Надо мной стоял Палыч. Я посмотрел на часы. Ничего себе прикемарил, уже полшестого утра. Укоризненно посмотрел на сержанта. Тот пожал плечами.
– Ты, командир, двое суток не спал. Вчерашний час дремы не в счет, но это к слову. Я сейчас ребят разбужу, а то к нам целая толпа офицеров идет. Здешний старший лейтенант, с ним еще два лейтенанта и тот вчерашний капитан.
Ясно, вот чувствовал, что этот козел, хоть он и Баранчук, так просто не отстанет. Потер лицо ладонями и откинул крышку люка. Пока выбирался на броню и спрыгивал вниз, группа подошла к танку. Так, Ольшанский хмурится, ему происходящее совершенно точно не по душе. Лейтенанты просто в приподнятом настроении, а вот Баранчук прямо сияет. Точно пакость устроил. За офицерами идут двое бойцов. Ну, разумеется, Гурамишвили и тот, который вчера сопровождал капитана.
Я вскинул руку к виску, а сам разглядывал лейтенантов. Интересно. Один наш, из морской пехоты. Фуражка с крабом, тельняшка в вырезе камуфляжного комбеза. И очень характерный ожог на щеке. Танкист? Второй с пушками на погонах… и с обожженными руками. Еще один? Я так понимаю, что мне привели командира экипажа? А другой тогда кто? Да, ладно, сейчас все выяснится. Разговор начал, что характерно, Баранчук. Вежливо так, можно сказать, ласково:
– Доброе утро.
– Здравия желаю.
– Товарищ сержант, постройте экипаж.
– Есть.
– Экипаж, к машине.
За спиной простучали по броне сапоги. Капитан улыбался, как кот, наевшийся сметаны.
– Товарищи краснофлотцы, командование высоко оценивает ваши действия в период боев. Однако, учитывая, что никто из вас ранее не служил в танковых частях РККА, ваш экипаж решено укрепить. Знакомьтесь. Новый командир танка – лейтенант Морозов. Танковый техник, он же водитель – лейтенант Шевельков. Оба они опытные танкисты, воевали с первых дней войны. Были ранены, после излечения оказались у нас. Есть вопросы?
Вопросы были. Не совсем по теме и не к этому… баранчику, но задам я их позже Ольшанскому. А пока из-за спины спросил Иволгин:
– А командир?
И тут капитан просто засиял, аки солнышко:
– У товарища Яковлева никаких документов, к сожалению, нет. Поэтому до выяснения краснофлотец Яковлев направляется для прохождения службы в роту старшего лейтенанта Ольшанского. Краснофлотец Яковлев!
– Я!
– Сдайте шлем и отправляйтесь в расположение роты.
– Есть.
Я стянул с головы шлемофон. Иволгин взял его у меня из рук и полез в машину. Обратно выбрался с моим «MP‑40» и ранцем в руках. Капитан открыл рот, но поймал взгляд моего нового командира и промолчал. Зато Ольшанский нет:
– Товарищ капитан, приказ командования вы выполнили, прошу вернуться в свое расположение.
Улыбка Баранчука несколько притухла, но возражать он не решился, козырнул и ушел. Его ординарец отправился следом.
– Сержант, на прощание с товарищами могу выделить только пять минут. Я пока с лейтенантами побеседую.
А как прощаются на войне? Пожали друг другу руки, парни быстренько написали мне номера полевой почты и на всякий случай домашние адреса. Вот и все прощание.
– Гурамишвили, проводи сержанта к Филину. Пусть выдаст новое обмундирование и все, что положено.
Всю дорогу мой сопровождающий ругался, большей частью по-грузински. Оказывается, этот капитан после нашей первой встречи некоторое время провел в роте. Проявил себя неплохо, во время боя находился на позициях, труса не праздновал, подбадривал бойцов. Даже заменил первого номера у пулемета, пока того перевязывали. Ольшанский даже благодарность ему объявил. А сегодня в пять утра появился на КП – ПНП с этими двумя лейтенантами.
Оказывается, вернувшись в штаб, прочно обосновавшийся в здании казино, капитан развил бурную деятельность. Доложил о танке, посетовал, что его можно использовать гораздо эффективнее, но экипаж неполон и танкистов в нем нет совсем. Интересовался мной, но поскольку я, после того как дважды тонул, «многого не помню», ничего конкретного выяснить не смог. Вот и придумал понизить меня в звании именно на этом основании – нет никаких данных.
Так за разговорами мы добрались до старшины роты. Точнее, не старшины, того еще в самом начале ранило, а до Филина. Вот кому фамилия подходит. Не толстый, но как будто раздувшийся. Короткая шея, глаза чуть навыкате, оттопыренные уши. Филин не филин, но сова – однозначно. При всем этом мужик обладал каллиграфическим почерком и числился писарем и помощником старшины. Вот он теперь и заправлял всем хозяйством.
Распоряжения насчет меня он, похоже, получил заранее. Мне сразу выдали черные брюки и китель, а также камуфляжный комбез, вроде того, который был на лейтенанте Морозове. Кстати, черного берета еще нет, так что бескозырка. Выдали нормальный ранец вместо фрицевского, с уважением глядя на гранаты с длинной ручкой, которые я перекладывал из одного в другой. Выдали пару «лимонок» «Ф‑1», в дополнение к моим трофеям. Выдали нож, сухой паек, запасные портянки, потом еще одни, когда я показал, что у меня намотано на ноги. Через тридцать минут я был похож на нормального бойца. Кроме всего прочего, мне выдали погоны уже с сержантскими лычками. Надеюсь, мне командир объяснит, в чем прикол, меня же на его глазах разжаловали.