Кайл, положив мне руку на талию, вел меня вглубь сада. Полная луна висела так низко, что, несмотря на позднее время, на тропинку ложились длинные тени.
– Ты этим утром была очень убедительна, – покачал головой Кайл. – Мы все ужасно волновались за твою маму, да и без Арена как-то непривычно. А Кейден? Я еще никогда не видел его таким… потерянным.
– Просто ужасно. Ведь у него в принципе очень устойчивая психика.
– Не переживай. Он сейчас выбит из колеи, что вполне понятно.
Я прильнула к Кайлу:
– Знаю. Просто мне тяжело видеть, что даже такой невозмутимый мальчик, как он, может потерять самообладание.
– Вот потому-то завтрак так великолепно и прошел. Я боялся, что мы будем сидеть, словно воды в рот набрали. Но ты сумела развязать нам всем языки, и это замечательно. Похоже, у тебя открылся новый талант. Только не вздумай о нем забывать. – Кайл погрозил мне пальцем.
– Какой талант? Отвлекать внимание?
– Нет. – Кайл пытался найти подходящее слово. – Я бы сказал, умение снимать напряженность. Я имею в виду, что ты и раньше это умела. Во время праздников и выпусков «Вестей». Ты давала определенный толчок. Чего никому другому не удавалось.
Мы подошли к границе сада. Дальше уже начиналась открытая местность, за которой виднелся лес.
– Спасибо. Твои слова очень много значат для меня. А то я переживала.
– Ну это как раз совершенно нормально.
– Хотя тут дело не только в маме. – Я остановилась, понимая, как много мне надо ему сказать. – Арен оставил мне письмо. А ты знал, что люди недовольны монархией? Мной, в частности. И теперь, когда мне пришлось стать регентшей, я, честно говоря, боюсь, что народу это не понравится. В меня уже швырялись едой. И я прочла о себе целую кучу жутких статей… А что, если они придут по мою душу?
– Ну и что с того? – пошутил Кайл. – Не похоже, чтобы у нас было много вариантов. Наша страна могла стать диктатурой, и люди ходили бы по струнке. Ну, может, федеративной республикой, конституционной монархией… Ох, возможно, теократией! Можно передать всю власть Церкви.
– Кайл, я серьезно! А что, если они меня свергнут?
Он взял мое лицо в свои ладони:
– Идлин, этого не случится.
– Но раньше такое уже бывало! Именно так в свое время погибли мои бабушка с дедушкой. Люди ворвались к ним в дом и убили их. А ведь народ буквально боготворил бабушку!
Я чувствовала, как в глазах вскипают слезы обиды. Черт, в последнее время я превратилась в самую настоящую плаксу! Я вытерла слезы тыльной стороной ладони, накрыв рукой пальцы Кайла.
– Послушай меня, – сказал Кайл. – То была горстка радикалов. Но теперь их нет, а люди сейчас слишком заняты налаживанием своей жизни, а потому вряд ли захотят тратить драгоценное время на то, чтобы влезать в твою.
– Но я не могу делать на это ставку, – прошептала я. – Ведь раньше я искренне верила в незыблемость определенных вещей, но за последние несколько недель все стало разваливаться прямо на глазах.
– Может, ты… – начал Кайл и замолчал, посмотрев мне в глаза. – Может, помочь тебе отвлечься, чтобы ты на время забыла о проблемах?
Я нервно сглотнула, обдумывая его предложение. Мы были вдвоем тихим вечером в темном душистом саду, совсем как тогда, в ночь нашего первого поцелуя. Только на сей раз никто не подстерегал нас за углом, чтобы сделать сенсационный снимок на первую полосу. Родителей поблизости не было, гвардейцы не ходили за нами по пятам. И мне на секунду показалось, что ничто не может помешать исполнению моего желания.
– Идлин, я сделаю все, что ты попросишь.
– Но я не могу просить, – покачала я головой.
– А почему нет, – прищурился Кайл. – Неужели я что-то сделал не так?
– Да нет же, глупенький. Очевидно… – Я замялась и осторожно отстранилась. – Похоже, ты все сделал так. Просто я не могу тебя поцеловать, словно это шутка такая, потому что, как оказалось, наши отношения для меня вовсе не шутка. – Я уставилась в землю, чувствуя, что начинаю потихоньку раздражаться. – Кстати, это твоя вина. – Я сердито сверкнула на него глазами. – Когда ты мне не нравился, я прекрасно себя чувствовала. Мне вообще никто не нравился, и слава богу! – Я закрыла лицо руками. – А теперь я уже на середине Отбора, но так запуталась, что не способна нормально соображать. Ты очень много для меня значишь, но я не уверена, как теперь с этим быть. – Набравшись мужества, я подняла глаза на Кайла и увидела его ухмылку. – Только, ради всего святого, не смотри на меня с таким самодовольным видом!
– Прости, – сказал он, продолжая улыбаться.
– Неужели трудно понять, что мне безумно страшно тебе такое говорить?!
Он снова придвинулся поближе:
– Полагаю, так же страшно, как мне выслушивать.
– Кайл, я серьезно.
– Я тоже! Но, во-первых, мне как-то странно думать, что ты можешь говорить серьезно. Ведь у тебя есть титул, и престол, и распланированная на много лет вперед жизнь. И с моей стороны было бы безумием пытаться туда влезть. А во-вторых, мне лучше, чем кому бы то ни было, известно, что ты боишься раскрыть свои карты. И подобное признание для тебя – словно нож острый.
Я кивнула:
– Не то чтобы я окончательно спятила, запав на тебя… Хотя, наверное, так оно и есть.
– Надо же, какая досада! – рассмеялся Кайл.
– Но я должна знать, пока мы не зашли слишком далеко, испытываешь ли ты ко мне хоть нечто подобное? Пусть не любовь, но намек на нее. Потому что, если нет, мне придется строить планы на будущее.
– А если да?
Я подняла руки и бессильно опустила их:
– Мне все равно придется строить планы на будущие, но уже другие.
Кайл тяжело вздохнул:
– Так уж получилось, что ты тоже для меня очень много значишь. И я это понял благодаря своим эскизам.
– Ой как романтично!
– Нет, я серьезно. Что-то типа того, – рассмеялся Кайл. – Обычно я очень увлеченно проектирую небоскребы или дома для бездомных – одним словом, то, что останется в памяти потомков или поможет людям. Но позавчера я поймал себя на том, что проектирую для тебя летнюю резиденцию, этакий дворец в миниатюре, быть может, даже с виноградником. А утром мне пришла в голову идея насчет пляжного домика.
– Надо же, я всегда мечтала о пляжном домике! – ахнула я.
– Хотя мы навряд ли сможем им воспользоваться. Ты ведь у нас очень занятой человек. Тебе надо править миром и все такое.
– И тем не менее очень мило, что ты обо мне подумал.
– Похоже, все мои последние творческие проекты так или иначе связаны с тобой, – пожал плечами Кайл.
– И для меня это очень много значит. Я прекрасно понимаю, насколько важна для тебя твоя работа.
– Тут дело даже не в работе, а в том, что мне не безразлично.
– Ну тогда ладно. Как насчет того, чтобы определиться с терминологией? Будем считать, что мы друг другу небезразличны, а там поживем – увидим.
– Что вполне справедливо. Я вовсе не хочу тебя разочаровывать, но, по-моему, наши отношения еще рано называть любовью.
– Совершенно верно! – согласилась я. – Слишком рано, да и вообще любовь – это что-то очень большое.
– И очень трудоемкое.
– И очень пугающее.
– Как свержение с трона, да? – рассмеялся Кайл.
– Почти!
– Ух ты! Ну ладно. – Он продолжал улыбаться, вероятно, размышляя о наших мизерных шансах влюбиться друг в друга. – Итак, что дальше?
– Думаю, я продолжу Отбор. Ты уж не обессудь, но пора двигаться вперед. Мне нужна определенность.
– Конечно, ведь именно такой ты мне и нравишься, – кивнул Кайл.
– Благодарю вас, сэр.
Мы стояли молча, прислушиваясь, как ветер колышет траву.
Кайл откашлялся и сказал:
– Полагаю, нам не помешало бы поесть.
– Согласна. Но при условии, что ты больше не заставишь меня готовить.
Он обнял меня за плечи, и мы повернули обратно к дворцу. Жест Кайла показался мне скорее дружеским, нежели интимным.
– Хотя прошлый раз мы классно провели время.
– Правда, единственное, что я узнала, – это зачем поварам масло.
– Ну тогда ты знаешь все, что нужно.
С утра пораньше я помчалась в больничное крыло. Мне не терпелось поскорей увидеть маму. Воочию убедиться в том, что она жива и идет на поправку. Приоткрыв дверь, я увидела, что мама уже проснулась и сидит на кровати, а вот папа спит, точно младенец. Он сполз с кресла на мамину кровать и лежал, положив одну руку под голову, а вторую – маме на колено, а мама нежно перебирала его волосы. Увидев меня, мама с улыбкой прижала палец к губам. Я тихонько подошла к кровати с другой стороны и поцеловала маму в щеку.
– Ночью я то и дело просыпалась, – легонько сжав мне руку, прошептала мама. – Ужасно мешают эти дурацкие трубки. И каждый раз видела, что он смотрит на меня. Поэтому я рада, что ему наконец-то удалось заснуть.
– Я тоже. В последнее время он выглядит совсем замученным.
– Ну да, – улыбнулась мама. – Хотя на моей памяти бывало и похуже. Ничего, он справится.
– А доктора тебя уже осмотрели?
Она покачала головой:
– Я попросила их прийти чуточку попозже, чтобы твой папа мог немного отдохнуть. Да и вообще, я уже скоро вернусь в свою комнату.
Ну конечно. Ну конечно, женщину, которая только что перенесла инфаркт, сейчас больше всего волновала возможность поскорее перебраться в комнату поудобнее, где ее супруг мог бы с комфортом вздремнуть. Нет, я серьезно. Даже если мне и удастся найти себе пару, то нам до моих родителей, похоже, надо будет расти и расти.
– Как твои дела? Надеюсь, тебе все помогают? – спросила мама, продолжая гладить папу по голове.
– Я уволила Кодли. Похоже, вчера я забыла вам об этом сказать.
Мама застыла и впилась в меня взглядом:
– Что? Почему?
– Ой, да так, пустяки. Он всего-навсего собирался развязать войну.
Мама прикрыла ладонью рот, стараясь не рассмеяться над тем, с какой легкостью я объясняю свое посягательство на папину прерогативу. Но секундой позже улыбка исчезла с ее лица, и мама положила руки на грудь.
– Мам? – спросила я, наверное, слишком громко.
Папа моментально встрепенулся:
– Дорогая? Что случилось?
Мама покачала головой:
– Ничего. Просто немного тянут швы. Я в порядке.
Папа снова устроился в кресле, мгновенно стряхнув с себя остатки сна. А мама тем временем, чтобы сместить акценты, попыталась продолжить разговор:
– А как там твой Отбор? Как продвигаются дела на любовном фронте?
– Э-э-э… – Я замялась. – Кажется, нормально. Правда, у меня особо не было времени пообщаться с парнями, но я над этим работаю. Тем более что на носу очередной выпуск «Вестей».
– Милая, ты ведь знаешь, никто тебя не осудит, если ты прекратишь Отбор. Тебе в последнюю неделю и так здорово досталось, а сейчас ты временно исполняешь полномочия короля. Не уверена, стоит ли тебе совмещать эти два дела.
– Они, конечно, славные мальчики, – вмешался в разговор папа, – но в данный момент они отвлекают твое внимание от более важной задачи.
Я горестно вздохнула:
– Полагаю, нам следует перестать ходить вокруг да около и признать тот факт, что я не самый любимый член нашей семьи. По крайней мере, у широкой публики. Ты говоришь, меня никто не осудит, но я не сомневаюсь в обратном. – (Мама с папой переглянулись: они намеревались мне возразить, но в то же время не хотели грешить против истины.) – И если в один прекрасный день я собираюсь стать королевой, мне придется завоевать симпатии своего народа.
– И по-твоему, замужество – самое верное средство для достижения этой цели? – с сомнением в голосе спросила мама.
– Да. Ведь вся проблема в том, как они меня воспринимают. Я кажусь им слишком холодной. И единственный способ их разубедить – выйти замуж. Они считают меня слишком мужеподобной. А чтобы это опровергнуть, мне надо стать невестой.
– Ну, я не знаю. Мы по-прежнему сомневаемся, стоит ли тебе продолжать.
– Тогда, быть может, следует напомнить, что Отбор был твоей идеей?
Мама в ответ лишь тяжело вздохнула.
– Слушай свою дочь, – сказал папа. – Она умная девочка. Вся в меня.
– А ты, случайно, не хочешь еще немножко вздремнуть? – невинным тоном поинтересовалась мама.
– Нет. Я чувствую себя как никогда отдохнувшим, – бодро отрапортовал папа.
Если честно, я не совсем поняла, то ли его заинтересовал наш разговор, то ли он просто хотел побыть с мамой. Но он явно говорил неправду.
– Папа, ты выглядишь так, что краше в гроб кладут!
– Манеру выражаться ты, должно быть, тоже у меня переняла.
– Папа, я тебя умоляю!
Он рассмеялся, мама последовала его примеру, но тотчас же прижала руки к груди.
– Вот видишь! Твои ужасные шутки опасны для жизни. Немедленно прекрати!
Папа улыбнулся маме:
– Идлин, делай что дулжно, и будь что будет. А мы со своей стороны тебя всячески поддержим.
– Благодарю. А теперь я вас обоих очень прошу хоть немного отдохнуть.
– Тоже мне, командирша выискалась! – притворно рассердилась мама.
Папа согласно кивнул:
– И кем, спрашивается, она себя возомнила?
Уже собираясь уходить, я окинула обоих внимательным взглядом. Папа дружески мне подмигнул. Ладно, какие бы засады меня сегодня не ждали впереди, по крайней мере, у меня замечательные родители!
Из больничного крыла я отправилась прямо наверх, в кабинет, где, к своему крайнему удивлению, обнаружила на письменном столе восхитительный букет цветов.
– Кто-то явно необычайно высоко ценит вашу работу, – хмыкнула Нина.
– Или боится, что я скоро умру, не выдержав напряжения, и уже заранее готовит цветы на мою могилу, – пошутила я, не желая показывать приятного удивления.
– Расслабьтесь. Вы отлично справляетесь. – Нина смотрела не на меня, а на приложенную к букету визитную карточку.
Я прижала карточку к груди, пока Нина что-то бубнила, а затем подняла карточку повыше, чтобы прочесть.
Когда мы расставались вчера, Вы выглядели очень потерянной. Пусть сегодняшний день начнется для Вас на радостной ноте. Всегда к Вашим услугам. Марид.
Я с улыбкой передала карточку Нине, которая со вздохом бросила взгляд на огромный букет.
– Интересно, и от кого это? – В кабинет вошел генерал Леджер.
– От Марида Иллеа, – ответила я.
– Я слышал, он заезжал сюда. Он как, просто принес подарки или ему было от вас что-то нужно? – В голосе генерала отчетливо слышались скептические нотки.
– Как ни странно, он всего-навсего хотел убедиться, что я ни в чем не нуждаюсь. Более того, он предложил мне руку помощи в работе с населением. Поскольку он гораздо лучше меня разбирается, как живут люди с учетом всех проблем, возникших после отмены каст.
Генерал Леджер остановился возле меня и уставился на экстравагантный букет:
– Даже и не знаю. Не могу сказать, что ваши семьи расстались по-хорошему.
– Я помню. И очень хорошо. Но мне явно не помешает прямо сейчас научиться чему-то новому, чтобы быть в полной готовности, когда придет мое время.
Генерал улыбнулся, его лицо смягчилось.
– Это время уже пришло, ваше высочество. Мой вам совет: доверяй, но проверяй. Главное – не терять бдительности. Договорились?
– Есть, сэр.
Нина все еще находилась под впечатлением.
– Нет, кто-то должен сказать моему Марку, что пора выйти на авансцену. Я только что получила грандиозное повышение. И где, спрашивается, мои цветы?
– Возможно, он собирается вручить их тебе лично. Это куда более романтично, – сказала я.
– Ой ли?! Это при его-то работе! – с сомнением в голосе произнесла Нина. – Даже если все во дворце в одночасье умрут и я каким-то чудом стану королевой, он и то вряд ли сумеет найти для меня время. Ведь он всегда занят!
И хотя Нина явно пыталась шутить, я чувствовала горечь в ее словах.
– Но ему нравится его работа, да?
– О да, он обожает свои изыскания. Мне просто надоело, что ему всегда некогда, да и вообще, что он так далеко от меня.
Поскольку я не нашла для Нины слов утешения, то снова перевела разговор на роскошный букет:
– А тебе не кажется, что цветов слишком много? Явный перебор!
– По-моему, все идеально.
Я покачала головой:
– Так или иначе, но букет следует унести и поставить в другое место.
– Неужели вам не хочется лишний раз им полюбоваться? – удивилась Нина.
– Нет. Мне нужно свободное место на столе.
Нина пожала плечами и осторожно понесла вазу с цветами в гостиную. Я же села за стол и попыталась сосредоточиться. Нужно было срочно придумать, как завоевать любовь своих подданных. Найти ход, как сказал бы Арен.
– Стой! – повысила я голос, и Нина застыла как вкопанная. – Пожалуй, оставь цветы, где стояли.
Нина, скорчив удивленную гримасу, вернула вазу на место.
– С чего это вы вдруг передумали?
Я провела пальцами по поникшим лепесткам:
– Знаешь, только сейчас я поняла, что могу убеждать и успокаивать совсем как эти цветы.