальчик после этого представления к ней больше не подойдёт, не будет смотреть голубыми глазами так прожигающе пристально, не будет касаться. Поджала губы и чуть прикусила внутри, пытаясь подчинить странную горечь. Идиотский день. Гадский Тимофей Котиков. Отвратительный запах в салоне.
– Опять траву курили? – поморщилась и приоткрыла окно.
– Тестировали товар. Я ж не могу пацанам байду впаривать, – прокаркал Гиена, он же Славик Шмотов, он же местный распространитель лёгкой наркоты под крышей банды Волка. – Клиент пошел серьезный, если что, трахнет без вазелина.
– Ясно. Спасибо, что приехал. Нога эта чёртова, – вновь скривилась от боли.
– Ты в пятницу сможешь работать? Если что, Лола поработает за двоих, – парень бросил на неё тяжелый взгляд.
Внезапно, будто что-то решил, резко крутанул руль вправо и съехал с дороги в безлюдный двор.
– Ги, ты что творишь?! – ощетинилась Микки. – Я смогу работать. Без “бэ”. Через два дня я прыгать буду. Поехали уже.
– Нет, Мик, я не об этом хотел поговорить, – Славик сжал руль, морщинка между темными бровями стала глубже. – Хотел предупредить о Волке. Сегодня он предложит тебе поработать на очень влиятельных людей, пообещает золотые горы и платиновое дерьмо. Не соглашайся, Мик. Делай что угодно, но не соглашайся. Иначе я тебя не знаю.
– В смысле? Объясни толком, Ги! Что предложит Волк? На что я не должна соглашаться?
Микки напряглась. Если Гиена, который вечно на расслабоне, так напряжен, то что ждет её на встрече банды? Чуть повела плечами, но больше никак не выдала своего волнения. Будь что будет.
– Не могу сказать. Сама всё узнаешь. Просто не соглашайся, Мик.
– Давай так, Ги, я сама буду решать на что мне соглашаться, а на что нет. Но за заботу спасибо. Поехали уже!
Старинное здание из потрескавшегося красного кирпича зияло пустыми глазницами сводчатых окон, в которых уже лет десять не было ни одного целого стекла. Старый мерседес сделал полицейский разворот, подняв в воздух столп пыли, и затормозил у висящей на одной петле двери.
– Гиена, ты, как всегда, с фейерверком, – вышел из тени крупный парень с татухой в виде кабана на всю лысину. За его спиной материализовались ещё два мордоворота с пустыми бесцветными глазами и одинаково отсутствующим выражением лиц
– А ты, как всегда, не к месту. Ты что здесь забыл, Кабан? Это территория стаи.
– Перетер за жизнь с вашим Акелой. Больше тебе знать не надо, нос не дорос, – маленькие круглые глаза плотоядно скользнули по тонкой фигурке Микки, выбирающейся из машины. – Привет, крошка. Ещё не решила уйти отсюда к дядюшке Кабану? Я тебя не обижу, приласкаю.
Микки передернуло от сального взгляда и мерзкой ухмылочки.
– Обойдусь. Меня и здесь не обижают.
– Да ладно? А говорят, что ты всё ещё не член банды и тебе швыряют за работу жалкие копейки. Подумай, Микки, я заплачу больше за твою красивую попку.
Гиена скрипнул зубами, но связываться с лидером второй крупной банды города не рискнул. Микки и не надеялась на его защиту, она пока в состоянии обеспечить её сама.
– Ты меня с кем-то путаешь, Кабан. Я не шлюха и никогда ей не буду.
– Веришь, что всю жизнь будешь с Гиеной трахаться? Он тебя выкинет при первой возможности, а потом сдаст Волку. Ляжешь под того, на кого главный укажет. Все телки банд через это проходят. Так что если потребуется помощь, защита, любовь и ласка, ты знаешь, где меня найти, Микки.
Кабан махнул рукой и переваливающейся походкой направился к припаркованном у стены внедорожнику.
– Вот урод, – ощетинилась Микки. – Врёт как дышит.
В глубине души она знала, что Кабан прав. Девушек в бандах если и держали то либо для развлечения, либо "для работы". В большую и светлую любовь Гиены Микки тоже не верила. Но ей и не была нужна любовь, ей нужны деньги и сила, способная надавить на нужных людей. Банда была единственной доступной ей силой.
Гиена лишь ещё больше нахмурился и, подхватив ее под локоть, утянул в сырость заброшенного здания.
– Волк ждёт, Микки.