6
Шара протолкалась сквозь толпу в заднюю часть грота, в котором помещалась таверна Пушара, и одну за другой принялась распахивать двери отдельных кабинетов, пока не нашла тот самый, где Кальтара Пина как раз ублажали две девки.
Ей не понадобилось и трех минут, чтобы выбить из него правду. Девки мигом улизнули в питейный зал и исчезли в галдящей толпе. Охранники Пина, в доску пьяные, клевали носом над стойкой и не услышали бы крики своего босса, даже если бы он находился в двух шагах от них.
«Кночи» Пин продал накануне, выручив за нее сумму, которую счел «разумной» – на самом деле деньги были смешные. Он ведь всего-навсего предприниматель средней руки, с которого все рады содрать три шкуры, плаксиво нудил он, дела идут не очень, и Шара должна понять, что он хотел как лучше. Он предложил ей двадцать процентов выручки – «и ведь я не обязан это делать», – вместо ответа она фруктовым ножом отхватила ему левое ухо. После этого внушения он рассказал, где именно сейчас находится корабль, и признался, что от денег как раз пятая часть и осталась, потому что все остальное он пустил на оплату долгов. Шара пнула его в брюхо, сполоснула руки и сапоги и покинула таверну Пушара, ни разу не оглянувшись.
Снаружи на краю скалы по-прежнему сидел мальчик и складывал космические корабли с гиперприводом. Он подарил ей один из своих бумажных крейсеров и пожелал благополучно добраться до Дьеньи.
Четыре часа спустя она сбросила с плеч ракетный рюкзак – основное средство передвижения копателей, работающих в Кольце. Полы длинной куртки развевались за спиной, когда она потопала по монорельсовой дороге, некогда связывавшей заставу с городом, где находился космопорт. Железнодорожное сообщение прекратилось десятки лет назад, жесткий кустарник пророс через бетонную подложку. Могучий рельс посередине доставал Шаре до бедра, и она шагала вдоль него в сгущающейся тьме. Хмель мало-помалу выветрился, и она почувствовала, что проголодалась.
Когда-то по этому пути курсировал пятиэтажный поезд. Его выпотрошенный локомотив прикорнул на рельсе в трех часах пути от Дьеньи – черное чудище, из недр которого по окрестностям разносился скрежет и вой. Заложив большую дугу, Шара обогнула стальной остов и снова взобралась на путь, только когда за далекими вершинами забрезжил рассвет. Чем дальше она уходила от планетарного кольца и его причудливых гравитационных аномалий, тем холмистее становилась местность. Все здесь поросло густым ковром вереска, красно-коричневым и серно-желтым круглый год.
Когда взошло солнце, Шара увидела впереди город. Монорельс резко нырнул вниз, устремившись на широкую равнину: казалось, какая-то мятежная геологическая сила разгладила предгорья, будто столешницу. В нескольких километрах от хребта лежала Дьенья – бесформенное светлое пятно, расползшееся вокруг одного из трех нурденмаркских космопортов. Кораблей здесь всегда роилось великое множество. Тюремные суда, привозившие новых копателей, представители Гильдии и ушлые торговцы индиго регулярно прилетали на планету, к тому же сюда стекалось немало всякого сброда, которого вдосталь в любом населенном мире Марок.
Обычно космопорт представлял собой летное поле на отшибе, но здесь его построили иначе, чтобы защитить корабли от разрушительных бурь. В землю уходила вертикальная шахта квадратной формы, шириной пятьсот метров, глубиной – все восемьсот. Что-что, а копать в этом мире умели. Посередине шахты инженеры Гильдии возвели четырехугольную башню, плоская крыша которой чуть-чуть выдавалась над уровнем земли. Внутри находились десятки платформ с посадочными и стояночными площадками; там же стояли на приколе и корабли копателей, которые должны были ждать хозяев в течение трех лет. Если какой-нибудь мерзавец вроде Кальтара Пина не нарушал правила.
Шара задавалась вопросом, не суждено ли ей было вскоре пасть жертвой несчастного случая – скажем, пропустить срок поверки взрывошейника, – чтобы мошенничество Пина не вскрылось. Во время ночного марш-броска у нее было достаточно времени, чтобы все обдумать, и она пришла к выводу, что Пин собирался устранить ее до истечения трех лет. Возможно, не ее первую.
Таким образом, возникала новая проблема. Каким бы жуликом ни был Кальтар Пин, он являлся официальным представителем Гильдии в районе Пушаровой заставы, и именно он отвечал за сотни копателей, вкалывающих в Кольце. Конечно, у Шары имеется подписанное свидетельство, удостоверяющее, что она отработала наказание и получила разрешение покинуть планету. Но взрывошейник до сих пор не снят, и только в Дьенье есть гильдейские разрядчики, которые могут это сделать. После стычки в таверне Пин наверняка связался с местной штаб-квартирой Гильдии. Через три дня истекает срок очередной поверки. Если до тех пор она не избавится от ошейника, проблема Пина разрешится сама собой.
Она прибавила шагу. Издалека видно было, как с подземной башни космопорта поднялась точка, зазолотившаяся в лучах восходящего солнца. Шара вкалывала два с половиной года, чтобы свалить из этого мира, а теперь пропадет из-за собственной мягкотелости? Только из-за мальчика она оставила Кальтара Пина в живых. Теперь припадок сентиментальной слабости мог стоить ей жизни.
Полчаса спустя монорельс пересекла черная горелая полоса. Начиналась она в добрых двухстах метрах слева, в зарослях вереска, и обрывалась в полукилометре справа от пути. Там из земли торчали обломки. То ли крушение, то ли неудачная аварийная посадка. Вереск вокруг обломков не выгорел: скорее всего, пожара не было, но наружная обшивка маленького корабля так сильно нагрелась при входе в атмосферу, что, пропахав землю, оставила выжженный след. Крушение, судя по всему, произошло не так давно, иначе пепел и копоть размыло бы дождями, которые прошли четыре дня назад в этом регионе Нурденмарки.
У Шары мелькнула мысль, не подойти ли к остову корабля поближе – вдруг среди обломков завалялось оружие или еще что полезное, – но она не хотела терять время. Шанс, что «Кночи» до сих пор в космопорте, и без того был невелик. При виде каждой сверкающей точки, взмывавшей над Дьеньей, Шара боялась, не ее ли это корабль. Еще через полчаса неутомимой ходьбы она стала различать очертания стартующих судов. Но так и не увидела необычного корпуса-полумесяца, который при взлете сперва шел горизонтально, а потом переворачивался вертикально.
Наконец она добралась до окраины, застроенной, как и вся Дьенья, типовыми одноэтажками. В настоящее время в Дьенье проживали несколько тысяч человек – обычный город в Марках. На большинстве пограничных планет Империи Ордена имелись поселения вроде этого – города-пионеры первых колонистов, где ныне жизнь кипела только благодаря преступникам, на которых беспощадно наживалась Гильдия. Местные хибары строились в основном из бута и глины, дорогих блочных зданий почти не было – стройматериалы пришлось бы возить из других миров. Каменные бури, во время которых из Кольца несло куски породы, избороздили все поверхности, вырезав на них филигранные узоры, напоминавшие загадочные письмена, словно природа пыталась оставить поселенцам послание: людям здесь не место.
Почти не глядя по сторонам, Шара стремительно шагала по улочкам и наконец выбралась на одну из главных дорог, ведущих в центр, к космопорту. По пути ей то и дело попадались прилавки торговцев. На черном рынке Дьеньи можно было найти почти все, что пользовалось спросом в таком мире, как Нурденмарка: обоюдоострые клинки, паленое пойло, синтетические наркотики, сваренные в ближайшем подвале, краденые инструменты и запчасти для ракетных рюкзаков. Кроме того, здесь можно было встретить полчища оказавшихся на мели прорицателей, лицемерных проповедников и бездарных знахарей, а также шлюх, промышлявших в грязных банях, и свободных предпринимателей, которые за плату готовы были устранить любую проблему.
Изможденная и изголодавшаяся, Шара наконец добралась до края квадратной шахты, в центре которой возвышалась уходящая под землю башня космопорта. Из недр шахты доносился адский грохот: выли турбины, скрежетали стальные ворота. Воняло маслом, топливом и ядовитым выхлопом. У башни не было внешних стен, ярусы размещались один над другим на могучих опорах. Каждая платформа была рассчитана на восемь кораблей, но на большинстве стояли впритирку друг к дружке десять-двенадцать. Удивительно, как башня еще не рухнула под таким весом. Уже и котлован готов, в котором упокоятся обломки – останется только присыпать его землей и воздвигнуть сверху хорошенький монументик в память о тех, кто погребен под завалами. В Марках нежелательные воспоминания исчезали быстрее, чем крысоящер в норе.
Через пропасть перекидывались четыре моста, по одному с каждой стороны башни. Шара предъявила тяжеловооруженной охране документы, и ее пропустили. Если Кальтар Пин и успел донести на нее, до здешних стражей его жалобы еще не дошли. Кроме того, она выяснила, что «Кночи» со вчерашнего дня пришвартована в другом месте: не на шестом ярусе, а выше, на ремонтной палубе номер тридцать семь. Все ее системы проверяют, корабль готовят к старту.
На лифте, подвешенном на грохочущих цепях, она спустилась с крыши на три этажа ниже, на тридцать седьмой ярус. «Кночи» стояла на противоположном краю платформы, она сразу увидела ее в просвете между другими кораблями.
И ощутила прилив эйфории, которая в подобном месте вполне могла стоить жизни, так как притупляла бдительность. Да, крылья ей подрезали, но не отрубили. Скоро она снова будет летать.
Никто не остановил ее, когда она медленно двинулась между кораблями. Работа кипела только вокруг двух судов, остальные служили складами запчастей. Их фюзеляжи были покрыты толстой коркой грязи, посадочные люки стояли нараспашку. Этим посудинам уже не суждено было подняться в воздух. Из них выпотрошили душу, отодрали куски обшивки и растащили технику. Даже в самом крайнем случае Шара не решилась бы взлететь на подобной колымаге – уж лучше сразу кинуться головой вниз в болото отработанного масла, хлюпавшее у подножия башни.
Она шагала по платформе, и казалось, что корабли, будто кулисы, расступаются перед ней. Наконец, остановившись за широкой бетонной опорой, она разглядела «Кночи» во всем ее поблекшем великолепии.
Под медно-рыжим корпусом скучали четыре вооруженных охранника. Один сплевывал комья жевательного табака прямо на одну из стоек, на которых высился корабль. Доспехи их явно были собраны из чего попало; у каждого имелся тяжелый бластер и дубинка-шокер. Новый владелец «Кночи», по-видимому, рисковать не хотел. Да и правда лучше перестраховаться, когда заключаешь сделку с Кальтаром Пином. Эти бравые ребята, скорее всего, трудятся в какой-нибудь охранной конторе низкого пошиба: привратники или коллекторы, ищущие заработка на стороне. Не профессиональные солдаты или бывшие паладины.
Два техника со сварочными аппаратами корпели над закрылками. Они у «Кночи» давно барахлили, и если чинить на совесть, то придется провозиться несколько часов. Шаре стало любопытно, озадачил ли их уже главный генератор, запрограммированный выбрасывать фиктивные ошибки при несанкционированном запуске. Имелся на корабле и еще один защитный механизм, который она установила собственными руками. Этот механизм срабатывал автоматически, если корабль находился в полете дольше пятнадцати минут. Очевидно, тот, кто перепарковывал корабль с шестого на тридцать седьмой этаж, действовал оперативно, иначе «Кночи» не добралась бы досюда в целости и сохранности.
Пока «Кночи» лежала горизонтально, ее серповидная форма не бросалась в глаза, особенно вблизи. Изогнутый корпус, края которого были обращены друг к другу, в самом широком месте достигал восьмидесяти метров в поперечнике, а высота без стоек составляла пятнадцать метров. Командный мостик располагался за огромным стальным лицом, украшавшим середину дуги. Лицо было частью круглой капсулы, которая переворачивалась в зависимости от положения корабля. Поэтому вне зависимости от того, лежала «Кночи» или стояла, глаза всегда располагались параллельно земле. Окно кабины сверкало во лбу, словно третий глаз, а во рту находился вход в трюм.
Бесспорно, «Кночи» была настоящим произведением искусства, и именно поэтому большинство пилотов недооценивали ее, считая детской игрушкой. Прежде чем ее хозяйкой стала Шара – а с тех пор минуло уже больше десяти лет, – он служил борделем – эдакое увеселительное заведение, кочующее между мирами Марок. Один знакомый на Тарагантуме IV помог ей переоборудовать корабль под нужды контрабандистки, и каюты проституток переделали в склады – но сперва их пришлось очень долго проветривать.
Шара не сомневалась, что вернет себе корабль, самое позднее – ближайшей ночью. Теперь, увидев, как беспомощно суетятся вокруг закрылков техники, она поняла, что раньше завтрашнего дня «Кночи» в любом случае не улетит. Кроме того, сперва ей нужно избавиться от взрывошейника.
Она осторожно обошла колонну, за которой стояла. При этом взгляд ее зацепился за корабль, стоявший возле ее любимицы. Это было неуклюжее грузовое судно – полная противоположность изящной «Кночи». Вокруг него тоже шла работа, техники висели в люльке под брюхом корабля и копались в его кишках. Рядом на обшивке виднелись безошибочно узнаваемые следы мощного лазерного огня.
Возле погрузочного трапа парила платформа на воздушной подушке, а на ней стояли клетки, в которых скрючились связанные люди. Их стоны заглушал визг газовых резаков в руках у техников. Очевидно, клетки собирались вот-вот погрузить на борт. Значит, это мясной баркас – транспорт работорговцев, которые испокон веков зашибали деньгу в Марках. Если новые хозяева «Кночи» окажутся из той же банды, это усугубит проблему.
Шара увидела, как за штурвал платформы уселся человек и пришвартовал ее к трапу рабовладельческого судна. Еще два человека следили за погрузкой пленников. Их доспехи были изготовлены по новейшим технологиям. Кое-как экипированные охранники «Кночи» посматривали на работорговцев с плохо скрываемой завистью, – верный признак того, что хозяева кораблей никакого отношения друг к другу не имеют.
Шара отвернулась и неторопливо зашагала к лифту. Никто не обратил на нее внимания. Лишь вопли рабов неслись ей вслед, и она испытала облегчение, когда лязг лифтовых цепей заглушил их стенания.