Кошачье семейство. Эмпат - читать онлайн

Часть 1

На мостовые Хардана, как, впрочем, и других городов Мелара, я могла любоваться бесконечно, особенно на закате, когда солнце играло на них разноцветными бликами.

На выровненную дорогу сначала укладывали более-менее ровный слой дробленого камня, который, в зависимости от породы, мог включать в себя как куски размером с ладонь, так и плоские плиты до двух шагов длиной, а пространство между камнями засыпали мелкой щебенкой, перемешанной с песком. Следом за рабочими, собиравшими основу мостовых, проходил маг с мощным артефактом и спекал полотно дороги в единый ровный монолит. В результате мостовая представляла собой причудливую темную мозаику с прожилками различных оттенков. Одинаковых узоров, как и одинаковых цветов, практически не встречалось.

В Меларе многие сферы жизни были так или иначе завязаны на магию. С минимальным даром к управлению силой рождался примерно каждый третий ребенок. Средний потенциал доставался одному из пятидесяти. Потенциально сильных магов было немного, как и везде в мире, примерно один на десять тысяч.

Однако изобилие магической энергии, разлитой вокруг, позволяло создавать мощные артефакты, которые подпитывались самостоятельно от естественного энергетического фона. Изобретение этого заклинания, собирающего силу в артефакт, пару столетий назад кардинально изменило течение жизни по всему миру. Заклинание оказалось простым и практически безотказным. Магия из экзотики и игрушки аристократии превратилась в привычную составляющую повседневной жизни.

Самозаряжающиеся артефакты стоили все еще достаточно дорого, но теперь срок их использования ограничивался лишь свойствами материалов, из которых они сделаны. Магия разрушает любую упорядоченную структуру, тот же камень мостовых в естественных условиях мог оставаться целым тысячелетиями, а под воздействием магии разрушался примерно за сто лет. Однако один артефакт теперь мог безотказно служить как минимум трем поколениям семьи.

Естественно, и спрос на артефакты резко пошел в гору, все же скопить, например, на элементарную защиту дома от ночного проникновения за несколько лет могла почти любая столичная семья среднего достатка. И если раньше в подобном одноразовом артефакте смысла было немного, он требовал дорогостоящей зарядки квалифицированным магом после любого серьезного срабатывания, то теперь такая защита стояла уже почти на каждом доме.

Магические науки также получили мощный толчок к развитию. Небольшой стабильный спрос на магические артефакты, который раньше обеспечивала аристократия, лавинообразно сменился потребностями чуть ли не половины населения страны, впервые получившей возможность радикально улучшить свой быт. Факультет артефакторики до сих пор является самым популярным и самым многочисленным в Меларской Академии Магии, а его выпускники никогда не остаются без работы, даже если они были ленивыми середнячками.

Для разработки заклинаний необязательно быть сильным магом, достаточно видеть магические потоки. А это базовый навык, которому обучают всех одаренных при наличии хоть какого-то резерва. Вот для воплощения своих разработок в материальный артефакт уже нужна сила, но и здесь не обязательно иметь высшую ступень, для многих заклинаний хватает и потенциала чуть ниже среднего.

Магия пришла практически во все сферы жизни, начиная от медицины и оружейного дела и заканчивая ремеслом и сельским хозяйством. Так навскидку и не скажу даже, какую сторону бытия магия не затронула.

Я привычно отставила в сторону сожаление. Если бы при рождении мне достался более-менее внятный резерв, я однозначно выбрала бы судьбу мага. Однако мои способности были минимальны, и путь в Академию мне был закрыт.

Нет, можно было бы выкрутиться и с моим крошечным резервом. В конце концов, одно из немногих преимуществ принадлежности к аристократии – обеспеченность. Я вижу потоки магии, как и все одаренные, и могу исследовать их или конструировать артефакты. Для воплощения моих разработок можно было бы использовать накопители. Один средний накопитель с самозаряжающимся контуром восстанавливает свой потенциал после использования в течение нескольких месяцев. Десятка полтора-два этих дорогостоящих игрушек – и, в принципе, я могла бы сравняться в артефакторике с полноценным магом. Возможно, лет через десять-пятнадцать после окончания Академии я бы даже смогла окупить затраты на накопители.

Родители предлагали мне в свое время этот путь. Я отказалась. Одно дело обладать минимальными способностями и знать всего с десяток заклинаний, которые я могу воплотить самостоятельно, живя среди обычных людей, где и такое может не каждый. И совсем другое – чувствовать себя инвалидом в среде полноценных магов и понимать, что от костылей-накопителей мне не избавиться никогда…

Темный мужской силуэт, возникший на пути, заставил меня вынырнуть из своих мыслей. Быстрый взгляд через плечо подтвердил мои предположения: путь назад преграждали еще двое. Классика.

Не скажу, что это было совсем уж неожиданно, все-таки в столице уже наступили глубокие синие сумерки, подсвеченные тусклыми газовыми фонарями на перекрестках, однако район, в котором мы находились, был далек от трущоб. Хотя и не квартал аристократов, конечно. Здесь уличные банды были редки, да и я вряд ли представляла для них интерес. На мне не было ни драгоценностей, ни дорогих тканей, а изрядно потертая куртка, плотные штаны и разношенные сапоги не наводили на мысль о приличном благосостоянии владелицы. Сегодняшняя моя одежда подошла бы начинающей магичке или среднего класса наемнице. Не то, от чего шарахаются, конечно, но и не легкая добыча: взять с меня на первый взгляд особо и нечего, а возни может оказаться много. Таких шпана не любит. Да и не всякая команда наемников возьмет такой заказ.

С интересом вгляделась в главаря, который преградил мне путь, пока еще есть пара мгновений. Ничего особенного ни в экипировке, ни в движениях. Его выдавал разве что взгляд: цепкий, жесткий, циничный. У меня не было сомнений, что именно он их командир. И это не уличная банда. Наемники.

Если они не перепутали цель, то мне нужен их заказчик.

– Не спеши так, красавица, – ласково улыбнулся их главарь. – У нас есть к тебе пара вопросов.

Остановилась и демонстративно подняла бровь. Интересно же, к чему могут служить прелюдией такие неправдоподобные комплименты. Сейчас во мне нет ничего особенного: довольно высокая женщина со спортивной фигурой, ничем не примечательное лицо без косметики, черные волосы до пояса, стянутые в хвост. Удобная внешность, из которой можно сделать почти что угодно, если уметь.

Его подчиненные остановились в двух шагах за моей спиной. Достаточно близко, чтобы сразу перехватить меня, вздумай я бежать, и достаточно далеко, чтобы локтем, например, я их при этом не смогла достать.

Главарь подошел чуть ближе, стремясь заглянуть мне в глаза. Ближе всего на полшага, но этого мне хватит. Встретил мой взгляд и удовлетворенно усмехнулся, не увидев во мне страха.

– Нам нужен Призрак. Где он?

Мое удивление, видимо, отчетливо проявилось на лице, потому как главарь нахмурился и дал мне пару лишних секунд.

А для меня время практически замерло. Еще раз бегло осмотрела его экипировку, почти инстинктивно ища признаки высокого класса, которых нет. Средней руки наемник, ничего выдающегося.

Тогда откуда он может знать этот позывной, известный в лучшем случае десятку человек во всей стране?!

И каким образом они связали с Призраком меня? Об этом знает еще меньшее количество людей.

Их нужно взять живыми.

Трое. Один спереди, двое сзади. Классическая «коробочка».

Вот только, учитывая тему разговора, у них может быть и прикрытие. Один-двое стрелков на крышах в эту схему ложатся идеально.

И значит, гарантированно взять живым я смогу только одного.

Главаря, без вариантов. Остальные могут ничего не знать.

Скорее всего, и он общался лишь с посредником, но это хоть какой-то шанс.

Набрать воздуха в грудь, приоткрыть рот для ответа, отвлекая на лишнее мгновение. Мне нужна всего секунда, эту последовательность действий в нас вбивали до абсолютного автоматизма.

Удар в колено главарю с одновременным разворотом через левое плечо, сорвать метательный нож из наруча на правой руке, оттолкнуться от колена главаря, чтобы кончиком клинка достать шею того, кто стоит слева сзади, и тут же продолжением движения метнуть этот клинок в правого наемника на излете своего разворота. Левая нога заученно подгибается, и я ухожу в кувырок к стене дома, в тень, скрываясь от возможных стрелков. Они как раз уже должны были прицелиться и спустить курок арбалета. Привалившись к стене дома, срываю с бедра свой арбалет и беру на прицел противоположную крышу.

Характерный щелчок спущенной тетивы раздается почему-то внизу, едва ли в десятке шагов от меня по улице. Болт, однако, в мою сторону так и не полетел.

Главарь огласил окрестности трехэтажным матом, но встать даже не попытался. Опытный. Понимает, что на одной ноге далеко не уйдет.

От противоположной стены отделилась еще одна мужская фигура и направилась в мою сторону, расслабленно держа в опущенной руке арбалет.

– Вставай, красотка, стрелка я снял, – в знакомом голосе чувствовалась улыбка.

А я не смогла сдержать изумление:

– Ты что здесь делаешь?!

– Решил тебя подстраховать, – подмигнул мне мужчина, протягивая свободную руку и помогая подняться. – Красиво ты их. Нет, не пойми меня неправильно, я никогда в тебе не сомневался, но…

Сделала шаг ему навстречу, и он крепко меня обнял.

– Я по тебе скучала, – шепнула ему на ухо.

– Я тоже, – улыбнулся он, мимолетно целуя меня в висок, и развернулся к матерящемуся наемнику. – Пойдем, посмотрим твою добычу.

Добыча встретила нас взглядом исподлобья.

– Прыткая девочка, – прошипел он сквозь зубы. – Но и на тебя найдется управа!

Мой спутник остановился в шаге позади меня, отдавая мне инициативу.

Наемник его не узнал, хотя только что про него спрашивал, машинально отметила я про себя и поняла, что шансов узнать что-либо интересное от него у нас почти нет.

– Кто заказчик? – холодно спросила, не обращая внимания на его ругань.

– Ты ж не вчера родилась, должна понимать, – цинично усмехнулся он, – шляпа, плащ, хриплый голос, все как всегда на грязное-то дело… Да и это всего лишь посредник наверняка.

Поймала его взгляд, всмотрелась, вжилась в него, насколько это возможно за несколько секунд. Да, мне почти не досталось магической силы при рождении, но я – эмпат. Я чувствую поверхностные эмоции людей, даже просто проходя мимо на улице, а уж так, глаза в глаза, могу различить почти все, и никакие щиты мне не помеха. Это не магия.

За циничной маской наемника – горечь и безнадега. Почти физически ощутила надвигающуюся на него черноту и холод.

Машинально выбросила «паралич» на наемника, и мой спутник повторил это заклинание мгновением позже. Одновременное или почти одновременное наложение двух слабеньких заклинаний «паралич» от двух разных людей с приличной вероятностью дает эффект мощного «стазиса», на который ни у одного из нас не хватит сил поодиночке. Мы случайно обнаружили этот факт однажды и с тех пор регулярно его используем.

Уже подняв руки для повторного «паралича», увидели, что нам повезло, резонанс наших заклинаний с первого раза дал эффект «стазиса».

– Что почуяла? – спросил мой спутник.

– Смерть.

Он молча кивнул.

Приподняла рукав куртки, отбила на браслете связи нужную комбинацию и включила маяк.

– Моя медгруппа будет здесь в течение десяти минут, – предупредила мужчину. – Ты надолго в столице?

– Пока не уверен. Но поговорить нам надо.

– Я буду дома через час-полтора.

– Там и встретимся, – кивнул он и растворился в ближайшей тени.

Я осталась ждать бригаду медиков.

Эффекта нашего «стазиса» хватит минут на пятнадцать, это мы тоже выясняли опытным путем. Медики должны успеть. Что бы ни было на наемнике – отложенная смерть или просто яд, который он принял сам, – «стазис» продержит его до их приезда. А в медгруппе есть нормальный маг.

Отошла в тень и, прислонившись к стене, закурила.

Руки слегка подрагивали, все же мне не каждый день приходится применять свои боевые навыки. Оперативником я была достаточно давно, да и в разведгруппе стычки случались редко. Как говорил мой отец: если разведгруппа вступила в бой, то это всегда следствие ошибки. Ошибки планирования или исполнения – это уж по ситуации. В идеале разведчики должны тихо прийти, выполнить свою задачу и так же тихо уйти. Как коты, на мягких лапах.

Сотрудников нашей конторы в народе называли «котами», очень уж созвучно название: МУР – Меларское Управление Разведки. Наших коллег из СОБ – Службы Обеспечения Безопасности, включающей в себя и городских стражей, и следователей отдела магических преступлений, – по аналогии с нами называли «собаками».

Все сотрудники МУР, за исключением обслуживающего персонала, начинали свою карьеру после Академии в роли оперативников. Для техников, медиков, алхимиков и артефакторов это была всего лишь двухгодичная практика, после которой они получали место службы в соответствии со своей специальностью. Для остальных должность оперативника могла стать и пожизненной, в зависимости от предрасположенности и показанных результатов.

Моя оперативная деятельность тоже ограничилась минимальными двумя годами на границе. Еще в Академии я получила рекомендацию развиваться дальше как аналитик, и после этих двух лет меня назначили координатором в штаб МУР в столице.

Первым на тихую улочку влетел кар моего начальника. Кто бы сомневался, Тайрин еще оставался в конторе, когда я уходила. Браслет связи не дает возможности обрисовать ситуацию. Есть только стандартные коды. Я отбила код «нужна медгруппа, сверхкритично» – и дала свой маяк. Неудивительно, что он решил: помощь нужна мне. Следом за ним с отставанием в полтора десятка шагов оттормозился фургон медиков.

Я бросила взгляд на браслет связи. Семь минут. Однако! Надо поинтересоваться, что за лихач сегодня за рулем у дежурной бригады. Угнаться за Тайрином, который правил своим почти спортивным каром, на этом неповоротливом монстрике – это надо уметь.

Из фургона выпрыгнули двое – маг и санитар.

Встала им навстречу и указала на неподвижное тело наемника.

– Кто это его так? – удивился маг, разглядывая мою добычу и одним жестом подправляя наш нестабильный «стазис».

– Я, – улыбнулась.

Маг с сомнением покосился на меня и промолчал. Конечно, у меня нет сил на заклинание «стазиса», и он это просто видит, даже сканировать меня не обязательно. Однако у оперативников обычно полные карманы всевозможных артефактов на все случаи жизни, и потому маг мне поверил.

В отличие от Тайрина, который прекрасно знает, что артефакт «стазиса» – очень дорогая игрушка, которая выдается только под конкретную задачу лидерам оперативных групп.

– Что с ним делать? – спросил маг, кивая на обездвиженного наемника.

– Мне нужно его допросить. Однако, подозреваю, у него другие планы. Он собирался умереть, оставив меня в неведении.

– Яд или заклинание на смерть?

– Не знаю.

Маг кивнул и отвернулся от меня. Наемника погрузили в фургон, забрав заодно два трупа его напарников, и медики уехали. Дальше процедура стандартная: дежурная группа передаст наемника в наш лазарет, там его «почистят» от всех вредных для жизни сил и веществ, зафиксируют его поврежденное колено и поместят в камеру. Я смогу навестить его в лучшем случае завтра с утра, если на нем не обнаружится ничего заковыристого.

Тайрин жестом позвал меня за собой и открыл передо мной дверь своего кара.

– Поехали, прогуляемся.

Села в кар, и мужчина тронул его расслабленно, уже почти вальяжно.

– Рассказывай, – произнес он.

– Да ничего непонятно, – улыбнулась я, одновременно жестами складывая ряд «опасно, секретно, ложь», – иду себе домой, никого не трогаю, и тут на́ тебе, классическая «коробочка» с этим вот кадром во главе.

Магическая слежка могла охватить только звуки. Заклинание прослушивания навешивалось в любом месте на практически любую поверхность и могло транслировать звуки при их произнесении на небольшом расстоянии от «якоря» непосредственно в уши наблюдателя. Сам наблюдатель мог быть и далеко, «связующая нить», соединявшая «якорь» и ухо слушающего, это позволяла.

Визуальную слежку пока не изобрели, слишком огромный объем информации нужно было передавать, не каждый даже сильный маг на такое способен, тем более в течение более-менее длительного времени. Поэтому все секретные техники общения, в том числе и в спецслужбах, были основаны на жестах. Их мог увидеть только прямой наблюдатель, что было практически исключено ночью в движущемся каре.

Тайрин нахмурился, так же молча попросил повторить жесты.

Повторила, продолжая беззаботно вещать:

– Чего хотели, не поняла, гонору много, а по делу так никто ничего и не сказал. Как начали ко мне лапы свои тянуть, так пришлось вот этого оглушить, и остальных валить наглухо.

Тайрин слушал, периодически бросая на меня непонимающие взгляды.

Начальник, соображай быстрее, ночь не бесконечная!

«Секретно, секретно, секретно».

Тайрин наконец жестом предложил включить защиту.

Да!!

И следом показал жестом же «схема три».

Стандартных схем поведения, когда нужна была помощь напарника, но не было времени или возможности оговорить условия, у агентов было с десяток, все их отрабатывали и запоминали еще в Академии. Позже, в сработанных оперативных группах, эти схемы нередко заменялись своими, со своей же нумерацией, но я надеюсь, никакую экзотику Тайрин не имел в виду.

– Ладно, моя милая, я понял, – улыбнулся он и положил руку мне на колено. – Спокойно, все уже закончилось. Сильно испугалась?

Да, судя по всему, стандартная схема «три»: любовники.

Как серьезно он отнесся к моему предупреждению. Что ж, может, он и прав. Да и так наглядно разыграть другие варианты было бы довольно сложно.

Схема один подразумевает жесткую связку «хозяин-раб». По сути изображается тупой исполнительный служака и умный начальник, который только отдает короткие приказы, но никогда ничего не объясняет. Цель – вывести из-под удара того, кому досталась роль «служаки», и переключить внимание противника на «начальника».

Схема два называется «собутыльники». В каких-то ситуациях – друзья не-разлей-вода, в каких-то – закадычные приятели, способные трепаться часами обо всем на свете за кружкой горячительного, в каких-то просто интересные друг другу люди, имеющие общие дела или цели. Выглядит все это примерно одинаково на сторонний взгляд. В подавляющем большинстве случаев так удерживают на себе внимание противника, перескакивая с темы на тему и давая приманку в виде обрывков стоящей информации, и тянут время.

Схема три – «любовники». Любые вариации от интрижки на одну ночь до изображения жениха и невесты или даже супругов, связанных тайным браком, но с сексуальным подтекстом обязательно. Очень удобная схема, почти что угодно можно прикрыть ею, от немотивированной остановки «парочки» в странном месте при наблюдении за кем-то и до скрытой передачи информации под видом любовного шепота на ушко. Вот и нам сейчас удобно так обосновать желание уехать в безлюдное место и опустить непроницаемую защиту, мол, не терпится нам, адреналин играет, и мы собираемся сбросить напряжение самым банальным способом.

Схема четыре – «враги». Скрытая или явная ненависть между оперативниками, имеющая целью выманить на себя противника с предложением предать своего напарника, и дальше, в зависимости от специфики, или организовывать операцию против напарника, изучая людей и организацию противника и/или внедряясь в нее, или от представителя противника начинать разматывать через слежку, слухи и так далее.

Схема пять – «родичи». Связанные общим делом или родством, в зависимости от обстановки, люди, которые могут спорить и ругаться о чем угодно, но по сути всегда стоят друг за друга горой. Применяется в основном для дезинформации противника. На любое сомнительное предположение или фразу, хоть краем цепляющую «родича», не очень трезвый оперативник выдает кучу информации о нем в виде якобы историй из жизни.

Эти пять схем используются чаще всего, и именно их со всеми вариациями отрабатывают все курсанты в Академии, чтобы в случае необходимости понимать напарника с полувзгляда. Остальные схемы очень ситуативные.

– Да как тебе сказать, – устало отозвалась я, – не каждый день все же такие отморозки меня в темном переулке ловят. Вроде и не мне их бояться, да вот… не ожидала я такого.

Тайрин тем временем свернул в парк и остановил кар на гостевой площадке. Здесь темно и давно уже никого не было. Повернулся ко мне, обнял за плечи и почти промурлыкал на ухо:

– Все уже закончилось, забудь. Завтра допрошу лично эту шваль, и, поверь, он пожалеет, что поднял на тебя руку.

Привлекая меня к себе, Тайрин нажал кнопку дополнительной защиты кара. Если это наша стандартная защита, то сейчас все окна становятся непрозрачными, падает магический «щит», отсекая все звуки и всю связь, а сфера «невнимания» отводит взгляды наблюдателей, если они есть.

Тайрин отстранился и вновь внимательно посмотрел на меня.

– Рассказывай, – вновь повторил он.

Излагаю всю историю вновь. На этот раз уже четко и без прикрас.

– Призрак… – задумчиво протянул Тайрин, глядя куда-то вдаль. – Интересно… Почему они пришли к тебе с этим вопросом?

Не сомневалась, что он зацепится именно за этот факт.

Вот только не могу я ему этого объяснить. Или могу?..

– Какой у тебя уровень допуска? – спросила я.

– Если ты о том, что Призрак – твой брат, то это я знаю, – лукаво подмигнул мне начальник. – А вот как они тебя с ним связали?

– Как раз это я и хочу выяснить у наемника, – отодвигая в сторону свое удивление, ответила я.

– Шайна, у тебя нет от меня тайн, – пояснил он. – Я не вхожу в руководство МУР, но о своих людях я знаю все. Просто потому, что должен понимать, где у вас уязвимые места и чего от вас ожидать.

Логично.

Но проверять его я не буду, хотя язык-то чешется.

У меня достаточно тайн и помимо брата.

– Молчишь? – улыбнулся мужчина. – Молодец. Но давай так, чтобы недомолвок у нас с тобой не осталось. Про родителей твоих я тоже знаю. И про отца, и про мать.

Даже так?..

Что ж, видимо, я зря не верила в Тайрина.

Он достаточно молод для должности начальника отдела обеспечения операций, едва ли на десяток лет меня старше. Да и должность, как он верно заметил, не входит в руководящий состав конторы, для которого нет закрытых разделов информации.

Однако аналитик – он и есть аналитик. Информация – его хлеб.

Возможно, лет через десять и я буду знать примерно столько же, невзирая ни на какие допуски.

Я молча кивнула.

– Так, с этим все, – продолжил Тайрин. – Завтра допросим твоего наемника. Соберешься к нему – зайди за мной.

– Хорошо.

– Куда тебя отвезти?

– В штаб. Там остался мой кар.

Тайрин снял защиту с кара и направил его в центр.

Я бежала по полосе препятствий вместе со своей учебной группой, заставляя себя механически переставлять ноги, и пыталась преодолеть внутреннее отвращение. В целом, к жизни как явлению.

Это был последний экзамен первого курса. Все теоретические дисциплины я сдала, практику мы тоже закрыли, а теперь вот осталась только физподготовка. На первом курсе этот экзамен примитивный донельзя. Никаких боев или стрельб, банальная полоса препятствий, учебные группы на прохождение которой формируются жребием. Группа должна прийти к финишу полным составом и уложиться в определенное время.

Со мной в группу попали четверо парней, и все они с самого распределения косились на меня с плохо скрываемой досадой. После старта они попытались взять высокий темп, но я их порыв не поддержала и даже не потрудилась сделать вид, что пытаюсь. В мой адрес полетело сдержанное пока еще шипение, но явно подгонять никто не решился. Напряженные взгляды на меня кидали постоянно, ждали, когда я совсем сдам, но мне было плевать. Не дождутся.

За этот год я вымоталась так, что мне было уже почти все равно, даже если меня отчислят, хотелось только лечь и умереть. Прямо здесь и сейчас, чтобы не мучиться. И тяжелая сессия была, в общем, всего лишь последней каплей.

Курсанты жили в Академии по двое в комнатах. А первогодки – нередко и по пятеро. Отсев был большой, половина первого курса не выдерживала нагрузок, и люди или уходили сами, или их отчисляли, место постепенно освобождалось. Мне не повезло. В моей комнате как жили четыре девушки с самого начала, так все они и учились до сих пор.

Для эмпата невозможность остаться в одиночестве – это наихудшая пытка из возможных. Я же чувствую чужие эмоции. И не могу от них закрыться. Это как непрерывный зудящий гул разговоров рядом с тобой. Когда громче, когда тише, но они есть всегда. Круглые сутки, каждый день, месяц за месяцем…

Я вяло, хотя на сторонний взгляд во вполне приличном темпе, пролетела по бревну над ямой с грязью, вскарабкалась по одному из свободных канатов на стену, высотой в три роста, и, ни на мгновение не задумавшись, рыбкой нырнула в небольшое искусственное озеро, чтобы преодолеть очередное препятствие под водой.

Выбравшись из воды, оглянулась. Доигрались мальчики.

Со мной на берег вышли только двое из моей учебной группы. Один спрыгнул со стены в воду ногами вниз и только потом нырнул под препятствие. Ему не хватило инерции, чтобы проплыть нужную дистанцию под водой. От нехватки воздуха он всплыл раньше положенного и запутался в низкой сетке с хаотично вплетенными ветками деревьев, натянутой меньше чем в локте над водой.

Чем он слушал вводную лекцию? Тренер же прямо перед стартом описывал нам полосу препятствий и разные варианты наших действий. И по поводу озера он отдельно подчеркнул: если будет не хватать воздуха, всплывать медленно, лицом вверх, под сеткой достаточно пространства, чтобы сделать аккуратный вдох и уйти вновь под воду. А вот полностью высунуть голову, да еще и с ускорением, с каким обычно стремятся к поверхности те, кому не хватает дыхания, не получится. Это классическое упражнение на выдержку и хладнокровие.

Второй парень из отставших пытался выпутать паникера, но тот почуял веревки на лице, шее и плечах, так и не увидел света, надежно перекрытого растительностью, и запаниковал еще больше.

Переглянувшись с парнями на берегу, мы дружно вздохнули и опять полезли в воду. Группа должна прийти на финиш полным составом, своих бросать нельзя – это основное правило МУР, так что вариантов у нас не было. Все, что мы думаем об этом неумехе, мы выскажем ему потом. Сейчас мы – единый отряд, и все отвечают за всех.

В восемь рук мы выпутали бедолагу быстро. Двое парней его фактически обездвижили, а мы перерезали пару веревок, держащих сеть на его тушке. За это на финише полагался временной штраф, то есть мы сейчас фактически сократили свое приемлемое время прохождения полосы, но это не критично. Идем мы достаточно быстро. Несмотря на мое полное равнодушие к результату, базовая подготовка у меня как бы не лучше, чем у парней, и скорость даже в таком состоянии я выдаю вполне неплохую.

Впрочем, это происшествие стряхнуло с меня серую пелену равнодушия. Ненадолго, как и любой всплеск адреналина, потом будет еще хуже, но сейчас я могу включиться и выдать свой максимум. Смысла, правда, в этом не вижу, но могу.

А парни уже начали нервничать. Один даже попытался ускориться и рыкнул на группу, мол, последними из-за вас придем.

Никогда не понимала таких людей. Вот какая разница, первыми или последними, если нам нужно всего лишь уложиться в отведенное время минус штраф? Покрасоваться перед однокурсниками? И ради этого они готовы рвать себе жилы, выкладываться на грани и за гранью, рискуя повредить себе что-нибудь из-за слишком высокого темпа, за которым еще не поспевает внимательность?

Нет, я чувствую, разумеется, и их азарт, и их желание выделиться, и в какие-то подспудные обиды на кого-то, кто что-то там сказал им перед стартом, и раздражение в свой адрес, причем больше на мое равнодушие к результату, чем претензии к реальной скорости, и еще кучу всякой ерунды, – мне никуда от этого не деться. Но чувствовать – не значит понимать. И уж тем более принимать.

Все это вызывало во мне лишь привычное глухое отторжение и защитную реакцию в виде молчаливой агрессии. Да пошли вы к проклятому, я не буду рисковать ради ваших детских амбиций. Какая разница, кто и что сказал? Да плевать я хотела на мнение однокурсников. Сдала экзамен? Сдала. А первой или последней, где мои слабые места и чему мне еще нужно учиться – это я буду с тренером обсуждать, а не с завистливыми малолетками. Кто вы такие, в конце концов? Да я вас за год по именам и в лицо всех так и не запомнила, не нужна мне эта информация. Несколько человек, с которыми я общаюсь постоянно и которые мне интересны, – это одно, а остальные идут к проклятому стройными рядами, нечего мне с вами делить и говорить тоже не о чем.

Так, стоп, Шай, не заводись. Это все от усталости.

Да, я не люблю людей. И никогда не любила. За три года после того, как во мне проснулась эмпатия, я узнала о людях столько, что врагу не пожелаю. Да и как можно было не узнать, если от чужих эмоций я могу скрыться, только физически уйдя куда-нибудь в безлюдное место? На территории Академии МУР таких мест практически нет. Да и свободного времени учеба почти не оставляет.

Первые месяцы после поступления неизбежный фон чужого меня бесил. Бесили дурацкие разговоры ни о чем, которые курсанты могли вести бесконечно, бесили темы, на мой вкус вообще не стоящие упоминания, вроде того, кто как одет, и кто как на кого посмотрел, и что наверняка при этом думал или имел в виду, бесила беззаботная легкость однокурсников, которую я уже давно не помнила на вкус. Хотелось сбежать, скрыться, хоть ненадолго окунуться, наконец, в тишину.

Потом стало страшно. Я пару раз поймала себя на том, что выдала машинально не свойственную мне реакцию в рядовой ситуации, и начала внимательно отслеживать, что говорю и делаю и почему. В какой-то момент пришло понимание, что постоянный фон чужого разъедает меня изнутри. А что-то еще и «осаживается», остается со мной и прирастает к моему внутреннему миру. Вполне органично прирастает, только вот это не отменяет того, что оно – чужое! И у меня нет ни времени, ни возможности спокойно сесть в тишине и одиночестве и разобраться, что мое, а что – нет. Снежный ком нарастает с каждым днем, и я ничего не могу с этим сделать. Просто не успеваю.

Через полгода я пришла к жесткому решению: любое сомнение – основание для того, чтобы выдрать этот подозрительный кусок (мысль, стремление, оценку, суждение, вывод) с мясом и забыть о нем навсегда. Пусть лучше потом окажется, что я отказалась от какой-то части себя, чем незаметно обрасти чужим и стать кем-то вообще не похожим на саму себя. В моем внутреннем мире будет только то, что хочу я. Любой ценой.

Неинтересных мне людей я отсекла быстро. Пригодилась и холодная вежливость, и умение быстро свернуть любой разговор в рамках приличий, и привычка держать дистанцию, которым учат всех аристократов с детства. И так же быстро приучила всех однокурсников, что на переменах между занятиями я стою одна, уткнувшись в конспекты (для вида, конечно, но кто проверит?), и меня это одиночество устраивает. Связи как таковые меня не интересовали, а опасливое уважение, заработанное в паре жестких словесных стычек и в учебных боях на полигоне, позволяло спокойно налаживать единичные контакты, когда мне это было нужно.

Глухое раздражение тоже перегорело со временем. Оно иногда еще вспыхивало в ответ на очередную глупость, долетевшую до моих ушей, но я уже поняла, что лучшая защита – равнодушие. Да, я не могу «выключить» чужие эмоции. Все, что я могу, – это внутренне на них не реагировать. Как на погоду. Ну вот хреновая в мире погода, постоянный ураганный ветер и ливень стеной, что ж поделаешь, вот так мне не повезло. Работаем с тем, что есть. Любое событие – это факт, но не повод для эмоций.

Жизнь на грани эмоционального истощения стала нормой.

Но уже – на грани, а не за гранью! Все реже накатывали периоды опустошения, когда все, что я могла, – это бездумно сидеть и пялиться в пустую стену, не в силах даже сдвинуться с места или перевести взгляд за окно.

У меня в кои-то веки начали появляться силы для радости или интереса.

Для моих радости и интереса!

Сверстники очень быстро стали казаться мне неразумными детьми, я тянулась к тем, кто старше, все чаще проводя время в компании брата и с удивлением понимая, что не только мне интересно с ними, но и им интересно со мной. Опыт ощущения и понимания чужих порывов и мотивов позволял мне уже тогда делать парадоксальные выводы, многими из которых я пользуюсь до сих пор.

К концу первого курса я поняла, что самый тяжелый период пройден, я нашла свою грань, и мне хватает выдержки на ней балансировать. Не без срывов, конечно, но это ведь только начало. Научусь, привыкну, усилюсь.

Я наконец могу учиться жить, а не выживать!

Вернувшись домой, я переоделась в гардеробной в легкие брюки и просторную домашнюю рубашку и вошла в спальню.

Призрак сидел в кресле у окна в темноте и неторопливо потягивал какой-то напиток. Судя по бокалу, вино. Обернулся на звук открывшейся двери и встал.

Я закрыла дверь и подошла к нему.

Некоторое время мы молча смотрели друг другу в глаза.

Знакомые до последней черточки серые глаза, в которых хотелось утонуть.

Он молча обнял меня и замер, прекрасно зная, что эмпату не нужны слова. Я чувствовала его нежность, его глубинное спокойствие и захлебывалась в его ощущении, что все – наконец-то! – на своих местах.

Нам с детства никто не был нужен, достаточно было друг друга. Нет, мы любили родителей, и они нас тоже, с ними нам было интересно и спокойно, но полноценно мы ощущали себя только рядом друг с другом. Если бы можно было всю жизнь прожить в обнимку, мы не колебались бы ни секунды.

Призрак отстранился, быстро избавился почти от всей одежды и экипировки, оставив лишь штаны и рубашку, подхватил меня на руки и перенес на кровать. Небрежным жестом включив защиту, накрывающую кровать непроницаемым куполом, он улегся на спину, а я пристроилась у него на плече.

Был период, когда я не могла уснуть иначе. В переходном возрасте внезапными приступами начала давать о себе знать моя эмпатия, я то и дело неожиданно тонула, захлебывалась в чужих эмоциях, и он стал для меня незаменимым. Только в его объятиях, отгораживающих от всего мира спокойным, ровным теплом, я могла расслабиться и не бояться, что вот сейчас меня неожиданно вновь накроет чем-то. И он тоже привык к моей нежности.

Я только много позже поняла, что в редких случаях глубокого резонанса фактически одинаковых чувств, они усиливаются не только для меня. Прикрывая меня от всех и вся, он и сам чувствовал ровно то же и в той же мере. В этом смысле одной из причин столь глубокой его привязанности ко мне была моя же эмпатия, работавшая для нас в обе стороны. Однако винить себя было бы глупо: чтобы было чему резонировать, эти чувства сначала должны были возникнуть сами по себе.

Мы валялись в обнимку, вцепившись друг в друга, и напряжение постепенно уходило. Мы в последнее время слишком редко виделись, все больше тоскуя по этой молчаливой близости, и теперь провалились в это единение, забыв обо всем. Жизнь привычно обрела смысл, мир заиграл яркими красками. Пусть даже это всего на пару часов, мы не собирались от этого отказываться.

Через некоторое время он едва заметно пошевелился.

Я приподнялась на локте и встретила его взгляд.

– У нас, как всегда, мало времени, – с сожалением сказал Призрак.

Я вздохнула и отстранилась. Устроилась полулежа на подушках чуть в стороне.

– Рассказывай, – кивнула я.

– А вот даже не знаю, что рассказать, – обескуражил он. – Меня вызвали в столицу. Случай нечастый, но такое уже бывало. Так вызывает высшее руководство, когда задание сверхсекретное и получать его нужно лично у кого-то из них. Приехал как смог, остановился в очередном трактире, где ни разу не был до этого. Пока ужинал, заметил подозрительного типа. Собственно, обратил внимание на него только тогда, когда хозяин трактира рассмеялся и довольно громко сказал: «Какие еще призраки, вы пьяны, любезный!» Я закончил ужин и ушел, как был, благо оружие всегда при мне. Может, и совпадение, но я решил на всякий случай найти тебя. Если этот человек действительно искал меня, то может знать и что-то еще.

И нашел, и подстраховал. Вот только яснее не стало после нападения.

Однако сам факт, что Призрака вызвали в столицу из нашей конторы, и тут же в столице его кто-то начал искать…

– Когда тебя вызвали? – уточнила я.

– Три дня назад я наведался в форт и получил этот вызов. А когда его сделали, не знаю. До моего появления он и пару декад мог пролежать, все же я не каждый день бываю в фортах.

Для таких вызовов использовали стационарные артефакты связи, которые были установлены во всех государственных учреждениях, замках и фортах. Маг-связист передавал через артефакт связи текст своему коллеге, дежурившему на другом артефакте. По сути, артефакт усиливал природные способности к телепатии между магами, которые находились рядом с артефактами.

Без артефактов маги-телепаты могли общаться друг с другом только на расстоянии прямой видимости, и двухминутный разговор обычно съедал полностью средний магический резерв. Да и не так уж много магов со склонностью к телепатии в принципе рождалось в стране.

Маг-телепат, принявший сообщение, записывал его на бумаге, запечатывал личной печатью и передавал этот конверт охране зала связи. В данном случае этот конверт дожидался появления Призрака у коменданта форта.

– То есть они не могли знать, когда именно ты появишься и где конкретно, – произнесла я. – Но если это как-то связано с вызовом, то тебя ждали в столице. И могли искать все эти две декады, просто безуспешно.

Мужчина кивнул.

– Еще что-нибудь странное замечал? – уточнила я.

– Да ничего особо.

– Ты уже был в конторе?

– Нет еще. Завтра с утра наведаюсь.

По нервам резануло очень неприятное ощущение. Тревога. Легкая и почти неощутимая, но сам факт, что она пробилась даже сквозь наш резонанс, говорил мне о многом. Интуицию оперативники уважали.

– А можешь назначить встречу вне конторы?

– Думаешь, у меня неприятности? – улыбнулся он.

– А это еще не очевидно? – усмехаюсь в ответ.

– Могу, конечно.

– С кем встреча?

– Как обычно, с Крайсом.

Лорд Крайс Дан’Алари, младший сын герцога Дан’Алари, королевского советника по безопасности, занимал должность заместителя руководителя МУР по внешней разведке. Лично я с ним не общалась, не считая пары официальных приемов, где мы были представлены и перекинулись лишь общими фразами. Внешне и внутренне очень сдержанный, жесткий, вдумчивый. Какого-то особенного впечатления он на меня не произвел.

Впрочем, я и не пыталась глубоко почувствовать его как эмпат, это слишком сложно и рискованно на таких многолюдных мероприятиях. О моих способностях мало кто знал даже среди «котов», и риск случайного раскрытия я посчитала тогда не стоящим моего любопытства.

– Реар, будь осторожен. Пожалуйста!

Мужчина серьезно кивнул. Думаю, и его интуиция что-то такое подсказывала.

Другое дело, в чем именно можно подозревать лорда Дан’Алари, мы и сами пока не понимали. Да и его ли вообще подозревать? Вызов отправлял явно не лично он, ничего особенно секретного в самом послании наверняка не было, этот вызов мог пройти несколько рук, пока не попал в пограничный форт. Как минимум секретарь лорда Дан’Алари и маг-связист были в курсе, вызов передавался открытым текстом.

Но опять же наша связь с Призраком. Этого не мог знать ни секретарь лорда Дан’Алари, ни связисты, ни курьеры. Только он сам.

Если этот вызов не попался на глаза кому-то еще, столь же осведомленному…

– Не ломай голову, рано еще, – произнес Реар и вновь удобно улегся на спину. – Иди сюда.

Я вновь устроилась у него на плече.

Да, пожалуй, он прав. С таким набором исходного материала версий могло быть бесконечное количество. Завтра допрошу наемника, может, он хоть что-то прояснит.

– Ты останешься? – тихо спросила я.

– Останусь, – решил он.

Быстро избавившись от штанов и рубашки, Реар в одних трусах нырнул под одеяло. Я решила, что моя рубашка как раз пойдет в качестве пижамы, и тоже избавилась от брюк.

В родных объятиях было настолько легко и уютно, что я почти мгновенно провалилась в сон.

Утром я встала на пару часов позже рассвета. Призрака уже не было в доме. Привычно приняла душ, отработанными движениями набросала образ и отправилась на работу.

Штаб МУР располагался с западной стороны от центра города, на небольшой площади в секторе магов. Вокруг расположились еще несколько государственных служб, в частности и та, которая была моим прикрытием.

Официально я, леди Шайлир Де’Рион, работала в Исследовательской службе, в отделе магических аномалий. В здание службы входила скромно одетая леди, предпочитающая науку и вольную жизнь принятому среди аристократии выгодному брачному союзу. Случай не то чтобы исключительный: многие младшие дети небогатых аристократов приграничья предпочитали подобный путь, в том числе и дочери, – но и не рядовой.

Эта работа помимо идеального прикрытия, включающего регулярные поездки в составе разного рода экспедиций и соответствующего образа мыслей, не в полной мере соответствующего аристократке, была также моим входом в здание МУР.

Из подземного туннеля между Исследовательской службой и зданием МУР выходила уже координатор Шайна в типичной экипировке наемника.

Не знаю, сколько зданий вокруг МУР использовалось агентами в аналогичных целях, но подозреваю, что все, в той или иной степени.

Были и агенты, не использующие эти уловки и пользующиеся главным входом в здание МУР: те, кому по каким-либо причинам не требовалось вести двойную жизнь. Академия МУР охотно принимала сирот и беглецов, если за ними не тянулось кровавых «хвостов», давала им новый статус и при необходимости новое имя и биографию. Таких было достаточно много, так что штаб МУР не поразил бы стороннего наблюдателя немногочисленностью своих агентов.

Первым делом я направилась в кабинет к Тайрину.

Вопреки моим ожиданиям, он не был занят. Мрачный начальник сидел в своем кресле, потягивал кофе и курил, уставившись за окно.

– Доброе утро, – кивнула я, войдя в его кабинет.

Тайрин поднял на меня взгляд и указал на кресло для посетителей.

– Что случилось?

– Садись, – настоял он.

Села. Закурила за компанию.

– Твой наемник найден мертвым в своей камере час назад.

Даже так… В принципе, можно было, вероятно, с самого начала подозревать что-то подобное. Слишком узок круг людей, которые знали или могли знать о Призраке и моей с ним связи. И почти все они – «коты». Высокопоставленные «коты».

– У нас завелась «крыса»? – уточнила я.

– Похоже на то, – кивнул Тайрин.

– Очень странная «крыса»… – задумчиво протянула я. – Те, для кого Призрак и его контакты не тайна, не могли также не понимать, что он прежде всего оперативник, и никто, кроме его куратора, не в курсе, где он сейчас.

Или вопрос этого наемника был лишь прелюдией? Я должна была стать приманкой, к которой Призрак рано или поздно явился бы?

Тогда зачем об этом оповещать меня? Следили бы себе потихоньку за мной и вышли бы на него самостоятельно.

Заложницей, которую Призрак, по их замыслу, должен был броситься освобождать? Еще глупее. Где Призрак – неизвестно, а вот контора не могла бы не отреагировать на исчезновение своего агента.

– Я пока нашел только один более-менее логичный вариант, – кивнул Тайрин. – Они каким-то образом были в курсе, что Призрак в столице, и решили, что первым делом он наведался к тебе.

– Были в курсе, что он в столице, но при этом упустили его уже здесь, – дополнила я. – И найти его решили через меня. Что, кстати, тоже странно. Я подозреваю, что он существенно чаще бывает в столице, чем навещает меня.

– Этого они могли и не знать. Равно как и о вашем родстве, кстати, тоже. Ты же работала с ним пару раз? И тогда вы изображали пару. Возможно, чрезвычайно убедительно изображали. К тому же достаточно было засечь один его визит к тебе здесь, в столице, – и эта легенда обретает новые краски.

– Возможно. Тогда круг поисков «крысы» существенно расширяется. Но и всех котов, имеющих доступ к настоящим именам, можно исключить.

– Не обязательно, – ответил Тайрин. – Имя в личном деле Призрака не имеет ничего общего с именем твоего брата. Ваше родство теперь может подтвердить только алтарь.

Я некультурно присвистнула.

Нет, я знала, конечно, что Призрак – один из самых засекреченных агентов в нашей конторе, но чтобы его оберегали настолько, что реальной информации о нем нет даже для обладателей максимальных допусков… Ох как много информации к размышлению одной этой фразой дал мне Тайрин!

Впрочем, у меня будет время об этом подумать позже.

Если так, то Призрака и нашу связь действительно не вычислить никак.

Внешне мы не похожи, у нас один отец, но разные матери. Он удался в свою мать, а я в свою. Кое-какие черты отца в нас обоих, конечно, прослеживаются, но поставь нас рядом – мы не потянем даже на дальних родичей.

Что же касается алтаря, эти артефакты, плод древней совместной работы магов и жрецов, безотказно откликаются только в одном случае: если пара решит вступить в брачный союз.

Несколько столетий назад наследник трона тогдашней династии после смерти отца женился на дочери герцога Дан’Луар. Вот только дети у них получались с явными отклонениями, характерными для близкородственных браков. Династия правителей сменилась. Позже выяснилось, что девушка была дочерью не герцога Дан’Луар, а короля, отца наследника. Фактически это был брачный союз брата со своей сводной сестрой.

Дабы избежать таких случаев в будущем, маги и жрецы создали артефакт, который определял близкое родство. Изначально эти артефакты были установлены только в крупных городах и использовались в основном аристократией. Теперь, после изобретения того судьбоносного подпитывающего контура, такой алтарь в каждом самом маленьком храме страны озаряет зал красными пульсирующими вспышками, стоит двум близким родственникам попытаться вступить в союз.

– Кто участвует в поисках «крысы»? – спросила я.

– Ты и я, – ответил Тайрин.

Логично, надежно, но очень сложно.

– То есть мы не сможем нормально допросить всех, кто имел возможность убить наемника?

– Просто допросить сможем. А применить к ним спецсредства – нет.

Допустим, мы вычислим исполнителя. Не так много людей ночью шастало по изолятору, в конце концов, допуск к средствам наблюдения у нас есть, да и медики должны указать время смерти достаточно точно.

А вот дальше начинаются сложности.

Отслеживать все контакты внутри конторы? Во-первых, малоэффективно, во-вторых, исполнителю уже нет необходимости общаться с заказчиком. Да и в принципе, он может это сделать в городе, если уж ему будет так нужно, особенно если с этим коллегой он находится в минимально приятельских отношениях. Зайти выпить в бар и, встретив там коллегу, присоединиться к нему, – это обычная ситуация. И таких эпизодов может быть бесконечное множество. Мир очень тесен, особенно мир спецслужб.

Здесь нам может повезти, только если имел место шантаж, причем не разовый, и он будет продолжен. Тогда рано или поздно заказчика мы вычислим. Но ведь это не рядовой бандит, все агенты МУР учились в одной и той же Академии, и бездари там не задерживаются. Он все это понимает не хуже нас.

К прямой провокации исполнителя тоже нельзя привлекать, учитывая потенциальную высокопоставленность заказчика. Он нас просто сдаст. А если объяснить ему всю подоплеку этой истории, мы сами подставимся под крупное превышение полномочий, раскрывая сведения, к которым у исполнителя заведомо нет допуска.

И еще один момент. Откуда они знали, когда меня ловить? В принципе, я могла и должна была выйти через Исследовательскую службу в образе леди Де’Рион, и даже до этой информации еще как-то нужно было добраться, чтобы соотнести Шайну и Шайлир. Внешность я каждый день не меняю, конечно, но даже настолько разная одежда, прическа, походка и манера держаться может изменить человека практически до неузнаваемости. Ладно, допустим, тут им повезло, о моей двойной жизни они не знали, а я решила прогуляться в виде Шайны. Но время? Хотя тут можно было обойтись банальной слежкой за входом в здание. Тем более что гуляла я без определенной цели, и без слежки им все равно было меня не поймать на улицах столицы.

Они упустили Призрака где-то в городе, скорее всего, и кто-то вернулся в тот трактир и обстоятельнее расспросил хозяина, но было поздно, Призрак уже ушел и возвращаться очевидно не собирался. Они отправили слежку к штабу МУР, чтобы перехватить меня, а я своей беспечностью сыграла им на руку. Что ж, логично, тут уцепиться не за что, этот эпизод мог обойтись вообще без «крысы».

– Что у тебя с текучкой? – спросил Тайрин.

– Надо подчистить кое-какие «хвосты» по последней операции и написать отчет. Больше пока ничего.

– Хорошо. Я сейчас не буду ставить тебя на новые дела. У нас есть свободные координаторы, а ты пока формально еще не закончила предыдущее дело. Думай, Шайна, и составляй список потенциальных «крыс». Пока – широкий. Любая зацепка, даже потенциальная, – и человек должен быть в твоем списке. Я займусь тем же. Вечером сравним, что у нас с тобой получится.

Я кивнула и замешкалась.

– Говори, – улыбнулся Тайрин. – Что-то мне подсказывает, что мыслим мы одинаково.

– Схема «три»? – улыбнулась я в ответ. – Раз уж мы так удачно начали разыгрывать ее вчера.

– Согласен. Поужинаешь со мной?

– Конечно.

– Я заеду за тобой часам к семи.

– Буду ждать, – кивнула я и вышла из его кабинета.

Тайрин проводил меня задумчивым взглядом. Надеюсь, он не примет эту игру за что-то большее.

Не то чтобы он совсем не привлекал меня как мужчина, общепринятую схему три «любовные отношения» практически невозможно достоверно разыграть с партнером, к которому ты равнодушен, но роман с начальником – плохая идея. Роман быстро закончится, а нам еще вместе работать.

Я решила не возвращаться в свой кабинет, а прогуляться по городу, перекусить и отвлечься. Меня слишком тревожила вся эта ситуация с попытками выйти на Призрака, в таком состоянии нельзя полагаться на собственный анализ, слишком легко невольно исказить общую картину на отголосках эмоций.

Главный вход здания МУР располагался на площади Феррана в хорошем районе, условно называемом сектором магов. Не то чтобы здесь не могли поселиться обычные люди, скорее, это место почему-то притягивало к себе магов, и со временем они почти вытеснили обычных людей естественным путем. Однако такое скопление чудес в одном районе притягивало людей. Здесь очень любили гулять многие горожане, особенно по вечерам. Маги часто использовали энергию и в оформлении своих домов, и в освещении улиц и своих участков. Да и основная масса магических лавок и представительств магических производств располагалась именно здесь. Разнообразных трактиров так же хватало.

Я выбрала уютную летнюю веранду, скрытую в глубине одной из небольших рощ, и заказала кофе и мороженое. В Хардане облачная поздняя весна наконец начала сменяться по-летнему теплым солнышком, однако в тени деревьев пока было достаточно прохладно. Несмотря на лежащие на каждом легком креслице пледы, желающих здесь отдохнуть было совсем немного. Кроме меня здесь заканчивал поздний завтрак элегантно-небрежно одетый маг, и пил что-то горячее из большой кружки подмастерье, вероятно, дожидающийся открытия одной из магических лавок. Наемница в моем лице вполне органично вписалась в эту компанию.

Из здания МУР я вышла, как была, в облике «кошки» Шайны. Во-первых, было жалко терять время на смену образа, а во-вторых, хотелось иметь свободу действий. Разумеется, количество оружия при мне оставалось одним и тем же, вне зависимости от образа, но платье леди изрядно ограничивало движения, да и проблем с объяснением специфических навыков было бы много, если бы мне все же пришлось их применить.

Попробовав кофе, я улыбнулась. Эту летнюю кухню имеет смысл взять на заметку, кофе они варят великолепно. Пожалуй, я тут задержусь. Место неприметное и тихое, готовят хорошо, посетителей мало. Можно даже пообедать заодно.

Для начала придется все же понять, что именно так меня беспокоит. Нападение? Безопасность брата? Тайрин? «Крыса»?

Как ни странно, нападение меня не особенно напугало. Возможно, сыграло роль то, что ситуация была стандартной, я вышла из нее совершенно штатно, четко по заученной на тренировках схеме. И даже если бы Реар не снял стрелка, я готова была это сделать сама. И хотя я понимаю, что следующее нападение может быть куда более грамотным, страха во мне нет. Не сказала бы, кстати, что это хорошо. Мне ли не знать, что отсутствие страха так или иначе расслабляет. С другой стороны, интуиция явно подсказывает что-то иное. Основная опасность сейчас направлена не на меня.

Реар? Да, возможно. Странно и нелогично бояться за оперативника-«тень», который и классом, и опытом превосходит меня на голову. Но для меня он, прежде всего, близкий человек и только потом – великолепный боец. И интуиция здесь, кстати, солидарна с моими чувствами. В фокусе опасности сейчас он.

Я ничем не смогу помочь ему сейчас. Страховка и прикрытие из меня для воина его уровня никакая, информацией я тоже не владею, снять его с ближайшего задания и отправить, например, в отпуск не имею полномочий. Мне остается лишь верить в то, что он справится и разберется сам. Как делал это много лет подряд. В конце концов, это он меня вчера прикрывал, а не я его.

Не могу сказать, что тревога ушла полностью, но в определенной мере импровизированный сеанс самовнушения помог. Вернусь в штаб, устрою себе небольшую тренировку на час-полтора, и станет совсем хорошо. Тем более что после вчерашнего у меня есть лишний стимул прилежно отнестись к тренировкам.

Стоило приглушить привычное беспокойство за брата, и тут же стала очевидна настоящая причина моей тревоги.

«Имя в личном деле Призрака не имеет ничего общего с именем твоего брата».

Тайрин одной фразой ухитрился перевернуть мое представление о МУР.

До сих пор я думала, что вполне адекватно знаю нашу контору и свое в ней место.

Должностная структура у нас довольно простая. Глава МУР подчиняется только напрямую королю. Три заместителя Главы делят между собой весь спектр задач: заместитель по внешней разведке, заместитель по внутренним операциям и заместитель по организационной части.

Отдел обеспечения операций, в котором я состою рядовым координатором, подчиняется заместителю Главы МУР по организационной части, равно как и медики, связисты, архив, склады, техники, курьеры и так далее.

В подчинении заместителя по внутренним операциям большая часть оперативников, обеспечивающих безопасность границ, и практически все наши региональные представительства, в том числе в пограничных фортах.

Заместитель по внешней разведке, соответственно, занимается всем, что связано с оперативной деятельностью за границей страны. Среди его людей «тени», агенты посольств и представительств, сеть осведомителей и так далее.

Все три заместителя очень тесно взаимодействуют между собой, равно как и их подчиненные, да и нередко практикуется временный перевод под оперативное руководство другого заместителя. Например, координатор операции после утверждения плана всегда переходит в оперативное подчинение тому заместителю, по чьей линии она проводится.

Отдельным звеном стоит куратор научно-технического обеспечения, также подчиняющийся только Главе МУР. В его сфере интересов находятся лаборатории, исследовательские центры и небольшие производства редких элементов технического оснащения, которые практически невозможно достать в свободной продаже или заказать по линии военного ведомства. Фактически это должность, равная по уровню задач заместителю Главы МУР, но из-за специфики и некоторой обособленности вверенных ему подразделений в случае отсутствия Главы заменить его даже на короткий срок он не сможет. Поэтому и назвали эту должность нейтрально – куратором отдельного направления.

Так же напрямую Главе МУР подчиняется ректор нашей Академии.

Иерархия допусков строится в целом по тем же принципам, что и структура подчинения, с некоторыми особенностями решаемых задач.

Определенная информация, например, настоящие имена «котов», относится к высшему допуску и фигурирует в личных делах агентов, только если ее запрашивает один из руководителей МУР. В случае запроса личного дела аналитиком, например, объем информации урезается в соответствии с его допуском. Руководство Академии тоже в курсе настоящих имен агентов просто в силу того, что позывные курсанты получают уже после поступления. И все. Все остальные «коты» знают друг друга только по позывным. Это основы основ, которые нам излагали еще в Академии.

Каким образом Тайрин вообще получил доступ к личному делу Призрака в объеме, в том числе, настоящего имени? И уж тем более откуда он знает, что это самое имя из личного дела и настоящее имя – разные?!

И если это знает он, минуя всю нашу систему допусков, то кто еще может это знать?

Каким образом вообще можно изменить информацию такого уровня защиты?!

Если смотреть на это грубо и в лоб, то получается, что вся наша система допусков ничего не стоит. Понятно, что щелей и лазеек хватает в любой системе, начиная с того, что курсантами в Академии могут оказаться люди, которые были знакомы раньше, и они неизбежно свяжут воедино настоящее имя и позывной своего знакомого. Случайности на заданиях тоже никто не отменял.

Но чтобы сравнить настоящее имя и имя в личном деле – надо знать и то и другое! Причем из независимых источников. Более того, точно знать цену каждому источнику, ведь чтобы не поверить личному делу из-под высшего допуска, нужны очень и очень веские основания.

Значит, есть и другие пути. А система, соответственно, намного более «дырявая», нежели ее нам представляют.

Зачем Тайрин дал это понять мне? Вот что, оказывается, цепляет меня во всем этом раскладе больше всего.

Я не понимаю действий Тайрина.

Не вижу его мотивов и целей.

Он для меня непредсказуем.

С тем, что я имею сейчас, я обязана и его включить в свой список потенциальных «крыс». Вот только зачем он мне намекнул на шаткость системы? Зачем сам же навел на себя подозрения? Или это как раз хитрый ход из серии игры на грани? Раз сам дал такую информацию против себя, то «крысой» быть не может?

Так, стоп. Сейчас я в этом не разберусь, значит, как минимум пока Тайрину быть в моем списке потенциальных «крыс».

И да, раз уж мы начали маскировать наше расследование под любовные отношения, у меня будет время и возможность его «прощупать». В конце концов, от эмпатии есть вполне ощутимая польза, а не одни только неприятности.

Вернувшись в штаб МУР, я убедилась, что ничего срочного для меня нет, и отправилась в спортзал.

Тренировочная площадка располагалась в подвале здания. Когда-то здесь, возможно, были какие-то складские или подсобные помещения, но сейчас все перегородки были убраны, и получившееся единое пространство полностью отдано под небольшой полигон, даже короткая полоса препятствий приличной сложности шла по периметру зала.

Никого из агентов не было, только в небольшом закутке при входе скучал дежурный инструктор. Моему появлению он обрадовался и от души погонял меня сначала по полосе препятствий для разминки, потом с клинками и в спарринге.

Вернувшись к себе в кабинет часа через два, я была уставшей и на редкость спокойной. Быстро набросав в уме список потенциальных «крыс», зашла к Тайрину попрощаться и вернулась домой. Пока на координаторе нет текущих операций, это общепринятая практика. Мы работали круглосуточно, если этого требовала ситуация, но могли и несколько дней вовсе не появляться в штабе, когда отсутствие дел позволяло.

Солнце едва перевалило за полдень, и я решила использовать свободное время, чтобы пройтись по лавкам. Примерно через декаду мне ехать домой, и появиться там с пустыми руками, учитывая, что о поездке я знала заранее, было бы некрасиво. Разумеется, никто мне и слова не сказал бы, родители всегда мне рады просто так, но и мне хочется их чем-нибудь побаловать. На периферии возможность выбора все же существенно меньше, нежели в столице.

Ровно в семь вечера в дверь моего дома постучали. Выглянув в окно, я увидела ожидающего на крыльце Тайрина. Постоянных служек я в доме не держала, раз в два-три дня ко мне приходила соседка-вдова и наводила порядок. И ей, и мне так было удобнее. Ей позволяло в какой-то мере держать лицо и жить в приличном собственном доме, несмотря на смерть мужа и отсутствие другого дохода, а я просто не любила чужих людей рядом с собой.

Я вышла на крыльцо и, захлопнув за собой дверь, коротким импульсом активировала защиту дома.

– Леди Шайлир, – вежливо кивнул мужчина и тут же шаловливо улыбнулся. – Надеюсь, вы позволите мне так вас называть? А меня зовите Ксандр. Терпеть не могу обращение «лорд Д’Тарр», это так… холодно.

– Пожалуй, соглашусь с вами, лорд Ксандр, – кивнула я.

Умеет начальник исправлять свои ошибки. Забыл сообщить мне в штабе, как его зовут во внешнем мире, но нашел очень элегантный способ представиться.

Он подал мне руку и помог усесться в кар. Для девушки в брючном костюме в этом не было необходимости, но вряд ли любой аристократ даже задумался бы об этом, такие вещи въедались в кровь с младенческого возраста.

– Вы великолепно выглядите, леди Шайлир, – улыбнулся Ксандр, тронув кар, – хотя, признаться, я ожидал более… классического образа.

Ну еще бы, вряд ли он ожидал, что для первого публичного свидания леди способна выбрать брючный костюм. Любая леди, даже «кошка». Это удивление было искренним и достаточно глубоким, чтобы безошибочно отнести его к настоящему Ксандру.

Женский брючный костюм не копировал, конечно, мужской. Пиджак у нас представлял собой скорее узкое платье до середины бедра, затянутое на талии все той же привычной шнуровкой. Сверху оно действительно напоминало обычный мужской пиджак, с отложными бортами и узким открытым клином пол, сходящихся ниже груди, и точно так же требовало ношения под ним рубашки. Однако и такой брючный костюм давал изрядную свободу движений и считался очень смелым одеянием для женщины. Такие вещи в городе любили носить в основном женщины-маги.

Что ж, я лишний раз убедилась, что оделась правильно.

– Лорд Ксандр… вы позволите мне толику откровенности? – лукаво спросила я.

Мне начинала нравиться эта игра на грани чопорности аристократических приличий и вольного духа молодежного флирта.

– Разумеется, леди Шайлир, – с готовностью кивнул он. – Можно даже не толику… и не только сейчас.

– Как скажете, – рассмеялась я. – У меня есть некоторый опыт общения с мужчинами-аристократами. Классически красивая женщина неизбежно получает много внимания и обходительности, однако внешний образ слишком часто застилает глаза. Мы с вами почти не знаем друг друга, и мне хотелось бы, чтобы ваше восприятие меня не было шаблонным. Я просто решила слегка изменить точку отсчета.

Ксандр бросил на меня заинтересованный взгляд. Легенда легендой, но играть роль куклы весь вечер – увольте. Уверена, он прекрасно перевел на нормальный человеческий язык мой завуалированный намек.

– Что ж, в чем-то вы правы, – задумчиво ответил мужчина. – Я не придерживаюсь взгляда, что роль женщины должна непременно сводиться к заботе о детях и домашним делам, однако каждый имеет лишь то, что заслужил.

– Что вы имеете в виду?

– Несмотря на все возможности, которые дает происхождение, большинство леди выбирает стандартный путь брачного союза и праздности за спиной супруга. Все их вольные или невольные требования и пожелания равного отношения от деятельных мужчин так или иначе фальшивы.

– Мне нечего на это возразить, – улыбнулась я. – Однако и высокомерие по отношению к женщинам, выбравшим самостоятельность, зачастую неоправданно.

– Безусловно, – кивнул Ксандр.

Он остановил кар на площадке около небольшого уютного ресторана с открытой террасой на втором этаже и обернулся ко мне.

– Вы простите мне самостоятельный выбор этого скромного заведения, леди Шайлир? Признаться, несмотря на все мои вольные взгляды, воспитание иногда все же берет верх, – покаялся он.

– Я подумаю об этом, – насмешливо улыбнулась я.

Ксандр вышел из кара, распахнул мою дверцу и подал руку. А я поймала себя на том, что и у меня вбитые с детства нормы поведения перевешивают здравый смысл. Вот сейчас мне даже в голову не пришло выйти из кара самостоятельно, не дожидаясь этого привычного жеста от мужчины.

Мы расположились в глубине той самой открытой веранды на втором этаже, достаточно близко, чтобы видеть улицу, и достаточно далеко, чтобы самим скрываться в тени от прохожих на ней.

Сделав заказ и дождавшись, пока служка нальет нам вина, Ксандр спросил:

– Скажите, леди Шайлир, а почему вы выбрали такую судьбу?

– Я с детства интересовалась магией, – улыбнулась я. – К сожалению, мне не достался при рождении приличный резерв, но ведь это не главное. Еще до поступления в Академию я начала исследовать различные заклинания, и часть из них у меня получалось оптимизировать под себя даже в том возрасте. Праздность меня не привлекала никогда, поэтому я решила продолжить в том же ключе и дальше. В итоге я оказалась вполне грамотным теоретиком и поступила на работу в Магическую исследовательскую службу.

Я вновь почувствовала искреннее удивление, которым потянуло от Ксандра. Я излагала ему свою легенду, но, будучи довольно сильным магом, он не мог не чуять явную ложь.

С другой стороны, ему ли не знать, что при таких свойствах всех сильных магов легенда не может быть построена на лжи. Всем агентам, вынужденным вести двойную жизнь, легенды ставили профессионалы, подловить на этом нас невозможно. Недомолвки, двойные толкования, преувеличения, смещение подтекстов и основ – все что угодно, только не прямая ложь.

И как раз этой самой лжи в моем коротком рассказе не было. Я чуть иначе расставила акценты и обошла острые углы, но фактически я сказала правду, и его это удивило. Видимо, этих вещей он обо мне все же не знал.

– Леди Шайлир, можете показать мне какое-нибудь из тех ваших детских заклинаний? – заинтересовался мужчина. – Как вы знаете, я достаточно сильный маг, и мне было бы полезно понимать, чего можно ожидать… от нестандартного противника.

– Лорд Ксандр, не нужно щадить мое самолюбие, – рассмеялась я, – говорите уж прямо, от слабого мага, которого вы никогда не восприняли бы как достойного соперника.

Он молча склонил голову, признавая мою правоту.

Я перевела взгляд на его бокал и отправила туда закольцованное заклинание. Жидкость почти мгновенно превратилась в лед, но уже через пару секунд вскипела, потом вновь стала льдом, вновь вскипела, и так далее.

Ксандр поставил бокал на стол и заинтересованно наблюдал за непрерывными фазовыми превращениями.

Это действительно было моей разработкой того юношеского периода, когда я хотела стать магом. Само по себе заклинание заморозки или кипения не требует много силы. Сила нужна для утилизации тепла, когда жидкость резко охлаждается, и для создания тепла, когда она нагревается. Закольцевав два разнонаправленных процесса, следующих друг за другом, я, по сути, свела расход энергии к начальному импульсу.

А вот применение у этого слабенького на первый взгляд заклинания, могло быть самое что ни на есть боевое. Охладить или вскипятить можно любую жидкость. В том числе и кровь. Мало кто сможет удержать клинок или арбалет в руке, если в районе локтя, например, повесить это заклинание.

И опытный маг не мог этого не понять. Возможно, ему даже по силам будет поместить это заклинание глубже в тело противника, например, в район сердца. Сама я так никогда не экспериментировала, да и с кровью это было лишь теоретическое понимание общих принципов, но в крайней ситуации при отсутствии более надежных вариантов этот козырь вполне мог бы пригодиться.

Ксандр одним жестом развеял заклинание на своем бокале и поднял на меня задумчивый взгляд.

– Знаете, леди Шайлир, вы сейчас полностью перевернули мое представление о слабых магах. Я никогда больше не смогу сказать, что слабый маг мне не противник. Ведь таких сюрпризов может быть бесконечное количество, была бы фантазия.

– Возможно, это к лучшему, – мягко улыбнулась я. – Не стоит недооценивать потенциальную опасность.

Ксандр подозвал служку и приказал поменять бокал.

Мы провели приятный вечер, переключившись на обсуждение последних событий, больше не затрагивая личных тем. Для начала достаточно было сложить впечатление о партнере исходя из его взгляда на окружающий мир, это тоже был один из базовых принципов этикета. Да и в мало кто с первой встречи готов на быстрое сближение.

Ксандр показался мне умным и решительным человеком, не одобряющим компромиссы, но готовым на них идти при отсутствии других разумных вариантов. Ему была свойственна определенная жесткость и категоричность, но не мне, в глубине души яростно отрицающей все чужое, его за это упрекать.

Моя симпатия к нему как мужчине не претерпела заметных изменений после этого ужина, но и настороженность никуда не делась. Пожалуй, даже наоборот. К его непонятной для меня информированности добавилось привычное опасение эмпата, не раз сталкивавшегося с людьми, готовыми пойти против всего мира ради своих целей. Это кажется замечательным, когда такой человек что-то делает ради тебя, но рано или поздно все его близкие, как правило, попадают в эти беспощадные жернова, разойдясь с ним в целях или методах.

На южных границах Мелара всегда было неспокойно. За линией наших фортов и замков протиралась степь, почти сразу переходящая в низкие предгорья, состоящие скорее из пологих холмов максимальной высотой с треть мили, чем из собственно гор. Издавна здесь жили кочевые племена, довольно воинственные, но относительно малочисленные, кое-где стояли укрепленные поселения и хутора оседлых жителей. И только миль через триста, там, где предгорья полностью сходили на нет, соседи обустроились более-менее кучно и цивилизованно. С юга их территория была ограничена пустыней, расположенной еще в пяти сотнях миль южнее. Хассейра не страдала от перенаселения, те земли могли прокормить и больше народу, но все же по численности населения превосходила Мелар как минимум вдвое.

Климат у них был еще жарче, чем у нас на юге, влаги достаточно, как минимум, на широкой прибрежной полосе, и росло там все фактически само. Про те земли шутили: «Сухую палку воткни – через год устанешь урожай собирать». Возможно, именно поэтому и цивилизация у них получилась, по нашим меркам, довольно странная. Голодать там можно было только от неописуемой лени, ведь достаточно было выйти в ближайшие джунгли, чтобы набрать себе еды вдоволь в любое время года, и поэтому постоянный труд исторически был не в чести. А вот воинственность у южан в крови.

Маго-механических конструкций, вроде наших каров, у них почти не было, зато в каждом более-менее богатом доме стояла система поддержания комфортной температуры, которые у нас не прижились в силу своей энергетической прожорливости. В предгорьях с незапамятных времен добывали довольно крупные кристаллы-накопители, так что дефицита силы не было. Магов у них тоже хватало, и если искусством они обычно похвастать не могли в силу природной лени, то по мощи ничем не отличались от наших.

Мы их привычно называли горцами, потому как в набеги на наши земли чаще всего ходили отряды кочевых приграничных племен, но как раз они особых проблем не доставляли в силу отсутствия хоть какой-то спецподготовки. Нашу границу патрулировали многочисленные отряды оборотней, и таких любителей набегов они вылавливали неизбежно быстро. Другое дело, что предгорья представляли собой местность, идеальную для сокрытия почти каких угодно профессиональных отрядов, и Хассейра этим пользовалась.

Лазутчиков интересовали в основном технологии. Скопировать и поставить на поток производство чего-либо не особенно сложного по образцу южане могли довольно легко, а вот изобрести что-то свое у них получалось очень редко. Еще реже их изобретения не проигрывали по совокупности своих характеристик нашим аналогам. Занимались разработкой новых технологий считаные единицы кланов, а вот производство у себя ставили многие. Как правило, не особенно эффективное и довольно маломощное по производительности, но в общем и целом самым богатым слоям общества уже хватало.

Действительно сложные технологии, не распространенные к тому же в пограничной зоне, вроде тех же каров, кланы Хассейры у нас честно покупали. А вот что-то по мелочи, вроде ходовых артефактов с простенькими бытовыми или инструментарными заклинаниями, они любили брать как трофеи. Очень уж накладно такое покупать официально, с лицензией на производство: разнообразных ходовых артефактов были сотни, если не тысячи, практически на все случаи жизни. Да и кланов у них едва ли не больше, чем у нас аристократических родов, а устойчивых альянсов практически нет, каждый клан тянет одеяло на себя.

Основная же проблема была даже не в воровстве, одобряемом в Хассейре чуть ли не на государственном уровне, а в той самой воинственности. Их диверсионные отряды, тихо просачиваясь через нашу границу и идя за добычей вглубь страны, вырезали без жалости всех свидетелей, какие вольно или невольно попадались им на пути. В приграничных землях полностью сожженная деревня со всеми жителями от мала до велика после такого набега соседей уже была редкостью, но, к сожалению, все же такое периодически случалось.

Именно поэтому наша разведка на южной границе старалась заблаговременно выявлять базы и временные лагеря профессионалов в предгорьях, отслеживать их предполагаемые маршруты и отлавливать диверсантов сразу после пересечения наших границ.

Мы вышли из пограничного форта со стандартной задачей – найти новый лагерь наемников и определить их цели и состав. Разведчики-одиночки принесли ориентировочные координаты, и туда послали мою группу.

План операции полетел ко всем проклятым почти сразу.

Классический вариант такой операции предполагает скрытное наблюдение за базой противника издали в течение нескольких дней, затем захват «языка» для уточнения отдельных подробностей, если нужно, и тихий уход обратно в форт.

Мы провалились еще на подходе. Лагерь оказался необычайно многочисленным, и, вместо ожидаемых пары десятков человек в нем, мы увидели полноценный форпост на пару сотен. Пояс наблюдения при таком количестве бойцов они, разумеется, организовали существенно более широкий, чем обычно, и нас засекли издали. Разбираться подробнее мы не стали и развернулись сразу, едва бросив взгляд на размер их лагеря, но ловушка уже почти захлопнулась.

Перехватить нас успевал только дежурный патруль противника численностью в десяток бойцов, это нас и спасло поначалу. Все-таки классом мы их превосходили заметно, несмотря на почти вдвое меньшую численность.

И теперь я стояла посреди походной стоянки нашей группы и всматривалась в родные серые глаза.

Аррейн сидел, прислонившись к дереву, и менял окровавленную повязку на бедре. Рана неглубокая, кровь сейчас остановилась, но стоит ему встать – она вновь пойдет. Ходить он может, но не бегать. А до форта нам еще миль десять напрямик.

Рядом с ним расположился Леандр. Тоже с ранением, но ему, можно сказать, повезло. Зацепило левое плечо. По большому счету он даже арбалет в правой руке удержит, разве что в рукопашной не боец.

Далат приводил в порядок поляну, чтобы ничто здесь не напоминало о нашем присутствии хотя бы при поверхностном осмотре.

Дейра перебирала вещмешки и переупаковывала медкомплекты. Наше прикрытие должно увести погоню за собой. Мы отдавали им все тонизирующие эликсиры и быстродействующие пакеты первой помощи. Основному отряду, уходившему с ранеными кратчайшим путем в форт, они уже не понадобятся. Либо мы пройдем тихо, либо нам ничто не поможет.

Призрак молча смотрел мне в глаза и ждал моего решения.

Четверо уходят в форт, двое остаются их прикрывать – это стандартное решение для такой ситуации. Погоня близко, мы выиграли едва ли час, подловив и уничтожив их авангард.

Мне осталось лишь назвать имена.

Двое раненых уходят в форт, тут нет вариантов, они не выдержат интенсивной игры с погоней в лесу хотя бы из-за потери крови. Дейра, маг с основной специальностью «медик», разумеется, тоже. Если бы выбора не было, она могла бы преподнести много сюрпризов врагу, все-таки сильный маг, но такие, как она, – редкость на границе. Из всего нашего отряда медик-маг представляет наибольшую ценность, ее все будут прикрывать до последнего. Да и не дойдет Аррейн до форта без ее помощи в пути.

Далат, Призрак и я. Вот и весь выбор.

Я понимала, что и Далат, и Призрак намного опытнее меня.

За моей спиной лишь чуть больше года оперативной работы на границе. Это мой первый выход на задание в роли лидера группы, да и то лишь потому, что после Академии в моем личном деле стоит пометка «рекомендуемое направление основной деятельности – аналитик». Я должна уметь принимать решения в боевой обстановке, и научиться этому в теории нельзя.

Призрака поставили в одну группу со мной именно потому, что в роли лидера он выступает уже давно и может в любой момент перехватить командование, если я не справлюсь.

Я знала, есть очень большая вероятность для группы прикрытия не вернуться в форт вовсе. Именно потому, что они будут намеренно отвлекать внимание на себя, выигрывая для нас время.

Я не могла послать его на смерть.

И сама с ним пойти не могла.

Отец еще в детстве отучил нас обоих от эмоциональных решений.

У Далата и Призрака намного больше шансов выжить вдвоем, чем если одного из них заменю я.

– Далат и Призрак – группа прикрытия, – хрипло произнесла я и не узнала свой голос. – Остальные направляются в форт. Раненых разгрузить, все лишнее бросаем здесь, идем налегке. У нас есть время до вечера. Не успеем попасть в форт сегодня – не попадем туда вообще.

– Все правильно, – коротко кивнул Призрак.

Посмотрел на мои дрожащие губы и привлек к себе.

– Я вернусь, слышишь? – тихо мне на ухо прошептал он. – Я тебе когда-нибудь врал?

– …нет. – Я на мгновение прижалась к нему и отстранилась.

Тайрин захлопнул за собой дверь моей комнаты и вновь обнял меня. Его поцелуй становился все более страстным, руки нащупывали шнуровку моего пиджака, и он мягко подталкивал меня к кровати. Отвлекся на мгновение, сбросил с себя камзол и сапоги, спустил с моих плеч пиджак, соскользнувший на пол как обычное платье, и на руках отнес меня на кровать, навалившись сверху. Я дотянулась до изголовья кровати и нажала кнопку защиты. Кровать окутал непроницаемый полог.

Тайрин еще на пару секунд затянул поцелуй и неохотно отстранился.

– Проклятье, Шайна, я же не железный, – проворчал он. – Обязательно было защиту ставить именно на кровать? Кабинет тебя чем не устроил?!

– Легенду портит, – усмехнулась я, устраиваясь на подушках в изголовье полусидя. – Когда аристократка не желает даже случайного наблюдения за ее постельными утехами – это, в общем, не вызывает особых подозрений. А вот что такого она может обсуждать с мужчинами, заметь, с мужчинами не самых мирных профессий, в кабинете – это вопрос.

– М-да, не поспоришь, – вынужденно согласился Тайрин и тут же лукаво улыбнулся. – Только вот аристократка при этом предстает… эм, некоей весьма непостоянной особой, тебе так не кажется?

– Блудница – не шпионка, – отмахнулась я. – Да и не так уж часто я использую эту защиту.

– Зато я теперь понимаю, как вы с Призраком поддерживаете свою легенду и почему вас до сих пор никто не раскусил.

Я наградила начальника мрачным взглядом. Вот не надо мне душу травить на ровном месте.

– Ладно, рассказывай, что нашла. – Тайрин стащил от изголовья кровати большую подушку и, подложив ее под спину, устроился у одного из опорных столбиков кровати в ногах.

– Пока ничего не искала, – поправила я его. – Только вспоминала, где мы вместе с Призраком могли засветиться…

Тайрин кивнул, и я начала говорить. И вспоминать…

Кратко прошлась по предыстории той злосчастной операции в южных предгорьях четыре года назад и подробно изложила сцену на поляне, когда вся группа могла убедиться в глубоко личной связи между мной и Призраком.

Пыталась придержать себя и не окунаться полностью в ту атмосферу, но картинка все равно стояла перед глазами. И накрывало меня отчаянием ничуть не слабее, чем тогда. Даже то, что все выжили, не ослабляло тяжести того решения. Правильного и бескровного по итогу, но тогда я отправляла их обоих на смерть. И прекрасно это понимала.

Я закончила говорить и потянулась к небольшой нише над изголовьем кровати. У меня там хранились сигареты и пепельница. Нехорошо курить под защитой, конечно, но сейчас мне это надо, я до сих пор не могу вспоминать ту операцию без дрожи. Вредные вещества защита выведет, но срок ее службы я тем самым сокращаю заметно. Да и заряжаться для следующего использования она теперь будет дольше, если не поменять накопитель на полный.

Тайрин тоже протянул руку. Поделилась с ним запасами.

– Дейра так и осталась на границе, – произнес он, никак не комментируя мой рассказ. – Этот боевой выход с тобой у нее был последним, дальше она должна была вернуться в столицу. Но не вернулась. За два года у нее завязались отношения с заместителем коменданта форта, где вы тогда базировались. Они оба из безземельной аристократии, а один из комендантов соседних фортов как раз подал прошение об отставке, хотел уехать к дочери с мужем в Тан-Реал. Там у них что-то случилось в городском особняке: то ли предательство, то ли просто нападение почти удачное, – много охраны перебили, и дочь звала отца на освободившуюся должность командира гвардии. Его прошение удовлетворили, Дейра и Валенс заключили брачный союз и перебрались в этот форт. Он – комендантом, она – смотрителем полевого лазарета. Кстати, именно с нее пошла новая тенденция расширять и укрупнять полевые лазареты в фортах. Это сейчас у нас уже в каждом третьем форте на границе более-менее приличный лазарет есть, а тогда она была первым медиком-магом, оставшимся там жить постоянно. Да и сейчас еще, насколько я понимаю, все сложные случаи на южной границе так или иначе стекаются к ней.

Я кивнула, принимая информацию к сведению. Историю Дейры полностью я не знала, потому что не интересовалась целенаправленно судьбой оперативников, с которыми оказалась на том задании. Не принято в нашей конторе праздное любопытство. Да и перевели меня на другой участок границы почти сразу, остаток года я ходила в роли лидера группы уже без страховки.

– Леандр тоже остался там, перешел в техники, – продолжил Тайрин. – Что-то не так просто оказалось с его ранением, да и помощь нормальную сразу не оказали, сосредоточились на Аррейне, который у вас тогда едва мог идти. В итоге рука-то у него действует, и в обычной жизни оно не сказалось, но нужной для оперативника реакции уже нет. Дейра билась с ним потом с полгода, наверное, но так и не смогла до конца убрать последствия.

Тайрин потушил сигарету и продолжил:

– Далат, как и Призрак, со временем стал «тенью». Их обоих засекретили по максимуму, они официально числятся наемниками, с которыми сотрудничают все коменданты фортов при необходимости. Только Призрак – одиночка, а Далат работает в составе группы из трех человек, все наши, само собой.

Я по-прежнему молча слушала. Очень много информации. Слишком много. Тайрин не может знать так всех оперативников…

– А вот Аррейн здесь, в штабе. Он пробыл оперативником на южной границе почти десять лет и представил штабу пару очень интересных рапортов о своих наблюдениях. Конкретизировать не буду, ни к чему оно тебе сейчас, но в итоге его перевели в группу анализа и систематизации и дали доступ ко всей информации по южным операциям. Пока временно, посмотрим, что он еще накопает из рапортов, но за прошедший год он уже кое-что нашел, чего никто до него не замечал, так что этот перевод в любом случае оправдал себя.

– Откуда ты столько знаешь про этих людей? – все-таки спросила я.

Тайрин отвел взгляд и закурил еще одну сигарету.

– Ты помнишь, как сама начинала координатором?

– Конечно.

– Первые три операции за твоим плечом всегда стоял старший товарищ. Вот так же и я стоял за плечом вашего координатора на той операции.

Что ж, мир спецслужб очень тесен.

Та операция по большому счету была провалом именно координатора. Нас вывели на цель, оказавшуюся существенно более зубастой, нежели предполагалось планом, и выполнить свою задачу тихо мы не смогли. То ли первичная разведка сработала криво, то ли координатор не придал значения мелким нестыковкам, но операция получилась громкой и «грязной».

Удивительно было не то, что за нами увязался «хвост», а то, что мы все вернулись живыми.

Это было редким везением, что состав группы подобрался тогда именно так.

Стандартный состав группы обычно собирали исходя из ролей. Медик или алхимик; техник, артефактор или аналитик; и трое-пятеро оперативников в зависимости от задачи. При этом как минимум половина состава группы должна отслужить на границе не меньше двух лет на момент формирования группы.

Сильный маг-медик, Дейра дотащила-таки Аррейна до форта на последних крохах резерва и сама слегла на месяц с жесточайшим магическим истощением, после которого рисковала полностью потерять силу.

Опытные и битые разведчики, Призрак и Далат, неоднократно пересекавшие уже на тот момент границу и хорошо изучившие повадки горцев, в связке сделали почти невозможное. Они не только увели от нас погоню, но и вернулись живыми сами спустя двое суток, исчерпав полностью все отданные им эликсиры. Будь хотя бы один из них не столь высококлассным разведчиком, они заплатили бы за выигранное время своими жизнями.

И если Тайрин был старшим при новичке, то это именно его провал. Недосмотрел, не перепроверил, не предугадал. Мне не нужно объяснять, что он чувствовал, когда он получил результаты той операции. Потому, скорее всего, он и отследил, как сложилась судьба каждого из тех, кто принимал в ней участие. Для собственного успокоения.

– Если смотреть по возможностям, то только Аррейн может быть «крысой», – произнесла я. – Остальных в столице нет.

– Как минимум Далата я бы тоже не сбрасывал со счетов, – не согласился Тайрин. – «Тень» может быть где угодно, и отчитываться он никому не обязан.

– Тогда он был бы здесь со своей группой. И пришел бы ко мне сам. Хотя бы потому, что видел меня в деле и не мог не понимать, что четверых обычных наемников для меня мало. А вот с его тройкой я бы не справилась.

– Аррейн тоже видел тебя в деле, – возразил Тайрин. – Более того, сам он имеет сейчас подготовку, фактически идентичную твоей. Да, он старше и опытнее, но за пару лет сидячей работы навыки теряются, и на первый план выходит база, обязательная для штаба, которую регулярно тренируем мы все.

Что ж, логично. Как раз из этой самой базы моя наработанная оборонительная связка против стандартной «коробочки». И да, разумеется, Аррейн владеет ею не хуже меня. Он послал бы больше наемников.

– Я бы вычеркнула их обоих из нашего списка, – подвела итог я. – Но раз список широкий, то пока обоих оставим.

– Всех четверых пока оставим, – поправил Тайрин. – Их связей мы не знаем, а ваши отношения с Призраком видели все. Дальше.

– А дальше вопрос. Может кто-то знать Призрака в лицо именно как «тень»? Я имею в виду, вне МУРа.

Тайрин задумался.

– Ты намекаешь на те операции, где вы изображали пару? – Я кивнула, и он покачал головой. – Вряд ли это сейчас стоит брать в расчет, да и не вспомнишь ты все лица, что мелькали на периферии во время таких заданий.

– На заданиях – не вспомню. Но есть еще одно место, где мы регулярно бываем оба. Замок Де’Рион.

Тайрин задумчиво кивнул. В наш родовой замок мы, разумеется, приезжаем достаточно часто. Я, по легенде, так и вовсе законопослушная дочь своих родителей, а Призрак всего лишь наемник. Для наследника аристократического рода не самое престижное занятие, но с учетом отца – отставного разведчика такой выбор никого не удивил. Самые сообразительные, наверное, даже подозревают, что сын пошел по стопам отца, другое дело, что эти подозрения мало кто способен проверить. Здесь нужно именно знать в лицо «тень» с позывным Призрак.

– Пополнять список только на этом основании, пожалуй, перебор, – решил Тайрин. – А вот легкую провокацию можно попробовать устроить, чтобы хотя бы сузить область поиска. У вас там же скоро летний бал?

Летний бал дается каждый год, на него съезжаются почти все представители аристократии приграничья: и бароны со своими семьями, и безземельные. Иногда бывают и любопытные гости из центральных регионов. Каждый год бал дается в очередном замке. У нас бал проводился в прошлом году, значит, сейчас очередь наших приморских соседей.

– Через девять дней, – кивнула я.

– Вот и съездишь в отпуск к родителям. Присмотришься. Из отставных разведчиков я там помню только Жасса, но мало ли кого мы могли не учесть. У ваших соседей тоже могли затесаться бывшие «коты». Или даже не бывшие… Заодно и усложним жизнь «крысе». Вряд ли в родовом замке семьи «котов» ей будет так же легко действовать, как здесь.

Я даже не знала, что Жасс, наш маг, постоянно живущий в замке и отвечающий за его магическую защиту, раньше работал в МУР. И как мы с братом в детстве не докопались до этой информации, учитывая что играть в разведчиков при мягком поощрении отца нам очень нравилось?

А уже в роли координатора МУР мне и в голову не приходило проверять своих домашних. Один тот факт, что большинство из них я помню с младенчества и они живут там до сих пор, говорит о том, что отец им доверяет. Мне всегда было этого достаточно, все-таки по уровню и опыту он даст мне фору еще и сейчас.

Однако перед поездкой домой хотя бы бегло информацию о своем домашнем окружении я просмотрю.

– На разговор с отцом дашь разрешение? – спросила я.

Тайрин удивленно приподнял брови. Не ожидал от меня то ли такого следования правилам, то ли такой откровенности.

– Конечно. Только артефакт «Полога» возьми на складе.

– Само собой, – фыркнула я.

– Дальше, – кивнул Тайрин.

– Академия, – продолжила я. – Как минимум ректор, проректор и куратор подготовительного курса.

Мы с Призраком оба окончили Академию МУР. А я успела засветиться и на подготовительном курсе, потому что была слишком мелкой для поступления, когда пришла туда.

Отношения между курсантами внутри Академии ничем не ограничивались, кроме жесткого запрета разглашать настоящие имена, как свои, так и своих знакомых до Академии. При поступлении каждому выдавалось либо уникальное для МУР имя, по возможности близкое к настоящему, либо позывной, и пользоваться с того момента можно было только им. Как правило, эти имена-позывные оставались с агентами и после выпуска.

Конечно, родственные связи было не оборвать, детей одних родителей там училось достаточно, однако это нельзя было дать понять никому. Все прекрасно понимали, какой это мощный потенциальный рычаг давления на будущего агента. Братья и сестры, как правило, маскировались под влюбленные парочки или просто старались войти в одну компанию, чтобы не вызывать подозрений. Однако руководство Академии, разумеется, имело полный доступ к личным делам.

Эти трое из руководства Академии, конечно, вряд ли имели доступ к изолятору на территории столицы, однако их возможности воспользоваться связями среди бывших курсантов сложно переоценить.

– Согласен, – кивнул Тайрин. – Дальше.

– Маги-архиваторы.

Наш архив представлял собой сложную сеть запоминающих кристаллов, информацию в которые заносили маги. Разумеется, имелся и основной бумажный архив, где хранились все отчеты всех агентов за всю историю существования МУР, но найти там что-либо, не имея общей картины, которую давал запрос на кристаллы, было практически невозможно. Поиск по отдельным словам, по ассоциативным цепочкам, по перекрестным ссылкам, по именам, датам и названиям – все это и еще много полезных функций выполняли кристаллы. В них заносилась только общая информация, краткое содержание рапортов или сведения, которые агенты отдельно выделяли для внесения в кристаллы. Однако этого было достаточно, чтобы понять, что и где искать при необходимости.

Для выполнения этой работы магам-архиваторам необходим был полный допуск как минимум потому, что все отчеты проходили через их руки. Да, они могли и не читать то, что им попалось, ограничиться лишь выжимкой, которую нужно внести на кристаллы, – и, скорее всего, все так и делали, особенно опытные архиваторы, – но доступ у них был.

– Архиваторов сейчас трое, насколько я знаю, – произнес Тайрин. – Четвертый недавно вышел в отставку, и замены ему пока не нашли. Не интересовался подробно этими людьми, завтра займусь.

– Хранители основного архива, – продолжила я.

– За что ты их так? – улыбнулся Тайрин.

– Сами они вряд ли, конечно, могли на что-то интересное наткнуться, да и не читают они эту макулатуру, но, если знать, что искать, – способ найти можно.

– Там тоже все построено на системе допусков, – скептически ответил он.

– При наличии времени и желания обойти можно все.

– Тогда с тем же успехом можно подозревать и рядовых сотрудников штаба. Нет, Шайна, перегибаешь. Этих пока включать не будем, хотя мысль сама по себе интересная.

– Как скажешь, – пожала плечами я. – Тогда еще высшее руководство, и все.

– Высшее руководство – само собой. Но я бы добавил еще парочку самых опытных и толковых аналитиков.

– У них нет допуска, – нахмурилась я.

– У меня тоже нет, – подмигнул Тайрин. – Но это не мешает мне знать про тебя и Призрака.

М-да, вот тоже, кстати, проблема. И как таких людей вычислять? Допустим, сейчас Тайрин назовет имена, и я даже ему поверю, а на будущее? Мне до его уровня еще учиться и учиться, а жить-то надо сейчас.

– Что ж, – подвел итог Тайрин. – Четверо оперативников, трое сотрудников Академии, трое магов-архиваторов, двое аналитиков и высшее руководство. Могло быть и хуже.

– Нам их всех не проверить в адекватные сроки, – нахмурилась я.

– Для начала поищем связь с убийством наемника. Вдруг нам повезет, и «крыса» все-таки наследила. Ты ищешь исполнителя, эксперты как раз к завтрашнему утру обещали закончить отчет об осмотре тела, а я очерчиваю круг тех, кто мог быть в курсе его задержания вовремя. Все-таки привезли его поздним вечером, а к утру уже убили. Такая оперативность действий вполне могла оставить следы.

Найти исполнителя оказалось не так просто, как я себе это представляла. Казалось бы, ну кому может понадобиться пойти в изолятор посреди ночи? Как ни странно, охотников хватало.

Два дежурных смотрителя изолятора. Один из них поместил под стражу моего наемника, когда того доставили из лазарета. Второй заходил к наемнику сразу после того, как заступил на свою смену в полночь, поинтересоваться, все ли с узником в порядке и не нужно ли ему чего-нибудь. После снятия многих заклинаний организм требовал повышенного количества воды, и дежурный смотритель, зная, что узника доставили из лазарета, логично предположил, что тот вполне может захотеть пить. Лишать самого необходимого было не принято даже осужденных, не говоря уже о временно задержанных, так что смотритель просто ответственно отнесся к своей работе.

Дежурный маг штаба заходил ближе к полуночи проверить работу системы водоснабжения. Он весь день и вечер потратил на отладку системы в нашем здании и только ближе к ночи смог совершить контрольный обход всех точек, включая изолятор.

Дежурный офицер по штабу проверял нового задержанного на предмет соответствия поисковым ориентировкам, рассылаемым во все военные ведомства «собаками». Стандартная процедура, одна из немногих действующих договоренностей о взаимной помощи коллегам из смежных организаций. Они тоже всех своих задержанных проверяют по нашим ориентировкам.

Дежурный медик из лазарета приходил проверить состояние узника. Видимо, что-то было не так просто с заклинаниями, которые с него сняли, раз в списке дел для дежурного медик-лидер реанимационной бригады поставил отметку о необходимости повторной проверки через несколько часов после перевода в изолятор.

Не так много, как могло бы быть днем, но для ночи все же явный перебор. И при этом – никого лишнего, чья цель визита могла бы вызвать подозрения.

Все пятеро входили в изолятор в общий промежуток времени в три часа, как раз с такой точностью установили эксперты время смерти, и оно совпадало с этим «периодом визитов».

Убийство было совершено при помощи небольшой иглы с ядом, воткнувшейся наемнику сзади в шею.

Яд самый распространенный, тут концов не найти.

Игла тоже не шедевр технологической мысли, такие используются медиками повсеместно для ввода в кровь различных растворов и продаются в любой медицинской лавке. Эта иголка длиной с палец, то есть достаточно длинная для того, чтобы можно было обмакнуть один ее конец в яд, а другой без опаски взять голыми руками.

Самой иглы, разумеется, на теле наемника не осталось, слишком просто было бы магам по остаточному следу найти того, кто недавно к ней прикасался.

И главное, видимых следов вроде пены изо рта или судорог у жертв такого яда не было, то есть убить наемника мог любой из пятерых входивших в изолятор, остальные могли просто не заметить, что узник не спит, а давно мертв. Разве что маг-медик вряд ли мог принять при осмотре мертвое тело за спящего, но если убийца – он, то ему достаточно всего лишь соврать.

Эх, нам бы мага-дознавателя сюда, живо раскусил бы ложь.

Хотя стоп. Тайрин же сильный маг и должен чувствовать прямую ложь. Совестно, конечно, вешать и свою часть расследования на начальника, но вариантов у меня нет.

Тайрин ожидаемо не пришел в восторг от моей идеи. Я сочла возможным прийти с этим разговором к нему в кабинет в рабочее время, все же мы должны были отреагировать на устранение моего потенциального источника информации, даже безотносительно поисков «крысы».

– Шайна, ну ты же догадываешься, что, если бы все было так просто, специализации маг-дознаватель не существовало бы в природе? – насмешливо поинтересовался начальник, выслушав краткий отчет о промежуточных итогах моего расследования.

Догадываюсь, конечно. В Академии был курс основ дознания, и, разумеется, я понимала, что все может оказаться не просто. Прямую ложь сильные маги чувствовали, да. Но и обойти это было вполне возможно.

Например, обычно я представлялась «леди Шайлир Де’Рион», это было мое родовое имя, под ним меня знала вся аристократия, оно было внесено в генеалогическое дерево нашего рода. Однако и «Шайна» из моих уст не было ложью. Я давно привыкла к своему позывному и искренне считала его своим. С тем же успехом я могла представиться именем рода матери, а собственное имя сократить в любом приемлемом сочетании звуков, хотя бы «леди Лира Д’Кросс», и это тоже было бы правдой.

Собственно, это и было основным ключом против ощущения лжи магов. Искренняя вера в свои слова приравнивала их в глазах магов к правде.

Конечно, заставить себя поверить во что угодно не так уж просто. Однако это возможно, и при выборе способов существовал целый веер вариантов, начиная от техник элементарного самовнушения и до ментального магического вмешательства.

– Курс основ дознания я помню, – прохладно ответила я.

– Я поговорю с ними, – смягчился Тайрин. – Но на результат я бы не рассчитывал. Возможно, нам все-таки придется привлечь дознавателя. Я подумаю об этом. У «собак» очень хорошие дознаватели, но не хотелось бы пускать их на нашу внутреннюю кухню, особенно в таком деле. Не заслужили они такого подарка, как «кот»-убийца… У тебя все?

– Только один вопрос. Какие у нас планы на вечер? – с явным предвкушением улыбнулась я.

– Я заеду за тобой, как вчера, – отразил мою улыбку мужчина.

– Буду ждать, – кивнула я и вышла из его кабинета.

Я хорошо помню день, когда детство для меня закончилось.

Шестнадцатый день рождения Реара стал для меня переломным моментом. Через пару месяцев он должен был уехать поступать в Академию МУР, да и сам по себе этот возраст был значимой вехой в жизни любого человека. В шестнадцать наступало официальное совершеннолетие. В шестнадцать все граждане Мелара должны были иметь сертификат об обязательном образовании. Аристократы традиционно получали его намного раньше, даже у меня в мои тринадцать он уже год как был, но формально самостоятельность для нас все равно наступала в шестнадцать.

Реара давно объявили наследником рода, но именно сейчас, после своего совершеннолетия, он собирался ехать с отцом в столицу, где его ждало представление королевскому роду как наследника рода Де’Рион. С этого момента он должен встать наравне с отцом и отвечать за род и свои действия полностью во всех ситуациях, без скидок на возраст и неопытность.

Я смотрела на брата из темного угла бального зала, где собрались на небольшой прием все наши ближайшие соседи и многочисленные безземельные аристократы, так или иначе связанные с нашим родом, и меня раздирали на части противоречивые эмоции.

Реар был красив. Высокий, уже раздавшийся в плечах, тренированный, уверенный в себе и сдержанно-гордый. Начиная с сегодняшнего дня любое его слово – это слово рода. Во многих случаях наследник может брать на себя функции главы рода, не спрашивая дополнительных полномочий и не согласовывая свои действия с отцом. Это не говоря уже о том, что слово любого аристократа незыблемо. Мне в силу возраста еще могли делать какие-то скидки на неточные формулировки и неопытность, а у него больше нет права на ошибку.

Он был одет в цвета рода: черный и темно-зеленый. Эта традиция уже почти отошла в прошлое, но на такие приемы, где виновником торжества был глава рода или наследник, цвета рода все еще считались необходимыми. Черный костюм идеально подчеркивал все еще по-юношески стройную фигуру, только начавшую наливаться силой, а темно-зеленые канты на воротнике заставляли мерцать непривычным отбликом родные серые глаза.

Я, пожалуй, впервые увидела в брате мужчину. И этот мужчина на мгновение заслонил от меня весь мир. Да пусть хоть весь мир исчезнет, если он будет рядом – это не имеет никакого значения.

Я вдруг поняла, что мы расстанемся с ним через пару месяцев. И первые пару лет я его не увижу вовсе, да и потом редкие встречи не заменят мне жизнь, которую я с детства привыкла делить с ним на двоих.

Наши пути расходятся.

Возможно, навсегда.

Я по-прежнему смотрела на зал и гостей, но уже не видела ничего. Хотелось выть на луну и раздирать грудь в клочья, чтобы избавиться от боли. Но я не могла себе позволить показать свое состояние. Я – аристократка владетельного рода, меня с детства учили держать лицо при любых ситуациях. Потом, в своей комнате, в одиночестве, я могу хоть в голос рыдать всю ночь напролет, предварительно опустив магическую защиту, чтобы никто не слышал, но – потом. Здесь и сейчас я – лицо рода Де’Рион наравне с родителями и братом.

Из попыток совладать с собой меня выдернули теплые обьятия.

– Шай, что случилось? – тихо шепнул Реар.

А я даже ответить не смогла, ошеломленная вдруг исчезнувшей болью. Привычное равновесие вернулось, принеся с собой отголоски гордости, фоновой иронии и стремления в новую жизнь.

– Шай! – нахмурился Реар.

– Потом, – шепнула я.

Я всегда была чутким ребенком, настроение родителей легко улавливала по мельчайшим жестам, да и шпионские игры с отцом внесли свой вклад. Природное любопытство, помноженное на некоторую неуверенность в завтрашнем дне, которую приносило мрачное прошлое родителей, прошедших по грани уничтожения рода, породило привычку очень внимательно относиться к любым переменам в мире и в себе.

Так не бывает! Стремление в новую жизнь, которую я только что видела в самых страшных красках, не могло так просто заиграть радужными тонами. Первой мыслью, конечно, было магическое вмешательство. Вот только я достаточно знала о магии, чтобы понимать, что ни один даже самый сильный ментальный маг не способен развернуть восприятие полностью и мгновенно.

– У нас есть пара минут, – возразил Реар. – Пойдем на балкон.

Он увлек меня за собой, и я не стала сопротивляться. Инстинктивно чуяла, что рядом с ним мне ничего не грозит, а мир подождет.

Реар закрыл за нами балконную дверь и вопросительно посмотрел на меня.

– Ты ведь хочешь новую жизнь? – аккуратно спросила я, уже предполагая, но еще не веря в собственную догадку.

– Хочу, – едва заметно улыбнулся брат. – Пришло время перемен, и оно пришло вовремя. Ты и сама знаешь, что отец дал нам все, что мог, и дальше учиться здесь нам уже нечему. Академия МУР – это новый уровень. Мне интересно, хочется попробовать свои силы…

…интересно, азартно, хочется сравнить себя с другими курсантами и быть на высоте за счет очень неплохой домашней базы, хочется опробовать свои навыки в реальном деле…

Я могла сейчас продолжить эту речь за Реара и чуяла, что не ошибусь даже в интонации. Да, я чувствовала все его эмоции. И они напрочь перекрывали мои собственные.

– Понимаю, – опустила голову я.

– Шай, что не так?

– …я тебя чувствую. Твои эмоции, твои желания, твои стремления. Тебя. Нет, не так. Сейчас я – это ты. У меня сейчас нет ничего своего.

Реар мгновенно собрался, на первый план в его внутреннем восприятии вышла жесткость, настороженность и напряженная готовность к чему угодно.

– Это в первый раз? – спросил он.

– Да.

Брат выдохнул и слегка расслабился. Ровное отстраненное спокойствие и уверенность, что мы справимся. Вместе.

Я благодарно улыбнулась.

Реар крепко меня обнял и зарылся лицом в мои волосы.

– Держись, – сказал он. – Пара часов осталась. А потом поговорим.

– Хорошо.

Мы вернулись в зал и разошлись в разные стороны. У наследника много обязанностей, да и с меня роль представителя принимающей стороны никто не снимал, вот только охватить мы с ним должны были разных гостей.

Я боялась отходить от брата, помнила еще ту сметающую все на своем пути боль разлуки, которая накрыла меня десять минут назад. Но, как ни странно, мои ощущения вернулись в довольно ослабленном виде. Была и боль, и тоска, и отторжение этого приема, который так не вовремя, и желание забиться в дальний угол, чтобы никого не видеть, – но все это можно было довольно спокойно терпеть. Как будто с того момента, когда я поняла, что мы с Реаром скоро расстанемся, прошло уже декады две и я привыкла, сжилась, смирилась с этой мыслью.

А еще где-то на пределе чувствительности остался легкий флер спокойствия и уверенности брата, как будто на какую-то микроскопическую долю я так и осталась им. Я инстинктивно куталась в это ощущение, как в теплую шаль, которую могу ухватить лишь за кончик и набросить только на одно плечо. Но даже это лучше, чем ничего.

В семь вечера Тайрин встретил меня на крыльце дома и вновь насмешливым взглядом окинул мой наряд.

Брючный костюм на платье я, конечно, сменила, по всей логике легенды это напрашивалось. Однако остаться без возможности нормально действовать при необходимости я сейчас не хотела, а потому мое узкое длинное платье имело разрезы по бокам практически от пояса и также носилось с брюками. Помимо привычной свободы движений, оно давало еще и немало возможностей скрыть разнообразные клинки. Не то чтобы я сомневалась в подготовке Тайрина, но два бойца всяко лучше, чем один.

Не Тайрина – Ксандра.

Переключайся, Шай, ты еще не в родном замке, и ехать тебе туда еще даже не завтра…

– Куда прикажете, моя леди? – улыбнулся Ксандр, усадив меня в кар.

Удивленно посмотрела на него и встретила лукавый взгляд. Точно, вчера же он просил прощения за своеволие при выборе ресторана. Что за нелепое рассеянно-мечтательное настроение?!

«Кошка» драная, ты не на свидании, а на работе!!

– Вы меня приятно удивили, лорд Ксандр, – соблазнительно улыбнулась я, полноценно включившись наконец в игру. – Если я не ошибаюсь, как раз сегодня один из королевских магов заклинает фонтаны. Я бы хотела на это посмотреть.

Столица находилась на землях королевской семьи, и все городские дела, включая и развлекательные мероприятия, были в их сфере ответственности. Периодически один из королевских магов устраивал те или иные зрелищные представления, о которых заранее объявляли в газетах. Это происходило достаточно часто, чтобы не быть привилегией аристократии, но и достаточно редко, чтобы жители города с удовольствием приходили на них посмотреть. Как правило, раз в две-три декады в городе устраивали нечто в этом роде.

Заклинание фонтанов происходило на достаточно большой площади, расположенной в восточной части города недалеко от набережной, где было очень много фонтанов самых различных стилей и конструкций. Несколько веков назад площадь фонтанов располагалась сразу за городской территорией, и первые фонтаны были скорее произведением искусства скульпторов, нежели технической новинкой. С тех пор разрешение украсить площадь еще одним фонтаном выдавалось Академией Ремесла или лично королем как признание мастерства, и получившие его скульпторы с удовольствием возводили там свое очередное творение.

Как правило, королевский маг выбирал несколько самых больших фонтанов в разных частях площади и подвешивал на каждый из них заклинание с тихой мелодией. Одна нота мелодии соответствовала определенному цвету, которым окрашивалась вода, так что при звучании музыки фонтан переливался различными цветами ей в такт. Представление было бесплатным, любой житель города мог прийти на площадь и гулять на ней в свое удовольствие. Маг же весь вечер неторопливо обходил площадь, регулярно меняя мелодии и краски на фонтанах.

– Отличный выбор, леди Шайлир, – кивнул Ксандр. – Я как раз забронировал столик в одном из ресторанов с видом на площадь фонтанов.

– Я так предсказуема? – рассмеялась я.

– Я так предусмотрителен, – подмигнул мне он. – Я готовился, так что вряд ли вы могли озвучить пожелание, которое я не смог бы сегодня исполнить для вас.

Благодарно улыбнувшись спутнику, внутренне я напряглась. Не работают так ради легенды. Даже свою будущую жену не все способны так красиво соблазнять.

Я и так чувствую, что нравлюсь Ксандру чем дальше, тем больше, и столь зримые подтверждения излишни.

Однако и он не может не понимать, что такие намеки я читаю с листа, все же базовая подготовка у нас с ним абсолютно одинаковая. Так зачем он их делает? Неужели всерьез хочет сделать нашу легенду реальностью?..

Когда мы приехали к ресторану, я была вынуждена признать, что без предусмотрительности Ксандра вечер был бы намного менее комфортным. Во всяком случае, без предварительного заказа мы не нашли бы места для ужина, все окрестные заведения, из которых было видно хотя бы кусочек площади, были забиты полностью. А гулять в толпе горожан, которые заполнили саму площадь, я бы долго не смогла. Как ни крути, такое скопление людей даже самому слабому эмпату долго выдерживать сложно.

Усевшись за столик и окинув беглым взглядом обстановку, я поняла, что что-то не так. Слишком тихо и спокойно, слишком… безэмоционально?

Поймав мой ищущий взгляд, Ксандр небрежным жестом поправил браслет на запястье. Ничем не примечательный широкий серебряный браслет с замысловатым знаком из восточной письменности, выложенным из крошечных темных камней, скорее даже непритязательный для аристократа.

Прямо я спросить не могла, но догадалась, что именно эта вещь каким-то образом рассеивает чужие эмоции. Да и только ли чужие? Не зря же меня так резко выкинуло из рабочего настроя на пороге собственного дома.

Никогда даже не слышала о таких вещах. А это ведь бесценная штука для эмпата! Я даже сейчас, давно научившись жить с фоном из чужих ощущений, готова отдать за нее все свое состояние.

Ксандр лишь усмехнулся, правильно истолковав мой многообещающий взгляд, и легким жестом подвинул ко мне книжку меню.

Уже ближе к ночи, когда люди с площади начали расходиться, мы все-таки прогулялись среди разноцветных фонтанов. Мне было интересно даже не столько посмотреть на них, сколько погулять с артефактом среди людей. Осталось удивительное ощущение одиночества в толпе, и я, наверное, впервые задумалась, а как живут обычные люди, не-эмпаты? Редкое же счастье, если есть, с чем сравнивать…

Артефакт Ксандра не блокировал эмоции, а скорее рассеивал. Поверхностные эмоции – практически полностью, более глубокие просто размывал до утраты остроты. И оказалось, что чувствовать-то мне почти нечего. Да оно и понятно, мало кто со свежей душевной раной будет стремиться в праздничную круговерть, заранее же ясно, что она не увлечет, а только добавит горечи и одиночества. А вот редкие всплески яркой эйфории и тихого пронзительного счастья до меня все-таки долетали.

Не удивлюсь, кстати, если многие горожане, а не только я, потом будут вспоминать эту прогулку среди музыкальных фонтанов как удивительно умиротворяющую и ласково-гармоничную. Таких моментов все же почти не бывает в жизни, а когда случаются, то это именно моменты, а не часами длящиеся ощущения.

Это был сказочный подарок, о котором я не могла даже мечтать, но все свои порывы хоть как-то отблагодарить Ксандра за этот вечер я придушила на корню. Еще не хватало сейчас закрутить с ним настоящий роман из благодарности, а через пару дней остыть от впечатлений, очнуться и понять, что это было зря. Эмоциональное опьянение ничем по большому счету не отличается от алкогольного, и даже последствия ровно те же. Вот только не уверена, что Ксандр это понимает. И, надеюсь, мне хватит воли до конца вечера, чтобы этого не проверять.

– Я сегодня поговорил с Крайсом, – сказал Тайрин после того, как я опустила защиту и мы устроились в разных концах кровати в моей спальне. – В конце концов, его это тоже касается, Призрак появился в столице по его вызову. Информации я дал минимум, разумеется. Если он – «крыса», мы ничего не теряем, он и так все это знает без нас. А вот помочь он нам может. У него есть выходы на разведслужбу королевской семьи, и он обещал нам мага-дознавателя. Такие вещи, как привлечение стороннего дознавателя, все равно идут только через согласование с руководством МУР, и для этого согласования я выбрал Крайса.

Королевская разведслужба работает только на поиск информации об аристократах и в редких случаях привлекается для решения конфликтов в их среде. Это несколько специфичное направление деятельности, но именно поэтому дознавателей, хотя и не совсем классической специализации, считают лучшими в стране.

– Ты знал, что у него есть такие связи? – удивилась я.

– Догадывался. В конце концов, он – единственный представитель герцогского рода в МУР. Если привлечь королевского дознавателя не смог бы он, то никто не смог бы. А с «собаками» в таком деле ни один из руководства не дал бы нам связаться. Лучше уж пусть дело останется нераскрытым, чем допускать к нему «собак».

Взаимоотношения МУР и СОБ действительно очень напоминали классическое «как кошка с собакой». Обеспечение порядка на территории страны полностью лежало на СОБ, начиная с патрулирования улиц и заканчивая расследованиями магических преступлений. МУР занимался преступлениями государственного значения как внутри страны, так и за ее пределами. Как минимум заговоры против королевской семьи часто имели корни по обе стороны границы. Казалось бы, что нам делить?

По факту наши ведомства были смежными, а трения на границе – любой, в том числе и границе разделения полномочий – практически неизбежны.

Классический пример – контрабанда. Мелкая контрабанда морских деликатесов, на которые в Меларе установлены заградительные таможенные пошлины, – это однозначно в зоне ответственности «собак». Контрабанда новейшего магического оружия – это уже угроза государственного уровня. А вот контрабанду наркотических веществ так и вовсе до сих пор не поделили. Ее, кстати, ни «кошки», ни «собаки» вешать себе на шею не хотят. Отлавливают этих деятелей по мере возможности и те и другие, особенно если информация попадается заодно с чем-нибудь еще, но и только. В этом смысле нас пока спасает очень вялый интерес населения к наркотикам, непопулярны они у нас, но рано или поздно заняться этим придется. Вопрос в том – кому.

– А нам нужен именно королевский дознаватель? – уточнила я.

– Да, – решительно кивнул Тайрин. – Какие бы цели ни преследовала «крыса», они однозначно противоречат интересам короля. И значит, королевскому дознавателю мы можем доверять.

Я скептически усмехнулась. Вот можно подумать, дознаватели – не люди, и у них не может быть своих целей или даже договоренности с той же «крысой» играть на одной стороне.

– А, ты же ничего о них не знаешь, – спохватился Тайрин. – Королевских дознавателей на сегодняшний день всего четверо. И все они принесли магическую присягу лично королю. Предать его интересы они физически не способны.

Не убедил.

Что-то в этом роде я, конечно, предполагала, просто потому что глупо создавать себе личную спецслужбу и не позаботиться о ее верности. Про магическую присягу я слышала впервые, но смысл, в общем, угадывался. Однако даже так могла быть куча вариантов.

– И как это помешает им участвовать в интригах между аристократами, если, допустим, у «крысы» нет планов заговора, а есть просто желание устранить пару конкурентов? – поинтересовалась я.

– Напрямую помешает, – отрезал Тайрин. – Любое ослабление МУР – против интересов короля. Будь то сокращение числа агентов или смена руководства, которое опять же назначает сам король.

Я догадывалась, что чего-то не знаю про магическую присягу в целом и про королевский род в частности, но при этом понимала, что Тайрин меня просвещать не будет. Что ж, остается поверить ему на слово. У отца потом попробую уточнить детали.

– Ты хочешь сказать, что искать «крысу» нам будет королевский дознаватель? – уточнила я.

– Если ее можно поймать со стороны убийства наемника в изоляторе – то да, – кивнул Тайрин. – Да и по итогам этого дела король вполне может отправить своего дознавателя разбираться дальше, все-таки «крыса» в МУР – далеко не рядовой случай.

Что ж, я почти готова вычеркнуть Тайрина из своего списка потенциальных «крыс». Все-таки пригласить королевского мага-дознавателя, будучи как раз его целью, – это полное безумие.

Вот уточню у отца детали про магическую присягу – и можно вычеркивать.

Да и за потенциальной жертвой в моем лице так не ухаживают. Не с применением редчайших артефактов, которые лучше бы вообще никогда ни перед кем не светить, на всякий случай, во избежание.

– А ты сам говорил с подозреваемыми? – спросила я.

– Говорил. Но прошелся только по стандартным вопросам и посмотрел на них как маг. Лжи не увидел ни в ком, если тебя это интересует, но и глубже не полез. Есть у меня подозрение, что если «крыса» заранее подстраховалась на случай поимки наемников, то там могут быть какие угодно ментальные закладки, вплоть до приказа убить себя при угрозе раскрытия. У меня, конечно, есть базовые навыки ведения дознания, но все-таки пусть лучше с этим разбирается профессионал. Жалко будет упустить такую ниточку только из-за моего нетерпения.

Пожалуй, в этом он прав. Все-таки «коты» – разведчики, нормальных дознавателей среди нас нет. Нам дают базовые навыки по многим смежным дисциплинам, и умение правильно задавать вопросы и делать выводы – одно из них, но распутывать ментальные сети и извлекать информацию даже в безнадежных случаях ни я, ни Тайрин не умеем.

– Когда ждать дознавателя?

– Думаю, через пару-тройку дней.

– То есть я могу его и не застать до отъезда? – разочарованно переспросила я.

– Интересно? – тепло улыбнулся Тайрин.

– Конечно, интересно, – усмехнулась я. – Что такое маг – я представляю. Что такое дознаватель – в общем, тоже. А вот маг-дознаватель, да еще и из таинственной королевской спецслужбы… Когда я еще такое увижу?

– Он с тобой, между прочим, не как с коллегой общаться будет, а как с одним из фигурантов дела, – напомнил Тайрин. – И это может оказаться не так уж приятно.

– Да при чем тут приятно-неприятно! Эмпату вообще жить редко когда приятно, нашел чем удивить. Мне ему в глаза посмотреть интересно. Почувствовать, каково это – быть им…

– А, вот оно что, – рассмеялся Тайрин. – Да, я забыл, что тебе, в принципе, и мимолетной встречи хватит, чтобы многое понять.

– Справедливости ради – все-таки не обязательно понять. Почувствовать.

– Не понял, – честно признался Тайрин.

– Ощущения – это просто ощущения. Когда они знакомые – достаточно легко подвести под них логическую базу и как-то опознать с учетом опыта. Реагирует человек вот так на определенную фразу – и такое ощущение я уже встречала у таких вот людей, значит, могу сделать вывод, что реагирует он так потому, что думает то-то и то-то. И то это надо проверять еще по нескольким ключевым моментам. Если реакция ожидаемая – что ж, я могу сделать вывод, что вот на эту тему у него такие-то жизненные принципы. А если нет – придется подбирать варианты и тоже их проверять. И только когда логическая цепочка полностью выстроится, с учетом правильных эмоциональных откликов, я смогу сказать, что поняла его. Опять же на одну конкретную тему. Но я же по большому счету не то чтобы с огромным числом людей общалась и имела возможность проверять свои выводы полностью. И что-то новое для меня в эмоциях встречается. Нет, не так. В эмоциях – действительно нового я давно не видела. А вот в этих самых жизненных принципах – ты не представляешь, какое разнообразие у людей. Шаблонных вещей на самом деле очень мало. А все остальное – совсем разное. Особенно если до глубины копать, как я люблю.

Тайрин задумчиво курил и с интересом меня разглядывал.

– Я как-то до сих пор не задумывался, – наконец сказал он, – сколько всего о человеке может узнать эмпат, если у него будет такая цель…

– Зря ты опасаешься, – рассмеялась я. – Это даже близко не похоже на телепатию. Там все просто: прочитал мысль, значит, прочитал, обычные человеческие слова, что тут непонятного. А с эмпатом надо общаться, чтобы он что-то действительно о тебе понял. Причем – много общаться и на очень разные темы.

– Примерно как мы с тобой в последние дни, – в тон мне усмехнулся Тайрин.

– Примерно, – не стала отрицать я.

К его чести, он не стал просить меня поделиться выводами относительно него. И в принципе не стал расспрашивать дальше, а то я уже успела почти пожалеть о том, что вообще начала что-то объяснять.

Выходит, и моя сдержанность – тоже поверхностное? У Тайрина ведь до сих пор на руке рассеивающий эмоции артефакт. Странно, я думала уж что-что, а контроль над собой давно должен был въесться в кровь.

Что ж, у меня будет много поводов для размышления после знакомства с такой собой. Да и с таким Тайрином, если уж на то пошло.

– А теперь скажи, – попросила я, – что за браслет и откуда он у тебя?

– Семейная реликвия, – ответил Тайрин, и я огорченно вздохнула.

Такие вещи не продают, если только семья отчаянно не нуждается в деньгах. Но даже в этом случае они продаются последними, когда встает выбор между выживанием рода как таковым и родовыми артефактами. И значит, не будет у меня новой игрушки.

– У вас в роду были эмпаты? – осторожно спросила я.

О таких вещах не принято расспрашивать коллег, и Тайрин имел полное право не только не ответить мне, но и прочитать лекцию об этике агентов.

– Не в этом поколении, но были, – тем не менее кивнул он. – И да, этот браслет предназначен именно для эмпата. Честно говоря, я думал, в вашей семье есть нечто подобное…

Продолжение его вопроса читалось легко, несмотря на то что фразу он оставил незаконченной. Как я выжила без такого артефакта?

– У меня был только артефакт, блокирующий эмоции, – покачала головой я.

– Из штиля в шторм, – сочувственно покачал головой мужчина и отвел взгляд.

– Примерно так.

Что ж, как минимум я теперь знала, к кому обращаться, если когда-нибудь в нашей семье появится еще один ребенок-эмпат. Продать или подарить такую семейную реликвию Тайрин вряд ли решится когда-либо, потому как если в роду были эмпаты, то однажды они появятся вновь, но отдать ее во временное пользование на пару-тройку лет, возможно, и получится его уговорить. Чем род Де’Рион будет за это расплачиваться – отдельный разговор, но в любом случае это лучше, чем беспомощно смотреть на шторм становления юного эмпата.

– Я поищу информацию о таких браслетах, – произнес Тайрин. – И кое-какие свои связи подниму, чем проклятые не шутят, может, и достанут мне еще один такой. Только… это будет очень дорого.

– Разумеется. Благодарю!

Следующий день я полностью потратила на приведения в порядок оставшихся дел.

Для начала устроила себе основательную тренировку почти на три часа. Как-то я подзапустила свою физическую форму, пока не критично, а со стороны вовсе не заметно. Но с такой подготовкой сейчас ежегодный физический тест для агентов, не входящих в оперативный состав, я бы сдала совсем на грани, а любые хитрости экзаменатора и вовсе могли бы меня завалить. Не дело это, не для тестов нужна подготовка, она же мне самой вот буквально несколько дней назад пригодилась всерьез.

Вернувшись к себе в кабинет, я закончила выяснение кое-каких мелких деталей по завершенной еще до нападения операции, написала отчет и сдала его Тайрину на проверку.

Уже в городе выполнила пару мелких обещаний, данных знакомым, и забрала заказанную ранее экипировку. Удивительно вовремя мастер-кожевенник управился с моим заказом, ведь послезавтра на рассвете я буду уже ехать в направлении замка Де’Рион.

Тайрин не ограничился отправкой меня домой, он увязал мой отъезд с поездкой группы «котов», которым нужно было попасть на южную границу. Не могу его винить за излишнюю перестраховку, как ни крути, именно в дороге время для нападения, если «крыса» решит его повторить, самое удобное. А группа опытных оперативников сделает меня не столь легкой мишенью. Они не в курсе наших дел и подробностей моего задания-отпуска, но это не значит, что они отвернутся в случае неприятностей. Особенно если Тайрин намеренно сгустит краски и представит им меня совсем уж кабинетным штабистом. А он наверняка так и сделает.

Несмотря на обстоятельства, меня радовала поездка домой. Не говоря даже о том, что я соскучилась по родителям и своему замку, мне намного спокойнее встречать любые проблемы, имея за спиной давно знакомую поддержку семьи, нежели полагаться на чужих «котов», среди которых сейчас вообще непонятно, кому можно верить. Если Тайрин сможет еще и Призрака вернуть в замок на время моего отпуска, я успокоюсь совсем. Чтобы пятеро «котов» не поймали какую-то жалкую «крысу» на своей территории? Да не бывать такому!

Этот вечер Тайрин не смог провести со мной, да и информации для обсуждения под защитой ни у одного из нас не было, и это тоже добавило мне хорошего настроения. Как мужчина он мне нравился, но третий вечер подряд проводить в его обществе было бы перебором. Я и в настоящих романах старалась держать дистанцию, а уж для «схемы три» места в своей жизни готова была отвести еще меньше.

Конечно, закрывать глаза на его симпатию ко мне, давно вышедшую за границы легенды, было глупо, но сейчас мне было все равно. Мысленно я уже практически уехала домой и в глубине души тихо надеялась, что за время моего отпуска Тайрин остынет, да и «схема три» перестанет быть актуальной.

Ненавижу «разговоры по душам», которые практически неизбежны при расставании или отказе. Я не могу оставить человеку на память о себе неопределенность, знаю, что она, как заноза, не дает зарастать даже пустяковым ранам очень и очень долго. А потому приходится объяснять и отвечать на вопросы, в которых так или иначе поднимаются темы целей, судьбы и отношения к жизни в целом. И ладно бы хоть кто-нибудь сказал что-то новое, – так нет же, все просто пытаются справиться со своей рухнувшей картиной мира, в которую не вписываются женщины, не желающие становиться украшением интерьера. Тьфу.

Так, все, проехали. У меня свободный вечер, за окном шикарный закат и свежая зелень почти вступившего в свои права лета, не хватало еще портить себе настроение всякой ерундой.

Найти теплый домашний свитер, сварить кофе с ванилью и кардамоном и усесться на распахнутое чердачное окно крошечной башенки, венчающей дом. Вся роскошь разноцветных огней столицы, багрового заката и тишины – моя безраздельно.

Последний день перед отъездом был выходным, и я с удовольствием провела его дома с книжкой.

В Меларе принята декада с последними двумя выходными днями и еще одним плавающим выходным посреди нее, который мог быть как фиксированным, оговоренным при поступлении на работу, так и плавающим, предоставляемым по мере желания или возможности. Поскольку заработанные деньги в большинстве случаев выплачивались человеку вечером отработанного дня, многие третий выходной не рвались использовать, и хозяева были этому только рады.

У нас немного населения для такой территории, и рабочих рук не хватало везде. На приграничных территориях это было одной из основных проблем при развитии какого-либо дела, но и в центральных регионах тоже чувствовалось.

Уже после обеда собрала сумку и приготовила все снаряжение, интуиция мне подсказывала, что даже одного дня спокойствия у меня не будет, под вечер что-то должно нарушить идиллию моего одиночества.

Интуиция, как всегда, была верна, ближе к закату раздался звонок в дверь.

Аккуратно выглянув в окно второго этажа, я с удивлением увидела на крыльце Тайрина с букетом цветов. Эх, не даст он мне спокойно уехать…

Быстро переодевшись в самое простое, но все же не домашнее платье, я спустилась и открыла дверь.

– Леди Шайлир, прошу простить меня за неожиданное вторжение, – учтиво наклонил голову Ксандр. – Я не мог не зайти попрощаться с вами.

– Проходите, лорд Ксандр, – с легким холодком улыбнулась я.

Я не смогла однозначно прочесть подтекст его визита, вполне возможно, что у него появилась новая информация, которая может мне пригодиться, поэтому пришлось приглашать гостя в дом и настраиваться на еще один вечер легенды.

– Располагайтесь, – сказала я, приведя его в гостиную, – у меня сегодня нет в доме служек, поэтому могу предложить вам лишь кофе с легкими закусками.

– С вами я согласен даже на простую воду, – порывисто ответил мужчина.

Благодарю за намек, едва заметно поморщилась я. Информации нет, но поговорить все равно придется.

Что ж, может, так и проще. Что бы мы ни сказали друг другу сегодня, до моего возвращения накал эмоций утихнет, даже если Ксандр, как и многие до него, не сможет принять отказ спокойно.

Мужчина, видимо, уловил мое настроение, и кофе мы пили в легкой дружеской атмосфере без каких-либо особых подтекстов и скользких тем. Ксандр был вежлив, обходителен, в меру насмешлив и улыбчив.

Может, и зря я так от него шарахаюсь…

Ладно, бессмысленно тянуть время, пусть уже скажет, чего хочет, и посмотрим, нужно ли оно мне. Я успела за эти пару часов привести себя в относительно рабочее состояние, которое для меня определяется, прежде всего, скоростью мышления и готовностью смотреть вокруг без призмы собственных представлений, насколько это вообще возможно для человека. Лучше уже не будет.

Допив кофе и затушив сигарету, я пригласила мужчину наверх.

– Шайна, может, мы хоть раз доведем дело до логического конца? – соблазнительно улыбнулся Тайрин, не спеша выпускать меня из объятий, после того, как опустилась защита.

Я вздохнула и отстранилась.

Не получив ожидаемой реакции, Тайрин нахмурился и отпустил.

Устроившись чуть поодаль от него на кровати и закурив сигарету, я внимательно всмотрелась в его глаза.

Интерес, почти тяга, желание обнять и укрыть, сплестись в тесный меховой клубок и затаиться от всего мира…

Плохо.

Проще было бы, если бы азарт и вожделение. На ничего не значащую интрижку я бы согласилась с удовольствием, у меня давно никого не было. Даже наплевала бы на возможные проблемы уровня «начальник-подчиненный» после ее окончания… Если бы это был просто секс.

– Ты ведь на этом не остановишься, – произнесла я. – Тебе захочется большего. Так?

Тайрин тоже закурил и вздохнул.

– Вполне возможно, – признал он. – А тебя такой вариант развития событий не устраивает…

– Да, – подтвердила я. – Тайрин, я давно не маленькая девочка и прекрасно различаю, когда мужчина хочет со мной просто переспать, а когда его тянет на серьезные отношения.

– Боишься, что в брачный союз звать буду? – усмехнулся он.

– Да. Необязательно, но такое вполне возможно. А я откажу. И зачем нам эти проблемы?

– Совсем не собираешься вступать в союз?

Было в его интонации что-то, что заставило меня ответить развернуто.

– Ты ведь догадываешься, что отец мог бы устроить мой союз с любым понравившимся мне мужчиной, за исключением разве что королевской семьи и герцогских родов, да и то не всех. Он до сих пор готов это сделать по первой моей просьбе. Да только не выбрала бы я себе судьбу «кошки», если бы действительно этого хотела, хотя бы в перспективе.

– Логично. Ожидаемо. И все же жаль, – криво улыбнулся он.

Некоторое время мы молча курили.

Тайрин не сдался, он о чем-то размышлял и искал варианты, и эту его напряженность я не могла не ощущать.

– А если я пообещаю тебе не звать в брачный союз? – осторожно предложил Тайрин. – И не осложнять отношениями своими чувствами, если они вдруг возникнут?

Я удивленно посмотрела на него. Вот зачем ему эти проблемы?

– Я ведь тоже «кот», – улыбнулся он в ответ на мой невысказанный вопрос. – И примерно из тех же соображений в свое время выбрал эту судьбу. Я не смогу построить нормальные отношения с обычной женщиной. Даже юнцом не смог бы и хорошо это понимал. Классическая жена-аристократка наскучила бы мне за декаду. Даже обычный роман доставляет слишком много… не проблем, нет, так, досадных мелких неприятностей. Твой отец знал, что делал, женившись на «кошке», и именно поэтому у вас настолько гармоничная семья. Я тоже хочу спутницу «кошку». Умную, понимающую… равную. Даже если встречаться мы будем раз в месяц, я всегда буду знать, что мне есть к кому прийти любым и быть собой без масок и недомолвок.

Что ж, в чем-то он прав. Всем нам не хватает самого обычного человеческого тепла и понимания. Жизнь в маске напрягает в любом случае, даже если она внешне спокойна и размеренна. Следить за каждым своим словом и жестом, ни намеком не выдать несоответствующую легенде мысль, скрывать и недоговаривать – это привычно. Привычно утомительно. И хочется расслабиться. Хотя бы иногда, хотя бы с одним человеком, просто поговорить, просто встретить понимающий взгляд и молчаливую улыбку.

Выныривай, Шайна. Тебя опять сносит волной чужих эмоций.

Да, резонанс оказался мощным, тебе и самой не чужды эти ощущения.

Но это не дело.

Выныривай.

Глубокий вдох. Отвести взгляд. Отрешиться.

Вспомнить, что мне всегда было проще. У меня есть родители, у меня есть брат. И между нами тайн нет, так, мелкие служебные подробности. Все мы из семейства кошачьих, мы одной судьбы и одной породы. Тайрин прав, мне фантастически повезло с семьей.

Но и оттолкнуть его я не могу.

Что уж врать себе, резонанс не зря меня так затянул. Родителей и брата я вижу редко, а понимания хочется всегда.

Да и с точки зрения банальной физиологии… Мне надоело менять любовников. Романы у меня редкие и короткие, но именно потому, что это сложно – поддерживать легенду при настолько тесном контакте. Еще и мужчины мне попадаются зачастую порядочные, чтоб их всех, так и норовят сделать предложение через месяц после знакомства.

– Давай попробуем, – решаюсь я. И, встретив его неверящий взгляд, добавляю: – Но ты обещал! Никаких предложений и намеков. Сбегу!

Тайрин счастливо рассмеялся, порывисто меня обнял и откинулся на спину, пристроив меня на своей груди.

– А я тоже, оказывается, везунчик, – почти промурлыкал он.

– Посмотрим, – усмехнулась я и склонилась к его губам.

Он целовал медленно, нежно, словно не веря в свой шанс. Но надолго его выдержки не хватило, и он утянул меня в водоворот своей страсти.

Часть 2

Мелар раскинулся на побережье, занимая довольно узкую равнину между морем и горной цепью Аратай, переходящей на юге в предгорья Радерна. Ширина этой равнины варьировалась от двухсот до трехсот пятидесяти миль, зато в длину Мелар тянулся вдоль моря на добрых полторы тысячи, если смотреть по побережью.

Когда-то Мелар был небольшим герцогством примерно равным в длину и ширину. На его границах в то время была возведена оборонная линия из редкой цепи мощных замков и более частых небольших фортов. По мере расширения территории аналогичные укрепления возводились и на последующих границах страны. Каждый замок отдавался во владение одному аристократическому роду вместе с прилегающими землями, форты оставались укреплениями короны. В фортах, как правило, ставились командирами безземельные аристократы, которые оставались там жить и служили поколениями на одном месте.

На Первой Линии, ближайшей от столицы, сейчас живут герцоги, на Второй – графы, на Третьей – бароны. Четвертая Линия обороны до сих пор остается пограничной, и титулы тамошних хозяев еще даже не все наследуемые. В основном там обитают недавно произведенные в бароны безземельные аристократы, часть из которых за заслуги перед короной уже получила право передавать титул и земли потомкам.

Побережье Мелара тянется с юго-востока на северо-запад, однако для удобства Линии делят на Южные и Северные.

Ровные широкие дороги для каров заканчиваются на Второй линии. Дальнейший путь на Третью и Пограничную Линии возможен либо по морю, либо по узким грунтовкам, накатанным крестьянскими телегами, по большей части которых кар с его низкой посадкой не пройдет. А если и пройдет, то скорость его будет вполне сравнима со скоростью верхового, вот только, в отличие от лошади, кар после такого путешествия почти наверняка потребует дорогостоящего ремонта.

Это было сделано намеренно для затруднения врагу передвижения по стране в случае войны и прорыва Пограничной Линии. Широкие торговые тракты были накатаны в основном в поперечном направлении, от портов к горам. Почти вся международная торговля у нас была сосредоточена в портах Второй Линии. Меньшую значимость имели порты Первой и Третьей линии. Третья Линия в целом менее богата, нежели центр страны, а для Первой установлены повышенные в сравнении со Второй торговые пошлины, имеющие целью снизить поток иностранных кораблей вблизи столицы ради военной безопасности. Отделяющие нас от остального материка горы проходимы для крупных караванов только в южной части, в предгорьях Радерна, за счет небольшой высоты скал. Однако и там путь несравнимо тяжелее морского перехода.

Замок моих родителей располагался на Третьей Южной Линии и был вторым по счету владением от побережья, поэтому мы решили двигаться на каре до Порт-Лаона Второй Линии, дальше по морю добраться до прибрежного Сан-Брайта Третьей Линии и уже на лошадях преодолеть три десятка миль до моего родного замка Де’Рион. Крупного города в наших владениях не было, около замка раскинулся довольно большой поселок, не имевший отдельного названия.

В принципе, можно было и сразу из Порт-Лаона двинуться напрямую к замку Де’Рион на лошадях, но ночевка в лесу или, в лучшем случае, в деревне по пути, если такая нам попадется, никого из нас не прельщала. Сан-Брайт же был портовым городом, как и Порт-Лаон, и постоялые дворы там мало чем уступали Второй Линии.

Со мной отправились трое оперативников, официально – моя группа сопровождения, по факту – недолгие попутчики. Ребята направлялись на смену своим коллегам, отдежурившим два месяца на Пограничной Линии. Мое задание навестить замок Де’Рион было прикрытием для их незаметного отбытия из столицы. Для тех же, кто способен копнуть глубже и связать мой позывной с настоящим именем, мое задание оборачивалось обычным отпуском в семейном гнезде. Наше начальство вообще любит такие многослойные легенды, в которых не разберешь, где цель, а где малозначимые подробности.

Выезд был назначен на рассвете из постоялого двора на окраине столицы. Наш кар подготовили и пригнали туда же техники конторы еще с вечера. При встрече оперативники не проявили ко мне видимого интереса, хотя исходящие от них снисходительность и пренебрежение я уловила без труда. Все они – опытные, закаленные в регулярных стычках на границе воины, неудивительно, что молодую девчонку из штаба, которую навязали им в попутчицы, они всерьез не восприняли. Что ж, нам вместе не так уж долго путешествовать. Если все пройдет без непредвиденных задержек, через три дня они уже покинут замок Де’Рион в направлении Пограничной Линии.

Коротко представились, обменялись формальными любезностями, закинули дорожные мешки в грузовое отделение кара и поехали. Нам предстоял целый день в пути практически без остановок, если мы хотим попасть в Порт-Лаон к вечеру.

По прямой от столицы до Порт-Лаона было около двухсот пятидесяти миль. Но, учитывая оживленность и густонаселенность земель Первой Линии, нечего было и желать держать здесь скорость больше 20 миль в час, особенно в выходной. После пересечения Первой Линии дороги станут посвободнее, там уже можно разогнаться до сорока. Теоретически кар может выдать и пятьдесят, правда, значительно увеличив расход энергии, но этой крайностью мало кто пользуется. Летний день в этих широтах довольно длинный, и у нас есть приличный шанс успеть до ночи в Порт-Лаон, если сменять друг друга за рулем кара каждые несколько часов.

Мы въехали в Порт-Лаон, когда солнце коснулось горизонта. Золотистый закат отбрасывал блики разных оттенков на стены строений, подсвечивая их непредсказуемым образом. Безликие коробки складов на окраине вдруг заиграли загадочным перламутровым отсветом, а величественный приземистый храм почти растворился в серебристо-серой дымке.

Я с интересом скользила взглядом по улицам и фигурам редеющих прохожих и едва заметно улыбалась, впитывая атмосферу города, так непривычно раскрашенного закатом.

– Ты впервые здесь? – поинтересовался Даэн, уверенно направлявший наш кар к центру города.

– Нет, – коротко ответила я.

– С таким интересом рассматриваешь все, что кажется, ты вообще впервые за пределы столицы выбралась, – усмехнулся с заднего сиденья Релат.

– Не впервые, – столь же коротко отозвалась я и почуяла недоумение, которым явственно потянуло от спутников.

Оно мешало мне чувствовать город, поэтому пришлось пояснить:

– Я просто стараюсь увидеть то, что отличает это место от других. Любое место, куда я попадаю. Да, по большому счету все города и поселения похожи друг на друга, и люди везде одни и те же, с одинаковыми проблемами и желаниями. Но мне не нравится такой серый и однотипный мир, с таким подходом скучно и однообразно будет везде.

Недоумение ушло, а оставшаяся в мужчинах легкая нотка скепсиса мне уже не мешала.

Порт-Лаон в свое время был крупнейшим портом на побережье Мелара, да и сейчас еще играл заметную роль в торговой жизни страны. Однако по мере развития портов Третьей Линии он постепенно сбавлял обороты грузопотока, и, как ни странно, это пошло ему на пользу.

Из шумного, суетливого, никогда не спящего перекрестка торговых маршрутов он превращался в неторопливую столицу степенных купцов, привыкших на длительных морских переходах к размеренности жизни. Снизившийся поток кораблей в порту позволил властям наладить работу таможни и вытеснить отсюда практически всех контрабандистов и авантюристов, для которых вечно спешащий порт был неизменным источником быстрых заработков, от полностью легальных до грозивших вечной каторгой.

Сейчас Порт-Лаон привечал лишь солидных торговцев с караванами судов из закатных стран и исследовательские экспедиции, снаряжаемые короной все чаще в поисках разных знаний чужих народов и племен. Из города ушли сверхприбыли незаконной торговли, но и нищета вечно голодных трущоб, жители которых готовы были на любой риск ради куска хлеба и исчезали при первом звоне каблуков стражи, постепенно сменилась достоинством небогатых ремесленников, обосновавшихся в городе надолго.

Мы почти прибыли к месту нашей ночевки, когда мою расслабленную негу, навеянную сытым городом, вдруг сменила звериная тоска и бессильная ярость загнанного зверя.

– Останови! – резко бросила я Даэну, распахивая свою дверь кара.

Надо отдать должное оперативнику, отреагировал он мгновенно, кар встал посреди улицы.

Сальер и Релат выпрыгнули на мостовую вслед за мной.

Я вернулась на десяток шагов назад и нырнула в узкий проход переулка, в котором сумерки уже сгустились настолько, что очертания предметов лишь угадывались.

В десятке шагов от перекрестка, прижавшись к запертой решетчатой калитке входа во внутренний двор, яростно скалил зубы крупный темный зверь. Его окружали трое не самого опрятного вида парней, двое из которых держали в руках короткие клинки, а третий навел на зверя арбалет.

Странно, что они его так легко поймали, мелькнула мимолетная мысль. Но тут зверь переступил с лапы на лапу, и раздался характерный звук погремушки. Я присмотрелась и увидела, что одну из его задних лап опутывает гремучее боло.

Эти связанные между собой колючей проволокой небольшие пустотелые жестяные кубики очень любили охотники. Были мастера работать с боло, метать его они могли чуть ли не на дистанцию арбалетного выстрела. Арбалеты все еще оставались довольно дорогой игрушкой, да и широкое распространение получили не так давно, а с помощью гремучего боло охотились издавна.

При удаче боло спутывало две лапы зверя, и убежать он уже не мог, равно как и выпутаться самостоятельно. Этому повезло, боло зацепилось только за одну лапу, но темп передвижения оно ему явно обрезало прилично, да и погремушка выдавала его маршрут половине района.

– Что здесь происходит? – рявкнула я.

Один из обладателей клинков обернулся на мой голос с явным желанием послать любопытную незнакомку куда подальше, но вид мрачных мужчин за моей спиной сразу отбил у него это желание.

– Идите своей дорогой, добрые люди, – насколько мог вежливо, ответил он. – Эта собака совсем отбилась от рук, и это только наше дело.

Собака? Теоретически в темноте оскаленный зверь еще мог бы сойти за волка, непонятно как оказавшегося на городских улицах, но с собакой его перепутать было невозможно.

Видимо, мои ребята думали так же, потому что секунду спустя я услышала два щелчка взводимых арбалетов за спиной.

– Собака? – уже почти спокойно усмехнулась я. – Что-то не похож он на собаку.

Встретив недоверчивый взгляд зверя, добавила:

– Если ты меня понимаешь, иди к нам.

Зверь сделал шаг вперед, заставив попятиться того, кто перекрывал ему путь, и парой быстрых прыжков, сопровождаемых оглушительным грохотом железа о камень мостовой, преодолел расстояние между нами. Я присела на корточки перед ним, чтобы не перекрывать сектора стрельбы своим ребятам, и вновь внимательно посмотрела ему в глаза.

– Ты оборотень?

Зверь оскалил клыки и уселся на задние лапы в шаге от меня.

– Не можешь вернуть свой облик?

Зверь зарычал, по-прежнему не делая попыток двинуться с места.

Зажавшие его парни повернулись к нам и с интересом следили за этим своеобразным диалогом.

– Натворил что-то, и теперь они на тебя обижены?

Зверь коротко проскулил что-то и опустил морду.

– Понятно, – улыбнулась я и протянула к нему руку. – Разберемся.

Он недоверчиво посмотрел мне в глаза и осторожно потерся головой о ладонь.

Я притянула его к себе, обнимая за шею, и перевела взгляд на непонятную троицу.

– Чем он вам так досадил?

– Так это… – в замешательстве промямлил их лидер, – правда, что ли, разумный он?

Зверь приподнял голову и зарычал.

Я чуть сильнее прижала его к себе коротким успокаивающим жестом.

– Разумный, – кивнула. – Оборотень он. Почему облик свой человеческий вернуть не может – не знаю. Но, вероятно, смогу его помочь. И он пойдет со мной. А вам бы подумать, что он сделал не так, и вообще не так ли. Может, вы его просто не поняли?

Парни переглянулись.

– Он это… приблудился к нам, – начал говорить лидер. – С месяц, наверное, жил около трактира моего отца, кормился, чем там добрые служки ему из остатков еды выносили. Отпугивал шваль всякую. А сегодня к нему сестра моя вышла с едой. Так он зарычал на нее, загнал ее на сеновал и уселся под дверью, выпускать не хотел. А когда ее дружок заявился, так и вовсе готов был броситься на него, да только как будто от двери отходить не хотел, чтобы ее не выпустить… Дружок этот поругался да ушел, обещал завтра явиться, а мы этого отогнали-таки от сеновала. Сестру отец дома запер, а мы вот… за этим погнались.

Я отпустила зверя и встала.

– Сам уже понял, да? Защищал он ее. От дружка этого и защищал.

– Да вот похоже на то… Знать бы сразу, что разумный он!

– За сестрой присмотри лучше, – усмехнулась я. – А оборотню я помогу.

– Благодарю, – кивнул подавленный парень. – Так, мы пойдем?

– Идите.

Я повернулась к оборотню.

– Пойдешь с нами?

Зверь коротко рыкнул на троицу и прижался к моему бедру. Я распутала боло, стараясь не поранить зверя еще больше, да и себе руки в кровь не разодрать. Вряд ли, конечно, короткие «шипы» проволоки добрались до кожи через его густой мех, они все-таки больше предназначены для спутывания проволоки при перехлесте, но это не значит, что его можно тянуть не глядя. Бросать оставшийся у меня в руках снаряд хозяевам я даже не пыталась и подходить к ним тоже не стала, оставила боло на мостовой. Нужно оно им – заберут.